Внеклассные чувства

      Когда все уроки математики окончились, Итачи сделал необходимую работу на следующий день и с чистой совестью уже мог отправиться домой. Как только он подошел к своей машине, в его кармане завибрировал телефон от поступившего сообщения.       ― В самом деле? — не сдержал своего удивления Учиха, прочитав сообщение от младшего брата.       Казалось, Саске только совсем недавно ходил в школу, как уже готовится создать семью. И это было слишком удивительно и невероятно. Итачи невольно погрузился в воспоминания, в которых младший брат еще со времен своего студенчества без энтузиазма относился к знакам внимания, которые получил от сверстниц.       «Девушки сущее зло, приставучие наивные дуры», ― как-то слетело с уст младшего, когда он вернулся домой с целым пакетом открыток и конфет.       Однако, если раньше женское внимание им рассматривалось как что-то надоедливое и неприятно, то сейчас, судя по всему, многое изменилось. Саске сообщает, что хочет познакомить свою избранницу с родителями, а перед этим лично со старшим братом. И несмотря на то, что столкнулся с такой ситуацией впервые, Итачи уже знал, как Фугаку и Микото удивятся. Ведь все в семье были уверены, что первым женится именно он, однако сорванец, что на пять лет его моложе, все-таки его опередил.       «Мой младший брат влюбился...»       Подумав об этом приятном заключении, Итачи усмехнулся. И кто же та, что смогла пробить эту стену непонимания вокруг него? Остается только ждать завтра, чтобы увидеть ту самую и лично познакомиться с ней.       Сев в машину, Итачи направился домой. Близился вечер, движение на дорогах стало небыстрым из-за насыщенного дорожного трафика. И в такие моменты, в которые усталым людям быстрее хочется домой, ничего не остается, как обдумать свой минувший трудовой день. И что же дал ему этот второй день в школе? Как и на первой работе, сейчас у него очень дружелюбные, приятные коллеги. У некоторых даже неплохое чувства юмора, а кое-кто и вовсе обладает необычной и чрезмерной фантазией. К примеру, как Маи-сан, которая, выражаясь современным школьным образом, «дала жару» в учительской со своей философией жизни и разницей между поколениями.       Как бы ни желал закритиковать данную смелость и необдуманность коллеги, Итачи все-таки задумался над ее словами. Почему ей кажется, что все они разные? Люди всех поколений в молодости не могли определиться с тем, чего хотят. Кто-то быстрее, кто-то медленнее приходил к тому, чего желает его душа. Ведь это нормально, как человек сомневается. И если данную часть ее дискуссии уже можно было опустить, однако с её размышлениями над семьей дела обстоят куда хуже. Но и тут стоит заметить, что Маи была права. Молодые боятся таких слов, как «брак» или «семья». Хотя и здесь не обойдется без исключений.       Заметив, что ему уже можно продолжить движение вперед, Итачи снова надавил на газ. Движение возобновилось, вернув все на свои места, но не размышления, которые никуда не ушли. Учиха не впервые пришёл к заключению того, что девушки, действительно, странные «создания». И задумавшись об этом, он вспомнил Мари. Если она и слышать ничего не хочет о детях и браке, то некоторые, что значительно моложе нее, уже выходят замуж. И как понять, что творится на уме этих женщин? Все, как одна, делают одно, говорят другое, а думают о третьем. Где середина, где определенность? Возможно, это и имела в виду Маи-сан. После школы у всех наступает другая пора, взрослая жизнь, заботы, проблемы. Но так же есть и удовольствия, которые и приводят кого-то в тупик и в безвыходное положение, если поступить неосторожно. И с новой преподавательской манерой Итачи задумался об этом всерьез. Кто из них способен отличить хорошее от плохого? В его классе парни и девушки смогут сделать это? А она?       Движение снова замедлилось, затем так же медленно встало. Жизнь в мегаполисе и живет этим бурным движением на улицах и неторопливым на дорогах. Путь домой и на работу занимает времени порой больше, чем на самой работе. Кто-то пытается найти другие объезды, а не главное шоссе. Но пробки не ежедневны, дороги расширяются, трафик ускоряется. И все это говорит о том, что даже такие проблемы решаемы. И все же… можно ли так же сказать о жизненных проблемах молодых? Итачи снова задался последним вопросом. Сможет ли она отличить плохое от хорошего? В колледже, в академии, в университете будет столько соблазнов, начиная с прогулов занятий, вечеринок, заканчивая той же постелью со старшекурсниками.       Учиха громко выдохнул, вцепившись в руль, хотя движение до сих пор стояло. Поймав себя на не самой умной мысли, он уже успел себя обвинить в мысленном превышении должностных обязанностей. Но, как только вспомнил, что все это происходит в его мыслях, Итачи расправил напряжённые плечи. Ведь, фактически, он имеет полное право об этом думать. Он ее классный руководитель. Да и к тому же сегодня что-то подобное обсуждали Маи и Акава. Однако то, к чему они пришли, Учиха так и не понял. А точнее прослушал.       