От скуки

Мукуро… Ты кончиками пальцев проводишь по его щеке, от чего тот сильнее вжимается в бетонную стену, пытаясь избежать контакта. Глубоко в душе он хотел уничтожить тебя, растоптать, порвать на части, загрызть до смерти. И ты прекрасно знал об этом. Знал и всё равно рисковал, понимая, что тебе нравится это чувство ожидания, когда удар может прилететь в любую часть тела, в самый неожиданный момент. Но он всё так же косил взгляд в сторону, раздражённо и сконфуженно шипя на тебя. Всё той же рукой ты очерчиваешь его линию подбородка, заставляя приподнять голову, чтобы увидеть тусклое отражения света от уличного фонаря в серо-ледяных глазах, которые ты бы с радостью вырвал и бережно хранил в баночке с формалином. Он напряжён, взбудоражен и дрожащие руки его, пальцы которых судорожно, до белых костяшек сжимают тонфа, говорят о том, что удовлетворение от недавней стычки и победы над гопниками начало отступать. Тебе нравится наблюдать за тем, как он, ловящий чувство кайфа от адреналина в крови, начинает ломаться. Хибари до скрежета зубов любил ставить травоядных на их законные места в пищевой цепочке, а ты с радостью твари вспоминаешь, как сам нагнул его в Кокуе. Ты стоишь непозволительно близко и всё ещё жив, чудо, не иначе. Будь на твоём месте кто-нибудь другой — пришлось бы заказывать гроб. Ты испытываешь чувство, которое так и хочется назвать правильным. Ты просто понимаешь, что можешь «убить» стоящего перед тобой подростка собственными руками. Потому что так правильно. Потому что он под твоим контролем, о котором ты так долго и трепетно мечтал. Хибари… Ты пал так низко, собственноручно позволил растоптать свою стеклянную стену одиночки какому-то наглому ублюдку, подпуская его до омерзения близко. Так близко, что становится трудно дышать. Не хватает сил противиться окутавшему тебя липкому и скользкому туману, пробирающемся через поры, под кожу, в лёгкие и затмевая кричащие отголоски разума. Трудно бороться, трудно держать его рядом, а ты безмолвно кричишь о помощи, потому что на деле даже рот не откроешь. Тебе ведь доставляет, когда он вот так нагло прессует тебя. Его червивая душа впитает всё, что ты сблюёшь. Она поглотит тебя полностью, заставляя ослепнуть, оглохнуть, стать немым. Демон в личине человека, которого ты так яро желаешь победить. Бред. Ты бы смог, не будь так неосторожен. И тут уже не виноват кто-то другой. Ни те недоростки, от крови которых придётся отмываться весь вечер, ни мафия. Руки у него холодные, как у мертвеца и ты лелеешь мечту увидеть его в гробу, гниющем от собственной желчи, что разъедает мысли о тебе. В его глазах черти танцуют танго на минималках, а ты тонешь. Тонешь. Бесконечно захлёбываешься в синем и красном морях, цепляясь за палочки иероглифа, пока он в очередной раз не закроет глаза и не улыбнётся насмешливо. И всё-таки. Так бесит, засадить бы тонфа по самые гланды и вырвать болезненное мычание из груди. В отместку за всё унизить, наказать и, в заключении, уничтожить. Из памяти своей и чужой. Стереть с лица земли, которую он так охотно порочит. Ты ощущаешь его скользящее движение аристократично тонких пальцев по своему бедру и презрительно «выплёвываешь» в его смазливое ебало ругательства, наконец пробуждаясь от дурмана и отталкивая от себя ударом оружия в живот. Лишь иллюзия.