Сплетение

Виктор Яковлевич был простым человеком. Хоть и немного зацикленным на религии. Это можно было понять по многочисленным иконам, развешанным по всей квартире. Однако больше всего их было в его комнате, раннее она принадлежала сыну. Жена была шокирована таким странным порывом мужа за последний год к религии. Она очень расстроилась, когда он отказался спать с ней в одной спальне. Женщина обиделась, но не могла препятствовать его решению, ведь очень любила. Виктор работал на стекольном заводе, поэтому помимо божьего лика в обители было много стеклянных фигурок и статуэток. Сын —Дима — стал жить самостоятельно с того момента, как закончил университет. Тогда, старший Шведов был очень огорчен, потому что он очень любил свою маленькую семью и испытывал важность, когда говорил о своем сыне. Иногда. Далеко не всегда. На самом деле, они с женой очень давно скрывали от «мальчика» одну тайну. Димка Викторович — приемный сын. Его усыновили в очень юном возрасте, они надеялись, что он не помнил своих биологических родителей. Поначалу было очень тяжело. Виктор часто называл его олухом и кретином. К нему он испытывал смешанные чувства. И никак не мог определиться: какое отношение заслужил приемный ребёнок. А потом, когда парень вырос и поступил в один из самых престижных университетов города, неожиданно загордился им. Будто это не сын стал успешным, а сам Виктор. И неважно, что он почти не участвовал в его воспитании. Это была только заслуга жены. Вновь возвращаемся к тому, с чего начали. Ре-ли-ги-я — такое краткое на слух слово. Но Виктор Яковлевич всегда произносил его нараспев и с характерной хрипотцой. Так было всегда, даже до того, как год назад он узнал то, что перевернуло его жизнь. Дверь в кабинет захлопнулась. — Присаживайтесь-присаживайтесь, Виктор Яковлевич, стоять в таком возрасте уже вредно, — ехидно подмечает врач, бросая на мужчину средних лет свой взгляд. Виктор мгновенно садится недалеко от стола лечащего его специалиста. Он жутко нервничает. Теребит край своей светлой рубахи, бесшумно шевелит губами и морщит нос. На его лбу проступили морщины. А напротив него сидит молодой доктор. Его широкие плечи закрыты белым халатом, от него исходит приятный аромат, его кожа выглядит здоровой и упругой. И каждый раз, когда Виктор оказывался здесь, в нем просыпалась страшная зависть, далеко не белая. Он не знал сколько лет лечащему врачу и это, по правде говоря, раздражало его ещё больше. Из-за ширмы медленно вышел медбрат. В помещении сразу повисла какая-то интимная тишина. Будто несколько минут назад тут происходило что-то сладкое и далеко неправильное. На лице парня был небольшой румянец, а сам он все время теребил шею, закрытую черным воротом. — У вас болит горло? Давайте я вам таблетки дам, — подорвался Виктор, роясь в рюкзаке. Сотрудники переглянулись. — О, не беспокойтесь, все нормально, — Роман Григорьевич улыбнулся кривой улыбкой и вновь поправил ворот. — Так вот, Виктор Яковлевич, у вас действительно 2-я степень рака предстательной железы, которая может перейти в 3-ю. Давайте, я еще раз прощупаю, чтоб узнать: насколько больше она стала. Сегодня я пропишу вам гормональные препараты. Пейте их регулярно в указанное время. Не волнуйтесь, мы сможем предотвратить появление опухолей на других ваших органах. Ну, а теперь — пройдите, пожалуйста, за ширму. Ветров… подсобите. Медбрат постелил пеленку, подал перчатки и маску врачу. Виктор спустил штаны и нагнулся в постыдную позу. По его коже побежали мурашки. Из чуть приоткрытого окна дул небольшой ветерок. Врач осторожно обошел его, кинул ехидный взгляд на Романа и, смазав палец лубрикантом, аккуратно ввел его внутрь. Мужчина тут же дернулся из-за острой боли. Надавив пару раз на простату, врач не спеша вынул палец и сдернул перчатку. Он чувствовал, как на него пялился медбрат, чуть ли не рыча. — Все хорошо, она не увеличилась. Однако сегодня же сходите и возьмите препараты. Можете одеваться, — уролог сел в свое кресло и сделал пару пометок в медицинской карте. Размашистым почерком он написал название препарата на небольшой желтой бумажке и вручил ее пациенту. — Спасибо большое, Максим Русланович, до свидания, — Виктор Яковлевич поспешно вышел из кабинета с рецептом в дрожащей руке. Вдогонку он услышал громкий шлепок. — Следующий, проходите, — из-за двери показалась фигура Максима с красной чуть припухшей щекой. Он поспешил в сторону туалета. В дверях Волков столкнулся со своим коллегой. Но этого Виктор Яковлевич уже не увидел. Мужчина шел домой. Он боялся того, что жена плюнет на него и вообще не захочет иметь с ним ничего общего. Купив лекарства, он зашел в церковь по дороге. Перекрестился и купил первую икону. Он шёл домой, а с неба падал первый декабрьский снег. Снежинки таяли, едва касаясь чего-либо. Было не холодно, но почему-то у Виктора все равно были мурашки. А дома его встретила милая жена, которая накормила горячим борщом и поцеловала в обе щеки. Она даже не подозревала, что с того самого момента муж будет спать в отдельной комнате и будет скрывать от неё свою болезнь просто потому, что не хочет показаться перед ней слабым.