Внеклассные чувства

      Закончившийся последний урок в старшей школе с подготовительных курсов символизировал свободу для выпускников на сегодняшний день. В последнее время каждому необходимо пополнять знания, посещая подобные профильные предметы, чтобы поступить после выпуска в высшее учебное заведение. Но как только такая подготовительная учеба заканчивается, ученики спешат домой, оставляя кабинеты школы пустыми.       — Вы просили зайти, сенсей?       В кабинет вошла светловолосая ученица третьего класса старшей школы. На вошедшую обратил внимание учитель математики, который так долго засиделся на работе, что и не заметил, как в учительской остался один. Мужчина нахмурился, когда взглянул на часы, заметив, что уже довольно поздно.       — Да, просил. Но сделать это следовало сразу после уроков, а не на ночь глядя, Сенджу.       — Лучше поздно, чем никогда.       Мило улыбнувшись, голубоглазая девушка продолжила приближаться к столу учителя. Мужчина не мог не заметить слишком видимые перемены в ее поведении. Он следил за ее походкой, замечая то, насколько она делала все тихо и медленно, словно и вовсе подкрадывается к нему. Итачи тихо прочистил горло, пытаясь игнорировать свои замечания в ее нестандартном поведении.       — Ты могла бы прийти завтра. Утром.       Учиха почувствовал ее цветочный аромат, когда она подошла ближе. Его тело моментально отреагировало, как и всегда, на что он заметно напрягся. Ему пришлось снова сглотнуть, а эта голубоглазая нахалка приблизилась снова на шаг.       — Вы ведь сами нас учите не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — заметила она с долей притворного легкомыслия в голосе, что заставило учителя нахмуриться.       — Да, но…       — Значит, я сделала правильно, что пришла сейчас, а не завтра?       Кажется, ему не стоит обращать внимания на такие детали. Чем короче будет этот разговор, тем лучше не только для него, но и для нее тоже. Именно после того, как стал обращать внимание на эту студентку, он начал жалеть, что устроился сюда. Пришлось больше уделять время работе, только бы выкинуть из головы эту светловолосую отличницу. Но если днем у него есть работа, то ночью избавиться от мыслей о ней совсем не удается, потому что они ни на минуту его не оставляют.       — Если тебе будет легче от этого, то да.       Итачи пришлось сдаться, уступив в этом незначительном, но в сильно беспокоящем его вопросе. Еще не хватало, чтобы она заметила, что он напряжен от ее присутствия.       — Тогда… зачем Вы меня просили подойти, сенсей? — тихо поинтересовалась она, с интересом разглядывая лицо преподавателя.       Учиха выдержал паузу. Она ведь знает, зачем он попросил ее заглянуть к нему, но почему-то спрашивает. И что она задумала? К чему такие жесты и вопросы? Столкнувшись со своим непониманием, Итачи старался игнорировать ее нестандартное и не похожее на обычное поведение.       — Ты систематично делаешь ошибки в контрольных, — взяв себя в руки, серьезно ответил мужчина. — Я посмотрел твои оценки до моего прихода, ты никогда не получала отметки ниже восьмидесяти баллов.       — Выходит, я стала хуже учиться, когда Вы пришли?       — Выходит, что так.       — А что с моими другими оценками?       — Что?       Учиха не понял этого вопроса, а точнее даже не ожидал услышать его.       — Мои другие оценки, — повторила девушка, облокотившись на стол.       Она склонилась к учителю, затем взглянула на табель оценок, что лежал перед ним.       — По другим предметам я учусь как и раньше. Я не стала знать Ваш предмет хуже, — она вернула на него взгляд. — Просто Вы сами дали понять мне, что хороших оценок мне не получить.       — И чем же я дал тебе это понять?       Он настолько был поражен наглостью ее предположения, что в легкой усмешке и изумлении изогнул бровь.       — Тем, что, даже не проверив мою последнюю работу, Вы поставили мне оценку.       Итачи замер, после чего на его лице промелькнуло удивление.       — Вы ведь даже не заглянули на последний листок теста, а сразу внесли оценку в табель. Сенсей, разве учителя так поступают?       — Вздор… Ты хоть понимаешь, с кем говоришь? Я не твой одноклассник или приятель, чтобы позволять так разговаривать со мной, — он поднялся со стула, затем склонился к девушке, опираясь руками на стол. — Просто признай, что учить уроки тебе не так интересно, как проводить время с парнями на заднем дворе.       — Вы еще и шпионили за мной? — ответила она, приподняв голову, чтобы видеть его лицо. — За это у меня и вышла плохая оценка? Я не с тем провожу время? Возможно, это Ваша месть за то, что я не приходила к Вам на отработку, а предпочла репетитора моложе?       — Довольно.       Этот разговор уже не сулил ничего хорошего. Итачи не понимал, что его задело и разозлило больше. Либо ее наглая храбрость, либо самонадеянное представление о своих результатах. Но самое интересное, что она практически надавила на нужное место, озвучив реальную причину его странного поведения.       — Думай, прежде чем что-то говорить. Мне совершенно неинтересно, почему ты не приходила.       — Значит, и я сама Вам совсем неинтересна?       — Что…       Мужчина выпрямился, чувствуя, как его застали врасплох. Возникший ком волнения на мгновение лишил его возможности сделать вдох, от чего ему пришлось нервно сглотнуть.       — Сенджу… прекрати. Сейчас же.       Но вместо того, чтобы услышать ее ответ-согласие, ему лишь пришлось смотреть на то, как она обходит его стол, чтобы подойти к нему.       — Я думала, что хоть немного заинтересовала Вас, Итачи-сенсей…       Она прикоснулась к его руке, на что по его телу прошлась дрожь. Словно вкопанный он не нашел в себе силы одернуть руку, после имени, произнесенного ее нежным голосом.       — По Вашему взгляду… тому, как Вы смотрите на меня, мне показалась, что я нравлюсь Вам. Значит, Вы никогда не хотели прикоснуться ко мне? — она приложила его теплую руку к своей щеке. — И сами не желали, чтобы я коснулась… Вас?       Другой рукой она нежно прикоснулась к его щеке, на что тот неторопливо и осторожно прикрыл глаза. Не сдержав истомы, что разошлась по телу, мужчина затаил дыхание. Все, что он старательно сдерживал и подавлял в себе, постепенно начало обретать волю.       Никто и подумать не мог, что с приходом нового учителя в эту школу наступят такие перемены. Итачи и сам не мог себе этого представить. Столкнувшись с вынужденными переменами в своей жизни, он был уверен, что хуже уже не будет. Однако, как оказалось, все самое интересное поджидало его впереди.       Несмотря на то, что еще никогда не имел дело с преподаванием, Итачи знал, что справится. Бывшая должность в одной девелоперской компаний, день в которой никогда не обходился без происшествий, неплохо подготовила его к испытаниям. Имея многолетний опыт на руководящей должности, он нисколько не сомневался в том, что его навыки пригодятся и в старшей школе.       ― Ну, собственно, это и есть наша школа.       После небольшой экскурсии по корпусу старшей школы директор повернулся к своему новому учителю высшей математики:       — Кстати, Вы возьмете выпускной класс под свое руководство.       ― Выпускной класс? ― задумчиво повторил мужчина, с интересом рассматривая доску почета. ― Хорошо.       ― Это может показаться немного трудным и даже… пугающим, но Вы всегда можете обратиться к коллегам.       ― Да, обязательно. Спасибо, ― оставив стенд с результатами разных олимпиад, Итачи повернулся к директору. ― Ваши ученики уже принимают участие в тестировании по экономике и финансам?       ― Ах, да, ― директор не без гордости взглянул на стенд с призерами. ― Многие из них уже поступили в лучшие университеты нашей страны на разные специальности. Надеюсь, сейчас они искренне любят то, чем занимаются.       И подняв подобную тему, мужчина не мог не вспомнить резюме их нового математика. Если его лицензия на преподавание не вызывала вопросов, то предыдущее место его работы и должность явно не вязалась с работой учителя. Даже визуально стоящий перед ним человек в черном костюме и белоснежной рубашке больше походил на сотрудника адвокатской фирмы, чем на учителя.       ― Почему Вы решили уйти с Вашей бывшей должности? ― не сдержав своего желания об этом спросить, директор уже наблюдал задумчивость на лице собеседника. ― Я ни в коем случае не сомневаюсь в Вашей компетенции и уверен, что Вы станете незаменимым педагогом, но…       ― Думаю, я все это время занимался не тем, чем хотел.       В этих словах действительно была правда. В один момент осознав, что находится не на своем месте, Итачи решился на подобный шаг. Понимая, какой непростой бывает доля учителя, обучающего гордых и «самостоятельных» старшеклассников, он все равно не побоялся на это пойти. Обзаведясь за всю свою жизнь внушительным терпением и крепкой нервной системой, Итачи был благодарен компании, которую покинул. Ему и его коллегам неоднократно приходилось сталкиваться с проблемами, однако всегда они были решаемыми.       Но, каким бы перспективным ни казалось его будущее, нервная работа, наполненная напряженными буднями, была прекращена. И, так как многое познается в сравнении, Итачи вспомнил время репетиторства, после чего решил, что пора впустить в свою жизнь перемены. Научившись внятно и четко растолковывать сложный материал, ему не составит труда преподавать курс прикладной математики в старших классах.       ― Но, так или иначе, это Ваша первая школа, — продолжил директор, неловко улыбнувшись. ― Поэтому предупрежу Вас, Учиха-сан, запаситесь терпением и будьте с ними… построже.       ― Да, конечно. После моего выпуска прошло больше десяти лет, но я до сих пор помню, каково это — быть в выпускном классе.       ― И это очень хорошо. Текущий год самый ответственный в их жизни, но пока что не все это осознают. Пожалуйста, напоминайте им об этом почаще. Вот, — он протянул Учихе папку. — Ваше расписание занятий. Я провожу Вас и представлю Вашему классу. Сейчас математика по расписанию именно у них.       Итачи и не думал, что ему сразу же достанется свой класс. Быть классным руководителем — еще одна причина того, чтобы не давать спуска этим подрастающим бездельникам. Все же его ожидания оправдались немного ярче, чем он себе представлял. Не успел выйти на работу, как уже обязанностей столько, сколько было на прошлой работе. Однако в этом случае все может быть куда интересней, чем там. Глупые, вечно спорящие подростки ему не создадут проблем, а лишь его позабавят. И уж он-то щадить никого не будет. И с личной просьбы директора Такахары Итачи с чистой совестью будет проявлять к ним требовательную строгость.       Директор прикоснулся к двери, как в кабинете сразу же воцарилась тишина несмотря на то, что до этого стоял гул. Очень светлый и просторный кабинет, наполненный ожиданием и тишиной, принял Такахару, который вошел первым. И после того, как весь класс поднялся для приветствия, вошел Итачи, проследовавший к трибуне вместе с директором.       ― Поклон, — отдал команду один из учеников, чья парта была у дверей в первом ряду.       ― Это Надзуки Рё. Их староста. А это, — директор взглянул на весь класс. — Ваш новый учитель математики и классный руководитель. Учиха-сенсей.       ― Приятно познакомиться с Вами, сенсей, — выразив почтение учителю, Рё поклонился, после чего класс сделал то же самое.       ― Благодарю, Надзуки, — Учиха кивнул в ответ кареглазому выпускнику.       ― Больше не смею занимать Ваше рабочее время, Учиха-сан, — директор улыбнулся, на что получил от коллеги кивок.       Наступило молчание и ожидающая тишина. Итачи взглянул на класс, который ожидал его позволения занять свои места.       ― Можете сесть.       После того, как ученики опустились на стулья, Учиха взял мел и подошел к классной доске. Тишина продолжалась, редкие и очень тихие перешёптывания нисколько ее не нарушали, что было весьма объяснимо. Новые учителя, как и новые студенты, всегда являются объектом пристального и очень внимательного изучения.       ― Учиха Итачи, — написав свое имя на доске, он повернулся к ученикам. — Посмею признаться, что вы первый мой класс, поэтому рассчитываю на ваше понимание и в некотором роде сотрудничество. Есть ли у вас вопросы ко мне, З-А?       Получив в ответ от учеников задумчивое молчание, Учиха вернулся к трибуне и открыл классный журнал.       ― Сколько Вам лет? — поинтересовался один парень, который сидел слева от старосты. — Хотя бы уже больше двадцати пяти? Просто… Все молодые учителя в нашем классе надолго не задерживаются, мы даже не успеваем к ним… привыкнуть.       ― Значит, можете не волноваться. Мне больше, чем двадцать пять, — ответил Итачи, отметив присутствующего Надзуки Рё.       ― А Вы… женаты?       Этот вопрос задал девичий голос, раздавшийся прямо перед ним. Черноглазая девушка с темно-каштановыми волосами чуть ниже плеч заинтересованно смотрела на учителя в ожидании ответа на свой вопрос.       ― По мне видно, что я женат?       ― У Вас… — она с задумчивой, чуть лукавой улыбкой на лице бросила взгляд на его рубашку, — слишком наглаженная рубашка, сенсей. Я бы сказала… идеально.       ― Вот как? Интересно… Я и не думал, что можно даже употребить слово «идеально». Но стоит заметить, что ни одна женщина не погладит мне рубашку так, как это сделаю я. Поэтому нет. Я не женат, — ответив на этот вопрос, Итачи увидел еще одну поднятую руку. — Да?       ― И кем же Вы работали раньше, если не были учителем до этого?       ― Финансовым аналитиком.       Учиха перевел взгляд на журнал, решив начать отмечать присутствующих. Однако оглядев класс снова, он убедился, что присутствуют все.       — У вас всегда такая посещаемость? Третий день учебного года и вы все.       ― Да, ни одного отсутствующего, — с нескрываемым довольным тоном голоса подтвердил Надзуки. — Будем надеяться, что ничего не изменится.       ― Брось, Надзуки, ты ведь знаешь, что изменится, — пошутил какой-то парень, усмехнувшись над наивностью старосты.       ― Что касается профильных занятий, — начал Итачи, вовремя вспомнив об этом вопросе. — Есть ли те, кто определился с ними? Я буду преподавать математический анализ, но списков учеников пока не получил.       ― Некоторые еще с прошлого года не сдали свои анкеты, — ответил Рё, взглянув в свой дневник старосты. — Больше… половины класса.       ― Значит, надо это исправить. В конце этой недели я жду списки, — Итачи отошел от трибуны, направившись в сторону старосты. — У вас ведется рейтинг по показателям. Я хотел бы взглянуть на форму.       ― Да. Вот… — Рё передал ему форму оценок и рейтинга. — В конце каждой недели общие показатели суммируются.       ― Я так полагаю, ты самый лучший по дисциплинарным показателям в своем классе?       ― Не совсем… — с долей неловкости заметил староста. — Судя по общему рейтингу за прошлый год, лучшая среди выпускных классов… Сенджу-кун.       ― Вот как? — Итачи вернул взгляд с оценок на Рё, затем оглядел остальных учеников. — Сенджу-кун?       ― Здесь…       Сидящая в первом ряду возле окна девушка подняла руку. Взглянув на нее, Итачи узнал ее. Та самая, что не вставала в самом начале урока, когда в кабинет вошли он и директор. Своим вниманием лучшая студентка этого класса не одарила его и сейчас. Ученица так была чем-то увлечена, что не взглянула на подходящего к ней сенсея. Кажется, она также потеряла и нить всего происходящего, раз подумала, что ведется обычная перекличка. Девушка что-то сосредоточенно выписывала на бумаге, поглядывая в какую-то брошюру. Соседка, сидящая позади нее, постаралась дотянуться до нее карандашом, но Учиха уже к ним подошел.       ― Что это?       Он потянулся к ее брошюре, что лежала на тетради. Но не успел Итачи взять ее, как рука ученицы остановила его ладонь. Девушка нахмурилась, подняв взгляд на сенсея. Однако осознав, что не может вести себя таким образом с учителем, она резко одернула руку. Ступор, что охватил Итачи, не прошел даже спустя несколько секунд. В классе воцарилась неловкая и гробовая тишина. Буквально каждый не понимал, что именно нашло на их самую тихую и прилежную одноклассницу, которая таким своевольным образом оказала «сопротивление» учителю.       ― Простите… — тихо слетело с уст девушки, взгляд которой растерянно метнулся к доске. — Учиха-сенсей…       ― Вы только сейчас оказались на моем уроке? Что же Вас так увлекло? ― Итачи все же взял брошюру, в которой она успела уже сделать пометки. ― Пробное задание для поступающих на финансовый факультет. Тираж для абитуриента.       Прочитав заголовок, он снова вернул взгляд на студентку, что с головой окунулась в ту неловкость, которую должна была испытать уже приличное время назад.       — Сейчас только начало учебного года. Сначала сдайте нормативы за полгода, а уже потом можете заниматься профессиональной литературой.       ― Я знаю, что сдам, поэтому взяла порешать ее.       ― Это очень хорошо, что Вы уверены в своих силах, но в любом случае урок не место для подобного. В любое свободное время — пожалуйста. Я забираю это, — он также забрал и ее листок с расчетами, в которых она довольно старательно расписала примеры. — А Вам предоставлю возможность произвести на меня впечатление у доски.       Итачи хоть и не был задет невниманием одной из учениц, но все же не мог оставить это безнаказанным. Он написал на доске уравнение, а когда закончил, взглянул на потерянную девушку.       ― Вперед.       Он протянул руку с мелом в ожидании, когда она встанет из-за парты и подойдет к нему. Но в ответ на его предложение Сенджу лишь тяжело вздохнула и с волнением встала со стула. Нехарактерные многим здесь присутствующим девушкам светлые волосы, что собраны в высокий хвост, открывали тонкую девичью шею, на которой поблескивала золотая цепочка с кулоном и уходила ниже, к груди. Неважно, отличница или нет, но, кажется, в старшей школе мало кто заботится о соблюдении устава формы. Белая рубашка с коротким рукавом на пару пуговиц расстёгнута ниже, чем положено, к тому же на ней еще не было ни галстука, ни бабочки. И взглянув на серую юбку этой прилежной ученицы, можно сказать, что она подвернута или, возможно, ушита. Видимо, от того рубашка в нее и не вправлена — сделав подобное заключение Итачи, не сдержал усмешки. Так вот какие сейчас лучшие ученицы?       Мужчина продолжал следить за медленно приближающейся к нему, как на расстрел, особой.       ― Пожалуйста, — он передал ей мел, после чего сел за свой стол у окна. — Приступайте.       Девушка все-таки подступила к доске, принявшись за пример. Сначала она задумчиво нахмурила брови и прикусила нижнюю губу, однако после стала излагать решение. Кто-то решил переписать уравнение себе в тетрадь, а кто-то просто наблюдал. И новый учитель математики тоже не сводил взгляд с доски, позволяя себе размышления о всем, что попадалось ему на глаза.       И так как на глаза ему попадалась лишь эта школьница, не обошлось без мысленного анализа ее формы. Юбка казалась короче, чем обычно. Конечно, это никогда не было критично, но все равно на две ладони от колен, вместо одной, юбка короче. И, заметив, что ученица пришла в школу без галстука, Учиха задумался о возможных причинах этого. Так как сейчас за окном апрель и весна, девушкам хочется внимания. Однако разве это повод таким образом привлекать его к себе? Ей бы следовало прикрывать свое декольте и эти формы. Школьница, а уже выглядит так, как одна из его коллег по предыдущей работе, но только до тех пор, пока не посмотришь на ее лицо.       Явный минимализм в использовании косметики выражался лишь ее ресницами и губами, к которым можно было отнести и ее духи. Подойдя к доске, она принесла с собой легкий фруктово-цветочный аромат. Такой тонкий и ненавязчивый оттенок цветов, очень похожих на пионы с ноткой чего-то фруктового, как зеленое яблоко. И что-то свежее, как роса. Наверняка так пахнет вишневый сад в весеннее цветение, когда утром на него опустился туман, а у тебя в руках зеленое яблоко и пионы бледно-розового цвета, как и ее губы.       Довольно примитивный и глупый пример… Учиха нахмурился от своих собственных мыслей. Она не провела около доски и пары минут, как он уже думает о её губах? Не могло же его потянуть на… школьниц? Учиха сильнее нахмурился и нервно сглотнул, потянувшись к галстуку, чтобы его расслабить. В противном случае, первая школа теперь может стать билетом в довольно «приметное» место. Дети в любом возрасте дети, и неважно, что речь идет о восемнадцатилетней выпускнице, декольте и форма которой нарушают не один пункт школьного устава.       ― Всё… — девушка повернулась к сидящему за столом учителю. — Сошлось.       Итачи отвлекся от своих мыслей и встретился взглядом с ее глазами. И лучше бы ему вообще не зацикливаться на том, какие у нее глаза. Приняв такое решение, Учиха поднялся из-за стола и подошел к доске, чтобы взглянуть на решённый ею пример. Все-таки оказалось, что способности к математическим расчетам у нее действительно есть. И, если бы она одевалась так, как учится, то уже прямо сейчас Итачи выдвинул бы ее кандидатуру на премию «Лучший ученик года».       ― Верно… — Итачи проверил пример, разобранный на доске, после чего опустил взгляд на стрелки своих наручных часов. — Можешь сесть.       До конца урока оставалось уже не так много, поэтому уже была пора начать раздавать домашнее задание. И, когда прозвенел звонок, класс начал собираться. Кто-то домой, кто-то на кружок или на тренировку. Учиха все же позволил себе снова посмотреть расчеты финансовых задач для поступающих. Он успел проверить ее примеры и так погрузился в эти знакомые ему задачи, что даже не услышал шаги, приближающиеся к его столу.       ― Урок закончился. Позволите, сенсей?       ― Да, — Итачи оставил примеры без внимания и повернулся к ней. — Снова будешь заниматься расчетами на занятиях, выгоню из класса. И если еще раз явишься на мой урок в такой юбке и без галстука, внесу замечание о несоблюдении формы в твой табель.       В голубых глазах промелькнуло удивление, которое постепенно подкралось к ее лицу. Брови девушки приподнялись, а бледно-розовые губы приоткрылись. Она что-то хотела сказать в свою защиту, однако невольно опустила голову, взглянув на свою рубашку и юбку. Но убедившись в том, что ее юбка не такая уж и короткая, девушка наткнулась на собственное недоумение. К тому же отсутствие бабочки также никогда не было критичным в этой школе.       ― Простите? — неуверенно протянула она, вернув на него взгляд. ― Но…       ― Не стоит извиняться, — мужчина встал из-за стола, не только морально, но и физически возвысившись над застывшей ученицей. — Это мое первое предупреждение как твоего классного руководителя. Ведь в моих же интересах, чтобы ты получала хорошие оценки и дисциплинарные рейтинги, верно?       