Их общая сила

Девушка стояла у плиты, медленно переворачивая лопаткой курицу, в ожидании пока закипит чайник. Вокруг кипела жизнь.        По кухне разносился прекрасный аромат только что приготовленной пищи, чайник начинал издавать шипящию симфонию, на фоне играла какая-то легкая незначительная музыка, лишь создающая атмосферу. И все это несмотря на то, что на часах 2:30 ночи. Но кого это волнует, если она есть хочет.              Законы жизни просты — захотела, пошла кушать в 3 часа ночи.        Помимо этого она ждала его. Вот уже несколько дней подряд он возвращается со студии слишком поздно. Всё-таки альбом пишет как никак. И в такие моменты ей выть хочется от одиночества, от того, что 24/7 он даже внимания толком ей не уделяет, а лишь о песнях своих думает. И предъявить ему хочется всё, что она думает, и вещи собрать и уехать к родителям хочется.        Да только адекватности и понимания в ней больше, а потому истеричка внутри не берет верх над ней. Знает она, что без музыки он не может. Как и она без него. Знает, что компания его, ради него же в Москву перебралась, и бросить их он не мог. Они его семья вторая. Знает, знает, всё знает, и привыкает постепенно.        Потому что нравятся ей его песни. Нравится, что они о ней. Нравится его компания, которая редко, но метко заваливается к ним гурьбой в квартиру, и устраивает «посиделки» мирового масштаба. Просто знает она, что и они его также не бросят, как и он их. Сама в них уверенна стала, как в своей семье.        А потому ждёт. Ждёт как верная подруга, когда его работа закончится и он уделит ей всё своё свободное время.        Время ближе к трём подходит. Мысли в её голове давить на неё начинают. Период какой-то дурацкий в жизни начался. Мало ей проблем и одиночества из-за Серёжи. Так тут ещё на её голову свалилась проблема.        Мать с отцом решили мир повидать, а потому и позвонили дочери, которая клялась и божилась, что «Как только устроюсь и смогу обеспечить семью, заберу Амельку. Сразу же», чтобы она наконец дочь у себя в Москве приютила.        Да, только у жизни были другие планы.        Проект закончился, выиграл Терри, контракт получил Дэни, а она осталась ни с чем. Лишь с дополнительным опытом жизни, и новыми шрамами на душе. Наверное, если бы не Серёжа, вернулась бы она в Шымкент, петь перестала, воспитывала бы дочь и стала заложницей в собственном доме.        Он как только узнал о подобных мыслях, без раздумий решил за них обоих, что жить она будет у него и плевать ему, будет девушка карьеру строить или в хранительницы очага заделается. Ему она любая была нужна. Он без неё уже жизни не представлял.        Родителям она конечно сказала, что всё у неё хорошо, и что в Москве устроилась, нужно только некоторые вопросы утрясти и сможет она Амелию забрать. Серёжа то, конечно был готов. Он с самого начала знал, что девочка будет с ними жить. И это даже не обсуждалось. Он её через видео-связь, как родную полюбил.        А вот Назима была не готова дочь обузой на шею Серёжи вешать. Мало того, что она как нахлебница, так ещё и малышка. И никакие «Я люблю тебя, и плевать мне на то, работаешь ты или нет», «В нашей семье я буду нас обеспечивать» и «Ты и Амелия мне не обуза, вы моя семья» не работали. Она столько раз обжигалась, что страх был у неё на подсознательном уровне.        Вторым разделом ее горестей был сам приезд родителей, которые должны были Амелию привезти. Они то и представления не имею, что дочь их живёт в квартире с мужчиной, да ещё и без работы она. Нази постоянно говорила, что живёт в гордом одиночестве, что карьеру строит и деньги зарабатывает. А если родители увидят, что с ней стало... Да никто не знал, что сделают.        Вся жизнь её упиралась в материальные ценности. Морально она была сильна как никогда. Любовь, поддержка и опора от Серёжи сделали своё дело. Больше не было той запуганной и неуверенной девушки из никому неизвестного Шымкента, теперь она была сильной девушка, боевой «подругой» PLC.        Все конечно же знают, что Серёжа один из самых приятных, добрых и отзывчивых людей. Что на помощь всегда придёт, что за слова свои отвечает поступками, что за семью порвёт кого угодно в клочья, что пахать будет как проклятый, лишь бы его близкие ни в чём не нуждались.        Да только Назима боится, что родители этого не разглядят. Они то как только увидят парня в татуировках, как узнают, что у него профессия — рэпер, так на дыбы встанут, да Назиме начнут мозг промывать мол «Рэпер — это не профессия», «Выглядит он не солидно» и прочее.        Девушка, конечно, могла бы пустить в ход аргумент о том что «Да этой, как вы говорите, не профессией, он обеспечивает меня, себя и свою семью в Краснодаре». Но нельзя. Узнают, что она без работы, точно уволокут в Казахстан.        Но выбора не было. Она должна показать родным где и с кем живёт. Плевать. Плевать, что будет и что они скажут. Она любит Серёжу и гордится тем, что является его спутницей жизни. Гордится тем, что он рэпер, гордится его музыкой, его успехами и талантом. Гордится, что именно он, а не кто-то другой рядом с ней. И плевать, что сейчас он пропадает где-то на студии. В кое-то веки, она должна проблемы сама решить. Без него. Хоть и в своей голове конечно, но всё-таки сама.        Девушка на кресле в кухне сидит, да и не замечает как соленые слёзы из глаз капают, от чего кажется, даже чай стал на вкус как поваренная соль. В этот момент звон ключей слышится, и щелчок в замочной скважине. Но она настолько далеко в своих мыслях, что даже не замечает этого. Кажется.       

