Дикое сердце

      Марк облизывает губы, нависая прямо над Донхёком. Да, у них не такая уж и большая разницы в росте, но сейчас она ощущается, как никогда. Сейчас Марк кажется в тысячу раз сильнее, сейчас, когда от него пахнет свежим душем и – Хёк осознаёт это слишком поздно – шоколадным шампунем.       Хочется сказать «отойди». И вроде младший готов сражаться, но Марк в этот раз тоже настроен серьёзно, что кардинально меняет всю ситуацию. Если Марк настроен серьёзно, то нет смысла дергаться – будет просто больнее. Но Хёк именно из тех людей, которые сражаются, не смотря на «больно». Потому что по-другому нельзя добраться до вершины – так ему говорила мама. Есть только одна дорога к победе, и она ведёт через боль.       Марк прижимает его к шкафу собственным весом, а потом крепко обнимает сзади и тащит за собой, куда-то к кровати. Хёк чувствует себя просто в объятиях, но, ощущая приближающуюся опасность, пытается вырваться или укусить. Но постоянно попадает мимо или оставляет уж слишком лёгкие укусы, которые делают приятно, а не больно.       И молчит. А Марк злится всего по одной причине – Хёк молчит. Не произносит ни слова, ни говорит, ни кричит и ни стонет. Придётся исправлять прямо здесь и сейчас, иначе можно с ума сойти, слыша его голос во снах и просыпаясь в холодном поту. Просыпаясь со стояком посреди ночи, не зная куда деваться.       Зачем, если можно просто взять и… просто взять.       Марк садится на его кровать, не обращая внимания уже ни на то, что в комнате слишком темно, ни на чужие ногти, царапающие его спину. Пытающиеся царапать. Он кладет руки ему на плечи, те самые плечи, которые теперь принадлежат ему, и сильно давит, повторяя следы синяков. Стараясь сделать больно, даже больнее, чем в прошлый раз.       Хёк от неожиданности шипит, но всё равно не произносит ни слова. И падает на колени. Оседает в самый низ, пытаясь вдохнуть такой нужный кислород, боль отдаётся по плечам и растекается по всему телу, пульсируя где-то в затылке. Но он на коленях, перед этим грёбанным боссом, который чувствует себя где-то на уровне бога. Лицо оказывается прямо между чужих крепких коленей.       Конечно, он пытается встать, пытается собрать всю волю в кулак, но как, если чужие крепкие руки продолжают давить на больное место? Марк запускает пальцы в персиковые волосы, крепко сжимая кулак, чтобы чувствовать ещё немного власти. Это действует как катализатор, причём для обоих.       Как удобно, что на нём всего лишь спортивные штаны, без ширинок и поясов, на которые всегда уходит кучу времени. Хёк кидает на Марка жуткий взгляд, такой, от которого кровь в жилах стынет, но того это только заводит.       И Донхёк молчит, молчит, сука, как будто чувствуя каждой частичкой своего тела, что это жутко раздражает Марка. Крепко сжимает челюсть, догадываясь о намерениях босса. Но Марк наклоняется к нему и другой рукой сам открывает чужой рот, даря всего один единственный поцелуй до того, как начать. Донхёк пытается его укусить, но не успевает.       А потом Марк откидывается к стене, когда чужие губы впервые прикасаются к головке члена. Язык у Донхёка не только острый, но и очень тёплый. Марк быстро возвращается в исходное положение, чтобы видеть чужие взгляды и лучше слышать звуки. Даже в таком положении Хёк смотрит на Марка сквозь чёлку своим самым огненным взглядом, который только можно представить.       И Марк толкается бёдрами, чтобы головка прикоснулась к чужой глотке, наслаждается случайным прикосновением языка к уздечке, громко выдыхая. А потом просто случается этот звук, который заставляет схватить чужие волосы на затылки ещё крепче и насаживаться по максимуму, чтобы слышать больше хлюпающих звуков из уст Донхёка.       Хёк мычит, пытается руками ухватиться за чужие открытые участки кожи, но именно в эти моменты Марк становится непреодолимо сильным. И Хёк чувствует солёный привкус чужой смазки, ощущает, что почти задыхается, волосы на затылке слиплись от пота, а обзор полностью закрывает собственная чёлка.       