И стоило ради этого вставать? Оказавшись выше нее почти на голову, Учиха смог увидеть намного больше. Ее пушистые ресницы, виновато поджатые губы и та самая тонкая цепочка с едва знакомым кулоном, что уходила к груди. Он увидел это все на таком близком расстоянии, после чего, вполне ожидаемо, снова недовольно нахмурился. Что только позволяет себе эта школьница? Они вообще для чего все в школу ходят? Учиха ощутил возникший жар в теле, после чего вновь ослабил галстук и глубоко вдохнул.       ― П-простите, — вновь тихо извинившись, девушка встретилась с его взглядом.       Но стоило ей увидеть его, как все стало ясным и понятным. Дело вовсе не в рейтинге, а в том, что его это отвлекает… Сенджу задумчиво усмехнулась, наблюдая за тем, куда смотрит учитель. Она могла бы ощутить смущение, если бы не его замечание о несоблюдение формы, которое оказалось простым «прикрытием».       ― И как Вам, сенсей? — она прикоснулась к воротнику рубашки, после чего слегка оголила ключицу и грудь. — Должно быть… Вам плохо видно?       Учиха замер, неуверенно возвращая взгляд на ее глаза. Его тело застыло на месте, когда она прикоснулась к рубашке и задала этот вопрос. Однако тут же на его лице проявилось недовольство, смешанное с настоящим возмущением и негодованием. Итачи нахмурил брови и таким же недовольным взглядом посмотрел на смелую ученицу. Однако та умудрилась сохранить непринужденный вид. Это каким самомнением надо обладать, чтобы такое высказать учителю и отвечать ему таким взглядом?       ― Я про цепочку… — Сенджу беззаботно улыбнулась, взяв подвеску в руки. — Просто Вы так ее разглядывали… Это дом Такаши. У них своя жемчужная ферма и запатентованная технология кварцевого хода мужских наручных часов. Вы не знали? Я заметила, что у Вас часы той же фирмы. Поэтому и подумала, что Вы узнали мой кулон, потому что подобный символ есть на и Вашем циферблате. Иначе, проявляя такую наблюдательность, куда Вам смотреть, как не на мой кулон, верно?       ― Верно… — мрачно согласился Учиха, ощущая подступивший ком, который просто необходимо сглотнуть, чтобы сделать глубокий вдох.       Итачи ощущал напряжение во всем теле, а в некоторых местах это напряжение оказалось особо настойчивым. Неужели она думает, что это теперь все изменит, и она теперь будет пользоваться этим? Не дождется. У ее миленького личика на губах еще молоко не обсохло. Однако, каким бы спокойным и уверенным Учиха сейчас ни пытался бы выглядеть, он осознал, что давно так не нервничал и не волновался. Но, так как он уже давно научился справляться с любыми неприятностями в его жизни, какая-то школьница ему не проблема. И даже против такой самоуверенной и дерзкой найдется способ.       ― Жаль, что в следующий раз продемонстрировать его не получится, — заметил мужчина, протягивая ей брошюру и листок с расчетами. — Благодаря этой самой наблюдательности я заметил ошибку во второй задаче. Если речь идет о векселе, необходимо учитывать срок его обращения при расчете дохода. Кажется, рановато тебе готовиться к этим дополнительным экзаменам.       ― Приму… к сведению, — сдержанно протянула девушка, взяв свои расчеты. — До свидания и… спасибо за урок… Сенсей…       Учиха проводил ее до дверей взглядом. И после того, как она скрылась за ними, он наконец-то выдохнул. И чем закончился его первый рабочий день? Кто бы мог подумать, что его чуть не переиграет избалованная нахалка? Итачи снова в деталях воспроизвел все и направился в сторону туалета. Удивляло и то, что он до сих пор весь горел. И непонятно от чего больше… Либо от ее слов, либо от того места, где затерялся ее кулон.       Учиха подошел к раковине и открыл холодную воду. С этими переводами и всей прочей бюрократией с прошлого места работы, у него просто давно не было женщины, поэтому можно объяснить произошедшее в классе. Однако теперь он серьезно возьмется за эту студентку, не спуская с нее глаз. Она не только полюбит форму, но и взгляда лишнего на своего учителя не поднимет.       Посчитав, что этот первый и «пробный» день в роли учителя следует незамедлительно оставить за плечами, ближе к вечеру Итачи с особым желанием отправился домой. После выпускного класса проведя занятия еще у нескольких, Учиха смог настроиться на продуктивный рабочий день. Видимо, по этой причине усталость одолевала его настолько, что он и минуты свободной не хотел проводить в стенах этой школы. Казалось, он просто сбегает от того, что столкнулся со слишком непредсказуемой случайностью на первом уроке. Однако, еще раз обдумав свои же собственные мысли, Итачи признал, что действительно сбежал. Но «нетерпеливость» с которой он ехал домой заключалась лишь в желании увидеть девушку, которая ожидала его в тот момент. Именно с ней непростой день перешел в насыщенный вечер, а затем в приятную и долгую ночь.       ― Сенсей…       Мужчина резко открыл глаза, затем осторожно поднялся на кровати. Услышав этот голос, он сразу же допустил мысль о том, что он принадлежит ей. Той, что вчера заставила его восхититься, взволноваться и разозлиться. Но причина, по которой он проснулся от этого тихого и нежного «доброе утро, сенсей», оказалась слишком непонятной и необъяснимой.       Несколько минут проведя в раздумьях, он перевел взгляд на рядом лежащую в его кровати темноволосую девушку, которая до сих пор спала крепким сном. Только вчера вышел на работу, а уже сегодня с самого утра в его голове не разберёшь, что творится. Хотел приглушить свой голод после этой голодовки, а на деле, кажется, сделал только хуже. И почему перед глазами снова возникло то лицо с прикушенной нижней губой и открытым декольте, чтобы продемонстрировать свой «кулон»? Чего ему еще не хватает?       Тишину в комнате нарушил тяжелый вздох, с которым Итачи снова лег, опустив отяжелевшую от мыслей голову на подушку. Рядом с ним лежит девушка, которая не раз уже помогала ему снять напряжение и отвлечься. Она и должна быть той, о которой он может думать и помнить по утрам. И с этими мыслями он решил все-таки прислушаться к внутреннему голосу и повернуться к его… Спутнице? Подруге? И все же она действительно его подруга. Даже можно сказать, что друг. Разумеется, с друзьями не просыпаются на утро обнаженными в постели, однако и такая «дружба», чем не дружба?       Друг по имени Мари вступила в эти дружеские отношения с ним около пяти лет назад. Допускал ли он мысли о вступлении в более официальные отношения с этой сероглазой партнершей? Разумеется. Все-таки он обучен приличиям, вместе с которыми родители еще в детстве привили ему чувство ответственности и уважения к ценностям семьи. И собственно сама совесть не позволит ему использовать девушку лишь в физиологических потребностях. Но в итоге, как выяснилось, все оказалось совершенно иначе. Если он не думал заводить отношения, которые ни к чему не приведут, то эта девушка решилась на это, даже не утаивая своих намерений.       Сегодняшнее время является эрой отстаивания своих прав. Каждый человек, лишь ощутив самую ничтожную каплю дискриминации в свою сторону, способен развязать целую общественно-социальную войну. Стоит отметить, что в подобных обстоятельствах Итачи стал участником подобной войны лишь потому, что родился мужчиной. Поэтому сама природа желала того, чтобы он застал и лично столкнулся с волной процветающего феминизма. Женщины все, как одна, одержимы своими карьерами и независимым финансовым положением. Объединяясь друг с другом, представительницы «слабого» пола доказывают то, что вполне способны считаться равными с «сильным». Доказывая всему миру, что они тоже много чего могут, женщины прокладывают себе непростой путь к признанию и независимости.       