***

       Серёжа со студии возвращается поздно. Уже который день подряд. Ну кто ж виноват, что на него вдохновение нагрянет часов в 10-11 вечера, и он в скорости звонит Бабичу, чтобы тот тоже на студию ехал.        Знал бы кто, как его сердце разрывается, когда он из своих объятий прекрасную девушку по имени Назима выпускает и в спешке собирается. А когда она совсем невесомый поцелуй на губах оставляет и шепчет, будто бы он не услышит «Будь осторожен», кажется Серёжа заплакать готов от нежности, которую он к девушке испытывает.        Он всех богов благодарил за то, что друг его тогда на кастинг затащил. За то, что девушку эту встретил. За то, что она взаимностью ему ответила. За то, что доверилась ему и из холодной Московской холостяцкой берлоги сделала уютное гнёздышко под названием «дом». За то, что она во всех начинаниях поддерживает, не упрекает никогда. За то, что всегда его компанию, как семью принимает. Да просто за то, что она есть — он благодарен Всевышнему.        На часах три, а он только подъезжает к дому. Видит одинокий свет в кухне на 9 этаже восемнадцатиэтажки. Знает, что не спит. Его ждёт. Знает, что как только зайдёт, она даже не предъявит ему ничего. Знает, что ещё и поесть предложит, а потом в его объятьях заснёт, как котёнок.        Да только никак он не ожидал увидеть, сидящую на кухне девушку, роняющую в чай свои слёзы. Он даже не помнил, когда Назима последний раз плакала. Может быть и недавно, может даже каждый день, каждый раз, как он уезжает на студию. Но мужчина то этого не видел. Когда он был рядом, старался всегда её радовать и баловать, как маленького ребёнка, чтобы на её лице всегда была, такая прекрасная и любимая им улыбка.              — Нази, что случилось?        Подлетает незамедлительно. На колени перед ней садиться, руки сильно сжимает и слёзы вытирает. А она не выдерживает. Также перед ним опускается на колени, да в объятьях его утонуть пытается. И плачет, плачет, плачет. Устала просто. Устала быть сильной. Устала засыпать одна. Устала правду от родных скрывать. Хватит с неё.              — Что случилось? Кто тебя обидел? Что-то с Амелией?        Серёжа уже сам, как на иголках. Кажется будто у него сейчас сердце вылетит от волнения. Кто или что посмело обидеть его малышку?              — Я устала.        Шёпот девушки разрезает тишину. Кажется будто даже стрелки часов прекратили свой бег, создавая для двух людей идеальную тишину для серьезного разговора. Назима то знает, что Серёжа всё примет, все поймёт, её выслушает, по головке погладит и под плед спать уложит, а на утро ещё её вкусным завтраком накормит.              — Родители. Они по миру хотят поездить.        Пауза почему-то. Как будто сказать боится. Но не ему, а самой себе. Вслух признаться боится.              — Они сказали, что Амелию привезут. За одно посмотрят, как я живу и что да как.        Говорит девушка, сильно оледеневшими пальцами за его кожанку цепляясь. Запах его вдыхает. Такой родной и знакомый, из табака, мятной жвачки и парфюма, который она ему сама подарила, состоящий.        А он как всегда по голове её гладит, к себе сильней прижимая. И слушает, слушает, слушает. Он в этой жизни всего перестал боятся давным давно. Единственный страх — её потерять. Серёжа с ней покой обрёл. Умиротворение. Семью. Любовь. Да всё то, что никогда в жизни у него толком то и не было.              — А плачешь-то ты почему?        Он знает почему, но спрашивает всё равно. Пусть выговорится, пусть страхи свои ему расскажет и без того ему известные. Может быть сегодня на неё его слова подействуют.              — Ты ведь знаешь. Знаешь, что я боюсь этого. Боюсь, что они осуждающе смотреть будут, что домой заберут, что Амелию не отдадут, что...        Не договаривает. Боится. Он все предыдущие слова уже сотню раз слышал, она, правда, на Амелии всегда заканчивала, а тут что-то ещё появилось. Серёжа и предположить не мог что.              — Боюсь, что они тебя начнут оскорблять, что заберут меня у тебя.        Говорит девушка, которая кажется дышит не воздухом, а только им одним. Наверное, потерять его стало одним из её главных страхов. Таким же, как потерять Амелию.        А у него дыхание спирает. Если бы лёгкие не напомнили: «Чувак, люди без воздуха не живут. Ты дыши там», он бы даже не выдохнул. У неё страхи все на подсознательном уровне. А главный страх — его потерять. И он возможно знал это, но это так, предположение было. А тут Назима взяла и непрямую сказала. Ещё никто не боялся его потерять, любовь его к себе. Да это он всегда боялся её потерять. Боялся, что она другого полюбит.              «Самое тупое твоё предположение. Дебил». — твердило его подсознание.              — Нази, ты ведь знаешь, что мы справимся. Ты знаешь, что я тебе скажу. Знаешь, что я всегда был готов к этому. Поверь и ты уже, наконец в нас. В меня в конце концов. Даже если я не понравлюсь твоим родителям, я не позволю им отнять тебя и Амелию у меня.        Он лицо её нежно в ладони берёт и говорит ей, прямо в глаза заглядывая. А она уверенность в нём видит. Знает ведь, что всё, что он говорит — правда.              — Они прилетают завтра. Вечером. Они ждут от меня, когда я им адрес скажу куда ехать.       — Значит нужно сказать.       — Ты уверен?        И вновь усмехающийся взгляд. Он никогда не научит её быть уверенной до конца, кажется.              — Уверен.        И в этом <i>«уверен», их общая сила, помогающая пережить любые невзгоды.