Милые Игры или Десять Свиданий с Фуюми

Когда было объявлено, что, несмотря на отсутствие примадонны, премьера состоится, нас стали осаждать журналисты школьной газеты, требуя подробностей. И надо заметить, никто из наших не проронил ни слова, даже девчонки. Наверное, потому, что Кей их очень сердечно попросил. А может, потому, что им дико нравилось смотреть, как мы с ним изображаем влюблённых. Эти три дня сплошных репетиций становятся для меня чем-то необыкновенным. Я работаю с полной отдачей, даже не предполагал, что могу быть так хорош. Конечно, это заслуга Кея, его игра, такая естественная и честная, подстёгивает мою, я просто не могу не соответствовать. У Миямото тоже горят глаза, и все остальные также начинают подтягиваться. Каждый почувствует, что вместе мы можем сделать что-то стоящее. И может быть ещё и поэтому никто из клуба так и не выдал никому секрет Джульетты. Даже мои страхи уходят на второй план, после такого даже не жалко всё потерять. Больше всего проблем было с платьем. То, что приготовили для Сакуры, оказалось мне совсем не по размеру. Девчонки взялись его подогнать под мой рост и фигуру, хотя больше было похоже на то, что его перекроили и сшили заново. Примерить сей шедевр мне удалось только в день премьеры. Моему партнёру было проще, он надел костюм Тибальта, и всё. — Прелестно выглядишь, Йошида! — говорит Кей, когда видит меня в переделанном платье. — Нельзя не влюбиться! Мастер Ами, ставшая по просьбе тёти сегодня моим личным стилистом, поглядывает на него с интересом. — Меня легко узнать? — спрашиваю я нежным девичьим голоском. — Не скажу, что невозможно, но то, что нелегко, это точно, — отвечает Кей. Чуть склонив голову, он предлагает мне руку, а затем ведёт к зеркалу. Я придирчиво вглядываюсь в своё отражение. Да, парик, макияж, или скорее грим, и талантливо сшитое платье сделали своё дело. Я вижу стройную девушку с изящной фигурой и длинными светлыми волосами. Платье с завышенной талией скрадывает ширину моих плеч и создаёт впечатление, что у меня есть фигура. Волосы парика уложены в романтичную полураспущенную причёску, которая скрывает всё, что нужно скрыть. — Прекрасная работа, госпожа Танака, — говорит Кей, и мастер Ами польщённо улыбается. — Ну, всё ребятки, я побежала. У меня на сегодня куча клиентов, жаль, не смогу посмотреть ваше выступление. Удачи на сцене! И Танака Ами убегает, прихватив весь свой рабочий арсенал. Заметив, что стилист ушел, в класс, ставший на сегодня гримёрной, тут же набиваются любопытные девчонки. — Йошида-кун! Ты выглядишь потрясающе! Как настоящая принцесса! — Это хорошо, — говорю я. — Меня не должны узнать. — Отличное платье, — говорит Кей, бесцеремонно меня разглядывая. — Создаётся впечатление, что у тебя даже есть грудь. Они тебе туда что-то подложили? — Не лапай меня, придурок! — кричу я, потому что он уже вовсю меня ощупывает. — Надо же, ничего нет, а выглядит так, будто…. Что-то на меня многое навалилось в последнее время. Бесконечные репетиции, плохие предчувствия, плохие сны, беспокойство насчёт того, что мне не довелось порепетировать в платье, да ещё и жизнерадостные шуточки «Ромео». В общем, надо же как-то снимать стресс, поэтому я разворачиваюсь к нему и угрожающе спрашиваю: — Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — Что? Ты путаешь пьесу, радость моя, — говорит он, совершенно не пугаясь. Я прыгаю на него, валю на пол и начинаю душить почти по-настоящему. — Умри ж, презренная! Выгляжу при этом, наверное, страшно, потому что девчонки визжат и убегают с криком: — Миямото-семпай! Джульетта убивает Ромео! Как следует придушить этого мерзавца мне не удаётся, руки слабоваты. Так что он нежно обхватывает мои запястья и легко освобождает свою шею. — Люблю, когда ты сверху, — говорит он и тут же перекатывается так, что я оказываюсь под ним, руки мои он так и не отпускает, прижимает к полу. — И так мне тоже