Принц и Пёс

      Теплые солнечные лучи ловко вскарабкались на лица крепко спящих принца и его слугу так некстати, что эльф, почувствовав на своих щеках это тепло рассвета, недовольно промычал, уткнувшись снова носом в грудь того, кто послужил ему мягкой и ужасно уютной постелью сегодня. Так сладко и крепко в последний раз он спал, когда Тревор нес его на руках домой. Но, всё же солнце потревожило его сон, поэтому теперь принц просто смирно лежал на том, кого теперь смело может назвать своим возлюбленным, и не смел и шелохнуться. Даже в темноте, когда они целовались, прежде чем заснуть, Михаэль заметил, как же утомился его слуга после долгого пути и наверняка тоже бессонной прошлой ночи. Он ведь и до этого совсем не спал, теперь эльфа это невероятно тревожило, поэтому нельзя было позволить, чтобы Тревор не отдохнул как следует. Юный принц хочет беречь своё маленькое счастье, так же, как все эти годы оберегал его любимый. Пусть юноша никогда ни о ком ранее не заботился, совершенно, теперь же у него появилась возможность это делать. Время шло странным образом сейчас, когда рядом тот, размеренный стук сердца которого отчетливо слышал лежащий на крепкой груди Михаэль, оно будто замерло немного, тоже позволяя Тревору успеть набраться сил. Долго ли коротко так продолжалось, но вот почти задремавший принц почувствовал пробуждение своего суженого и тут же встрепенулся, приподнявшись, чтобы увидеть, как юноша раскроет глаза, как лениво и сладко зевнет, а затем смущенно заулыбается, встретившись с непривычно ласковым взглядом Господина. Так всё и произошло, в полнейшей точности. — Доброе утро, — Михаэль постарался вложить в эти простые слова как можно больше совершенно нового для него чувства, которое он раскрыл в себе совсем недавно, и ему это удалось. — И Вам того же, сэр, — густо покраснел Тревор, улыбаясь уже вроде и нелепо, но в то же время, эту улыбку эльф находил просто чудесной. Грех было не потянуться немного вперед и не одарить улыбающиеся губы уже менее осторожным поцелуем. — Вы стали так нежны со мной, — прошептал тихо-тихо слуга, не зная, куда теперь деть себя от переполнявшего его смущения и счастья. — Ты это заслуживаешь, — ответил тем же шепотом Михаэль, после чего, словно пробуя на вкус новые слова, изрёк шепотом, тепло улыбаясь, — Любовь моя.       Судорожно выдохнув, чувствуя себя так, словно задыхается, Тревор закрыл и так алое лицо ладонями. Лежащий до сих пор на его груди эльф теперь почувствовал, как громко и быстро застучало сердце в груди самого дорогого для него создания. Тоже зардевшись, он поджал губы, растерялся. — Тревор, милый, всё хорошо? — положив свои маленькие, совсем миниатюрные, ладошки поверх ладоней слуги, спросил он взволнованно. — Более чем, Ваше Величество, более чем, — убрав с лица свои ладони и неуверенно взяв в них руки принца, ответил Тревор, едва дыша, глядя в глаза нависавшего над них остороухого. — Какие у тебя глаза красивые, — обратил внезапно внимание теперь на них Михаэль, нежная улыбка возникла на его бледных губах, от созерцания будто бы бездонных голубых глаз. Как он смел раньше считать, что они совсем не особенные? Они же так прекрасны были, всё это время. Надо же, как оказывается открытое в себе чувство чистой любви способно перевоплотить в глазах влюбленного того, кто вызвал всё это. Принц теперь видел в своем слуге настоящий идеал как и внешне, так и по характеру. Он ощущал себя неловко, от того, что сам таковым для него наверняка не является, ещё бы, с таким-то поведением. — Вы гораздо лучше, мой Господин, — Тревор словно читал мысли возлюбленного, или же у того на лице это было написано, неизвестно. Михаэль не знал и не хотел узнавать, единственное, чего он сейчас желал, это вновь поцеловать своего прекрасного фаворита. Видя, по мерцающим будто глазам юноши, что и тот этого робко желает, эльф решил не терять времени зря, чувствуя, как пальцы их ладоней переплетаются всё это время, склонился над Тревором, позволяя свершиться новому трепетному поцелую. Он так любит его, так любит…       Аккуратно Тревор выпустил одну