Дети тумана

Время до подъёма Фруд тихо проплакала в подушку. Она ожидала этого от братца (не зря, как чувствовала, проснулась), но все равно не могла смириться. Он же ничегошеньки не знает и не особо-то умеет, вечно она помогала. Кроме того, это все равно оказалось слишком неожиданно и больно. Наверное, ей стоило обидеться. Веель вообще не умел думать о чувствах окружающих, привыкнув к тому, что с него небольшой спрос. Она продолжала в него вкладываться, веря, что что-то изменит, всеми силами показывая, что он всё прекрасно может, но он все равно умело держал маску перед другими людьми, и те верили в неё куда охотнее. Причём ведь дурной, но все равно везучий. Уверенный в своих силах, неплохо управляющийся с магией — если учесть полное отсутствие хорошего обучения, часто выходящий сухим из воды. И без матери, которая не нашла ничего лучше, чем, встретившись с шестилетней дочерью, попытаться оправдаться каким-то мифическим благом для неё, безопасностью и спокойствием. Мамочка, ты правда думаешь, что здесь, здесь может быть лучше? — П-прости. Мне правда жаль… Она выглядела… простой. Не то, чего ждёшь в шесть лет, мечтая о маме. Невысокая, много ниже других известных Фруд взрослых, круглолицая, со светлыми почти до белизны волосами. В просторном коричневом платье, простом, безо всяких узоров. «У неё тоже веснушки!» — отметила Фруд наконец, почему-то очень радуясь этому факту. И волосы тоже закрученные у ушей! И она не знает, сколько всего Фруд уже умеет и знает, наверняка… — Прости, я не могла тебя оставить. Твой отец… Я не знаю, что со мной бы было, — затравленно продолжала женщина. Слова не оставляли в душе ничего, не несли никакого смысла, не поясняли, почему взрослая тётя так боится и извиняется — почему просто не заберёт её сейчас. — Ты пришла за мной? — с надеждой прервала наконец Фруд поток непонятных заверений, веря, что услышит сейчас главное. Женщина вместо ответа отвела глаза: — Извини. Я правда… «У неё будут другие малыши, — бессмысленно подумала Фруд, переведя взгляд с её лица на живот. — Вместо меня». Она недостаточно хорошая девочка для дочки? — Не стоит извинений, — вежливо ответила она. — И мне нельзя разговаривать с незнакомыми. Больше она её не видела. Сейчас Фруд уже не злилась, смирилась и даже немного попыталась понять — дочь-бастардка это явно не цветок жизни. И вряд ли сильно желанная. Было ощущение, что ей досталось какое-то клеймо, от самого рождения, хоть и не понятно, за что. Почему-то Веелю было проще. Если он, конечно, поймёт, что не нужно болтать направо и налево о том, что он вообще-то сын советника и советницы королевы. Сейчас к этому уже должны были относиться куда легче, но все равно, не стоит. Тётушка Марта как-то предупреждала её об этом, хоть и не была в курсе, что Фруд знает, что она тоже дочь Мефиса Зеула. Просто до Вееля больше никто ничего не мог донести. Пропащий мальчишка. Ей было шесть. Ему было восемь, и он сидел на чердаке, зализывая раны после очередной драки. У Вееля острый язык — а обиженные им бьют больно. — Будет болеть, — наставительно сообщила Фруд, приближаясь к нему — тихо и медленно. Но мальчишка вскочил на ноги резко, сжав руки в кулаки. — Убирайся, а то всыплю, — только голос уже дрожал почему-то. Веель моргал беспомощно, возможно, не до конца уверенный, откуда голос идёт, слишком уж темно, свет лишь из окошка под крышей. Фруд аккуратно коснулась тонкой мальчишеской руки. — Давай помогу, — улыбнулась уверенно. Тётушка Марта говорила, что помогать слабым надо, а сейчас он — слабый. А ещё у неё руки чесались проверить новые умения. — Всыплю, — неуверенно уже повторил Веель, вновь усевшись на пол и поджав под себя ноги. — Ты же с девчонками дружишь, — узнал, кажется, по голосу, — я знаю, чего лезешь не в свои дела. — А ты ни с кем не водишься, — огрызнулась девочка, не обидевшись даже — звучало это не как нападение, как защита, будто зверь раненный. И тут мальчишка откровенно растерялся и впал почти что в ступор, что не помешало Фруд воспользоваться положением и утащить его вниз. Или — спустя пару месяцев, наверное. Воспоминания из детства часто не имеют чёткой хронологии, ведь время ещё и не значит ничего. — Смотри, как интересно, — Фруд пихнула книжку прямо ему под нос. Веель, моргая часто, сосредоточил взгляд на страницах, но лицо осталось безучастным. — И? — Прочитай, — заявила девочка, уперев руки в бока. — Я не умею, — всё так же безразлично отреагировал. Тут настала очередь Фруд растеряться. Она уже успела приметить, на каком примерно расстоянии он сам ориентируется, где жестами, где интуитивно (позже поняла — нащупывает с помощью магии, неосознанно, оттого так и скачет «зрение»), а где надо бы помочь, но это как-то уже выходило за область её понимания. — Я неспособный и безнадёжный, — для убедительности даже добавил Веель, явно кого-то цитируя. — Так не бывает, — фыркнула она сердито. — Значит, я первая научу. Научила. За год. И прекрасно поняла, почему неспособный и безнадёжный — когда тому становилось скучно, он сразу начинал делать вид, что ничего не