Милые Игры или Десять Свиданий с Фуюми

— О, я нашел печенье! — Лучше не трогай, это тайная заначка тёти Мико. — Звучит опасно, но я, пожалуй, рискну. Кей ставит коробку с печеньем на стол. — И от кого она это прячет? Ты же вообще ничего не ешь. — Это на чёрный день, когда начальство достанет, или если со мной опять какая-нибудь неприятность случится, вот как сейчас. Два дня назад коробка была полная, а теперь меньше трети осталось. — А ты, значит, наоборот, если что случается, теряешь аппетит. — Точно! Это наблюдение кажется мне забавным, я разливаю чай по чашкам, одну протягиваю ему. Он благодарит, касается моей руки, когда забирает чашку, а затем цепляет печенье из коробки и пробует. — Восхитительно! Действительно, стоит того, чтобы его прятать. Ты пробовала? — Да, пару раз, — отвечаю я нервно, уже догадываясь, что будет дальше. — Оно из одной маленькой кондитерской, такого больше нигде не делают. — Хочешь? — конечно же спрашивает он и протягивает мне надкушенное печенье. Я отвечаю ему хмурым взглядом. — Да, ладно! Неужели всё так плохо? Хотя бы кусочек. Я знаю, что рано или поздно он своего добьётся, и решаю не тратить время на сопротивление, говорю: «Ладно» и тяну руку к коробке. Он отодвигает коробку подальше и говорит: — Так не интересно. Откуси вот это и из моих рук. Я закатываю глаза, можно было предположить, что он придумает что-то в этом роде. — Что? — спрашивает он. — Хочешь сказать, что мы недостаточно близки для такого? Напомнить, как я ел клубнику из твоих рук? — Это был Хикару. Он даже не считает нужным ответить, смотрит на меня с усмешкой, будто бы говоря: «Тебе не стыдно пользоваться такой жалкой отмазкой?» Я вздыхаю, смиряясь с неизбежным, чуть наклоняюсь вперёд и откусываю кусок от печенья, что он держит в руках, медленно прожевываю и запиваю чаем. — Доволен? — Очень! — счастливо улыбаясь, говорит он. — Это было восхитительно! Звучит так, будто я сделала что-то непристойное. — Дай сюда! Я выхватываю печенье у него из рук и начинаю грызть. Тошнота пока не появляется, наверное, тоже смущена. — Что будешь делать на Рождество? — Рождество? — переспрашиваю я, будто первый раз слышу это слово. — Да, Рождество через пять дней. У тебя есть какие-нибудь планы? Планы? У меня нет никаких планов, ни на что. Как вообще можно в этом мире строить какие-нибудь планы? Я вспоминаю своё прошлое Рождество. Тётя Мико навестила меня в больнице, подарила какую-то интересную книжку, поцеловала на прощание, обещала, что следующее Рождество мы отпразднуем, как следует, и ушла переделывать запоротый кем-то отчёт. Я прочитала пару страниц, поняла, что не могу сосредоточиться из-за лекарств, и весь вечер смотрела в потолок. А Кей, наверное, прошлое Рождество провёл с этой Ньёко. Мне представилось романтическое свидание при свечах, он кормит её из рук чем-то изысканным, а потом они… Вот чёрт! — У тебя сейчас такое лицо, будто бы планируешь убийство, — замечает Кей. Какой наблюдательный. — Ничего я не планирую, всего лишь замышляю, — отвечаю я. — А насчёт Рождества, мы с тётей Мико собирались провести его вместе, насколько я помню. — С удовольствием к вам присоединюсь. У нас тоже намечается семейное торжество, но поскольку Мэй в курсе того, что мы водили её за нос, мне пока не хочется лишний раз с ней видеться, а уж тем более сидеть за столом, на котором много острых столовых приборов…. — Так ты поэтому здесь ночуешь? — Нет, просто всё так удачно совпало, — отвечает он, бессовестно улыбаясь, и я тянусь за следующим печеньем.

