— Жарко, Тэ! — сонно стонет Шуга, его вялые попытки выпутаться из тесных жарких объятий потерпели фиаско.
Тэхён что-то неразборчиво промямлил, но хоть немного свободы дать маленькому хёну, видимо, не собирался совсем. Старшему оставалось только беспомощно хныкать и смириться, ибо избавиться от объятий в стиле коалы от любимого младшего уже не представится возможным. Ох уж эта его привычка.
— Юнги, почему не спишь ещё? — всё такое же сонное бормотание где-то над ухом, руки младшего, прежде покоящиеся на животе Мина, вдруг исчезли на несколько секунд, затем вернулись на прежнее место, оглаживая нежную гладкую кожу. — Почти три часа ночи. Тебе надо поспать, хён.
— Не могу уснуть. — тихо отвечает ему старший, неуклюжей гусеничкой переворачиваясь лицом к младшему. — Не спится мне.
— Переживаешь из-за Чонгука? — так же тихо спрашивает Тэ, заботливо убирая челку со лба парня, затем мягко целуя в нос. — Не стоит, хён. Мы с тобой знали, что рано или поздно столкнёмся с чем-то подобным.
— Знаю. Но не хочу сейчас о нём говорить. — буркнул Мин, прижимаясь щекой к груди Тэ, и был почти замурлыкать готов от того, как рука младшего трепетно перебирает и гладит его волосы. — Каждую секунду теплей от тебя.
— Ты вроде как только что буквально жаловался на это, хён, — посмеивается Тэхён, в порыве нежных чувств целуя взлохмаченную макушку.
— Это другое. Мне с тобой хорошо и спокойно. С тобой мне тепло, понимаешь?
— Понимаю, конечно. Я тоже тебя люблю.
Да, Тэхён влюблён. В такого несовершенного, но прекрасного в своём несовершенстве Мин Юнги. Влюблён в его трещинки на губах, в неглаженную рубашку (которая, кстати, изначально младшему и принадлежала); в Юнги, который выходит из дома с влажными волосами, который оставляет незаметный след от гигиенической помады на чашке кофе, который неровно подчеркивает строки в книге, которую они читают вместе; в Юнги, крепко спящего воскресным утром, когда свет падает на обнаженную кожу и пляшут пылинки в лучах солнца, в его растрепанные волосы, в то, что он заснул с не смытым вчерашним макияжем.
Улыбка у Шуги прекрасная, наполненная всей радостью и любовью этого мира; когда он улыбается во все 32 зуба и показывает десны, глаза его сужаются до счастливых, сияющих, полумесяцев, она заряжает позитивом и появляется ощущение защиты, веры в себя, кажется, будто на тебя сейчас набросятся и будут обнимать, долго-долго.
Такой настоящий хён и есть его любовь.
— Кстати, Тэ, — Шуга приподнимается на локтях и заглядывает в тёмные глаза Тэхёна. — Что ты хотел мне показать сегодня? Ну, когда мы говорили о твоей победе в голосовании на самое красивое лицо Азии, помнишь?
— Ах, это… — загадочно улыбается Тэ, затем приподнимается и тянет старшего с собой, чтобы тот тоже сел. Берёт его руку в свою. — Я хотел написать это на бумаге, чтобы наглядней было. Но, знаешь, могу и так показать. Главное, чтобы ты понял.
— О чём ты? — Шуга всё ещё не понимает, но замолкает, когда Ким подносит его руку к губам и нежно целует пальцы, не отрывая взгляда. Как много раз Тэхён так делал, но отчего-то уши старшего всё равно вспыхнули.
— Сейчас я раскрою тебе подлинный список самых красивых людей Азии. Расправь пальцы, хён, — говорит с нежностью в голосе, затем загибает мизинец старшего.
— Пятое место достаётся моему любимому хёну из Тэгу. За самые красивые глаза на свете. Он всегда готов слушать меня часами и давать советы буквально о чём угодно. Он действительно просто хочёт, чтобы все были счастливы и всё было хорошо. Он — целитель.