может, отвлекаться, ныть, бурчать. Только Фруд, несмотря на малый возраст, оказалась просто упрямее и методично воспроизводила то, как учили её саму, не стесняясь напирать на то, что она вообще-то младше и умеет давно, а он нет. Ему тринадцать, ей одиннадцать, и она начинает замечать у него чужие вещи или лишнюю порцию вкусностей, достававшихся не так уж редко. Причём от окружающих он старательно всё это скрывает, знает лишь она. Фруд поспешных выводов делать не стала — пока не поймала его как-то в прямом смысле за руку, спокойно заявив, что или он всё возвращает, или она говорит воспитательнице, и ей все равно, что, как и почему. Получив испуганную ложь и попытки отмазаться («да никто и не заметил, хочешь я с тобой поделюсь»), просто пожимала плечами и день брата чисто игнорировала. Он вернул. А через какое-то время, вновь заметив воровство, просто дала брату подзатыльник и, на сдержавшись, накричала — в росте они на тот момент сравнялись, и Фруд даже была сильнее. Язык силы для Вееля оказался даже эффективнее, но она к нему так явно больше не прибегала, искала другие пути. Никто из них не отличался сильной правильностью, они все равно оставались беспризорниками, но из себя и брата Фруд хотела сделать настоящих людей. Веель не слушал воспитателей, у него не было друзей, никаких иных родственников не объявлялось, но она свой авторитет многими нудными часами, безнадёжными временами разговорами, характером, силой, себе заработала, как брат ни обижался и ни отрицал. Фруд чувствовала. А сейчас она дала слабину, и он ушёл. В никуда. — Эй, ты чего? — раздался голос с соседней кровати. Фруд поспешно утёрла слёзы и подняла голову. Белла сидела, свесив босые ноги, и смотрела встревоженно. (Белла — сирота, и всем понятно, что в честь королевы никто из простого люда свою дочь бы не назвал. И это их в некоторой мере роднит. И из неё Фруд тоже, по привычке, как из Вееля, пыталась лепить что-то правильное, только подруге этого и не потребовалось, они вдвоём стали любимицами тётушки Марты.) — Ничего, — неуверенно отмахнулась Фруд. — Ничего, правда. — Что опять сделал этот идиот? — железным голосом вопросила подруга, даже не сомневаясь в причине слёз. Она никогда не верила Веелю и считала, что Фруд зря с ним так много водится, не заслуживает он этого. Иногда ей очень хотелось согласиться, но природное упрямство мешало. Брат и брат, и всё тут. Друг. Семья. Как хотите называйте, но ей бы просто совесть не позволила бросить этого идиота, почему-то оказавшегося её старшим братом, в одиночестве. Кроме того, им часто было весело — даже на запретных прогулках и при подготовках к шалостям, во время его попыток выучиться магии, совместных игр и разговоров ни о чём. Что-то было — в отданных ей порциях еды, в этих неуклюжих попытках поделиться выгодой от неправильного с ней, в совместном чтении, защите от других дурных мальчишек, неаккуратно, но старательно заплетённых им её косах, в общей кровной тайне на двоих. — Не такой уж он и идиот, — буркнула Фруд. — Сбежал уже, — полушёпотом, чтоб больше никто не услышал и не проснулся. Остальные могли и наябедничать, что она никому не сказала. Здесь каждый за себя. — Скатертью дорожка, — закатила глаза Белла, пересев к ней, обняла за плечи. — Солнце, он не стоит стольких тревог. Сам не хочет помощи. — Да, — горько согласилась Фруд, пытаясь не думать о брате. — Может, поможем с завтраком? Или ты хочешь ещё поспать? Белла согласилась легко. Пока они одевались, заплетали волосы, спускались на кухню — она упорно старалась отвлечь Фруд от грустных мыслей, сыпля шутками, интересными историями и больше ни словом не обмолвившись о Вееле. Это даже немного помогло, дало возможность мыслям переключиться на что-то более лёгкое, и она была очень благодарна подруге за эту поддержку, стала хихикать временами на самые меткие фразочки. На завтраке отсутствия брата ещё никто не заметил — он регулярно просыпал это время, утомлённый ночными прогулками, проделками или просто бессонницей. Только в этот раз ей не надо было ничего откладывать или с негодованием вламываться в спальню мальчишек. Некому и не к кому. Тётушка Марта поймала её в коридоре после, когда Фруд уже собиралась в поле, отослав Беллу по какому-то поручению, хоть подруга и не хотела оставлять её одну и постаралась придумать отмазку, но не смогла. Её допросила тщательно, но девочка старательно всё отрицала. Не видела. Не слышала. Нет, ничего о планах не рассказывал. Спала. Утром подумала, что он уже спустился вниз. А ещё он что-то успел натворить до побега — что именно, ей не сказали, но явно не очень хорошее. Ну кто бы сомневался. — Будешь скучать, да? — уже в спину ей спросила воспитательница. Фруд, не оборачиваясь, кивнула. Здесь было нечего скрывать, все знали, как активно они общались последние восемь лет. — Ты знаешь, он твой… — Брат, да, — глянула быстро через плечо. В горле застрял комок. — Я знаю, — изобразив беззаботную улыбку, вышла на улицу, надеясь скрыться от слишком пристального взгляда. Жалея, что не может встретиться взглядом с тёмными мутными другими глазами.