нравится. В это самое мгновение дверь распахивается, и в комнату влетает Миямото: — Парни, вы чего? — Да всё в порядке, не волнуйся, — спокойно как ни в чём не бывало отвечает Кей, даже не думая подниматься с меня. — Просто Йошида немного нервничает перед выступлением, оставь нас ненадолго, и я его успокою. И дверь за собой закрой на ключ, а то мало ли кто зайдёт, и что увидит. Миямото смотрит на нас, вытаращив глаза, сначала бледнеет, потом краснеет, всё понимает, но уходить не решается. — Да не беспокойся ты так, — говорит Кей с многозначительной ухмылочкой. — У нас всё по взаимному согласию. Йошида, подтверди! Моему возмущению нет предела, и я цежу сквозь зубы: — Да, Миямото-семпай, всё в порядке. Нам правда есть, что обсудить. Можешь оставить нас на некоторое время? — У вас двадцать минут, — говорит Миямото, не зная, куда прятать взгляд. — Мы успеем, — отвечает Кей и плотоядно улыбается. — Костюмы постарайтесь не испортить. Миямото, красный как рак, закрывает за собой дверь. Надо отдать должное его выдержке. — Наконец-то! — радуется Кей, отпускает мои руки и наклоняется, чтобы поцеловать. — Стой! Подожди! Грим испортишь. — Ладно, обойдёмся без поцелуев, — без проблем соглашается он, и его руки начинают скользить по моему телу вниз. Я упираюсь ладонями ему в грудь. — Перестань немедленно! Мне и так плохо, тут ещё ты со своими шуточками! — Я знаю и всего лишь хочу помочь. Ты в таком напряжении, тебе надо расслабиться. — И что? Ты снова сделаешь мне массаж ног? — Нет, думаю, этого будет недостаточно, я планирую пойти дальше и выше. Говоря это, он начинает задирать мою юбку. — Какого чёрта ты делаешь?! Я пытаюсь спихнуть его с себя. — Да не паникуй ты так, я использую только свою руку. Можешь считать, что это тоже массаж. — Нет! — кричу я в панике, как могу одёргиваю юбку. — Да ладно тебе, ты же себе это делаешь. — Нет, не делаю! — А почему? — Я… я вообще не люблю до себя дотрагиваться. — Так ты что же вообще никогда?.. — Ну, один раз, давно, и у меня ничего не вышло. — Да что ты! Теперь я просто обязан тебе с этим помочь! — Даже не вздумай! — я пытаюсь вылезти из-под него, и в конце концов мне удаётся сесть. — Что на тебя нашло? — Хочу услышать, как ты стонешь от наслаждения, моя Джульетта. Кей улыбается так, что меня бросает в дрожь, и дыхание перехватывает от сладкого предчувствия. — Я с ума по тебе схожу. Стоит мне только вспомнить, как ты извиваешься подо мной и умоляешь перестать, как я теряю контроль. И тут я понимаю, что он играет, великолепно играет, не подкопаешься, но играет. И в этот момент все мои страхи, тревоги и сомнения куда-то деваются, почему-то становится легко и радостно. Я кладу руку ему на затылок, ласково провожу по волосам и говорю задумчиво: — А ты ведь никогда не теряешь контроль…. Он удивлённо замирает, а я продолжаю: — Что бы ты со мной не делал, ты всегда немного настороже, отстранён, следишь за моей реакцией. Так внимательно, будто боишься что-то пропустить. Ты никогда не отдаёшься полностью тому, что чувствуешь и делаешь. Даже признаёшься в любви будто проверяешь. Он смущается так, будто я застала его за чем-то неприличным. Отводит взгляд, собирается встать, но я не пускаю. — И мне это нравится, представь себе, — говорю я, продолжая гладить его по затылку. — Так я не чувствую вины за то, что поступаю так же. Затем я решаюсь уступить себе и касаюсь губами его губ. Он улыбается, обхватывает меня руками и сажает к себе на колени. — Всё ещё не можешь как следует меня поцеловать? — Во-первых, мы в гриме, во-вторых, да, не могу. У меня скудная фантазия, и смелости не хватает. — Чёртов грим! А что, если нам на сцене целоваться по-настоящему? — Боюсь, тогда никто, кроме нас, играть не сможет. — Вот ведь нежные и трепетные натуры! Ладно, пошли развлечемся как следует напоследок. И я вспоминаю, что бояться нечего, это всего лишь игра, а игры я люблю больше всего.