Марк кончает, когда Хёк, в попытке вдохнуть ртом, насаживается еще глубже. А тот в ответ нарочито громко сплёвывает чужую сперму на пол. Никогда в жизни и ни за что на свете он бы не глотнул сперму этого мерзкого человека. Никогда.       И в этот раз Хёк действительно чувствует себя сломленным, усталость накатывает вместе с приступом кашля, от которого никак не избавиться. Сегодня вечером он будет так рьяно чистить зубы, что может пойти кровь. В этом он уверен на сто процентов. Хёк жалеет только об одном - что он не облевал Марка с ног до головы.       Марк не смотрит на него ехидно или с очередной издевательской улыбкой, смотрит только с каким-то сожалением, мол, я же предупреждал. Не сопротивлялся – было бы легче. Возможно, даже думает, что перестарался, но искры в голове определённо считают по другому.       Только всё о чём может думать Хёк в этот момент – это о душе. О холодном душе, который смоет с него это ужасное пятно позора. Возможно, он даже позволит себе там заплакать, а может это будет всего лишь холодная вода. Больше всего хочется вымыть волосы, тот ужасно запутавшийся комок на затылке, где пару минут назад была чужая ладонь.       Как теперь спать на этой кровати, как сидеть на этом ковре, читая книжки, как вообще находиться в этой комнате? И ведь никто не пришёл бы на помощь, даже увидев происходящие. Потому что в стенах этого здания Марк и правда был богом. Самым настоящим и единственным богом для всей своей семьи.       И Джэмин идёт за Донхёком по коридору, привычно провожая в душ, как-то слишком прожигая взглядом чужую спину. Хёку хочется сказать «не смотри, не смотри, не смотри!», но ничего не может поделать. Просто идёт в сторону душа. Ему просто нужен этот хренов душ. Иначе – точно сдохнет.       Джэмин дарит ему последний взгляд сверху вниз, но наполненный каким-то… сожалением? Хёку так и хочется плюнуть ему в лицо «Да, я делал минет твоему боссу, завидуешь?», но сегодня он молчаливый. Слишком молчаливый даже для такого дня, потому что всё развивается именно так, как он не хотел: его трогают, им играются и его используют. Все три пункта, что может быть лучше?       Но он просто отправляется в душ, потому что понимает – сейчас уже ничего не поможет. Лучше быть сильным, чем слабым, и Хёк никогда не покажет, что ему больно. На всякий случай, чтобы Марк не мог насладиться чувством собственного превосходства. Хотя он, кажется, уже…       Джисон не мог понять, почему Вин-Вин снова с ними обедает – это его раздражало. Просто раздражало то, что Марк воспринимал его как часть собственной семьи, но приходилось терпеть, потому что такая жизнь. Жизнь, которую Джисон, кстати, не выбирал. Но ему нравилось быть частью семьи, знать, что за тебя постоят в любом случае, и быть готовым постоять за остальных. Это давало намного больше уверенности в себе и своих действиях. Дарило настоящую свободу, ту, о которой обычные люди могут только мечтать.       Даже за этого хреного Вин-Вина Джисон готов был бы отдать жизнь, потому что Марк сказал, что он тоже часть их семьи. Джисон не мог его принять, потому что считал это совершенно не честным – иметь какой никакой свой клан, а при этом пытаться стать частью ещё чего-то. И вообще – бизнес Вин-Вина был неприемлемым, Джисон просто не мог этого понять, наверное, в силу своего возраста. Когда Вин-Вин стал их частью, то и этот грязный бизнес тоже стал их частью. По скромному мнению Джисона – самой грязной частью.       Но он просто молчал, внимательно разглядывая парня в эти дни, когда он, как снег на голову, снова появился в этом доме. «У тебя есть собственное место работы, вали туда побыстрее, хватит лезть в мою семью» - мысли, которые Джисон просто не мог контролировать. Хотя очень хотелось научиться, чтобы не быть Марку обузой.       