Так смогла бы она создать семью? Или же просто станет такой же карьеристкой, как некоторые стремящиеся к независимости особы? А если и на нее найдется какой-то студент с не очень благими намерениями, и, получив свое, сделает ей больно? Хватит ли ее характера и стойкости, чтобы постоять за себя? А если он и вовсе применит к ней силу? Здесь характер однозначно не спасет, а только больше усугубит ситуацию. Она выйдет замуж, родит ребенка от того самого и будет терпеть его низкое отношение к себе, потому что просто должна терпеть. Ее глаза уже не будут блестеть и гореть жизнью. Розовый, нежный румянец на ее щеках сменится на бледный, тусклый цвет. И увидев друзей, она будет грустно улыбаться и делать вид, что все в порядке, а этот подлец будет и дальше пользоваться ее телом и продолжит ее унижать.       И почему же она должна достаться такому подонку? Осознав, что не переживал за своего родного брата так, как за нее, Итачи покачал головой и выдохнул. Распустил свою фантазию по примеру Маи. Все же этому должно быть свое объяснение. И какое же?       В попытке найти ответ на этот вопрос, Учиха задумчиво нахмурился. Может… отцовский инстинкт? Ведь с каждым днем работа учителем прививает ему чувство ответственности за учеников, а к нему, как известно, надо прислушиваться. Собственно зачем думать о ее замужестве со студентом? Может, она и сейчас имеет такие отношения, что и большинство старшеклассниц? Ведь в классе тем днем не растерялась. Конечно, если светить своими достоинствами налево и направо, то тут точно обзаведешься поклонниками. А свой первый поцелуй однозначно, как и многие другие, она прятала на заднем дворе за книжкой.       И подумав об этом, Учиха почувствовал, как по телу прошелся знакомый холод. Ему сразу же стало неудержимо интересно, какому сопляку так несказанно повезло? Итачи затаил дыхание, ощутив, как в груди что-то защемило. Внезапно перед глазами возникли ее губы, которые целуют кого-то другого. Другого… Мысленно схватившись за это неуместное слово, Итачи уже с недовольством нахмурил брови. А кого ей ещё целовать?       Он отпустил руль, протерев лицо ладонями. То, что делается его учениками вне класса, только их личное дело. Его должно заботить, кто как учится, а не то, кто с кем целуется. Повторив про себя данное наставление, он взял себя в руки, после чего решил прекратить подобные размышления.       Приехав домой, Учиха прошел в квартиру. Удивительно, но обрушившаяся на него тишина даже стала давить на него. Все же и в школьном гуле на улице есть своя романтика. Он слишком мелодичный и полон жизнью. А здесь приходится сталкиваться с тем, кем ты по сути являешься. Он не назвал бы себя одиноким человеком, ведь у него есть друзья, коллеги по старой и новой работе. Но вот только здесь слишком тихо. Внезапно возник интерес к тому, как бы все сложилось, появись здесь Мари. Стало бы ему легче и чем бы обернулась эта тишина?       День быстро подошел к концу. Занимаясь своим ужином, Итачи снова вернулся к мыслям о брате. Странно, но как можно было увлечься рабочими делами и упустить из внимания то, что у Саске появилась девушка, на которой он захотел жениться? Он конечно замечал странности в его поведении, но тот слишком хорошо прятал все в себе. Видимо, научился у старшего ― напросился вполне логичный вывод.       Услышав, как лежащий на столе телефон зазвонил, Учиха оставил готовку и ответил на входящий.       ― Ты все же боишься, что я снова пропаду?       ― Мне бы просто этого не хотелось, — ответила Мари, поднимаясь по ступенькам. — Ты же знаешь, Итачи-кун, я никогда не признаюсь, что боюсь.       ― Я подумал, что возможно, ты изменила себе в этом, — признался Учиха подойдя к окну, за котором горели фонари, а солнце уже почти скрылось за горизонт.       ― Может, проведем выходные вместе? Сходим в кино, погуляем… Или чем там в основном занимаются «отдыхающие» люди?       ― Вроде бы всем этим.       ― Значит, не строй никаких планов на выходные и на этот вечер тоже.       ― На этот вечер? — повторил Итачи, услышав звонок входной двери.       Мари уже второй день ломает все доводы и впечатления о себе. Неужели Учиха ошибся, сравнивая ее поведение и грациозность с кошачьей? На самом деле, с психологической точки зрения, кошки не привязаны к определенному дому. Большинство переживают переезды легко, как и расставание со своим хозяином. Но эта особа, кажется, чем-то приболела или же просто является исключением, что бывает нередко. Он мог подумать лишь об этом, потому что прекрасно знал, кого увидит, когда откроет двери. Если и дальше такими темпами будут заканчивать их рабочие будни, они точно не будут высыпаться.       ― Что-то готовишь? — поприветствовав его вопросом, Мари прошла в квартиру. — Давай, помогу.       ― У меня не хватит бинтов на твои порезы, если примешься готовить вместе со мной, — заметил Итачи, вернувшись на кухню. — Уже все готово.       ― Я так давно не ела еду, приготовленную тобой, что даже волнительно, — девушка стянула пиджак и закатала рукава своей блузки, чтобы помыть руки. — Как второй день?       ― Как и первый, — ответил Учиха, раскладывая еду по тарелкам. — У тебя же был ключ.       ― Я не возвращалась домой, а сразу поехала к тебе.       ― Возможно, ты и правду заболела, — задумчиво предположил он, расставив тарелки на столе.       Но стоило ему произнести подобные слова, как его талию обхватили руки прижавшейся к нему Мари, что уже стояла за его спиной.       ― Я же говорила, что скучала по тебе, Итачи-кун, — прошептала ему на ухо Мари, коснувшись губами его щеки.       Если бы он тонул, то она бы точно стала его спасательным кругом. Но если и называть вещи своими именами, то Итачи, действительно, похож на утопающего в своих надоедливых и неправильных мыслях. Непозволительные размышления об одной студентке уже не просто успели проесть его совесть насквозь, но и здорово искалечили его духовно. Кто откажется от такой помощи со стороны? Это неплохой шанс забыться и убедить себя в том, о ком должны быть все его мысли. Об этой сероглазой взрослой кошке, а не о белом голубоглазом… котенке.       Стоило ему начать поворачиваться к ней, вслед за поцелуем, как руки Мари, что сомкнулись на его талии, пустились ниже. Ужин, действительно, пришлось отложить на неопределенное время. Это стало слишком явным, когда ее пальцы уже растягивали его ремень на брюках, а его руки добрались до пуговиц ее рубашки. Хоть страсть с головой накрыла этих двоих, это не помешало им добраться до кровати.       В темной комнате, что освещалось лишь ночным уличным светом, они все равно слишком хорошо сориентировались. Мари тяжело дышала, когда его руки скользнули по ее груди, но как только Учиха подался вперед с ее уст сорвался стон. Он любил смотреть на то, как меняется выражение ее лица. С ним она становится не такой собранной и серьезной, а больше уязвимой и даже беззащитной. Стоит взглянуть в ее глаза, как сразу же можно заметить, что холод этих серых глаз оживает. Оживает и наполняется чем-то неповторимым. Чем-то нежным, невинным и, кажется, чем-то лазурным и… голубым.       Черные пряди ее волос в лунном свете становятся светлыми. Персиковые матовые губы окрашиваются в нежно-розовый пастельный цвет, как те самые пионы. И сделав глубокий вдох, Учиха ощутил тот аромат, что шлейфом пронесся за студенткой в тот момент. Роса, яблоки и пионы. Но Мари не пахнет пионами ― тихо заметил его внутренний голос. Это не она.       Лишь склонившись к ее шее, он втянул воздух, слыша, как она шепчет его имя и прижимается к нему в ответ. Ее волосы вновь запахли ванилью. Знакомой и привычной ему ванилью. Все снова встало на свои места, что даже успело на мгновение вызвать легкое непонимание и удивление. А может, аромат снова стал знакомым потому что он не знает, какой аромат хранят в себе те светлые волосы? И хотелось бы ему это проверить?       Учиха ужаснулся своим мыслям, однако ничто в его действиях, этого не выдало. Лишь просто стало больше места и времени для неудержимых всплесков желания и страсти. Но это все равно происходило уже с легким волнением и страхом того, что вместо чувственного «Итачи-кун», он услышит тихое и нежное… «сенсей». Но вот было ли это волнением? Все же похоже, что это было самое настоящее ожидание. Он ожидал это услышать. Вполне возможно, что в этот момент он этого хотел. Вот только не обладая такой бескрайней храбростью, он никогда и ни за что себе в этом не признается, пусть уже и задумался над этим.       Уже с самого утра следующего рабочего дня Учиха чувствовал легкую раздражительность. И она усилилась, когда он увидел, что его рабочий день начнется со встречи с его классом. И подобная встреча повторяется уже несколько дней подряд. Видимо, первый урок почетно будет доставаться именно этим студентам. Придется потерпеть, собраться силами и приступить к работе, которая ему бы очень сильно нравилась, не всплывай тут одно «но». То самое, что сейчас молча, по стойке ровно, стоит у своей парты и ждет команды сесть.       — Поклон, — раздалась команда Надзуки.       ― Садитесь, — опустив взгляд в журнал, Итачи взял ручку. — Я говорил вам сдать мне списки тех, кто будет ходить на профиль.       ― Дело в том, сенсей, — начал Рё, понимая, что это замечание относится к нему, — у нас не все сдали анкеты на профориентацию.       ― Я дал вам время, Надзуки.       Учиха закрыл журнал, отметив полную посещаемость, затем вежливо, но слишком неестественно улыбнулся старосте.       — Почему нет списков? Вы на последнем году обучения, пора бы уже знать, какие предметы будут в вашей выпускной табели. Я не прав?       ― Правы, но… — парень замялся, не понимая, станет ли лучше от того, что он скажет.       ― Но кажется, ты был не слишком убедительным для всего остального класса?       ― Простите, сенсей, я не на всех смог оказать влияние…       Учиха вздохнул, он и сам на всех не найдет влияние, даже на себя. Но его личные проблемы ни за что не должны влиять на его работу и тем более на отношение между ним и его студентами. Сдавший свою анкету вовремя, Надзуки не виноват в том, что у его одноклассников совершенно другое отношение к данному вопросу.       ― Хорошо, — ответил Итачи и только хотел продолжить, как его перебил голос.       ― Почему бы Вам лично не проследить за сдачей наших анкет?       Видимо, заместитель уже не могла смотреть на то, как ее староста отдувается за весь класс перед новым учителем. Учиха повернулся к ней, а она, понимая, что не может продолжать сидя общаться с ним, встала со стула.       ― Если Надзуки не может найти влияние, окажите его сами. Все же это, сенсей, Ваша прямая обязанность как классного руководителя и…       ― Я отлично знаю свои обязанности. Не стоит тратить время на то, чтобы мне напоминать о них. Мне знаком язык преподавания и система сдачи профильных. Я учился этому шесть лет и знаком с этой системой со своих школьных годов.       ― Нам бесспорно повезло с таким учителем, который имеет не одну ученую степень, — с пониманием продолжила Куруми, — но, сенсей…       Снова сорвавшееся это слово с ее губ вызвало новую дрожью в его теле. Он чуть нахмурил брови, незаметно и с волнением сделав нервный глоток. Но не замечая его странной реакции на это обращение, Сенджу продолжила.       — Вы пришли преподавать не в институт, а в школу. Некоторые ученики нуждаются в помощи и подсказке.       ― Иными словами, все вы и понятия не имеете, что такое «самостоятельность»?       ― Не все, а лишь… некоторые, — тише ответила Куруми, собираясь сесть.       ― Думаю, тебе рано садиться, Сенджу, — заметил Итачи, на что получил от нее удивленный взгляд, смешанный с непониманием. — Иди сюда.       ― Что… Зачем?       ― Поможешь мне выполнить обязанности классного руководителя. Ты сорвала урок, за это ты можешь пойти за дверь или встать за трибуну.       Та все же не могла поверить в то, что ее замечание каким-то образом могло сорвать урок. Девушка просто не понимала, стоит ли куда-то идти, так как ещё не в полной мере ощутила серьезность сложившейся ситуации.       ― Какой раз я убеждаюсь, что ваш заместитель совсем не тихая, — задумчиво протянул Итачи, посмотрев на ученицу, что однажды заступилась за нее, — но перебив меня, она действительно подкинула мне идею. Сенджу? Я жду.       Ему пришлось напомнить о себе. Удивительно, но она шла слишком тихо и не торопливо в его сторону, даже не скрывая легкой паники и страха на лице. Неужто он и вправду такой ужасный? Задавшись этим вопросом, он не сдержал новую усмешку. Все-таки ее перемены в поведении напрямую зависят от ее юной и опрометчивой храбрости, которой, судя по всему, надолго не хватает.       ― У всех есть форма на профориентацию с собой? Те, кто не сдал, — уточнил Итачи, после чего весь класс поднял руки. — Не все, а некоторые, говоришь?       Учиха вскинул брови и посмотрел на Сенджу, которая сама не ожидала такого количества несдавших. Все, кроме нее и старосты, не сдали тесты. Она бросила взгляд на подругу, снова испытав недоумение. Даже Юи, которая с детства мечтала работать кондитером и собралась в кулинарную академию, каким-то невообразимым образом умудрилась не сдать форму.       ― Я ошибалась, — тихо призналась Куруми, опустив взгляд на трибуну. — Надзуки-кун, сходишь за анкетами в учительскую?       ― Да, — ответил староста, уже направляясь к дверям. — Я быстро.       ― Мне кажется, дело во всеобщей студенческой лени, — сложив руки на груди, Итачи хоть и смотрел на класс, но говорил лишь с одной студенткой. — Надо оторваться от своих телефонов, сесть за стол и ответить на какие-то глупые вопросы, по-вашему. Вот причина, по которой никто ничего не сдал.       ― Но ведь есть те…       ― Им даст совет школьный психолог, который занимается профильным распределением. Я также готов ответить на любые вопросы, но дело в том, что ни у кого они не возникли. Это всё ваша подростковая лень и безответственность.       ― Вы не правы, — снова не удержалась Сенджу, задетая его убеждением в обратном. — В противном случае, Вы так же проявляете подобную безответственность как наш учитель.       Класс следил за подобным противостоянием за трибуной. Особый интерес был на передних рядах, потому что им было видно невооруженным глазом это напряжение между их заместителем и учителем. Куруми всегда была за справедливость, но ей никогда не приходилось отстаивать ее перед всем классом, да еще идя при этом против мнения учителя.       ― И как же?       ― Вы не проводите переклички, не знаете имен своих учеников. А эта процедура имеет контрольный и обязательный характер. Выходит, Вам все равно, кто сдал, а кто не сдал эти формы.       Видимо, она так давно не носила галстук, что теперь он стал ее душить? От этого в ее голову не поступает достаточно кислорода, что и привело к этой безрассудной храбрости ― подумал Учиха. Иначе как еще можно это объяснить? Она злится за то, что он приструнил ее высокомерное самомнение о себе? Удивительно, но кажется, его впервые в жизни раздражает то, что вызывает в нем неудержимый интерес.       ― Ты думаешь, ты единственная здесь с неплохими математическими способностями? — он прикоснулся к ее руке, которая лежала на журнале.       