Sugar Daddy

Взгляд, вязкий и голодный, был направлен, кажется, в самую душу, пробирался под кожу, въедался в атомы тела. Чонгуку от него то ли прятаться хочется, то ли в ответ глядеть решительно и непоколебимо, что сложно сделать в его положении, находясь нагим. В прямом смысле. Ладно, он не совсем голый: на нём есть боксёры и носки, но Тэхён смотрит так плотоядно, что Чонгук чувствует — нет у него ни трусов, ни носков, лишь обнажённая кожа со стайкой мурашек, бегающих по ногам и рукам, что заставляет волоски на затылке вставать дыбом. Он находится в ряду рядом с Сокджином и всем своим видом пытается показать — он профессионал, он может держать лицо безэмоциональным независимо от ситуации. Тэхён, разодетый в роскошный шёлковый голубой халат с вышивкой сакуры, смотрелся неожиданно привлекательно и абсолютно уверенно, с учётом того, что на ногах у него были кожаные шлёпанцы от Balenciaga. Он выглядел так, будто собрался читать журнал на своей вилле перед огромным бассейном на заднем дворе, словно он пришёл сюда не для важной работы, а просто ради забавы. Чонгук не мог понять, как некоторые люди могли сочетать несочетаемое, но выглядеть при этом так, словно их гардероб был составлен по последнему писку моды. Предполагалось, что Тэхён должен вынести последний вердикт, утверждающий пригодность моделей к показу. Но Чонгуку казалось, что оценивали тут вовсе не моделей, а его — потеющего и нервно терзающего нижнюю губу зубами, потому что, чёрт возьми, он не профессионал, он дебютант. А Тэхён хочет дать ему важную и ответственную роль — завершение показа. Проблема была в том, что бренд «V» устраивал не просто дефиле, нет, он делал из этого целое грандиозное шоу, прямо как Виктория Сикрет, только со спецэффектами, танцами, подвешиванием моделей под потолок и… Чонгук вспоминает, что прошлые модели должны были выйти на подиум с показом летней коллекции, выкатившись. Они были в чёртовых надувных прозрачных шарах, как белки в колесе. Это даже показали по новостям, объявив самым диким в истории показом мод. Или когда мужчины шли на каблуках, или коллекция, где вообще не было обуви и все модели дефилировали босиком. Чонгуку откровенно стремно из-за всего этого: если его решат выпустить на подиум на каблуках он, скорее всего, просто столкнётся носом с полом. — Мистер Ким, вы довольны? — спрашивает Урсула с каменным лицом, но Чонгук-то видит, как у той глаза полыхают диким пламенем. Тэхён, видимо, тоже, потому что улыбается он так ядовито-мило, что дыхание спирает. — Мне нужно проверить последнего в ряду, знаете, на стойкость. Не могли бы вы оставить нас тет-а-тет? Урсула кивает, а Чонгук кусает губу практически до крови, когда все покидают помещение, а он, покрытый мурашками ужаса, остаётся один на один с мужчиной, что одним своим видом заставляет его чувствовать себя никчёмным. — Я разочарован, Чонгукки, — говорит Тэхён с притворной лаской в голосе, подходя ближе. — Разве я не сказал тебе позвонить мне? Пришлось искать тебя. И я не скажу, что это было просто. У Чонгука желудок скручивает от чужого тона. Что это? Он чувствует себя таким виноватым, будто его отец отчитывает. — Простите, сэр, я… Тэхён бьёт его. Он даёт ему лёгкий шлепок по щеке, — так обычно отодвигают непослушную собаку от миски, когда та суёт в неё морду до того, как хозяин успеет насыпать корм. У Чонгука дыхание застревает в горле. Какого чёрта?! — Мы же договорились. Разве нет, сладкий? Тэхён, не сэр и не мистер, — говорит он, его рука утешающе гладит костяшками пальцев Чонгука по щеке, хотя та даже не ноет. — Повтори за мной. — Тэхён, не сэр и не мистер, — на автомате выдаёт он; под чужим властным взглядом его нутро трепещет. — Но, знаешь, есть ещё один вариант. Хочешь скажу? — Тэхён будто подавляет, Чонгуку хочется гнуться под ним тонким деревом, оседающим вниз под давлением ветра. Он кивает и льнёт к руке на его лице, как кошка к ласке. Палец Тэхёна очерчивает его губы, давит, гладит, словно проводит экспертизу на выносливость. Чонгуку кажется, что он завалит этот тест. — Папочка, сладкий. Можешь