Затем загибает безымянный.
— Четвёртое место — Шуге из BTS. За самый освежающий взгляд и самую сахарную улыбку. Он подбадривает меня и заставляет чувствовать себя более живым. Он знает, как заставить меня хорошо провести время. Он очень решителен во всем, что делает.
Загибает средний.
— Третьего места удостаивается всемирно известный Агуст Ди. За дерзкий взгляд и голос, заставляющий всех хейтеров заткнуться и петь ему дифирамбы. Все могут видеть страсть в его глазах, когда он говорит о вещах, которые любит. Он заставляет меня поверить в себя, потому что всё, что он говорит, правдиво. Он — башня силы для меня.
Затем указательный.
— Второе место достаётся мягкому и милейшему хёну, которого с любовью называют lil meow meow. Его лицо своей прелестью может растопить даже самое чёрствое сердце. Это человек, который заставляет меня снова верить в любовь, даже просто платоническую любовь. У него есть огромное сердце и он заботится обо всех вокруг, и он тот человек, который никогда не просит о помощи, но всегда помогает остальным.
Наконец, к остальным присоединяется большой палец. Мин уже не дышит, вслушивается только.
— И первое место — Мин Юнги. Не только за то, что его лицо похоже на цветок, а ещё за самое прекрасное сердце, за самый проникновенный голос, за самый глубокий ум, за талант во всём. Он будет заступаться за меня, даже когда меня не будет рядом. Он защищает всех вокруг от жестокости и пойдёт на край света за теми, кого любит. Мин Юнги — самый прекрасный мужчина не только в Азии, но и во всём этом огромном мире. — с придыханием, победно заключает Тэхён.
У старшего не осталось слов, что он хотел было сказать уже после первого загнутого пальца. Остались лишь невысказанные чувства и неустанно трепыхающееся ощущение внутри живота.
Те объятья, с которыми кинулся на младшего Юнги, буквально заставили Тэ взорваться счастливым смехом. Мин прижался к нему так сильно, как только мог, обхватив за шею. Сердце к сердцу. Тэхён кожей чувствовал дрожь тела Шуги. Чувствовал всю ту распирающую его благодарность и любовь, даруемые через эти объятья.
— Придурок. Это отвратительно и вообще не мило. И жуть как слащаво. — подозрительно глухо проворчал старший куда-то в район ключиц. Затем что-то прохладное коснулось кожи младшего там же. Что-то мокрое.
— Хён… Ты что, плачешь?! — удивлённо и чуть виновато произнёс Тэ, чуть отстраняясь и обхватывая лицо старшего ладонями.
— Идиот! Это не из-за того… Просто ты слишком сильно сдавил меня в своих ручищах, медведь. — неправдоподобно парировал старший, стряхивая руки Кима. Быстро вытер лицо ладошками. Тэхён широко, но всё ещё чуть виновато улыбнулся. В больших сияющих глазах плескалась неприкрытая нежность.
— Не смейся! — прикрикнул старший, набрасываясь на Тэхёна, пытаясь ущипнуть побольнее. Тот со смехом обхватил Юнги и повалил на спину, позволяя маленьким кулачкам бить по своей широкой спине.
Вскоре смех и ворчание старшего умолкли и пространство тёмной комнаты заполнили уже другие звуки: звуки поцелуев, возни, шороха одежды. А затем мерное поскрипывание кровати, громкие вздохи, шлепки одного тела о другое и много чего ещё.
Но никто из парней, находящихся в комнате, не заметил, что дверь в их спальню была чуть-чуть приоткрыта.
***
После инцидента в гостиной прошло несколько дней и на Тэхёне всё заживало, как на собаке. Как и на Чонгуке, который, наперекор ожиданиям, вовсе не выглядел раскаивающимся или обособленным, и ходил с гордо поднятой головой, будто нарочно демонстрируя синяки, словно некий трофей, даже не утруждая себя хоть немного замазывать их тоналкой.