ладонь Михаэля, и та тут же легла на его щеку, обводя заметно выпирающую скулу, эльф так ласково гладил того, с кем разделяет сейчас ненасытное слияние губ, что пёс не мог не улыбнуться в мягкие теплые губы, свою же руку положив на стройное тело принца, неосознанно забредая ею под грязную после долгого хождения по лесу рубаху на нем. Похоже, Михаэлю это пришлось по нраву, потому что он в ответ вырвал и вторую свою руку, чтобы и её положить на другую щеку Тревора, не прекращая поцелуй, растягивая его и дальше. Получив свободу, рука слуги присоединилась в первой, теперь обеими он поглаживал едва теплую спину чуть дрожавшего от этого всего эльфа. — Вам холодно, мой Господин? — спросил шепотом в долгий поцелуй он, самому ему было ужасно душно в своей вроде и легкой одежде, на теплом плаще, который растелил под ними, чтобы было мягче спать. — Нет, милый, мне очень жарко, — ответил тут же Михаэль, разорвав поцелуй, но только лишь для того, чтобы бездумно сбросить с себя рубашку. Когда он это сделал, то выдохнул с явным облегчением. Заметив то, как отвёл взгляд Тревор, принц засмущался и сам, осторожно вопрошав: — Милый, что-то не так? — Вы слишком прекрасны, — выпалил не сразу Тревор, обняв хрупкое тело юноши, он приподнялся, и, когда бережно уложил наполовину нагого принца спиной на растеленный плащ, то, нависая над ним, замер. Он с явным удовольствием сейчас облюбовывал то, что открыл только лишь для него Михаэль, всё это было так непривычно и так приятно в то же время. Когда эльф осторожно потянулся рукой к темной рубахе на юноше, тот, покраснев гуще, похоже понял его намерения. — Вы хотите этого, Господин? — спросил он неуверенно, глядя в лицо лежавшего под ним принца. — Да, — выдохнул тот, и псу уже ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Когда он отложил часть своего скромного одеяния в сторонку, то, с трудом переведя взгляд на Михаэля, с удивлением обнаружил в его глазах неподдельное восхищение, с которым он сейчас созерцал смуглую и худощавую, но всё же крепкую грудь, местами изуродованную шрамами. Чтобы скрыть своё смущение хоть немного, Тревор склонился над лицом эльфа, чтобы вновь его поцеловать в сладкие губы. Этот поцелуй оказался ещё более жадным и ненасытным, а ведь думалось, что прошлый уже был предельно полон ими. Похоже, это безгранично. Чувствуя, что Михаэль раскрывается перед ним всё больше, Тревор, не зная, чем занять свои руки, обхватил ими любимого и прижал к себе. При соприкосновении с ничем не прикрытой больше грудью, он весь затрепетал, чувствуя, как побежали мурашки по спине от восторга, всё это было просто волшебно, не поддавалось описанию совершенно. Эльф обвивал своими тонкими руками его шею, подрагивая, он, желая быть ещё ближе к Тревору, обнял его и ногами, крепко прижимаясь к нему не только грудью, но и животом, в котором словно бабочки порхали. Все эти новые непривычные, но явно правильные ощущения настолько сильно переполняли обоих влюбленных, что они и сами не поняли, как в какой-то момент одновременно потянулись к остальной одежде на своих взмокших от жара телах. Они ни о чем не думали, лишь о том, что сейчас в ней нет никакой надобности, сейчас она только мешает им. Михаэля переполняло желание всем своим телом, без препятствия в виде одеяния, соприкасаться с телом Тревора, видимо, и тот думал об этом же, поэтому даже смущению уже не было места, когда на них не осталось ничего. Казалось бы, невинная и новая прихоть, но, когда всё же они устало оторвались от губ друг друга, то лица их залило краской. — О боги, — спрятал Михаэль своё взмокшее личико, к которому липли сейчас мокрые кудри, в ладонях, в то время как закусивший нижнюю губу Тревор молча разглядывал полностью раскрытое тело своего принца, чувствуя на себе его взгляд, но не убирая с лица рук, эльф спросил, — Оно ужасно, да?.. — Вовсе нет, ты чудесен, — не задумываясь, ответил он и растерялся, — О боги, простите, я не хотел… — Нет-нет! О боги, милый, тебе всё дозволено, — эльф забылся и раскрыл своё лицо, так и обмерев, настал его черед облюбовывать такого же нагого юношу. Это всё было очень странно, непривычно, но в то же время, всё было правильно, Михаэль чувствовал.       