Дети тумана

Кровать слишком узкая, односпальная, протестующе скрипнула, когда они, повинуясь внезапному порыву и слетевшему с обоих уст согласию, рухнули на неё — Морена вздрогнула и нервно захихикала, Веель же, фыркнув, просто притянул её ближе, почти прижав к себе. Впервые так близко. Морена подумала, что, наверное, ужасно покраснела, по крайней мере, по ощущениям щёки ужасно горели, хотя Веель вряд ли мог это заметить, а вот он как будто и не смутился. Его рука зарылась в её волосы, ненавязчиво расплетая русую косу, и Морена сама подалась вперёд, проведя — тоже, кажется, впервые, — пальцами по щеке Вееля, осторожно касаясь шрамов. Эт-то же н-не слишком?.. Веель зажмурил глаз, но только вновь фыркнул, никак не возмущаясь, подцепляя наконец ленту в волосах. Ему же не больно, да? Расплетённая коса плащом закрыла спину, и Морена невольно подумала, что это даже кстати, учитывая, что шрамы её души тоже имели свои отпечатки. — Щекотно, — Веель поймал её руку, поцеловав запястье, и тут же отпустил, чтобы отвлечься на пояс, буквально за секунды справляясь с ним и подцепляя тунику. — А… — Морена, растерянно поморгав, прижала руку к груди, смущённо отводя глаза — упираясь в итоге взглядом в простыню и вновь заливаясь румянцем. (Главное, при каком-нибудь неосторожном движении не врезать ему в ответ — с тех пор, как это один раз случилось, когда Веель не додумался, что лучше не обнимать её со спины, она до сих пор со стыда помирала, вспоминая этот случай. Или когда отпихнула руку, поднятую по какому-то совершенно безобидному поводу, но в опасной близости от неё.) — Тебе не… то есть, нормально? — осторожно уточнила, поднимая глаза. Небольшой след от ожога выше локтя она уже видела, а вот на обычно закрытых плечах и, когда Веель неловко повернулся, спине, отметила их впервые. Бедный. И действительно худощавый. Морена неловко скользнула взглядом по торсу, отмечая выступающие рёбра, и возвращаясь к лицу. — Ну… да? — Веель беззаботно тряхнул головой. — А что? Волосы у него отросли ниже плеч, и он то стягивал их в косу, то, реже, заплетал в небрежный хвост, и сегодня изначально был второй вариант, но от их возни половина и без того встрёпанных волос просто рассыпалась по плечам. — Вдруг неприятно, — совсем тихо отозвалась Морена, протягивая руку и проводя пальцами уже по плечу. На бледной-бледной коже следы огня выделялись неровным узором. — А, демон, это! — Веель прыснул в ладонь. — Всё в порядке. Они только на вид страшненькие, сто лет не болят. — Н… не страшные! — искренне возмутилась Морена, потянувшись и целуя в уголок глаза — Веель вновь зажмурился, но в целом явно не возражал, и она почувствовала себя как-то смелее. Наверное, потому что ей самой было важно принятие, и она вполне могла давать его же взамен. Веель завозился с пуговицами её блузки, неуверенно, медленно их подцепляя, и Морена краем мысли отметила, что у него-то вся одежда максимум на завязках — наверное, так удобнее, чем наощупь возиться с застёжками, — и сама расправилась с пуговицами, окунаясь в омут чувств с головой. Веель хватался жадно, пользуясь внезапным чужим разрешением, впервые не ограничивая себя в тактильном контакте — насколько он в нём нуждался для лучшего общения, настолько же Морена всё время от него уходила. А сейчас — нет, хоть и замирала настороженно, но и сама жаждала наконец-то полностью довериться, сама проявляла робкий интерес, изучая и запоминая, визуально и тактильно, всё новые мелочи о Вееле. Для него же было возможно лишь второе, и Морене, кажется, действительно нравилось, несмотря на то что прикосновения заставляли вновь и вновь заливаться краской. Но, когда чужие пальцы остановились на спине, задевая грубые шрамы, всё же болезненно обмерла, замечая, как нахмурился от неожиданности Веель. Вот и всё, почему-то решила она. Позор. Не стоило соглашаться, она же знала, что эти следы не скроешь, просто почему-то подумала… Веель, проведя пальцем вдоль одной из перечеркнувших её спину линии, пробормотал что-то не очень разборчивое («Твари»?..) и резко сменил положение, оказавшись сверху, впиваясь поцелуем ей в губы, и Морена неуверенно ответила, обнимая его за шею. Ему всё-таки нормально?.. Если бы родители узнали… Наверное, уродующих душу и тело следов стало бы больше. Только она не с родителями. Морена уставилась в потолок, осторожно подбирая слова: — Я боялась, что из-за моих шрамов от меня будет неприятно. Веель растерянно провёл рукой по лицу: — Почему? А почему? Потому что нельзя было говорить? Потому что служили доказательством, что она плохая дочь? Почему влияние родителей продолжает её догонять спустя годы? — Я… не знаю, — неловко хмыкнула Морена, протянув руку и пропуская прядь волос Вееля через пальцы. — Как будто я в них виновата. Странно. Ей же никогда не приходило в голову думать так в чужой адрес, а себе самой отпустить не может. Чужой… — Я о тебе так, конечно, не думаю, — поспешно выпалила она, понимая, что сказала глупость, которую вполне можно трактовать в адрес Вееля. — Ой, да… Забей, — тот картинно закатил глаза — взгляд обычно неконцентрированно блуждал, но такие штуки, как Морене иногда казалось, он чисто нарочно отрепетировал, чтобы применять в нужных случаях. — Я тебя не пугаю — и мне всё нормально. И, думаю, никто не будет ничего про тебя плохо считать. Я точно не буду, — впервые за весь вечер покраснел он, и Морена невольно улыбнулась. Кто бы мог подумать… — С-спасибо, — выдохнула она.