И Мари оказалась не исключением. Она не скрывала, что любит свою работу больше всего на свете, и стремилась к чему-то большему, ломая стереотипы и рамки устанавливаемые патриархальными устоями. Прошлая работа Итачи и стала для нее полем битвы. Именно там они с ней познакомились. Это были ничем не отличающиеся от других отношения. Были свидания, пропитанные романтическим настроением встречи, ужины и совместные выходные. Всё казалось взаимным. Однако между делом огласив свои намерения к дальнейшим шагам, Итачи получил преждевременный ответ. «У меня работа». Он до сих пор помнит, как она тогда улыбнулась совсем без сожаления и чувства вины. В той улыбке было столько умиления, что отчетливо слышалось: «какую же ты глупость ляпнул, Итачи-кун». Кажется, это была первая женщина в его жизни, которая не хотела детей и семью. Он бы мог пойти на компромисс, уступив ей, однако не стал.       Если бы Мари не дала тот самый ответ, то, вполне возможно, Итачи бы и не осознал, что намерения жениться у него возникли лишь на фоне его правильности. Ведь это было логично — завершить продолжительные отношения чем-то большим. Но задавшись вопросом о чувствах и любви, он сам от себя получал молчание. Возможно, что у него была лишь влюбленность? Как бы сильно он ни хотел, однако на большее он вряд ли когда-либо будет способен. Итачи никогда не верил в переплетение судеб, в любовь сквозь времена и расстояния, о которой так много слагают легенд, поют песен и просто говорят. Поэтому у него даже и мыслей не было о том, чтобы искать свою «единственную». В его представлении идеальных отношений женщина должна подходить ему физически, а потом уже духовно. Из вариантов, которыми он успел обзавестись, самой подходящей казалась Мари. Умна, красива и не склонна к спорам. И, несмотря на то, что сейчас они обходятся редкими встречами и совместными ночами, он мог назвать все это отношениями и в его случае идеальными. Она не требует от него никаких обязательств, не против того, чтобы он встречался с другими женщинами. Именно поэтому ее можно назвать настоящим и очень хорошим другом.       И этот друг обладает очень робким и хрупким телом, однако способным на многое телом. У нее очень светлая кожа, почти прозрачная и ровная, как фарфор. В ее движениях много взрослой грации. Она даже лежит слишком грациозно и, что скрывать, соблазнительно и раскрепощенно. Ее лицо во сне не выглядит беззаботным. Мари спит так, словно сидит на работе, но с прикрытыми глазами. Сосредоточенно. Пропорции за счет ее высокого роста очень похожи на модельные. Небольшая грудь, узкие плечи и те же «модельные» бедра. Видимо, такая хрупкость и аристократичность в лице досталась ей от бабушки, которая была француженкой.       ― Доброе утро, Итачи-кун.       ― Доброе… — задумчиво протянул он, поймав на себе непонимающий взгляд Мари.       ― Что такое? Не хочется на работу, сенсей? — она усмехнулась, потянув руки к нему. — Ты мне так и не рассказал, как прошел твой первый рабочий день.       ― Неплохо, — ответил Итачи, прикоснувшись к ее губам.       Теперь ему определенно будет хватать сил и самоконтроля, чтобы не допускать в мыслях ту голубоглазую молоденькую глупость. Собравшись на работу, Мари все же в подробностях хотела узнать о школе. Но Итачи снова отвечал лишь коротко и слишком отстраненно. Наверно, еще не привык, поэтому ему сложно изложить все как есть — заключила Мари, решив больше не выпытывать из него детали.       ― Ты сохранил мою кружку, — заметила Мари, увидев свою белую кружку с котенком. — Может, на самом деле ты из нее пьешь, когда меня нет?       ― Может, — услышав ее голос позади, он обернулся.       Скорость, с которой могут перевоплотиться девушки из одной в другую, поражает. Еще некоторое время назад она лежала в его постели с распущенными волосами, обнаженная и совершенно не желающая вставать. А теперь стоит перед ним с аккуратно уложенными волосами в высокую деловую прическу в синем брючном костюме, что на ее стройном и робком теле смотрелся даже слишком эффектно. Хотя такой он видел ее каждый день, пока работал с ней. Облегающая юбка до колен, иногда брюки, рубашки, пиджаки. Она уже так привыкла ко всему этому, что собирается на работу быстрее, чем он сам. Видимо, ее руки на мышечном уровне помнят как укладывать волосы и как быстро застегнуть каждую пуговицу на ее белой рубашке.       ― В студенческие годы ты точно не работал в кафетерии? — принимая кружку кофе, протянула Мари. — Подозрительно хорошо ты варишь его.       ― Скорее, подозрительно хорошо управляюсь с кофе-машиной, — ответил Итачи, отпив свой кофе.       ― Все равно слишком ловко… Ты не появлялся целых два месяца и тут так неожиданно позвонил.       ― Я был занят.       Не лишив свой ответ очередной приставучей задумчивости, Итачи заметил, как Мари направилась к столу и села за него.       ― Получением лицензии, видимо, — протянула она, опустив взгляд на кофе в своей кружке. — Знаешь, я, кажется, скучала больше, чем обычно…       ― Разве у тебя было на это время?       ― На тебя оно всегда найдется, — с долей горечи улыбнулась девушка, но так и не вернула на него взгляд. — Ты… встречался с кем-нибудь за это время?       Мари сделала прежнее выражение лица и все же посмотрела на него. Получив от нее взгляд, глаза которого противоречили ее спокойному и непринужденному тону, Итачи нахмурился.       ― Нет.       Странно, что он не смог удержать свою не совсем довольную реакцию на подобные вопросы. Но все-таки, а как же свобода действий, которыми они пользовались все свое свободное время? Хотя, на самом деле, Итачи ничем не пользовался, ведь она стала его постоянной, хоть и редкой.       ― А хотел бы?       ― Мне было не до этого, — Итачи допил уже остывающий кофе, затем поставил кружку на стол. — Тебя подвезти?       ― И ты можешь сказать, что не хотел другую?       Неужели теперь каждый день для него будет испытанием? Кажется, еще сегодня утром думая о Мари, он все же ее перехвалил. И как бы его мать сказала… Сглазил? Только он осознал, что Мари идеальна во всем, как она тут же подтвердила, что те мысли всего лишь заблуждение на ее счет. Да и она, если услышит кого именно он хочет, точнее хотел, однозначно лишится сознания. И от этих выводов у него перехватило дыхание. Его сердце забилось быстрее, от чего по всему телу прошлась дрожь, а затем весьма приятное, пусть и неуместное тепло.       Учиха сжал кулак. Он не хотел и не хочет ее. Просто вчера произошел небольшой инцидент с его мужским началом. Не туда посмотрел и не на ту. Но, как назло, перед ним снова возникли эти нежно-розовые губы под цвет пионов, тонкая шея и гладкая кожа, на которой поблескивает золотая нить. Руки так и тянутся, но вовсе не к тому, куда стремится кулон. Итачи прикоснулся бы к ее щеке, заставив взглянуть на него, чтобы увидеть и запомнить узоры в ее небесного цвета глазах. Ее кожа, как и казалась на вид, очень нежная, поэтому он прикоснулся бы и к другой щеке, обхватывая ее лицо. Она от волнительного удивления приоткроет свои губы, выпустив тихий, но тяжелый вздох. Ее грудь медленно приподнимется, затем так же осторожно опустится. Будет ли она такой смелой как вчера? Прикоснется ли к его рукам или же продолжит смотреть на него и ждать? И пока он склоняется к ее губам, она прикроет глаза в томительном ожидании или же зажмурит их от неизвестности и волнения?       ― Итачи-кун?       Учиха вздрогнул, позволив ледяной дрожи пройтись по телу. Ее голос, который проник в его неспокойные мысли, тут же прогнал их. Осознав, о чем он думал и что представлял, Итачи нервно сглотнул. Даже его удивление не спешило перебить его волнение и страх, от чего неприятная дрожь до сих пор не прошла.       ― Что…       ― С тобой все в порядке? Тебя же что-то взволновало… — заметила она, встав из-за стола, чтобы подойти к нему. — О чем подумал?       ― Ни о чем, — тише бросил Итачи, посмотрев на циферблат своих часов.       И умно ли теперь носить часы, которые постоянно будут напоминать о кулоне его студентки? На них действительно слишком похожий узор на тот, что висит на ее шее. Учиха замер, неосознанно сжав кулак. О чем он думал, когда брал их? Ведь ассортимент в салоне был такой многогранный и широкий, а он остановил его именно на…       ― У тебя новые часы, — своим замечанием Мари вернула Итачи в реальность, — вот что значит не общаться два месяца. Я приготовила тебе подарок в честь твоего выхода на новую работу. Но вчера ты мне так и не позволил подарить его.       Итачи молча взглянул на девушку, которая оставила его на кухне и направилась к своей сумке, которая осталась в коридоре. Буквально через минуту Мари вернулась с черной коробочкой в руках, поверх которой блестело название швейцарской фирмы.       ― Я помнила, что случилось с твоими предыдущими часами и решила подарить тебе эти. Они водостойкие, как и твои, скорее всего, — она снова взглянула на его часы, чуть обиженно поджав губы. — Ну, вот зачем ты купил эти часы, Итачи-кун? Я так долго выбирала тебе подарок…       ― Носить что-то подаренное тобой мне намного приятнее, чем то, что я купил сам, — Итачи снял свои часы и протянул ей руку. — Буду ходить только в твоих.       ― Вот как? — Мари довольно улыбнулась ему в ответ. — Возможно, теперь ты начнешь думать обо мне чаще и не будешь пропадать на месяца?       ― Не волнуйся. Я уверен, что теперь мы будем видеться с тобой чаще.       Он и вправду слишком надолго исчез из ее жизни, и как же странно, что ее это в некотором роде задело. Мари уже, кажется, считала себя брошенной, хотя официально никаких статусов ее общению с Итачи не присваивала. Но понимая, что и вовсе может потерять его, она стала пересматривать свои взгляды на жизнь. Ей двадцать шесть, она уже имеет стабильную работу, и что ей мешает задуматься о серьезных отношениях? К тому же на пути к повышению уже никто не стоит, этот никто сам освободил ей путь и почти предложил ей руку и сердце, а она так растерялась, что отказала. А тут еще и руководство совсем недавно выдвинуло требования к претенденту на высокопоставленную должность: семейное положение. Замечательно ― мысленно протянула тогда девушка, осознав, в каком положении оказалась. Однако сейчас она имеет все шансы на то, чтобы добиться своего.       Следя за тем, как Итачи регулирует застежку новых часов, Мари невольно задумалась. И как же ему сказать об этом? Попросить? Все же подобное удастся ей непросто. Она, должно быть, задела его своим категоричным отказом. Но если он до сих пор нуждается в ней, то не все еще потеряно? Им же хорошо было вместе всегда. Поэтому сейчас дело осталось лишь за малым ― необходимо просто появляться в его жизни чаще, а там уже и само как-то все организуется. И если он наметит себе место потеплее, надо лишь снова потянуть его за невидимый поводок.       Действительно, нехорошие методы, но как еще бороться за свое счастье? Но это же не обман, просто некоторая не условность ― заключил ее внутренний голос, к которому она всегда прислушивалась с превеликим удовольствием. Учиха Итачи, в самом деле, подходящая кандидатура на роль ее спутника. Силен, умен и красив. С такой семьей она продвинется по работе еще дальше. А куда деваться, если у начальства пункт о том, чтобы работники, занимающие высокие должности, были семейными людьми? И все же на феминизме далеко не укатишь ― с новым заключением вздохнула Мари. Без мужчины никак. Но ее не зря назвали в честь бабушки «Мари», что переводится как любимая. Уж на Итачи она влияние найдет, так как терпения и сил у нее предостаточно.       Но в этот день терпение и силы были проявлены не только Мари, но и одной из выпускниц старшей школы. Войдя в школу, она уже привлекла к себе внимание всех, кто с ней учился. Но внимание и реакция одного человека оказались ярче остальных.       ― Чего это с тобой, Руруми? — одноклассница чуть нервно и с непониманием улыбнулась, взглянув на подругу.       Зеленоглазая девушка с длинными, распущенными по плечам волосами каштанового цвета, с интересом смотрела на Сенджу. Это именно она вчера хотела дотянуться карандашом до этой мысленно улетевшей с урока особы, но не успела, потому что их новый учитель оказался намного быстрее.       ― Доброе утро, — ответила девушка, подойдя к своей полке со сменной обувью. — А что со мной не так?       ― Ну, вроде… — задумчиво протянула Юи, по прежнему следя за переобувающейся подругой, — всё… Скажи, ты собралась в монастырь?       Сегодня юбка ее подруги вышла настолько длинной, что оказалась по самые коленки. Даже если получить новую форму, у юбки не будет такой длины. Но и на ней ничего не заканчивается. Белоснежную рубашку закрывал синий пиджак, и прямо миллиметр к миллиметру на своем месте затянут школьный галстук. Рубашка не только застегнута на все пуговицы, но и вправлена в юбку. Как же старомодно и безвкусно — подумала Юи, столкнувшись взглядом со своей подругой.       ― В монастырь? — повторила Куруми, поставив свою обувь на полку. — Ох, если бы… Я просто пересмотрела свое отношение к форме, и тебе, кстати, тоже советую.       Сенджу потянулась к юбке подруги, потянув ее ниже за край.       ― Эй! — Юи неловко нахмурилась, натягивая юбку. — Ты что делаешь, Руру?       ― Уверена, скоро подобные замечания получат все, — тихо добавила Куруми, поправив галстук. ― Я, кажется, задохнусь из-за него.       ― Какие замечания? Кто вообще выпускному классу замечание сделать может по форме? Ты же сама слышала, что говорил директор. «Только бы учились…».       ― Я не надевала полную форму с начала первого класса старшей школы, — вспомнила Сенджу, направившись в сторону кабинетов вместе с Юи. — Просила отца завязать мне галстук.       ― И кто же сделал тебе замечание?       ― Наш новый учитель, — Куруми тяжело вздохнула из-за душащих ее пуговиц на воротнике блузки.       ― Он сделал тебе замечание по форме? К чему там вообще придраться? На тебе просто не было галстука.       ― Я расстегнула пуговицы до непозволительного, наверное…       ― Хм, а может, он, как говорят… «запал» на тебя?       Совершенно не подумав о впечатлительности своей подруги, Юи стала причиной того, что та едва не споткнулась. Однако вовремя выставив ногу вперед после порога об который запнулась, Куруми резко повернулась к однокласснице:       ― Юи, ты… что несёшь?       ― Что? Он ведь замечание сделал только тебе. Да и смотрел на тебя слишком… внимательно, — Юи задумчиво поджала губы, погрузившись в воспоминания вчерашнего дня. — Слушай, а он все-таки милый… Еще у него такие сильные руки и плечи. Я уж не говорю про его глаза… Может, он моделью подрабатывал, а не финансовым аналитиком? Какой-то он слишком… идеальный.       ― И, значит, эту работу он получил через постель? — Куруми нахмурилась, сев на свое место. — Вот и списывай у него, раз он весь из себя такой прекрасный и идеальный.       ― Не волнуйся, Руру, списывать буду только у тебя! Мне кроме тебя никто не нужен, ты же знаешь, ― Юи улыбнулась, склонившись к подруге, чтобы обнять. — Моя любимая Руруми, не злись.       ― Да как же на тебя можно злиться? — Сенджу обреченно вздохнула, прикоснувшись к рукам подруги. — Ты ведь пахнешь шоколадками и карамелью.       ― И, как ты сама говорила, еще у меня какао вместо крови.       Прозвенел звонок. К этому времени почти все успели занять свои места и приготовиться к уроку. Опоздавшие спешили вперед учителя, чтобы успеть вовремя. Класс сразу же поднялся со своих мест, когда в кабинет вошел Учиха и закрыл за собой двери.       ― Поклон, — отдал команду Надзуки, после чего все ученики поклонились.       ― Мм, кстати… — тихо начала Юи, обратившись к стоящей перед ней Куруми, — пойдем завтра на занятие йогой в новый парк Тайто?       ― В пятницу, — задумалась Куруми, следя за тем, как Учиха подходит к трибуне, — я думала написать эссе по истории и…       ― Значит, идем, выходные все-таки. Всё, пишу нашим из второго, чтобы взяли на тебя абонемент, — довольно протянула Юи, отправляя сообщение в общий чат.       ― Нет, ты не дослушала меня, — Куруми нахмурилась, повернувшись к Юи, — я не могу.       ― Можешь.       ― Я же сказала, что…       ― Всё, поздно. Уже отправила, — спрятав телефон, Юи увидела фигуру позади подруги и вздрогнула. — К-куруми… — тихо обратилась она к хмурой Сенджу, что до сих пор прожигала ее взглядом.       ― Что?!       И что же Итачи увидел, когда вошел в кабинет? Опоздавшие просто мчались сломя голову, чтобы успеть опередить его и прийти раньше, но Итачи даже с пониманием убавил шаг, потому что знает, как будет относиться к тем, кто придет позже, чем он. Но на удивление, после него никто не пришел. Он закрыл за собой дверь, все поднялись с мест и воцарилась тишина. Учиха подошел к трибуне и раскрыл журнал своего класса. Только он хотел посадить учеников, как его внимание привлекла та же студентка, что и вчера. Разумеется, ему стало интересно, что так яростно отстаивала Сенджу и он пошел к ней.       ― Что обсуждаете? — протянул Итачи, сложив руки на груди.       Как только она неуверенно и с опаской повернулась к нему, Учиха смог полностью на нее взглянуть. И первое, что привлекло к себе внимание, это застегнутая рубашка, галстук и юбка приличной длины. Однако, только Сенджу стала исправляться, как тут же убавила в своей карме. Но не смотря на его новое учительское возмущение, к которому ему предстоит еще привыкнуть, напуганная и удивленная студентка его больше позабавила, чем возмутила. Итачи мягко усмехнулся, встретившись с ее потерянными голубыми, но полными жизнью глазами.       ― В-вы? — тихо слетело с ее уст, затем она снова опомнилась и поклонилась ему. — Доброе утро, сенсей…       Учиха еле заметно вздрогнул, вспомнив сегодняшнее пробуждение. Именно такой он и представлял эту фразу, произнесенную ее голосом. Она, можно сказать, прошептала это, но он все равно услышал каждое ее слово. Это его неправильная реакция на обычное приветствие заставила его задуматься. Надо напомнить ей и себе, зачем он подошел к ней, выдал внутренний голос, на что Итачи снова взял свои эмоции под контроль.       ― Мне все же удалось привлечь Ваше внимание. Что означает прозвеневший звонок?       ― Начало… урока, — чуть хмуря брови, тихо произнесла Куруми.       ― Именно, — вторя ее тихому тону, ответил Учиха. — Попрошу впредь соблюдать тишину на моих занятиях.       ― Д-да… сенсей.       Что-то совсем без энтузиазма, как вчера, заметил Итачи. Все же ему удалось показать место этой отличнице? И как же теперь поживает ее самомнение? И это только начало, решительно заключил он. Еще один ее шаг влево или вправо, он будет рядом, чтобы не упустить возможность лишний раз напомнить, кто он, и кто она.       ― Можете садиться.       Итачи повернулся ко всему классу и направился к трибуне.       — Что касается соблюдения тишины и опозданий, — начал он, отмечая всех присутствующих, — это имеет прямую связь с выходом. Опоздали — остались за дверью, сорвали урок — то же самое, что и в первом случае. Говори, Надзуки?       ― Я и мой заместитель иногда можем задерживаться на собраниях и старостатах. В этом случае, позволяете ли Вы…       ― Разумеется, — ответил Итачи, взглянув на Рё, — вы можете задерживаться столько, сколько это необходимо, это все же уважительные причины. Кто у вас заместитель? В журнале не отмечено.       ― Думаю, сенсей, Вы уже сами можете догадаться, — Рё улыбнулся, повернувшись к девушке, что сидела у окна.       ― Сенджу? — Учиха даже не мог сдержать улыбки и снова обратил свой взгляд на нее. — Какой же пример Вы подаете своим одноклассникам в плане дисциплины?       ― На самом деле, Сенджу-кун очень тихая, — подала свой голос девушка, чья парта стояла перед трибуной Итачи.       Вопрос про жену и идеально выглаженную рубашку, вспомнил Учиха, взглянув на знакомое лицо студентки. Надо же, как ее защищают? В самом деле, тихая? А по-вчерашнему их внеурочному диалогу и не скажешь.       ― Возможно, я ошибаюсь, Такагава. Думаю, я был склонен судить по первому впечатлению, — он снова мягко улыбнулся, обращая свой взгляд на заместителя, — надеюсь, Сенджу-кун оправдает наши надежды и исправит свое положение.       Что же его так и тянет лишний раз взглянуть на нее? И не только взглянуть, но и задеть, просто морально надавить эту девчонку. Она же не виновата, что заинтересовала его… Итачи мысленно прервал ход этих мыслей. Она его ничуть не заинтересовала. Просто мозолит глаза своей светлой головой и своими губами. И что же он может? Заставить ее скотч на них лепить? Но возможно ему просто нужно расслабиться. Пусть урок идет своим чередом, тогда никакие дурные мысли больше не посетят его голову.       ― Откройте учебники и ознакомьтесь с перечнем тем и разделов. Курс предусматривает практические тетради. На следующей неделе, когда получите их, сдайте мне все на подпись. Решать тестовые задачи можно на протяжении всей недели, так же, как и дополнительные, — он взял мел и подошел к доске. — Раздел аналитической геометрии, первая тема. Скалярное произведение векторов.       Только начало учебного дня, а в головах этих студентов уже переваривается такой объем информации. Но были и те, что с интересом конспектировали материал. Так странно наблюдать опущенные и поднятые головы к доске, пишут, выделяют, стараются запомнить, а все равно не запомнят. Ну, возможно, есть гении, вроде парочки отличников в этом классе.       Тишину в классе нарушал шелест страниц и карандашей. За окном солнце уже стремительно приближалось к зениту. Оказывается, весенняя погода может быть не обманчивой. Если с утра тепло, то и вечером будет так же. Пора садовых цветений, начала учебного года и любви. Звучит даже как-то романтично, подумал Итачи, следя за природой с трибуны.       После урока, который почти обошелся без вчерашних неловкостей, Учиха отправился в учительскую. Обитель школьных хранителей знаний ничем не отличалась от его офиса ― те же столы, те же окна. Только вот на улице раньше не было слышно криков и гула студентов, что отдыхают на территории школы в перерыв. И ему так повезло, что его стол как раз оказался возле такого окна на задний двор. Сев за свой стол, Итачи повернулся к подошедшему коллеге, который направлялся к нему.       ― Вот, Учиха-сан, твой пропуск на школьную парковку.       