Иногда вообще нельзя было понять, чем Марк руководствовался, собирая членов собственной семьи. Все были разными, у каждого имелся такой скелет в шкафу, который приходилось тяжело скрывать, но почему-то все уживались, создавая довольно сильную команду. Наверное, это и есть талант настоящего босса.       Джисон любил Чэнле, несмотря на его, иногда сложный характер и очень тяжёлую ситуацию. Он просто любил те редкие моменты, когда они могли вместе посмеяться, что делало их даже друзьями. Главной проблемой было то, что Чэнле всегда приходилось ездить по заданиям, а заданием Джисона было всегда быть рядом с Марком и машиной. И доставлять важные объекты до места назначения. Живыми или мёртвыми, это уже не играло роли.       Но сегодня Чэнле снова поехал по делам, а Джэмин опаздывал, наверное, из-за Донхёка. Марк вообще не собирался приходить. Поэтому Джисон сидел в обеденном зале один на один с Вин-Вином. Пытался сидеть молча, но, в конце концов, не выдержал – у них началась перепалка.       И, очень даже может быть, что это не закончилось бы ничем приятным, если бы не звонок от охраны у входа. Кто-то пришёл к боссу, но Джэмин где-то – где его только черти носят – пропал, поэтому срочно требуется другое доверенное лицо.       Джисон гордо встал из-за стола, всем своим видом показывая, что доверенное лицо – это о нём, а не о Вин-Вине. Тот словно и не обратил внимания на уход Джисона, что раздражало ещё больше. Но надо было срочно идти, потому что Марк вдруг резко кому-то понадобился, так резко, что люди пришли без разрешения.       Джисон ожидал увидеть много кого, но этот парень почему-то не был в списке: высокий, с круглыми большими глазами. Кроме рубашки в мелкую клетку и синего джемпера – такой же тёмно синий галстук. Джисон знал только одного парня, который носил галстуки и который имел право вот так вот прийти, не спросив заранее.       В принципе – это был их враг. Можно сказать враг, а по сути, конкурент. Он был слишком умным и работал, кажется, адвокатом. Или юристом. Но одно Джисон помнил точно – он работал на Ли Тэёна, на конкурирующую семью. Сейчас у них мирные отношения, но один шаг не туда, причём с любой стороны, и это выльется в настоящую войну.       Джисон вежливо его поприветствовал, но не слишком радушно, парень тоже был явно не настроен на разговоры. Он был в той семье чем-то на подобии переговорщика и защитой от правительства. Никто в мире не мог справиться с этими заданиями лучше, чем некий Ким Доён.       Джисон медленно шёл по коридору, а навстречу ему шагал Джэмин, у которого на лице ни один мускул не дрогнул при виде Джисона и парня, который в принципе не должен тут быть. А ведь именно Джэмин отвечает за безопасность. Хотелось сказать пару ласковых, но пришлось сдержаться.       За ним медленно шагал тот самый парнишка Донхёк, к которому Джисон тоже ещё не питал тёплых чувств. Но, в отличии от Вин-Вина, он тут не надолго. Ровно до тех пор, пока Марку не надоест. Это немного успокаивало.       Джэмин одним только взглядом показал Джисону, что дальше справится сам. Джисон хмыкнул, не хватало ещё, чтобы со стороны подумали, что у них в семье проблемы. Самая главная слабость мафии начинается не тогда, когда враг приходит со стороны, а именно тогда, когда проблемы начинаются внутри. Именно поэтому все так разволновались, когда у Марка в кабинете нашли тот жучок. Проблема не была до конца решённой, но пока что больше не поднималась. И именно поэтому Джисон с таким подозрением смотрел на Вин-Вина – уж очень вовремя он появился. Не бывает таких совпадений.       Но Доён скрылся за железной дверью босса, и теперь, единственное, что оставалось Джисону, это вернуться в столовую. И радостно обнаружить, что Вин-Вин там его не ждал, поэтому можно спокойно продолжить трапезу. После обеда у него запланировано пару тяжёлых и очень быстрых поездок, который отнимут достаточно сил.       В то же время Доён никогда не приходил просто так, тем более, с завязанным на шее галстуком, который символизировал, что он на работе. И что это не дружеский визит, а рабочая встреча.       