За закрытыми дверями

Они всегда прятались за закрытыми дверями покоев. Нет, они были не прочь показать всем на публику, какая они красивая пара, но свои секреты старались всегда держать в тайне. Людовик и Атенаис стали настоящими обольстителями, любившими привлекать к себе внимание. Атенаис любила скупать новые ткани, облачаться в самые роскошные платья, чтобы привлечь его внимание, напомажиться да как следует надушиться — и вот она, первая обольстительница Версаля, готовая пойти на любые меры, соблазняя своего короля. Она знала, как искусно следует вести разговор, как правильно взмахивать руками и мило улыбаться, чтобы лишь эта одна улыбка свела его с ума. Людовик, в свою очередь, понимал, что лишь одним словом и жестом может любую девицу заманить и соблазнить: подарит ей украшение или пригласит к себе в покои — и вот она вся в его распоряжении. Но с Атенаис все было иначе. В меру умна, экстравагантна, харизматична, с хитрецой во взгляде. Никогда не уйдет в тень, не высказав мнение, в отличие от других, которые прельщали Людовика лишь хорошенькой внешностью и утонченными манерами. В ней он видел больше, чем просто женщину для утех. Нет, она покорила его своим остроумием, своей разумностью, только вот с годами она стала куда-то исчезать, уходя в тень. Они были так одержимы друг другом, что не решались увидеть истину вне стен собственных королевских покоев. Им было все равно на пересуды, которыми они себя окружили. Да, сплетни всегда ходили за ними по пятам, но вместе с тем многие из них становились спустя время не просто правдой, а уже легендой. Они любили обольщать друг друга изысканными речами и манерами держаться в обществе; Людовик мог приказать лучшим поварам Версаля приготовить самые вкусные яства и вина, в которых можно было уловить утонченные нотки прованских трав, и принести в свои покои, чтобы они вдвоем с Атенаис могли разделить трапезу; сама Атенаис же никогда не жалела денег, решив, что драгоценные масла и самые лучшие духи и украшения сделают ее еще более желанной в глазах короля, и тот, похоже, это ценил. Атенаис знала, как всегда быть привлекательной для короля, и всегда нагло этим пользовалась, потому что Людовик был для нее соломинкой, за которую она крепко держалась, и терять статус фаворитки короля ей вовсе не хотелось, но все мы бываем ослеплены яркой вспышкой страсти. Сегодня же Атенаис готовилась к очередной трапезе с королем. Новые дорогие духи, украшения, приятный лавандовый запах, что исходил от ее тела, должны были свести Людовика с ума. Ей хотелось вновь его очаровать, обольстить и пригреть в ее собственной постели, чтобы он никогда не смог ее позабыть, даже тогда, когда она начнет стареть или просто перестанет быть ему интересной. Людовик нередко опаздывал, хотя он любил заходить к ней по вечерам чуть раньше, чем обычно, если, конечно, не задерживался со своими советниками. И сегодня было принято решение прийти к ней раньше. Он быстрыми шагами пересекал один коридор за другим, пытаясь как можно скорее ворваться в ее покои, ведь сегодня она ждала короля у себя. — Мадам, надеюсь, я не заставил вас ждать, — произнес он громко, как только открыл массивные дубовые двери без стука. Атенаис вздрогнула, не ожидая, что он вот так вот ворвется в ее покои. Она была облачена всего лишь в шелковый золотой халат, под которым виднелся край ее сорочки, отчего Людовик чуть сильнее улыбнулся и подошел к ней, протягивая ей руку. Она, словно дикая грациозная кошка, проследовала за ним, ведущим ее за собой к небольшому столу, где уже было все накрыто. — Нет, сир, не заставили ждать. Напротив, вы пришли даже раньше сегодня, и я этому безумно рада, — ответила она, крепче сжимая его руку. Король лишь слегка улыбнулся, галантно отодвигая женщине стул, а затем сел рядом, принимаясь за еду. Им обоим хотелось угодить друг другу, и, похоже, им неплохо это удавалось. По крайней мере, никто из них никогда не жаловался на мелочи по жизни, наоборот, они шли с гордо поднятой головой, принимая их во внимание. Атенаис нравилось говорить на самые простые темы, но любила, если была возможность, слукавить и где-то приукрасить, наполнить любой самый маленький слух такими деталями, что даже у короля воображение разыграется. Людовик всегда ее внимательно слушал, улыбаясь во время разговоров, которые