К нему подошел учитель истории, кажется, чуть моложе самого Итачи, в очках в пластмассовой оправе. Чуть взъерошенные черные волосы, рубашка, вязанная жилетка и брюки. Точно, историк. Он даже похож на одного работника из отдела технической поддержки. Те люди, что живут и спят у компьютеров, так и он спит и живет с учебниками. Но все же он горит дружелюбием и жизнью, не то что системный администратор.       ― Благодарю, Акава-сан, — кивнул Итачи, взяв пропуск.       ― Ну, как? Ты уже привыкаешь к нашим цветам жизни? — поинтересовался коллега, подойдя к окну, у которого стоял рабочий стол Учихи.       ― Думаю, что, да. Но с таким «букетом» я столкнулся впервые.       ― Хм, разве книги для этого нужны? — Акава усмехнулся, заметив, как парочка из выпускного класса прикрылась книжкой. — Маи-сан, там Ваши… Снова.       ― Снова целуются? — женщина с короткими до плеч волосами в белой блузке и черной юбке улыбнулась. — Что поделать? Весна. Сейчас на этих школьников ничего не подействует. Последний год старшей школы, первая любовь. Первый поцелуй…       ― В том то и дело, что не первый, — Акава устало вздохнул, повернувшись к Итачи. — Да, Итачи-сан, тут еще тот букетик. Но школа у нас не на последнем месте по успеваемости в префектуре. Мы, кажется, в двадцатке, после гимназий и лицеев, конечно.       ― Семнадцатые, — задумчиво уточнил Учиха. — Директор Такахара говорил об этом.       ― Да, точно, семнадцатые… Кстати, коллеги, не слышали, что решил попечительский совет? — он обратился к остальным, чем привлек их внимание.       ― Ох, не томи, Акава-сан, — Маи снова улыбнулась, пока ждала свой капучино из кофемашины. — Куда отправят наши цветочки и нас в придачу с ними?       ― В начале года выпускные классы решили съездить в заповедник на горячие источники, какой-то класс поедет на острова.       ― Эти бездельники? — задумчиво протянула женщина. — Чем они заслужили эту поездку? Вот вы лично помните, чтобы наши родители нас так баловали? Делается все, чтобы они учились и отдых для этого предоставляется тоже. Удивительно! — она расправила плечи, взяв бумажный стаканчик с кофе. — На всё лето в библиотеку всей группой! Вот вам правильные каникулы. У них экзамены после зимы.       ― Ну, к сожалению, решение родительского комитета мы оспорить не можем, — виновато улыбнулся Акава, — да все же есть и те, кто эту поездку заслужил.       ― Бесспорно, — согласилась Маи-сан, затем отпила кофе, взяв коробочку с конфетками, — всех хорошистов, отличников, конечно, можно и, кажется, нужно отправить на отдых, но тех, кто все два года отдыхал и занимался, не пойми чем, я бы никуда не пустила, — продолжила она, подходя к историку и новому математику. — Настоятельно бы рекомендовала сдать анкеты на профориентацию и бегом в библиотеку.       ― Да Вы просто сама Справедливость, Маи-сан, — заметил Акава, с улыбкой наблюдая за коллегой. — Мне кажется, Вы бы даже убедили попечительский комитет.       ― Благодарю, Акава-сан, но эти дети, действительно, не знают, чего хотят от жизни. Они попросту тратят свое время и растрачивают его. Вот даже ты и Итачи-сан, как самые молодые из нас скажите, что это поколение, значительно отличается от нашего и от вас в целом.       ― Самые молодые? — Учиха вскинул брови, посмотрел на Акаву.       ― Да, — кивнула Маи, встретившись с его взглядом, — в нашем коллективе тридцать пока не пережили только Вы и Акава-сан. Молодые у нас надолго не задерживаются, видимо быстро сдают нервы. И только в феврале Акава-сан свое тридцатилетие отпраздновал.       ― Вот как? — искренне удивился Итачи тому, что и его отнесли к самым молодым. — Не думал, что выгляжу так молодо, как Акава. Все-таки свое тридцатилетие я уже пережил. Еще пару лет назад.       ― А? Невозможно… Значит, тебе уже…       — Тридцать три.       — Тридцать три? — протянула Маи, с нескрываемой женской завистью в голосе. — Я бы не дала Вам больше двадцати пяти. И как вам, мужчинам, удается выглядеть так хорошо? Акава-сан? — она повернулась к нему. — Соевое молоко? Огуречная вода? От чего у вас такая… гладкая кожа?       ― Маи-сан… — он неловко улыбнулся, взглянув на нее в ответ. — Все же эта Ваша кожа гладкая и безупречная.       ― Хм, сказки! — недовольно поджала губы Маи, затем так же недовольно отпила кофе. — Все так говорят, а потом! Увидел молоденькую и след простыл. Выгляни в окно, вот оно… «Поколение». Только шаг за стены школы, и кто куда, ни ценностей, ничего! Только одни деньги и посты в сетях на уме. А про семью никто и не думает. Вот ты, Акава-сан, тоже бы уже начал думать о семье. Работу получил, машину купил, пора ведь, нет? Ты бы предпочел одну из таких «независимых»?       ― Ну не выбирать же мне из наших учениц, Акава-сан, — со смущением протянул тот.       ― Да брось, — начала женщина, подтолкнув его локтем, — мы просто поразмышляем. Знаешь, какая бы тебе подошла… — Маи задумалась, взглянув на окно, за которым по двору проходились ученицы. — Милая, умная, чтобы тебе не было скучно. О, Сенджу Куруми 3-А. Есть ли у нее вообще шансы завести с тобой семью?       ― Сенджу? Надо подумать.       Итачи еще не успел полностью вникнуть в их разговор, а уже почувствовал, что он совсем в нем не к месту. Сначала любовь к молодым, затем они и на конкретные лица перешли? И почему-то именно на нее? Надо было этой женщине заметить именно ее во дворе… Маи ходит возле таких вещей, которые, каким-то образом, здорово взволновали Итачи. И от чего же это? По его телу прошелся чуть ощутимый холод. Однозначно, можно сделать вывод, что еще не раз его нервы будут реагировать на такие обсуждения. Но он же ничего не сделал, даже и в мыслях не было. С чего бы ему переживать из-за этого?       ― А ты, Итачи-сан? — из размышлений его вывел голос Маи.       ― Да? — опустив руку на колени, Итачи взглянул на нее, стараясь вежливо улыбнуться. — Что, Маи-сан?       ― Хочешь её?       Вежливая и чуть заинтересованная улыбка Учихи сошла с его лица. Он осторожно опустил взгляд с лица Маи на стакан с кофе в ее руках, мысленно предположив, что она и вовсе вместо топпинга добавила себе ликер. Ведь как иначе объяснить этот вопрос, над которым он все-таки задумался. Хочет ли он… Сенджу? Боясь на него ответить брюнет сжал своё колено и нервно сглотнул. Что, если на его лбу виден этот холодный пот? А что, если он не так всё понял?       Итачи сделал глубокий вдох, ощутив новый комок в горле. Если скажет себе, что нисколько не задумался об этом, то это будет чистая ложь. Ведь, если честно, подари ему кто-то на день рождения Сенджу, обвязанную большим бантом, которым обычно украшают, к примеру, машины, то он бы принял такой подарок. Все же это невежливо — отказываться от подарков, в конце концов.       Учиха мысленно усмехнулся, ощутив укор совести и законопослушной стороны своей личности. Не только моральным уродом, он и вовсе козлом может по праву называться. И что это значит, от подарков отказываться невежливо? Какого черта он вообще ее в этом банте представил?       ― Так ты ее хочешь? — снова повторила Маи, ожидая его ответа.       ― Н-нет…       ― Уверен?       ― Уверен, — Учиха нахмурился и от безысходности снова опустил глаза на руки Маи, в одной из которых была коробочка с конфетами.       ― Ну, как хочешь. Всё достанется Акава-сану, он у нас такой сладкоежка, — женщина улыбнулась, протянув тому коробочку.       Конфеты. Итачи за последние непростые и самые напряженные минуты в его жизни облегченно вздохнул и расслабил плечи. Его даже пробрал ледяной пот, а тело до сих пор незаметно держалось в напряжении. Насколько ему надо было углубиться в свои мысли, чтобы потерять смысл разговора и не заметить эти проклятые конфеты?