сказать это для меня? — мужчина заглядывает своими золотыми глазами, как мёд, что переливается на солнце, в глаза Чонгука. Ох, блять. Вот это да. Сказать, что Чонгук в диком шоке, значит не сказать ничего. Но кто знает этих миллиардеров. Просят — делай. Чонгук повинуется. — Папочка, — выходит хрипло и с запинкой. Чонгук чувствует себя так, будто даёт присягу, и один неверный шаг приведёт его к казни. Чёрт, ему страшно настолько, что поджилки трясутся. Улыбка Тэхёна освещает, кажется, всё помещение, лицо его загорается счастьем и радостью. Оно сверкает так же, как и сапфировые украшения в его ушах. — Ты идеален, Чонгукки, знаешь об этом? — мистер Ким начинает кружить вокруг него, словно ястреб в небе, собирающийся спикировать на свою добычу. Чонгук не может спокойно дышать. Он чувствует, что его сердечный ритм ускоряется с каждой секундой. — Если захочешь, я помогу тебе стать топ-моделью, сладкий. Или могу помочь с колледжем, знаешь? Если захочешь, я обеспечу тебя и тем, и другим. Если до этого Чонгук не совсем понимал весь апогей ситуации, то сейчас его мозг начинает производить хоть какие-то химические реакции. Это то, о чём он думает? Ох, ты ж, блять, Тэхён хочет… — Будешь моим малышом, Чонгукки? — воркует мужчина ему на ухо, и тот ощущает фриссон по всему своему телу. Бегущей строкой у парня перед глазами мелькают все существующие матерные слова. Господи, что ему делать? Он не ожидал, что всё так серьёзно. Тэхён хочет стать его сахарным папочкой? Чонгук всегда был против такого, но мистер Ким не старик, не урод. От него вкусно пахнет, он невозможно сексуален, притягателен и богат, а ещё остр на язык, и Чонгук уже знает, что с превеликой радостью лёг бы под него, потеряв с ним свою девственность. Отношения «daddy and baby»? Пожалуй, Чонгук мог бы поучаствовать в этом, если его папочкой станет такой, как Тэхён — мокрая мечта всех, у кого глаза видят. — Так, вы хотите трахнуть меня? — Чонгук сглатывает, его потные ладони впиваются друг в друга в поисках опоры. Он действительно спросил об этом? Его бескостный язык и правда работает отдельно от мозга. Тэхён усмехается за его спиной; золотые глаза горят нескрываемым озорством, когда он поёт своим невозможно глубоким голосом: — Нет, сладкий, я хочу, чтобы ты трахнул меня. У Чонгука сбой в системе. Погодите-ка. Он?! Не его?! Тэхён, который подавляет и властвует, хочет, чтобы Чонгук трахнул его?! — Э-э-э… Я? — У тебя с этим проблемы? — басят в ответ. Пальцы Тэхёна зарываются в угольные волосы Чонгука, тянут, наклоняют его голову вниз, чтобы без проблем шептать в самое ухо. — Я хочу, чтобы ты втрахивал меня в матрас до звёздочек перед глазами, понимаешь? У меня на тебя столько планов, Чонгукки, ты даже не представляешь. Потом его звонко шлёпают по ягодице, от чего парень подпрыгивает, ойкнув, в ответ на что Тэхён хихикает. Возможно, самую малость, но Чонгуку нравится это; его скулы краснеют, испарина появляется под чёлкой. — Что ж, я хочу услышать твой ответ после показа, — говорит Тэхён, смотря в экран своего телефона с хмурым видом. — Подумай, хочешь ли этого. Я могу обеспечить тебя всем необходимым, нужно лишь согласиться, Чонгукки, — он улыбается и подмигивает. Сухо сглотнув, парень заторможенно кивает, пытаясь связать слова Тэхёна в одно понятное предложение. Чёрт, у него каша в голове. Обезьянка из мемов злобно хлопает тарелками, и Чонгук готов поклясться, что слышит звук погибели прямо в своих ушах. — Хорошо… — Тэхён строго смотрит на него из-подо лба, и прежде, чем он успевает обмозговать, из него уже вырывается: — Папочка. — Хороший мальчик, — нежные длинные пальцы Тэхёна гладят его по макушке, и это так приятно, что Чонгук готов мурчать. От ладони пахнет вкусно, он бы облизал её, будь у него такая возможность… И вполне вероятно, что такая предстанет в скором времени, ответь он согласием. Тэхён на прощание целует его в правую щеку, вновь сбивая пульс на отметку, превышающую норму. Чувствует ли Чонгук, что готов спать с кем-то за деньги? Определённо да, если этот кто-то Тэхён.