***
Он с интересом и недоумением разглядывает своё запястье, замечая как с неким покалыванием на нем образуется чёрная звёздочка. Блондин поднимает взгляд на обворожительную девушку перед ним: карие глаза, немного вздернутый маленький носик и множество веснушек на покрасневших щеках. С ней он никогда не проснётся в одной кровати, не улыбнётся с утра, принося завтрак в постель. Она не станет матерью их маленького карапуза, который бы непонимающим взглядом рассматривал этот неизведанный для него мир. С ней он не будет счастлив.~
Так странно быть уверенным в ком-то почти на сто процентов, а потом вновь отвлекаться на запястье уже во второй раз в своей жизни, вновь заставая момент появления чёрной звезды на бледной коже, через которую можно было рассмотреть синеватые дорожки вен. В этот раз блондинка с короткими волосами улыбнулась ему печально, предлагая остаться друзьями, а в груди что-то бесится, кричит, неистово бьется, а потом ломается. И так хотелось обнимать именно её, целовать только её казалось бы непревзойдённые губы, смотреть в синеву этих глаз, видя в них своё отражение… Но это вновь простой самообман — ничего кроме несбыточных надежд и бесконечной боли.~
На третий раз парень даже усмехнулся, когда на правой руке так обыденно закололо. Он был вдребезги пьян и обнимал кого-то смутно знакомого, чьего имени он так и не вспомнил на следующее утро. Она была не то чтобы красива, но и уродливой ее было не назвать, хотя в тот момент после множества стаканов с крепкой выпивкой ему не казалась важной внешность, да и все было не так уж и важно. Просто так чертовски задрало это одиночество, что хотелось чего-то необдуманного, тёплого и приятного, как губы этой незнакомки на его губах, а ее нежные и чересчур женственные руки в его запутанных коротких волосах. Та девушка заснула на его плече, но под утро так и не открыла глаза. На ее запястье виднелся четкий ряд из десяти звёзд и парень поспешил уйти из той квартиры, от тех людей и от такой чертовски несправедливой жизни.~
Четвёртая звезда безжалостно разбила многолетнюю дружбу двух почти самых близких людей. Его подруга — жизнерадостная рыжеволосая девушка с множеством татуировок на маленьком худеньком теле. Они с детства были вместе, не расставаясь надолго ни в каких ситуациях. Это был ее день рождения и главный подарок — проход в VIP зону самого дорогого и элитного клуба в городе. Она была в восторге, и он знал, что так и будет, потому что знал её всю: почему она смешно морщиться, когда пьёт слишком горький кофе, почему улыбается, когда идёт проливной дождь, он знал, что она всегда останется с ним, когда ему нужна будет поддержка, знал, что она не любит серые вещи, потому что они напоминают ей об осени, а ее подруга не очень-то любила, потому что это время года влекло за собой слишком много суеты… Он мог объяснить любую бессмысленную фразу, которую она скажет и мог воплотить в жизнь любую её безумную идею. Только вот он не мог поверить, что настолько родственные души могут не подходить друг другу. В день рождения, в клубе, он оставил на ее губах ненастойчивый нежный поцелуй, который тут же отозвался болью в запястье. И снова не она, и вновь щемит в груди, опять все по-новой.~
Парень улыбается, протягивая новый стаканчик кофе стоящей перед ним брюнетке. Они столкнулись недавно на улице, и весь ее кофе оказался на его бежевой футболке. Он не злился, лишь лишний раз напомнил себе о том, что все в руках судьбы и, может, все не так плохо, как могло бы быть. Девушка со светло-серыми глазами виноватым взглядом смотрит на него, извиняясь и благодаря за кофе. Разговор у них завязался сразу же, поэтому вечером он пригласил ее в ресторан. Оказалось так много общего может быть у тебя с совершенно незнакомым человеком: они любили одну и ту же музыку и им нравились определенные жанры кино, каждому из них не нравилось читать новости, но оба обожали пролистывать странички старых добрых детективов. Когда он проводил ее до дома, то она сама поцеловала его, чуть приподнявшись на носочки, обнимая холодными пальцами его тёплую шею. Девушка отошла от него первая, на ее запястье расцвела вторая звездочка, а на его уже пятая. Брюнетка выдохнула и покачала головой, в спешке извиняясь, так же как и при первой их встрече. Парню показалось, что этих двадцати четырёх часов никогда и не было, а кофейная девушка настолько глубоко ушла в его подсознание, что он почти поверил в то, что придумал ее и весь этот день, если бы не чернильная метка на его правой руке.~