Тревор, не зная, что и сказать, опустил голову ниже, к телу эльфа, которое так и манило, словно напрашивалось на то, чтобы его осыпали мягкими поцелуями. Понимая, что Михаэль против не будет, юноша всё же слегка неуверенно прижался губами к тонкой шее, кожа которой была мягкой и теплой. Робость тут же прошла, в особенности когда ко всему прочему эльф чутка выгнулся в области спины, сдавленно промычав. Приободренный тем, что принцу приятно, Тревор, продолжая целовать и изредка даже вести по коже эльфа языком, сам не заметил, как добрался до самого низа живота Михаэля. Здесь ему в нос ударил такой же новый, как и все ощущения до этого, запах, от которого голова закружилась. Но, Тревор не успел прикоснуться к прямому источнику этого запаха, потому как эльф внезапно вынырнул из-под него, и через пару секунд уже слуга лежал спиной на плаще, удивленный тем, какой оказывается сильный бывает Михаэль. Ничего не говоря, теперь уже он принялся расцеловывать тело юноши, с особым трепетом прикасаясь языком в тех областях груди, где навеки остались шрамы. Едва дыша от блаженства, которое вызывало всё то, что неумело, но искренне сейчас делал лишь для него этот прелестный эльф, Тревор чуть не задохнулся, когда Михаэль языком пересек все границы и теперь вёл им там, где позволено не каждому. — О боги, — хрипло прошептал Тревор, закрыв глаза рукой, сгорая от стыда и в то же время точного удовольствия. Видя это, Михаэль аккуратно обхватил губами самый кончик, не совсем уверенный, что это должно быть именно так, но против своих желаний пойти он явно не мог. Запах, соки, всё сводило с ума юного эльфа, поэтому не мог остановиться, с жадным блеском в глазах он следил за реакцией Тревора, как следил бы хищник за своей жертвой, с одним лишь отличием: Михаэль любит того, кто сейчас тяжело дышит, чья горячая плоть сейчас соприкасается с не менее горячими губами, любит больше жизни своей.       В какой-то момент, движимый лишь смутными желаниями, Тревор, что держал всё это время другую свою ладонь на рыжих кудрях принца, неосознанно сжимая их из-за того, как всё происходящее было прекрасно, переложил обе свои ладони на щеки увлеченного своим делом Михаэля и спешно притянул к себе, чтобы снова поцеловать. Этот поцелуй опять не был похож ни на один из предыдущих, скорее всего дело было во вкусе на губах принца, но, удивительно, Тревор уже не чувствовал стыда. Его сейчас больше интересовало то, что пока неясно. Чего ему так нестерпимо хочется сейчас?       Поцелуй продлился совсем немного, потому как двое уже не могли продолжать, едва-едва дыша, хватая ртом воздух, что опалял сейчас всё внутри. Не сводя с Тревора взгляда, Михаэль на уровне интуиции, похоже, взял его ладонь за запястье и повел языком по длинным пальцам юноши, дыхание которого перехватило от этого. Он видел в глазах эльфа странный, хищный блеск, и это не могло не завораживать. Медленно, но верно, Тревор приближался к разгадке своих потаенных желаний.       Утомившись, Михаэль наконец выпустил мокрые от слюны пальцы юноши и тут же невольно вскрикнул, потому что, разведя стройные ноги эльфа, Тревор, не думая, верно ли поступает, вогнал внутрь первый палец, который встретила вполне ожидаемая теснота. Михаэль сморщил свою переносицу, зажмурившись, он снова обнял его ногами в области поясницы. Лишних звуков не изрекал ни тот ни другой, лишь тихий скулеж со стороны Михаэля, который стал громче и жалобнее, с добавлением второго пальца. — Потерпи, это пройдет, — прошептал Тревор ласково на заостренное ушко любимого, сам не до конца уверенный в своих словах, но очень надеявшийся, что это правда, ведь Михаэль притих, потому что доверился ему. Нельзя его разочаровать…       Спешно убрав свою руку, когда понял, что сил продолжать это действие уже нет никаких, он уже отдавал себе отчет в том, чего же ему хочется сейчас больше всего. В такой же спешке Тревор мокро провел языком по тыльной стороне своей ладони, всю эту влагу затем перенес на то, что не так давно ласкал жадно Михаэль. Теперь оставалось всего ничего. Встретившись со взглядом эльфа, Тревор нашел в глазах лежащего спиной на плаще принца ответы на все свои вопросы, что рассеяло последние остатки сомнений и страха.       