Хроники Шаманов

      Асакура до последнего не мог понять, почему он не выбросил его вместе с остальным хламом. Оранжевый и потрёпанный, оракул представлял собой абсолютно бесполезный гаджет с давно погасшим дисплеем и длинной поперечной трещиной на защитном экране. Тканевый браслет, оплетающий руку, выглядел изношенным и посеревшим, а металлическая зубчатая вставка у основания была сплошь покрыта глубокими царапинами. Утративший связь с Королём Духов, оракул был совершенно бесполезной побрякушкой, напоминавшей, тем не менее, о самом опасном и в то же время самом захватывающем приключении в его жизни.        На дне коробки, где доживал свои последние дни разбитый в пылу битвы гаджет, теснились ещё несколько предметов. Яркие наушники, сопровождавшие шамана на протяжении всего его пути, могли лишь похвастаться былой славой. Несмотря на громкие обещания производителей и пятилетнюю гарантию, тонкий шнур не выдержал частого использования и перегнулся, лишая одного из пяти великих воинов любимого развлечения.        Однако внимание Асакуры было сосредоточено не на оракуле или наушниках, давно отдавших душу (если, конечно, таковая у них имелась) Королю Духов, не на старых компакт-дисках с харизматичным Бобом Фабулой на обложке, а на небольшом клочке бумаги с выцветшим, но всё ещё различимым изображением. Это была самая обычная фотография-паралоид с загнутыми краями и небольшим масляным пятнышком от большого пальца. В правом нижнем углу шариковой ручкой была выцарапана дата, а ниже — ёмкая, но глубокая по своему смыслу фраза.        Йо хорошо помнил, как была сделана эта фотография. Едва только Силва сообщил о прекращении Турнира, их команда, обессиленная и потрёпанная, оказалась аккурат посреди пустыни в гордом одиночестве. Рен и Хорохоро ещё долго возмущались, и дело грозило закончиться дракой, если бы профилактические подзатыльники Анны не поставили их на место. Чоколав тогда несмешно (на самом деле очень даже смешно, просто ни у одного шамана не хватило смелости засмеяться в открытую) пошутил над воспитательными приёмами Кёямы, за что был награждён ещё одной оплеухой. Именно в этот момент Манта вытащил из небольшого рюкзачка, который всегда таскал за спиной, крошечный фотоаппарат и предложил сделать пару снимков на память. Пирика восприняла эту идею с огромным энтузиазмом и тут же принялась расставлять друзей так, чтобы их пёстрая компания поместилась в кадре. Нежелающий стоять рядом с «ледоголовым отморозком», Тао долго отбыркивался, предлагая свою кандидатуру на пост фотографа, однако оскорблённый в лучших чувствах Хорохоро сострил в ответ, и между шаманами снова завязалась словесная перепалка. Миролюбивый Лайсерг пытался нивелировать проблему, но гуандао Рена доходчиво объяснило, в какую сторону следует отправится Дителу, если тот продолжит корчить из себя дипломата. Решением, как всегда, послужил широкий жест Асакуры, забросившего руки на плечи друзей. Буркнув какую-то ерунду о дружбе и о её величайшей победе над силами зла, Йо развернул товарищей к объективу фотокамеры и слегка ущипнул, чтобы те улыбнулись. Когда Манта, вызвавшийся запечатлеть этот исторический момент, начал обратный отсчёт, Усуи начал размахивать руками и пытаться избавиться от объятий Асакуры, из-за чего Чоколав слегка пошатнулся и наступил на ногу стоящей неподалёку Анны. Та в своей обычной манере шлёпнула шутника чётками, и темнокожий шаман, весело взмахнув ручками, повалился на землю. Хорокэу засмеялся, тыча пальцем в чертыхающегося друга, однако через секунду зачертыхался сам — сердобольная Пирика схватила братца за ухо и хорошенько потянула, сетуя на его невоспитанность. Никто даже не заметил, как Манта пропищал «два»: Йо, всё ещё удерживающий руку на плече китайца, смеялся, Рен горделиво задирал нос и старательно делал вид, что к развернувшемуся балагану он не имеет никакого отношения, Джун, стоявшая позади него, снисходительно улыбалась, поглядывая на скрещенные руки и невозмутимый вид младшего Тао, Пирика продолжала отчитывать Хорохоро и, кажется, даже не думала оставлять в покое его покрасневшее ухо, Чоколав готовил новую шутку, Анна угрожала наступить ему на лицо, если тот всё же явит её на свет, Рю педантично расчёсывал волосы, Тамао скромно теребила край футболки и что-то