Шестая звезда заставляла надежду внутри задыхаться, а сердце почти остановить своё биение. Он смотрел, как она в слезах убегает, и лишь ее длинные волосы развивались на несильном ветру. Ему так хотелось обнять ее и успокоить, сказать, что все будет хорошо, но он и сам не был уверен, что когда-нибудь это «хорошо» наступит. Парень знал, что никаких счастливых концов не существует, а любовь в этой жестокой реальности — выдумка, обычная сказка для детей и взрослых, которая заставляет обманываться, заставляет страдать.~
Ночь казалась слишком темной и пасмурной для каких-либо прогулок, даже ветер стремительным потоком задувал холодный воздух прямо в горло. Наверное, что-то неведомое толкнуло его на недолгую прогулку перед самым сном. Он шёл по тихим улицам и площадям, где почти не было людей из-за позднего часа. Парень приближался к мосту, чтобы пройти через него на свою сторону реки, когда заметил хрупкий силуэт вдали. Она стояла на краю моста, держась за него всего одной рукой, потому что во второй была бутылка дешёвого алкоголя, и смотря в воду, чуть ли ни нависая над ней. Кожаная куртка не была на неё надета, а висела, привязанная к бёдрам; медово-русые волосы пышным ураганом оказались раскиданы по плечам. Она о чем-то думала, иногда делая глотки явно отвратительной жидкости, а потом разжала пальцы, бросая в реку бутылку, которая пролетев около шести секунд, упала в воду. — Ты в порядке? — он вальяжно подошёл к ней, улыбаясь будто в его жизни только что произошло чудо. Она его не испугалась, но и не проявила какой-то заинтересованности, скорее полное и неизбежное равнодушие… — По мне похоже, что я в порядке? — девушка кинула быстрый взгляд на парня, а после одну ногу выставила вперёд, оставляя ее в нескольких метрах над водой. — Нет. Но будешь, если я предложу тебе горячий шоколад, немного ликёра и хорошую компанию? — он продолжал улыбаться, чтобы она почувствовала себя уютно, но девушка лишь вдохнула больше холодного воздуха, приподнимая правую руку. — У меня девять звёзд, так что можешь ни на что не рассчитывать, — безразлично произнесла она, на что парень смиренно кивнул, — И мне понадобится больше чем «немного ликёра». — Драко, — назвал своё имя парень. — Гермиона, — ответила она, разрешая новому знакомому помочь ей перебраться на безопасную часть моста. Гермиона после встречи на мосту ещё надолго осталась в его жизни и казалась такой необузданной и неправильной во всех смыслах этого слова, что Драко было сложно предугадать любое ее действие. Чаще всего она была либо веселой, либо грубой, но никогда женственной или нежной. Очаровательные янтарно-карие глаза излучали нотки азарта, которые добавляли загадочности ее характеру. Его взгляд манила помада приевшаяся ярко-красная на губах ее, которые улыбкой неистово в блаженстве изгибаются, когда она с закрытыми глазами танцует с наигранной ненавистью и полной отдачей, как винтовка в плечо после выстрела. Всю заботу, которую Малфой подарил этой отчаявшейся смелой девушке, она принимала, как должное, не отдавая ничего взамен. Ей не нужна была поддержка, ей никто уже не был нужен, кроме Драко. Её Драко. Он вряд ли бы ушёл от неё когда-либо, даже, если бы нашёл свою родственную душу, Грейнджер уже давно поселилась в его сердце, мозгу и в его лёгких, потому что он дышал ей, думал о ней и, кажется, любил ее. Через год они проснулись утром в одной кровати, а потом он