Многих, если не всех, птиц, что притаились на ветках деревьев вокруг, всполошил резкий вскрик, который повторялся потом ещё долго, но уже тише, слабея с каждым разом, пока плавно не обратился в нечто более приятное наслух. То были довольные стоны, вперемешку со всхлипами, которые Михаэль не видел смысла сдерживать, он, дрожа, слышал те же стоны со стороны Тревора, они были тише, не сравнимы с частыми постанываниями эльфа, но всё равно они были ключом к счасть юного принца, что улыбался сквозь потоки слех, вызванные изначально именно болью, но теперь они будто говорили за него, показывая, насколько сейчас счастлив Михаэль. Ногтями он цеплялся за крепкую спину Тревора, неосознанно её царапая, кусая свои губы, запрокидывая голову и всячески извиваясь под сильным горячии телом. — О боги, Треви, как же я тебя люблю, — выпалил эльф томно на одном дыхании в какой-то момент, не раскрывая глаз. И так алое лицо юноши залило краской от услышанных только что слов, и он даже прекратил то, что делал всё это время. Словно зная, что это произойдет, Михаэль, снова поражая своей силой, повалил Тревора обратно на плащ. Снова нависая, теперь уже он продолжил начатое его любовником, при этом склонил голову и несильно закусил оказавшееся очень мягким и пушистым ухо на макушке пса, чем сорвал новый стон, полный блаженства, из уст не ожидавшего, что это будет совсем не больно, а только лишь приятно, Тревора. Поняв, что ему нравится, Михаэль, проведя языком по месту укуса, теперь зубками легонько вонзился во второе ухо. И снова стон, как вознаграждение, вдобавок к тем стонам, которые Тревор выдавал из-за взятой в руки эльфа инициативы. — Милый, я больше не могу, — просипел Михаэль в какой-то момент ему на излизанное ушко, кончик которого он только что бесстыдно посасывал. — Я тоже, Михаэль, я тоже, — сжав пальцы на боках эльфа, ответил тот, зажмурившись. Через мгновение птиц вновь встревожили особо громкие стоны, прозвучавшие в унисон. — О боги… — уронив обессиленно голову на грудь Тревора, прошептал юный принц, прикрыв глаза. С его румяного взмокшего лица теперь ещё очень долго не сойдет улыбка. — Ты был неподражаем, — всё ещё не уверенный, что ему так можно, прошептал осторожно он, тоже мягко улыбаясь, запустил руку в мокрые рыжие кудри. Как же всё-таки Михаэль хорош, когда не ведет себя как последний урод… Хотя, его будут боготворить, похоже, любым. Ведь Тревор влюбился в него, когда тот ещё был капризным, вечно недовольным мальчонкой. Просто понял это не сразу, а лишь когда этому поспособствовала обстановка вокруг них. — Милый, живи теперь со мной в замке, пожалуйста, — прошептал тихо-тихо Михаэль, добавив затем такие слова, после которых Тревор едва поверил своим ушам, — Я видел, в каких условиях ты выживаешь, не могу тебе позволить и дальше там обитать… это… это просто ужасно… — Солнце моё, ты чего это? — услышав всхлипы, встревожившись, он оторвал лицо принца от своей груди, притянув его к себе за щеки, принявшись расцеловывать их, слизывая соленую влагу, — Успокаивайся… — Ты согласен? — шмыгая немного носом, вопрошал Михаэль. — Да, — скромно улыбнулся Тревор, сердце его трепетало, он видел, что чувства к нему настоящие, глаза эльфа сияют, принц так нежно, заботливо смотрит на него, что теперь уж точно юноша боится, как бы это всё не оказалось просто сладким сном, который вот-вот может прекратиться, и Тревор проснется в полном одиночестве. — Мне будто снится самый лучший сон на свете, — прошептал Михаэль, всё ещё улыбаясь, не сводя взгляда с Тревора. Он словно читал мысли юноши, или же теперь у них всё едино, неизвестно. Да и не так уж и важно, верно ведь? — Я клянусь, что сделаю всю твою жизнь прекрасной, как самый сладкий сон, — тут же откликнулся тот, глядя на своего принца. Его словам было тяжело не поверить, ведь Тревор умел сдерживать обещания.