щебетала себе под нос, Фауст обнимал невидимую на паралоиде Элизу, а Лайсерг прилежно смотрел в камеру, растягивая губы в вежливой улыбке. После тихого «один» раздался щелчок фотокамеры, и из разъёма выползла небольшая карточка. Вторая попытка сделать снимок оказалась более удачной, однако Йо больше нравился первый вариант — на ней ребята казались такими… живыми? Через пару недель, когда шаманы вернулись в родной Токио, Манта притащил в «Фунбари Онсен» целую стопку подписанных фотографий и подарил каждому по одной. Пирика и Хорохоро уже отчалили на Хоккайдо, поэтому Оямада отправил им пару экземпляров по почте. По наземной, разумеется, ибо народы айну, по едкому замечанию Рена, даже не подозревали о существовании компьютеров и электронных мессенджеров.        И сейчас, спустя семь с небольшим лет после произошедшего, Йо сидел на полу в окружении памятной коробки и тряпки для протирания пыли и тёплым взглядом цеплялся за каждую деталь на фотографии. Чётки Анны, орнаменты на пыльной куртке Усуи, задорный огонёк в глазах Пирики, деревянный гребешок Рю, гуандао Рена — всё это казалось таким родным и правильным, что Асакуре почудилось, будто семилетней разлуки не было вовсе, будто в соседней комнате Анна отчитывает не их сына, а нашкодившего Хорохоро, будто сейчас в комнату заглянет Рю в цветастом фартуке и спросит, что его господин желает сегодня на ужин, а когда они все усядутся за общий стол, в дверь позвонят, и на пороге будет стоять недовольный Рен в жёлтом пиджаке, сетующий на медлительность самопровозглашённого гонщика Усуи.        Взгляд Асакуры снова переметнулся на выцветшую фразу, оставленную Мантой, после чего шаман невесомо провёл большим пальцем по вдавленным в бумагу чернилам. Это было простое предложение из четырёх коротких слов, которое, как казалось на тот момент, несло в себе огромную смысловую нагрузку, даря надежду и провоцируя на дальнейший путь. Сейчас же неровные каракули вызывали в сердце молодого шамана лишь ностальгическую улыбку.        — Йо, ты закончил с уборкой?        Мягкий голос Анны вернул его в реальность. Ну, конечно, он же должен был протереть пыль в этой комнате, а не рассматривать старые фотографии, предаваясь туманным воспоминаниям.        — Осталась пара полок, скоро закончу.        Убрав фотографию обратно, Асакура плотно запечатал коробку болтавшимся на верхней картонке куском скотча и запихнул её обратно в тумбочку, после чего, вооружившись тряпкой, вернулся к работе.        — Ты слышал последние новости? — поинтересовалась Анна, накладывая в пиалу несколько ложек риса. — На Хоккайдо сошла очередная лавина и затопила небольшую деревушку — жители едва успели эвакуироваться.        — Да, Хоро недавно писал, что на севере в этом году выпало рекордное количество осадков, — отозвался Йо. — Надеюсь, он и Пирика в порядке.        Анна ничего не ответила. Продолжая орудовать кухонной утварью, она успевала одновременно расставлять ужин на столе и отвечать на частые вопросы любопытного Ханы. Она и Йо лишь недавно вернулись из длительного путешествия, а потому женщина старалась уделять как можно больше времени подрастающему сыну. Ей было немного стыдно за то, что несколько лет этот озорной мальчишка провёл в компании Рю, донимая того расспросами о своих родителях, однако с другой стороны итако понимала, что эта отлучка была необходима не только им с Йо.        Анна уже смирилась с мыслью о том, что они семья. Самая обычная или, как сейчас говорят, среднестатистическая японская семья со своими скелетами в шкафу. У них есть сын, которому едва минуло два года и лучшим другом которого числилось полупрозрачное эфемерное облачко в самурайских одеждах, прозябающее в мире людей без войн и сражений. Они живут самой обычной жизнью (за исключением мелких деталей вроде спиритических сеансов) в самом обычном (населённом заблудшими душами) доме. Она — примерная жена, хранительница очага и молодая мать, оставившая диктаторские замашки в прошлом, он — немного инфантильный, но по-прежнему добрый и открытый миру мужчина с непоколебимыми идеалами и любящим сердцем. Идиллия.       Откинув длинную прядь со лба, Анна сложила руки в молитвенном жесте и мысленно поблагодарила духов за сегодняшний ужин, после чего пожелала домочадцам приятного аппетита и принялась за рис с овощами.       — А где Рю? Разве он не спустится на ужин?       — Он ушёл ещё час назад, — ответила блондинка. — Просил начинать без него.        И снова молчание. Хана старательно размазывал остатки каши по тарелке, бубня себе под нос что-то нечленораздельное, Йо с деланным интересом рассматривал гобелен за спиной жены, а Анна, опустив взгляд, безрадостно ковырялась палочками в нетронутом ужине.        Почему-то именно в этот момент семейная жизнь показалась ей чем-то неправильным. Ни она, ни Йо не были готовы к теплу очага, однако упорно продолжали верить в то, что все их начинания и затеи абсолютно верны и правильны, что так и должно быть. Мысль о другой, давно забытой жизни вихрем пронеслась в голове итако и плотно засела под коркой головного мозга, вытягивая из нутра какие-то смутные образы и размытые силуэты. То место на шее, где раньше висели чётки, неприятно зудело и будто бы горело, и голове тут же вспыхнула догадка, не удовлетворившая Анну своим содержанием. Всё должно быть не так.       Это явно было предчувствие. Тягучее и липкое, будто смола, оно струилось по нутру итако, вызывая в животе нечто вроде щекотки. Что-то невидимое и безголосое подсказывало, что она и Йо должны быть в другом месте.        Отодвинув пиалу, Анна молча встала с татами и, проигнорировав вопрос Асакуры, ушла в соседнюю комнату. Наваждение было слишком сильным, чтобы просто отмахнуться от него. Забытое чувство, вырванное из глубины сознания, что-то нашёптывало ей на ухо и заставляло зажмуриться от нахлынувших эмоций. Предчувствие никогда её не обманывало. Что-то должно случиться.        — Анна, с тобой всё в порядке? — вежливо постучавшись, поинтересовался Йо через закрытую дверь.        — В полном, — глухо отозвалась итако. — Проследи, чтобы Хана не разнёс кухню, я сейчас выйду.        Когда головная боль утихла, оставив после себя лишь звон в ушах, Анна отодвинула щеколду и вернулась в комнату, где её домочадцы развлекались, проводя время вместе. Несмотря на юный возраст — полгода назад шаману исполнилось двадцать — Асакура не боялся детей и с удовольствием проводил с ними время, травя байки о духах и продвигая в массы идею вселенского пацифизма. Хана же восторженным взглядом изучал лицо отца и, казалось, старался запомнить каждую его чёрточку.        — … а потом Рен ка-а-ак выскочит из укрытия, — самозабвенно продолжал Йо, делая вид, будто хватает сына в кольцо рук, тем самым вызывая его смех, — те трое даже понять ничего не успели.        — А дальше?        — А дальше ему на помощь пришёл Хорохоро, а там уж и мы с Рю подоспели, — хохотнул Асакура. — Пока мы их отвлекали, Лайсерг освободил своего хранителя, и впятером мы быстро разобрались с противниками.        — Ого! А Рен-сан и вправду был без оружия?        — И Рен, и Хорохоро, — подтвердил Йо, вспоминая, как его друзья вышли против трёх сильных шаманов с простым единением.        — Здорово! — затрещал Хана, ёрзая в руках отца.        — Ещё бы! — улыбнулся мужчина.        Молча пройдя в гостиную, где стоял единственный в доме телевизор, Анна с удобством расположилась на плетёной циновке и уставилась в экран. До начала её любимого сериала, который она смотрела ещё со времён Великого Турнира, оставалось пять минут, и в этот момент диктор вечерних новостей как раз завершал очередной выпуск:        — … «Райтэй групп», возглавляемая молодым господином Тао, успешно укрепилась на мировом рынке и рынке Японии в частности, — ведущая неторопливо перевернула лист. — А теперь к другим новостям. Огромная комета, замеченная американскими астрономами, во второй раз обогнёт Землю.        — Йо, немедленно иди сюда! — крикнула Анна, увеличивая громкость звука.        — … с репортажем из токийской обсерватории — Миками Нара.        — В чём дело, Анна? — спросил появившийся в дверях Асакура с малышом на руках.        — Замолчи и слушай, — шикнула блондинка.        — Уже через несколько часов жители нашей планеты столкнутся с поистине уникальным явлением, — трещала смазливая девчонка-корреспондент, стоя на фоне большого белого здания. — Как уже сказала моя коллега, огромная комета, явившаяся словно бы из ниоткуда, обогнёт нашу планету по эллиптической траектории во второй раз за пятьсот лет. Астрономическое сообщество разводит руками — никто не силах объяснить причины очередного появления этого огромного космического тела на земной орбите. Напоминаю, что около семи лет назад эта же комета пронеслась над миром, но не навредила существующим экосистемам. Заведующий токийской обсерваторией, профессор Тахакаши, согласился прокомментировать надвигающееся событие.        