Тэхён бесился, но Юнги был на удивление спокоен и даже пытался найти оправдание отвратительному поведению макнэ. Всё же хотелось верить в то, что его особая связь с самым младшим, основанная на взаимной привязанности и долгие годы взращиваемом доверии не развалилась окончательно и бесповоротно.
Ужин перед завтрашним рейсом в штаты проходил в непринуждённой и весёлой обстановке. Чимин, Тэхён и Намджун всё никак не могли прекратить уже до безобразия запущенный смех, плавно переходящий в похрюкивание, от очередного стариканского джиновского каламбура. Хосок уже практически был под столом, и Юнги тихо посмеивался скорее не от «острот» Джина, а от его раскрасневшегося смешного лица.
Так было, пока в столовую не вошёл Чонгук, на ходу небрежно взлохмачивая волосы.
— Что на ужин? — спрашивает макнэ, присаживаясь на своё место. И Мин готов был поклясться, что кожей ощутил то напряжение, что повисло в воздухе. Такое плотное, хоть ножом режь и на хлеб намазывай вместо джема.
Шуге совершенно не нравилось то, какой эффект теперь возымеет обыкновенное появление макнэ. Рэпер чувствует, как напряглась рука Тэхёна, мирно покоящаяся на его колене.
От прежней непринуждённости не осталось и следа.
Всё же Чимин предпринял попытку разрядить обстановку и завёл разговор о завтрашней поездке в штаты, и остальные мемберы с энтузиазмом поддержали этот порыв. Все, кроме Чонгука, который слишком пристально вглядывался в лицо Шуги задумчивым взглядом, лениво, будто с неохотой жуя содержимое своей тарелки.
— Эй, Юнги-хён, — нарочито громко и дерзко окликнул рэпера Чон. — У тебя что-то белое у уголка рта, вот тут.
— Здесь? — Мин достал из кармана телефон и посмотрелся в собственное отражение на заблокированном чёрном экране. И правда, есть такое. Аккуратно вытер пальчиком. — Спасибо, Чонгук.
— Не за что. — добродушно улыбнулся Гук, опуская взгляд в тарелку. Когда уже все подумали, что щекотливая ситуация миновала, младший задумчиво так добавил — Интересно, это был просто майонез или сперма Тэхёна?
Всё внутри Юнги словно окаменело. Он мог видеть, как побелели лица ребят, и единственным звуком, прервавшим тишину был стук оброненных Джином палочек.
— Чонгук, что ты себе позволяешь?! — воистину грозно прозвучал голос лидера. — Это просто свинство, так себя вести!
— Мне жаль, что я сказал это вслух. — парировал младший, единственный из всех, кто преспокойно продолжал приканчивать свой ужин. — Но, хён, ты же сам учил меня рассуждать вслух, когда о чём-нибудь задумываюсь. Вот я и задумался.
— Я убью тебя! — разгневанный не на шутку Тэ поднялся из-за стола и направился было к развеселившемуся Гуку, но Чимин и Хоби вовремя среагировали и намертво вцепились в широкие напряженные плечи Ви.
— Стоять, Тэ! Завтра важный день, ты не тронешь его! Только представь, какой жуткий скандал получится! — страшным голос протараторил Чим, пытаясь успокоить разгневанного друга. Кровь в венах Тэхёна буквально бурлила от злости, он уничтожающим взглядом сверлил расслабленную фигуру младшего, который ясно понимал, что ничего ему не будет.
— Чонгук, извинись! — прикрикнул на Гука Джин, отчего-то покрывшийся румянцем.
— Знаешь, Джин-хён, нетушки. Мне не за что извиняться. — С этими словами Чонгук поднялся из-за стола и направился прочь из столовой. — Спасибо за еду. Всем спокойной ночи!
Ужин заканчивали в напряжённом молчании. Никто больше не пробовал вновь завести разговор.