***

Через полчаса мы добираемся до моей комнаты. Кей целует меня так, что у меня ноги начинают подкашиваться, и говорит: — Спокойной ночи, Фуюми. — Что? А ты разве не?.. Не то, чтобы я так жаждала делить с ним свою узкую постель, но мы ведь уже спали в одной кровати, так что я ожидала… Чёрт, кого я обманываю, я просто боюсь остаться одна! — Фуюми, — проникновенно говорит Кей и запускает ладони мне под пижаму, — ещё одну целомудренную ночь с тобой в обнимку я не выдержу, буду приставать, пока ты не сдашься. И даже не уверен, что дождусь твоего согласия. — Ну, мы любим друг друга, и рано или поздно это всё равно произойдёт... — говорю я, сама от себя не ожидая. Что со мной? Я в таком отчаянии, что уже на что угодно согласна? — Что я слышу, дорогая моя невеста? — он прижимается ко мне всем телом и шепчет на ухо. — Бастион твоей невинности готов пасть? Сейчас он как никогда похож на своего старшего брата. — Проехали. Забудь. Спокойной ночи, — говорю я, выскальзываю из его объятий и сбегаю в свою комнату, даже запираюсь изнутри. Боже, что я творю? Мало того, что без стыда и совести съела всё печенье из заначки тёти Мико, так теперь ещё и это! Я ведь практически согласилась на… А он практически мне отказал, эта его последняя издевательская фразочка, он ведь сказал так специально, чтобы я передумала и сбежала. Если бы он просто обнял меня и сказал: «Хорошо», это случилось бы. После стольких намёков и приставаний он просто берёт и щёлкает меня по носу? Это что? Издевательство? Месть за те моменты, когда я ему отказывала? Благородство? Он не захотел пользоваться моей эмоциональной уязвимостью? Порядочность? Или он просто меня не хочет? Он почти убедил меня в том, что я могу быть привлекательной, а когда дошло до дела… Или он осторожничает после того случая, когда я разыграла спектакль с поцелуем на заднем сиденье его автомобиля? Просто решил уточнить, точно ли я хочу этого, а я тут же отказалась и сбежала… От всех этих сомнений и теорий у меня голова идёт кругом. Я ворочаюсь с боку на бок и никак не могу успокоиться. В конце концов я не выдерживаю и нахожу свой телефон, включаю его и набираю номер. — Не спится? — спрашивает Кей, от его тембра у меня мурашки по коже. — Да, не спится. — Мне тоже. Он замолкает, и я задаю свой вопрос: — Почему ты отказался? — Я не отказывался. — Ладно, ты не отказывался, но сделал так, чтобы я отказалась. Зачем? — Ну, мне показалось, что ты будешь жалеть потом, поэтому я выбрал жалеть сейчас. Я уже жалею… если передумала, приходи, моя дверь открыта. Последнюю фразу он произносит так, что мне становится жарко. — В другой раз, — быстро говорю я и нажимаю отбой от греха подальше. Так, теперь главное не думать о том, что было бы если бы я пошла к нему. Но, слава Богу, меня отвлекают письма и голосовые сообщения, одновременно рванувшие в мой оживший телефон. Он гудит и пищит не переставая. Письмо от Такеши Кея: «Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать». Письмо от Такеши Мэй: «Я до тебя доберусь, тварь! Ты и мои братцы, похоже, знатно развлекались, мороча мне голову! Теперь пощады не жди!» Голосовое сообщение от Миямото: «Привет. Я звоню от имени всего театрального клуба. Мы все переживаем за тебя. Нам жаль, что это с тобой произошло. Мы всегда готовы тебя поддержать, и нам плевать, как тебя зовут и какого ты пола. Ты — наш друг. Если можешь, возвращайся в школу». Голосовое сообщение от Ативы Айсо: «С твоей стороны было полнейшим свинством так играть с чувствами окружающих! Теперь ты ещё и девушка! Как так можно?» Остальные признавшиеся мне в любви девчонки тоже звонили, говорили слова поддержки, выражали сочувствие, сообщали, что я им всё равно нравлюсь, предлагали дружбу. И напоследок я прослушала сообщение от председателя моего фан-клуба. Да, да, Кей не преувеличил, он действительно существует. Тут мне стало совсем стыдно. В тот момент я просто не могла сказать этим двум сучкам правду. А теперь, получается, я обманула всю школу. Люди в самом деле думают, что надо мной поиздевался психопат. Конечно, в школу я больше не вернусь, но всё равно. Я не ожидала получить поддержку от стольких людей, оказывается, есть те, для кого я что-то значу. Да нет, не я, а Хикару, Хикару в моём исполнении. Меня греет эта мысль, хотя бы так они узнали о нём. Похоже, доктор Тсубаки не так уж и не прав, я действительно рассказывала о своём брате весьма своеобразным способом.