Марк не был настроен. Марк совершенно не был настроен на очередную перепалку с чужой семьёй, прямо сейчас, когда в голове было пусто. Разве что издалека раздавались звуки, которые пару часов назад дарили ему блаженство. Но точно не чёткий и лаконичный голос Доёна, который со скрипом врывался в чужую голову.       Это были переговоры. Это были совсем не запланированные и очень неожиданные переговоры. И если до этого Марк всегда умел держать себя в руках даже в таких форс-мажорных обстоятельствах, то сегодня он просто не мог. Клонило в сон, и он был жутко голодным.       Но Доён стоял на своём, потому что Тэён хочет срочно, именно сейчас, решить ту проблему с очередным грязным делом. Марк не чувствовал, что он нарушил их мирный контракт, но точно чувствовал, что Тэён пытался его нарушить. Да, сейчас он скажет «будем решать», начнутся переговоры, и они, как всегда найдут компромисс. - Это моя земля. – Нет, не скажет. Чёрт возьми, не скажет.       Доён поднимает на него удивлённый взгляд. Марк впервые видит, как этот парень находится в замешательстве. Не так проходят их встречи. Точнее – так они не проходили уже давно. Ровно с тех пор, как оба босса выросли и поняли, что переговоры и компромиссы намного лучше, чем бессмысленная война.       Сейчас она почему-то не казалась Марку бессмысленной, он ощущал, что должен любой ценой выбить эту землю себе – Вин-Вин говорил, что это будет лучше место для его нового… здания. Раньше исход был бы неясным, а сейчас всё было кристально чистым – земля будет у Марка, даже если будет стоить чужой крови. Или своей собственной.       Доён поправил свой галстук, затянув его ещё туже, и слегка кашлянул. Это означало одно – переговоры закончены. Теперь начинается самое интересное. - Думаю, Боссу будет интересно встретиться с вами лично. – Доён медленно встаёт из-за стола, собирая бумаги в кожаную сумку.       Марк знает, что тот говорит одно, а думает совсем о другом, потому что так принято у этих грёбанных дипломатов. Хитрые и пронырливые, и слишком умные. Таких очень сложно обвести вокруг пальца, и даже Марк, конечно же, когда был моложе, пару раз попадался на его удочку. Доён был одним из тех умельцев, которых всегда хотелось иметь в своей семье.       Он молча выходит из комнаты, вежливо прощаясь, но даже не смотря на Марка. Ненужно никаких взглядов, чтобы понять, что они друг друга просто на просто не уважают. Даже всего лишь находиться в здании чужой семьи и разговаривать с чужим боссом это уже испытание, но делать это так вежливо, как делает Доён – искусство. Определённо самое тяжелое и самое интересное искусство в этом мире.       Их семьи враждуют уже несколько поколений, потому что действуют на одной территории и вечно за неё сражаются. Марк и Тэён решили не быть исключениями, чтобы родители в них не разочаровались. Марк на секунду вспоминает отца, но решает, что сейчас нет на это времени. Чужой образ лезет в голову, говорит свои любимые (и обидные) слова. Кажется, в этот раз Марк творит что-то совсем не так, как его учили. Но теперь он взрослый и может сам отвечать за свои поступки.       Джэмин возвращается в кабинет, проводив Доёна даже до машины, ну, так, на всякий случай. Разные бывают прецеденты, особенно в последнее время. Марк ждёт от него отчёта, но не столько о враге, сколько о Донхёке. Воспоминания разливаются по телу приятным теплом. Только голова уже занята немного другим – надо действовать на опережение. Первая победа всегда была для Марка самой важной, причём в любом случае.       В голове начинал работать самый большой и самый тяжёлый механизм - разум. Идея накладывалась на идею, момент на момент, решение на решение. Не будет потом времени что-то менять или что-то додумывать, поэтому ответственность казалась просто огромной. Надо было решать сейчас. - Звони Джонни. – Он начинает разбирать собственные документы, говоря слишком тихо и низко. – Пусть срочно возвращается, нас ждёт важная встреча.