Итачи все же и был задет ее непослушно дерзким характером, а все равно отметил насколько нежная у нее ладонь. Подобное замечание выразилось его недолгой молчаливой паузой и взглядом на ее руку. И как только к слову «нежная» стали присоединятся другие описания, Учиха опомнился. Ему тут же пришлось накинуть поверх всех мыслей то, что эта ладонь его ученицы.       ― Подписанные у фамилий номера, — тихо пояснил он, отпустив ее руку. — Я знаю не только ваши имена и фамилии, но и где кто сидит.       ― Ого… — протянул чей-то голос за дальними партами. — А по голосу поймете?       ― Еще в первый мой день здесь, я уже услышал твой голос, Итока.       ― Правда? — удивился тот, припоминая фразу о посещаемости на том уроке. — Точно. Да Вы просто гений, сенсей. Может, Куруми-сан завидует Вашему математическому дару и такой памяти?       ― Ну и дурак же ты, Шон-кун… — вступилась за подругу Юи, взглянув на последнюю парту. — Она там из-за всех нас, а ты!       Учиха все же краем глаза наблюдал за тем, как Куруми с трудом держит свою растерянность и негодование под контролем. Выходит, не у всех она пользуется поддержкой, как казалось раньше. Теперь-то ей точно нечего сказать. Ведь каждое ее обвинение в его сторону оборачивается против нее. И так будет каждый раз, когда ее миленький ротик заговорит в его сторону. Она ему слово, он ей вдвое больше, если снова позволит себе эти колкости, Итачи не сдержится и просто пройдется по ней. Но все же чем еще можно объяснить ее боевой настрой? Может, до сих пор мстит ему за форму? Или не может смириться с тем, что он нашел у нее ошибки в расчетах?       ― Принес… — в класс вернулся запыхавшийся Рё со стопкой анкет в руках.       ― Можешь раздать их, — Итачи подошёл к Надзуки и взял один лист. — А ты, Сенджу, будешь разбирать каждый вопрос со всеми.       ― Но сейчас… урок, — тихо заметила та, схватившись руками за трибуну.       ― Не волнуйся, ведь это моя обязанность как классного руководителя — следить за сдачей анкет, — Итачи улыбнулся, встретившись с ее растерянным взглядом. — Все так, как ты и говорила. Но моей наблюдательности хватит, чтобы проследить за этим сейчас.       Она сразу же вспыхнула румянцем и отвела взгляд от него, снова уткнувшись в трибуну, при этом сильнее ее сжимая. И все эти детали не скрылись от внимания Итачи. Видимо, она стала понимать, что спорить или что-то говорить своему учителю не стоит, а особенно говорить что-то провокационное и непростительное.       ― Первый вопрос раздела А… — после недолгой паузы Куруми принялась за анкетирование. — Предпрофильная подготовка.       Итачи отошел от нее к окну, следя за тем, как ветер играет с цветущими в саду лепестками деревьев и цветами. В классе воцарилась рабочая, коллективная работа. Иногда что-то подсказывал Надзуки, отвечая на вопросы одноклассников. Все же Учиха понял, что немного перестарался. Но если этим бездельникам нужна помощь, то он поступил правильно. Чем быстрее они сдадут свои анкеты, тем раньше соберется его профиль. Всё ведь по сути делается для них, но вот понимают эти лишь единицы среди.       Но справедливо заметить то, что заведи с ним разговор кто-то другой, Итачи начал бы обычный урок. Проигнорировать слова своей отличницы-студентки, которая уверена, что может делать и говорить все, что вздумается, он не мог. От этого и… раздражает. Но все же больше не она раздражает, а те мысли, что он допускал в отношении нее. И допустил он их даже тогда, когда был с женщиной, которая ничего общего с этой девчонкой не имеет. Своевольная юная нахалка каким-то образом нагло проникла ему в голову.       Итачи снова нахмурил брови, смотря в окно. Теперь его неприязнь будет слишком очевидной и видимой. Однако теперь немало что зависит от неё самой. Если она будет учиться молча, все сложится так, как и должно. Он говорит, а она молча слушает и просто запоминает.       ― Вопросы разобраны, сенсей.       ― И как? Было сложно? — Итачи повернулся к ученикам. — Судя по вашим лицам, могу предположить, что очень. Сенджу? Ты будешь ответственна за списки на все профильные занятия.       ― Я? Но Рё-кун…       ― Надзуки займется анкетами и результатами, которые возьмет у профконсультанта, — Итачи подошел к ней, переведя взгляд на Рё. — Собери анкеты и можешь отнести их уже сегодня.       ― Да, сенсей, — Рё встал из-за парты и принялся собирать листы у одноклассников.       ― Что касается математического профиля, то составь списки сейчас, — Итачи снова вернул взгляд на студентку.       Та задержала ответный взгляд на его глазах, не в силах скрыть своего девичьего недовольства. Она сдержанно вздохнула, но слишком глубоко, от чего ее грудь приподнялась выше, чем обычно, и выдало ее чувства. Однако как бы ни противилась, Куруми пришлось подчиниться. Она повернулась ко всему классу, взяла его ручку, что лежала возле журнала, и листок для заметок.       ― У кого в разделе с дисциплинами вышло больше пяти математических?       ― Зачем все так усложнять? — заметил Итачи, на что девушка резко повернулась к нему, явно недовольная его очередным замечанием.       ― А как? Сенсей.       Это уже стало музыкой для его ушей. Слишком громкая и неприятная музыка, что просто режет по его нервам и слуху. И почему его не раздражает, а начинает уже выводить из себя это обращение? А особенно от нее. Но происходящее в его мыслях совершенно отличается от того, что творится на его лице, что и к лучшему. С прежним спокойствием и даже дружелюбным, учительским желанием помочь, Итачи ступил к ней, сравнявшись с ее плечом.       ― Кому действительно нужны дополнительные курсы по математике? — после этого вопроса половина рук опустилась. — Десять человек, — он заметил медленно поднимающуюся ее руку рядом с собой. — Одиннадцать. Записывай.       Она вписала десять имен, затем последним, одиннадцатым, вписала свое, затем положила ручку и вновь посмотрела на мужчину:       ― Теперь я могу сесть?       ― Пока ты здесь, запиши домашнее задание для всего класса, — ответил он, протягивая ей методичный план решений.       ― Но мы ведь не прошли новую тему? — возмутился Итока с последних парт.       ― Это задание для закрепления предыдущей темы. Вы же не думали, что уйдете с пустыми руками? Стоит сказать отдельное спасибо вашему заместителю, теперь мы можем включить эту тему в промежуточный тест. Седьмая страница.       ― На одну тему больше? — снова раздался недовольный голос в классе.       Сенджу взяла книжку и подошла к доске. Итачи принялся помечать в журнале студентов, которым предстоит ходить на профильные занятия математического анализа. Позади, у доски, раздавался тихий скрип мела. Что-то она снова слишком ушла в себя — мелькнуло в мыслях Итачи, на что он не сдержал легкой усмешки. Эта девушка то бросает на него яростные, недовольные взгляды, то в тихую проявляет покорностям и теперь записывает примеры на доске. Являясь своевольной, она имеет слишком переменчивое настроение, что было совсем ожидаемо. И Итачи уже знал, что ещё не раз наткнётся по подобное сопротивление с ее стороны.       Прозвенел звонок. Кто успел переписать примеры, стал собираться. Куруми увидела, как Юи, собрав их с ней вещи, показала на дверь и жестами дала понять, что пошла на улицу, после чего весь класс опустел. Сенджу прикоснулась к щетке, затем стерла примеры, написанные несколько минут назад. Учитель все еще стоял позади и заполнял ведомости. Сделав глубокий вдох храбрости, Куруми подошла к нему и осторожно положила перед ним книжку, набиравшись также смелости для обращения:       ― Могу я задать Вам вопрос? — тихо поинтересовалась она, следя за его движением кисти и ручки.       ― Да, — сосредоточенно ответил Итачи, продолжая заполнять журнал. — Спрашивай.       ― А не слишком ли Вы, сенсей… не в меру… суровы ко мне?       Его рука замерла. Куруми поняла, что сейчас он повернется к ней, поэтому перевела взгляд на его лицо, однако по-прежнему наблюдала только его профиль. Но уже через несколько секунд он все-таки взглянул на нее.       Итачи даже не успел обдумать ее вопрос, как задался своим: теперь эта девчонка будет учить его, как ему к ней относиться? Он уже достаточно держал себя в руках, стараясь показать свое вежливое и весьма почтительное уважение к классу. Мужчина осекся, поймав себя на этой мысли, после чего был вынужден внести некоторое уточнение — он был вежливым со всем классом, но только… не с ней. Однако это было целиком и полностью вынужденной мерой, на которую она вынудила его сама. Он позволил себе только то, что был вынужден позволить. И в ответ на этот аргумент возник вопрос: почему, получив то отношение, которое заслужила, она вдруг заговорила о «суровости»? И что значит «не в меру»? Где вообще ее грань, и кто устанавливает эту ту самую «меру»?       ― Не в меру… суров?       ― Д-да, — неловко ответила девушка, стараясь не терять уверенность и силы. — В чём причина Вашего… предвзятого отношения… ко мне?       ― Я ни к кому не отношусь предвзято, Сенджу. А к тебе в особенности.       ― В особенности… ― тихо повторила она, вызвав в его теле дрожь. ― В том-то и дело, что «в особенности» ко мне у Вас и возникает желание…       ― Ты что несешь?       Его уже начало трясти от одного только упоминания этого мерзкого слова. Желание. Но прежние эмоции на ее лице позволили ему сделать неглубокий вдох, чтобы сдержать зародившуюся панику.       ― Желание доказать, что Вы… правы, — продолжила она, с легкой обидой хмуря брови. — Я прошу прощения, если была с Вами… груба, но я не могу понять, почему все эти замечания Вы сделали только мне? Из нашего класса только я хожу, как… постриженица. Почему другие не получили замечания по форме? Только я.       ― Я склонен думать, что ты прекрасно знаешь, почему, — строго ответил Итачи, захлопнув журнал, на что девушка вздрогнула. — И повторю, что после звонка на урок я требую тишины. Прервав меня снова, ты окажешься за дверью.       Она полностью подалась панике и рассеянности от его тона. Куруми даже отступила от него назад, когда он закончил. Ее глаза распахнулись от предупреждения, которое получают лишь настоящие прогульщики и двоечники. Но чтобы она… Поэтому, не скрыв своей впечатлительности, девушка снова сделала шаг назад, видя только одно решение этой ситуации.       ― И когда это закончится? — устало протянул Итачи, когда остался в кабинете один.       Он прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Он ведь ее как минимум напугал, и как максимум обидел ее. Не сдержал свое недовольство и утреннюю раздраженность, что осадком осталось со вчерашней ночи. Но что-то все равно стало меняться. Почему-то теперь он думает о ее глазах чаще, чем о том, что увидел под ее кулоном. Какое-то мимолетное влечение стало обращаться неизвестно какого рода… заботой? К примеру, он не задумывался над тем, что ждет Мари в будущем. А здесь же приходилось думать на этот счет. Это и есть ответственность, что испытывают учителя?       Все же после первого урока день прошел без происшествий. Незаметно приблизился конец учебного дня. Итачи собирался на встречу с братом в одном из кафе, возле нового открытого парка. Место встречи оказалось довольно просторным и очень уютным, несмотря на смелые цветовые решение: голубые стены и желтые диваны вместо стульев. И отчаянности этому дизайну добавляли большие уличные витрины, пропускающие солнечный свет. Довольно ярко и красочно, однако все равно по-домашнему комфортно.       Увидев младшего брата, который отдавал меню официанту, сделав заказ, Итачи направился к нему. Но позже его взгляд перешел на ту самую девушку. Зеленоглазая спутница с короткими по плечи розового цвета волосами сидела в нежно-зеленом платье на одном диване с облаченным в мрачно-серые цвета Саске. Все же, как и ожидалось от девушки, она выделялась среди такого интерьера и этой атмосферы. С виду обладая чуткостью и добротой, она уже успела показаться ему милой. Наверняка у нее и имя какое-то необычное, подумал Итачи. К этому времени младший брат уже его заметил и сказал об этом своей подруге. Девушка вслед за Саске медленно и с волнением поднялась, однако улыбалась при этом очень приветливо и искренне.       ― Это Сакура, — представил ее младший Учиха, когда Итачи подошёл к ним.       ― Приятно познакомиться, Итачи-сан, — поприветствовала его зеленоглазая, поклонившись ему. — Вы и вправду очень похожи…       ― Ничуть, — хмуро ответил Саске, посмотрев на старшего брата. — Я не дотошный, как он.       ― Да, и я не такой ворчливый, как ты, — Итачи задумчиво улыбнулся, вернув взгляд на невестку. — И мне очень приятно познакомиться с тобой, Сакура.       И снова, как и ожидалось, она смутилась. Учиха сел напротив них и попросил кофе со льдом у подошедшего к ним официанта. Затем, принявшись за изучение парочки напротив, Итачи начал выстраивать возникающие вопросы в очередь, не забывая при этом отметить, как же эти двое смотрятся друг с другом. Слишком хорошо. Наблюдать такие отличительные черты в их внешности оказалось не только интересно, но забавно. Сдержанный и чуть отстранённый Саске, рядом с живой и открытой Сакурой с розовыми, как лепестки цветов, волосами. Оба слишком разные, что и делает их отношения особенными.       ― Вы из одного университета? — поинтересовался Итачи, больше обращаясь к невестке, чем к брату.       ― Да. Я и Саске-кун на одном курсе, но на разных факультетах.       Возможно именно там и познакомились, подумал Итачи, кивнув в ответ Сакуре. Но того, что ему стало известно, оказалось недостаточно. В мыслях сразу же напросилось одно предположение. Вполне возможно, что они познакомились еще раньше? То, какой гармонией обладает их пара, говорит и том, что они хорошо друг друга знают.       ― И как давно вы вместе?       ― М-мы…       Сакура задумчиво и смущенно посмотрела на Саске, после чего тот понял, что должен сам ответить на этот вопрос. Это и позволило Итачи понять и еще кое-что. Продолжительность их отношений была довольно спорным вопросом у них, раз девушка не нашла определенного ответа.       ― Со старшей школы, — ответил Саске, на что получил от брата искреннее удивление.       ― Со школы? Ты скрывал факт того, что у тебя есть девушка со старшей школы и всю учебу в университете? Я конечно подозревал, что ты влюбился, но чтобы отношения… — протянул Итачи, чем заставил сидящую перед ним Сакуру покраснеть.       ― Мы были просто друзьями, Итачи-сан.       ― Друзьями, которые теперь готовятся к свадьбе? — мужчина улыбнулся, снова вернув взгляд на младшего брата. — А ты умеешь заводить друзей, Саске.       Сакура тихо посмеялась, после чего у нее зазвонил телефон. Она хотела сбросить вызов, но увидела, кто именно отправляет ей видео звонок.       ― Это Ино. Она, кажется, не может открыть новый замок, — пояснила девушка, переглянувшись с женихом, затем повернулась к его брату. — Простите, Итачи-сан, я отойду ненадолго?       Учиха лишь вежливо ответил кивком. Провожая взглядом девушку брата, он снова решил кое-что уточнить.       ― И когда ваша дружба перестала быть дружбой?       ― Тебе не кажется, что это немного личный вопрос? — тихо заметил Саске, не вынося этой улыбки старшего.       ― Нисколько. Я ведь твой старший брат, мне ты можешь говорить что угодно. К тому же мне, действительно, это очень интересно.       ― Мне кажется, родители не будут задавать столько вопросов, сколько задал ты… — Саске обреченно вздохнул, понимая, что выхода нет. — Все было как обычно до того момента, пока ей не признались в любви.       ― Но разве ты не любил ее еще со школы?       ― Перестань так говорить. Мне никогда не было комфортно от этих слов, — заметил Саске, сложив руки на груди и откинулся на спинку дивана, когда официант принес всем напитки.       ― И что, даже сейчас некомфортно?       Задержав взгляд на старшем брате, Саске невольно повторил то, что думал всегда, когда смотрел на него. Просто непробиваемый человек. Конечно, ему легко говорить и рассуждать на такие… человеческие темы. К тому же Итачи не скрывает того, что пользуется тем, что он старший, от чего и не может удержаться. День прожит зря, если он не подразнит своего младшего.       ― Мне не было ничего известно о том, что у нее ко мне, — начал Саске, все-таки решившись на кроткую предысторию. — Да и сам я еще не был уверен, что у меня есть что-то. Но когда увидел, как он хочет ее поцеловать, я…       От этих воспоминаний Саске сильнее сжал стакан в руке, переведя дыхание, чтобы успокоиться. Всеми силами стараясь не воспроизводить тот момент в деталях, Учиха глубоко вдохнул и неторопливо выдохнул.       — Я понял, что не смогу смотреть на… Это снизошло, как снег на голову, слишком… неожиданно. Возможно, это и называют… — он замолчал перед самым своим нелюбимым словом, но постарался себя пересилить, — «любовью». Я вспомнил, что последние пять лет ни один день не обходился без нее. А когда знакомился с другими, сразу же сравнивал их с ней. Характер ее нежным и послушным вряд ли назовешь. Некоторым доставалось больше, чем мне, хотя я прекрасно понимал, что они испытывали, но все менялось, если дело касалось меня. Она менялась, а я даже не замечал этого. Но если не ее характер, то она… самая нежная. Начиная от взгляда, заканчивая кожей рук и…         Саске нервно сглотнул и кашлянул в кулак, чтобы прогнать возникшее смущение и неловкость в голосе.        — В общем, я верю ей и не представляю жизни… без неё.       Итачи настолько не ожидал подобной искренности от своего брата, что на пару секунд застыл на месте. Пытаясь смириться и свыкнуться с той мыслей, что Саске способен не только на такие чувства, но и на их проявление, Учиха допустил весьма ироничную и глупую мысль. Где-то определенно на африканском континенте сейчас выпал снег. Только послушать, что говорит этот парень, сразу можно бить тревогу. Он ведь в самом деле потонул в этом его нелюбимом слове.       ― Простите… ― вернувшаяся Сакура положила телефон на стол и вновь заняла свое место. — Подруга никак не могла попасть домой. О чём говорите?       ― Саске сказал, что не видит жизни без тебя.       ― Что? — прошептала она, смущенно переведя взгляд с Итачи на его брата.       ― Ничего подобного я не говорил, — мрачно заметил тот, пригубив стакан со своим напитком.       ― Хорошо… — тихо и неловко согласилась Сакура, затем снова повернулась к Итачи. — И я не вижу ее без Вашего брата.       ― Я знаю, — ответил Итачи, улыбнувшись смущенно разозлившемуся брату и его зеленоглазой невесте. — Ты понравишься нашим родителям, так что Саске может не волноваться. Вы получите их благословение. К тому же отец давно просит внуков, поэтому постарайтесь, Сакура.       Учиха проводил взглядом севших в такси Саске и Сакуру, которым предстоял ужин с ее родителями, после которого будет встреча и с его. Понимая, что в этот вечер ему точно не помешает прогулка на свежем воздухе, Итачи решил пройтись по этому парку.       Являясь самыми узнаваемыми символами весны, цветущие деревья, пруд и проплывающие на его поверхности розовые лепестки, не только украшали сад, но и наполняли его умиротворением и спокойствием. Учиха шел среди вишни и персика, наблюдая под ногами слишком неестественно зеленную траву.       Проходя мимо деревьев, что покрывала волна цветов подобно снежным горам, Итачи вспомнила слова брата. «Как снег на голову приходит это озарение». Если он уверен, что оно и есть то самое чувство, значит так и есть. Однако все равно это слишком странное и романтизированное сравнение для такого, как…       ― Н-нет…       Услышав чей-то тихий голос, Итачи остановился. Этим же мгновением перед его глазами мелькнуло и упало перед ним на траву. Теперь Учиха смотрел на какую-то книжку, похожую на альбом с рисунками.       ― Ой, это моё… — раздался тот же голос откуда-то сверху.       Итачи даже не успел склониться к той тетради, как перед его лицом оказались свисающие голова и туловище. Это неизвестное создание задержалось ногами на ветке и повисло перед ним. Распущенные светлые волосы как полотно преградили ему дорогу, а перед глазами уже возникло знакомое лицо. Те самые губы цвета розовых пионов и глаза. И эти голубые глаза, в свою очередь, пытались понять, кого видят сами, и как только поняли, сразу же погрузились в волнение и легкий испуг.       ― Сенсей…