приготовил ей ее любимый завтрак: оладьи с карамельным сиропом и крепкий ягодный чай. Она так невинно спала, что будить ее не хотелось, но ему пора было уходить, поэтому Малфой с улыбкой пригладил ладонью её гладкие с оттенком золота волосы. Гермиона распахнула сонные глаза и лишь изобразила подобие улыбки, забирая завтрак. Парень так полностью и не узнал в одно время потерянную и спасённую им девушку с моста, за год он не смог разгадать её загадки и до конца понять объяснения ее сумасшедших поступков. Единственное, что было ему известно — он любит Грейнджер до боли в рёбрах, до зуда в губах, которые никогда не касались её губ. Белая рубашка растянутая и помятая придавала ее придуманному Драко образу что-то уютное, тихое, домашнее, но движения и слова выдавали тайну взбалмошного неукротимого её характера. Её не нужно было лечить, ведь она не больна — это ее естество беззаботное и несчастное каким оно было с рождения до этого самого момента в просторной квартире на цокольном этаже, где-то на окраине грязного шумного и живописного города. — Я так устала, — тихий ее голос раздался в пропитанной тишиной комнате спустя два года их совместной жизни. Голова Гермионы покоилась на груди Драко, который так тепло и заботливо обнимал ее хрупкие плечи, прижимая девушку ближе к себе. — О чем ты? — недоуменно спросил парень, скользнув большим пальцем по нежной коже его возлюбленной. — Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — она сказала это с уверенностью и полной готовностью, только вот в голосе некая обреченность слышалась. Блондин ждал, когда она засмеётся, ведь это такая шутка, как всегда одна из ее авантюр. Но девушка даже не улыбнулась, чуть отодвинувшись от удивленного и глубоко в душе испуганного парня. — А если… — она не дала ему договорить, тут же в ее нахальной (такой любимой им) манере возражая: — А если это не любовь… То я не хочу больше жить, — только сейчас Малфой заметил слезы в ее невероятной красоты глазах. Он не знал, о чем она думала: сожалела обо всем, что было между ними или эти слова были признанием ему в любви, но что он точно знал, так это то, что она молила его о спасении и он не мог ей отказать… Парень выдохнул и наклонился к таким желанным губам, забывая про все на свете и посылая к дьяволу судьбу. Его губы нежно обхватили ее алые губы, впервые чувствуя их ярко выраженный вкус зелёных яблок и ягодного чая. Секунда. Две. Запястье зажгло с неимоверной силой и Драко отстранился с широкой улыбкой, которая в мгновение сменилась гримасой боли и отчаяния. Звезды на запястье не исчезли, а в ряду лишь появилась лишняя чёрная точка. Седьмая по счету. Гермиона с испугом взглянула в его в один миг заледеневшие глаза, а по ее щеке покатились слезы. — Спасибо, милый… — сказала она так по-детски и впервые с искренней нежной улыбкой, пока на ее запястье появлялась десятая смертельная звезда. Через пару секунд бездыханное тело лежало рядом с парнем, от неё ещё пахло ягодным чаем, а он не мог поверить, что она умерла… И сейчас в воспоминаниях с бешеной скоростью проносилось все то хорошее, что она привнесла в его жизнь. Он восстанавливал каждую мелочь, которую мог вспомнить о Мионе или их совместной жизни, как истинный мазохист причиняя себе боль. Он как будто бы проектировал свой небоскрёб из воспоминаний, продумывал каждый коридор, каждый вход и выход, придумал название и украсил его изнутри, заставил мебелью. После чего ему хотелось подняться на самый верх своего собственного небоскреба и спрыгнуть вниз. И только отвратительно чёрные звёзды на запястье напоминают ему о действительно глупых неисправимых ошибках, о бездарном и ненужном прошлом, о всех тех девушках, настолько неидеальных и пустых, что кажется, этого вовсе никогда не происходило, и не существовало жизни без одной единственной, которая одновременно столько боли и счастья подарила его больному сознанию и сердцу. А она… а она любви настоящей не знала и никогда уже не узнает…