Дети тумана

Ту ночь Акесо запомнила на всю свою жизнь. Вообще-то, у неё выходной. Вообще-то она планировала спать до обеда, а не просыпаться всю ночь от шума с улицы, чтобы в итоге проснуться от совсем уж жутких криков. И уж совершенно точно она не собиралась, быстро, кое-как собравшись, кидаться в самое пекло. В прямом смысле этого слова. Возможно, она не должна была этого делать. Входить в ещё горящий дом, под крики бушующей толпы и не особо ретивой стражи, страшно. Защищаясь от дыма, но не в силах отвести от себя огонь — её вторая степень магии почти не выходила за грани целительства, — ещё страшнее. И этот запах, гари и жареного мяса. Она не надеялась ни на что, но всё-таки была должна. Дважды должна — данной ею клятвой и… — Господин, мы принимаем всех! Мать, бледная, с заломленными за спину руками, не сопротивлялась, и, кажется, уже мысленно похоронила и себя, и Акесо, но она сама всё ещё надеялась на милость. — Господин, прошу вас… — поднимая голову, но не вставая с колен. Смотреть в холодные глаза Мефиса Зеула, словно и не приговорившего разом к смерти троих человек, — страшно. — М-мы не задаём вопросов тем, кто обратился за помощью… Самое дурацкое в ситуации было то, что они действительно не знали, кого взяли на лечение. Знали, что опасно, но не отказывали. Просто спасали людей. Наверное, действительно серьёзное дело, раз они вдвоём пришли прямо сюда, в их больницу, ради одного человека. Небо, как же так, кто вообще донёс? Её слова оборвались приказным жестом, и вот её уже просто хватают, как и мать. — Господин… — Да оставь их, может, и правда не знали, — голос госпожи не менее холоден, чем взгляд Мефиса, но зато более расчётлив. — Казнить потомственных лекарей? Удастся ли сейчас быстро найти замену? Не удастся — в стране тихая война. Мефис поморщился, но нехотя кивнул. — Дорогая, если что случится, отвечать будешь ты, — бросил жене, все равно демонстрируя собственную власть. — Отпустите этих. Преступника — в камеру, — развернулся и направился прочь из холла больницы. Акесо рухнула на пол, резко отпущенная, и нервно проводила взглядом стражу с больным (преступником) и господина. Опомнилась: — Госпожа… — приподнимаясь на ладонях, но так и не решаясь встать. — Госпожа, я отплачу… Алекто Зеул лишь пожала плечами в ответ, и, грациозно развернувшись, тоже ушла, даже не обернувшись. Акесо наткнулась уже на четвёртый труп и её нехорошо мутило. Хотя её в принципе не особо впечатлял ни вид ран, ни мёртвых, в её медицинской практике уже чего только не было. Но от этой ситуации очень отдавало чем-то совершенно нехорошим. Наверное, даже если люди были плохие, все равно сложно было признать, что они горели заживо с заблокированными выходами. Девушка уже смирилась почти, что никого живого тут не осталась, да и не могло, как вдруг из какой-то комнаты раздался слабый детский плач. *** — Зачем ты с ним сама возишься? — недовольно поинтересовалась Эйр, притащившая, впрочем, по просьбе новые бинты, пока Акесо чуть измученно настраивалась на пробуждение ребёнка. — Потому что мать сказала, что с неё одного такого случая хватило, и или я разбираюсь с этим сама, или выкидываю его на улицу, — сердито сообщила она напарнице. Мальчик делал только две вещи — или спал, не без помощи чар, или плакал. Всё. Впрочем, с учётом ран, это было неудивительно. Но из-за того, что приходилось заниматься им самой, в его боль приходилось вникать слишком сильно, и это изматывало. Глубоко вздохнув, Акесо занялась перевязкой. Ребёнок проснулся тут же и отчаянно захныкал, как ни пыталась она поддержать его сон. — Отпусти… Нельзя… — рыдая, ребёнок начал сопротивляться, но в этот раз, благодаря помощи Эйр, сумевшей его придержать, вышло куда легче обычного. Акесо, вообще-то, пыталась обезболить, но ребёнок, капризничая, неосознанно этому сопротивлялся. Вот тебе и графский сынок. Характер он умудрялся проявлять абсолютно во всём. Неудивительно, конечно, учитывая, что раньше всё было по его воле. И то, что он резко остался один, в темноте. — Он не самоисцелялся? — заговорила вновь Эйр, когда мальчик вновь измученно отключился, причём сам. — Как он так интересно сгорел? Тело почти цело. Полная холодность, лишь профессиональный интерес. Да, почти цело. Лицо, плечи, немного руки и совсем чуть-чуть спина. — Мама, — всхлипнул мальчик в полусне, и она аккуратно его переложила. Надо будет ещё и покормить, а ел он тоже очень плохо. А кормила детей она так же хорошо, как и успокаивала. В конце-то концов, она почти не имела дел с детьми такого возраста. Только с совсем младенцами. Акесо покачала головой: — Нет, это же редкий случай. Но он сделал не менее эффективно — он остановил огонь. По её предположению, ребёнок проснулся и попытался выйти, но упал, а перед ним рухнула горящая балка. С большой вероятностью бы погиб, но всплеск магии решил иначе. Он продержался минимум два часа, сумев защититься даже уже в неосознанном состоянии, причём и от дыма тоже. Может, ещё и боль сумел приглушить, но, если и да, то больше он этот трюк явно не повторял. — В четыре года? — скептически поинтересовалась Эйр, собирая испорченные бинты. — Ты же знаешь, иногда и у младенцев бывает, — Акесо пожала плечами. — Тут не предугадаешь. Но, если бы она не пришла, скорее всего, всё-таки б умер. Она отдала долг, но спасла того, кого все предпочли бы видеть мёртвым. Можно сказать, помогла войти в эту жизнь... причём во второй раз. Эйр что-то буркнула, но не стала, к счастью, этого полноценно озвучивать, только вздохнула: — Не особо заморачивайся с ним. Подкинешь его в приют потом? — Да, — вновь кивнула. — Может, там не узнают… Глупо — это был единственный пожар за последнее время, а ребёнок прекрасно помнил своё имя и имел характерную внешность. В пределах графства ему точно никогда не стать неизвестным, даже с этими шрамами. Они могут, напротив, стать опознавательным знаком. (Если он всё-таки выживет, а не умрёт в какую-то ночь.) Эйр, словно прочитав её мысли, фыркнула. — Да ладно, ну через какое-то время точно позабудут, — защищаясь, оправдалась Акесо. А в местный приют уже взяли незаконнорожденную дочку Зеула, слух об этом неплохо разошёлся, хоть и был позабыт так же быстро. Мальчику вряд ли так повезёт. А даже если и забудут, то всё ещё останутся следы от огня и… — Обидно, но, кажется, зрение я ему почти не сохранила, — вздохнула лекарка.