так и не доходили до постели. Но ни один из них в жизни бы не сказал, что все это лишь искусный метод обольщения, который заставляет жертву трепетать от предвкушения. Но что больше нравилось фаворитке короля, так это приходить в его огромные покои и ждать, пока он не вернется после всех своих дел, чтобы с ним можно было снова испить страсть на его королевском ложе. Она была от этого зависима, может, даже немного одержима этим, но суть всегда оставалась одной — она страстно желала короля на протяжении всех лет их отношений, которые в конечном счете рассыпались, как пепел на ветру. Сегодня же Атенаис сама мечтала об этом, только у себя на ложе, потому что переходить к нему и знать, что кто-то это может заметить, абсолютно не хотелось. Фаворитка кокетливо улыбнулась, зная, как это нравится королю. — Сир, простите за нескромный вопрос, но вы останетесь здесь, чтобы провести эту ночь со мной, или все же уйдете в свои покои? — обеспокоенно спросила она, гладя на него снизу вверх. — Мадам, у меня нет сегодня никаких дел, кроме тех, что касаются вас, — обворожительно ответил король, и у Атенаис спала гора с плеч от колоссального чувства облегчения. Они всегда были в этом плане ненасытны, не могли оторваться друг от друга, когда оказывались на ложе, но время шло, и оно нещадно губило всех, кто оказался на его пути. Атенаис уже и сама думала о том, что пора бы принять какие-то меры, чтобы и дальше казаться в глазах Людовика молодой и вечно красивой, с подтянутой фарфоровой кожей и восхитительным румянцем на лице. Ей нравилось обольщать его своими ласками, которые давали надежду, что они никогда не прекратятся, в то время как сам король думал, что его поцелуи и порой грубое к ней отношение в постели вызывало в ней целую волну удовольствия. Да, король это знал, потому что никто не смел отказывать ему провести ночь в его покоях. Даже самая молодая неопытная девушка не могла так поступить, тем более что любой семье было бы выгодно, если бы дочь стала фавориткой короля, и Людовик об этом прекрасно знал. Они всегда лежали вместе после соития на огромном ложе и часто ни о чем не говорили — нет, они осознавали, что их обольщение с удивительной силой действует друг на друга. Их страсть горела уже не один год, но они всегда жаждали еще чего-то большего. Одержимости? Преданности? Чего? Ответа в итоге они никогда не получали. Ее голова покоилась у него на плече, а его широкая ладонь лежала у нее на талии, пока они говорили о всякой чепухе, которая, как казалось порой, была для короля неприемлемой во всех смыслах слова. Хотя чаще всего они молчали, и только тогда, когда король вставал и одевался, Атенаис, поднявшись на локтях, спрашивала его: — Уже уходите, сир? — Да, мадам. Но это не значит, что я бегу от вас, — говорил он перед тем, как уйти. У них была особая тяга к ней, которая, конечно же, обычно сводилась к делению ложа, но, как показали годы, эта тяга по-прежнему оставалась очень сильной, несмотря на то, что Атенаис начала терять свою молодость. Нет, она всегда знала, как ее вернуть, что нужно сделать, чтобы быть все такой же желанной, однако настолько была этим одержима, что не замечала, как постепенно теряет короля, становится ему неинтересной из-за погони за собственной красотой и его вниманием, а Людовик наоборот находит общение с другими женщинами очень заманчивым и снова пытается обольстить кого-то, потому что знает простой ответ на свои желания. Обольщение не всегда значит полное подчинение. Нельзя утверждать, что обольстители действуют всегда правильно, но то, что они очень часто сбиваются с собственного пути, — правда. Со временем мы замечаем, что имеем новые интересы, а старые постепенно уходят в тень. А все потому, что одержимость может привести к печальным последствиям. Только спустя годы одиночества и заточения в собственных покоях Атенаис смогла это понять. Жаль, что она так и не узнала: красота для короля была не самым важным критерием при выборе женщин. Он ценил их ум и хотел, чтобы они всегда его сохраняли. Но, увы, Атенаис в попытке заполучить еще больше власти над королем, потеряла не только Людовика, но и самую драгоценную вещь - ум, впоследствии чего могла только использовать слухи, чтобы кому-то насолить из-за отказа Людовика и его решения навсегда оставить ее одинокой...