***
Все шумят, разговаривают и пьют. Вроде бы как должно быть уютно, но сложновато расслабиться под прицелом камер и стаффом вокруг. Сложновато, но делать вид приходится. И Чонгук старается, натягивает улыбку. Следит за тем, как Шуга-хён шепелявит очередной вопрос на бумажке.
Все снова начали что-то громко обсуждать и шутить. Говорить даже какие-то серьёзные вещи, правильные, что ли. Наверно. Чонгуку уже надоело всё это. Он устал.
Тэхён начал говорить что-то возбуждённым, торжественным голосом, расстёгивая две верхние пуговицы.
— Каждый из мемберов придаёт мне сил. Но потом кое-кто прислал мне одно длинное сообщение.
Чонгук внутренне напрягся, чувствуя, как что-то тяжёлое в нём комом ухнуло куда-то вниз. Нехорошее такое чувство. Болезненное.
— Это был Шуга-хён. — весело продолжает Тэ, окидывая всех, в том числе и Гука, победным взглядом, в котором читался вызов. Весело ему, да, сука? Чон улыбается, не подаёт вида. Ведь он сильный, и не такое выдержит. Пусть.
Взрыв наигранных восклицаний. Чимин смеётся и в шутку завидует, Джин возмущается, а Намджун что-то говорит о том, что очень-очень удивлён. Ну да, как же.
— Там было много слов, не буду говорить всего…
«Что же ты так скромничаешь? Мог бы и сказать, раз уж начал хвастаться. Давай, сука, милости просим. Урод.»
— Но в конце он написал: «Я люблю тебя». — широкая улыбка и новый всплеск радости и удивлений. Губы Чонгука чуть дрогнули, прежде чем растянуться в фальшивой улыбке. Он бросил взгляд на другой конец стола, где, смущённо спрятав лицо в рукава, сидел его хён, Шуга. И улыбался так счастливо, так смущённо и эти эмоции правда были настоящими, неподдельными.
Больно? Пиздец как.
Это уже потом, после съёмки, Чонгук достанет свой телефон и откроет диалог с контактом, просто записанным как «Юнги». Прочтёт и горько рассмеётся, громко и продолжительно, до боли в животе
до боли в сердце.
00.23.От кого: «Юнги»
«У моей любви есть глаза, голос, смех и имя.
Сегодня я проснулся с тобой и почувствовал, что это так правильно. Говорят, противно иметь любовь к человеку своего пола. Какая большая ложь. Я посмотрел на тебя. На моё завтра, на моё будущее. И больше нет никаких сомнений.
Разве не должен бы бояться осуждения, ненависти и последствий? Не боюсь. Совсем не боюсь. Ты из преисполненного ненавистью к себе человека создал Мин Юнги, того, которым сейчас я и являюсь. Я был создан твоими руками.
Мой любимый младший, твой голос вдохновляет меня на всё новое. Я пишу с мыслями о тебе. Твой смех, твоя улыбка, то, какой ты на сцене — всё это наполняет жизнью не только меня, но и всех вокруг.
Я надеюсь, что я не пугаю тебя. У тебя такая светлая любящая душа, и иногда я беспокоюсь о том, что моя резкость может разрушить такого ангела, как ты. Я надеюсь, ты знаешь, что все это не со зла, и на самом деле я могу вести себя так только лишь потому что доверяю тебе. Ты заставляешь меня чувствовать себя так, будто я могу наконец расслабиться и отключить питание, после стольких лет поддержания его ради других людей.
Ты прекрасный человек и мир не заслуживает тебя.
Если мы говорим о любви, то нет возможности выбирать. Потому что не человек выбирает любовь, а любовь сама выбирает тебя.
В последнее время ты перенёс много лишений и очень устал. Прошу, позволь мне дальше заботиться о тебе. И давай будем вместе как можно дольше.
Я люблю тебя.»
00.25.От кого: «Юнги»
«Прости, не тебе.»
И большой палец Чонгука застыл тогда над клавиатурой. В поле сообщения навсегда осталось так и недописанное и неотправленное
«Я тебя тоже».