Картинка на экране резко сменилась, и перед зрителями показался бодрый старичок с блестящей залысиной и редкими клочками седеющих волос.        — Для нас это и вправду праздник, дорогуша! — бойко начал профессор, выставляя перед собой небольшой глобус. — Не каждый астроном может похвастаться, что видел эту комету хотя бы единожды, а тут — пожалуйста! — второй раз за десятилетие, несмотря на то, что Звезда Судьбы, как именуют её знающие люди, проносится над планетой всего лишь раз в пятьсот лет! Более того, Звезду Судьбы сможет увидеть любой желающий без каких-либо увеличительных приборов — комета пронесётся так близко к Земле, что её хвост будет заметен в любом уголке земного шара!        — Скажите, профессор, имеет ли надвигающийся звездопад какое-либо отношение к происходящим в мире катаклизмам? — щебетала Нара, прижимая к губам микрофон.        — Я астроном, а не астролог, дорогуша, — басовито засмеявшись, сказал Тахакаши, — и не в моей компетенции читать судьбу по падающим звёздам, однако после всех этих землетрясений и лавин нам только и остаётся, что надеяться на чудо.        — Благодарю Вас, профессор. С вами была Миками Нара, и я передаю слово…        Поняв, что поток полезной информации прервался, Анна выключила телевизор и перевела взгляд на замершего в дверях мужа. Асакура по-прежнему был спокоен и, как многим казалось, равнодушен к происходящему, однако итако успела заметить, как губы шамана дрогнули, будто бы тот хотел что-то сказать, но в последний момент передумал.        — Ты же понимаешь, что это значит, Йо?        — Конечно! — во весь рот улыбнулся шаман, поудобнее подхватывая сползающего ребёнка. — Наконец-то мы сможем познакомить Хану с нашими друзьями! — поджавшая губы Анна исподлобья посмотрела на спокойного мужа и замерла. — И, Анна, — уже серьёзным голосом добавил Йо после небольшой паузы, — пожалуйста, не утруждай себя пошивом нового костюма.        — Перестань вести себя так беспечно, Йо! — прикрикнула женщина на смеющегося шамана. — Это не шахматный турнир, чтобы отшучиваться и так наплевательски к нему относиться!        — Верно, не шахматный, — безмятежно протянул Асакура. — Но ты знаешь мою позицию, Анна: если тебе что-то суждено, значит так и случится. Судьбу не перекроить, а потому не стоит воспринимать всё близко к сердцу и лишний раз трепать себе нервы, — мужчина окатил жену тёплым уверенным взглядом. — К тому же, мы даже не знаем, та ли эта звезда. Сама подумай, неужели огромное космическое тело, проносящееся над Землей лишь два раза в тысячелетие, вдруг решило развернуться и почтить нас своим присутствием снова?        — А если это Звезда Судьбы? — осторожно вклинилась блондинка.        — Значит, нам снова придётся возобновить тренировки, — засмеялся шаман. — Надеюсь, Харусаме не заржавел, иначе тебе придётся вырывать Мосуке из Мира Духов, а он явно будет рассержен видом своего любимого детища.        И снова этот беззаботный смех. Анна сама не заметила, как уголки её собственных губ зазмеились кверху. Глядя на этого сильного, уверенного в своих силах, но в то же время полностью отдавшегося в руки судьбы мужчину, она испытала неведомое доселе чувство благоговения. Способность обернуть любое серьёзное дело в шутку, найти хорошее в плохом, заставить других верить в него — именно таким всегда был и остаётся Йо Асакура, шаман, чья духовная сила находится за гранью человеческого понимания.        — Не хочешь пройтись до парка? — предложил Йо.        — Странно, что ты не предложил полюбоваться звездопадом, сидя у подножья Памятной горы, — усмехнулась итако.        — Не хочу тревожить духов в такой момент. Турнир Шаманов значит для них столько же, сколько и для нас — всё-таки на кон поставлены их души, и только от нового Короля зависит, попадут они в Святилище или останутся на Земле. Во сколько, говоришь, она пролетит над Токио?        И всё-таки, ты был прав, Манта. Это ещё не конец.