Милые Игры или Десять Свиданий с Фуюми

Руководитель и по совместительству режиссёр оказался на удивление толковым и ответственным парнем. Миямото Арата, третьекурсник из параллельного класса, относился к театральному клубу так серьёзно, будто это было делом его жизни. Хотя кто знает? Может, он действительно на режиссёрский поступать собирается? Миямото сразу решил проверить новичка в бою и повелел начать с первой сцены третьего акта: Тибальт убивает Меркуцио и умирает сам от руки Ромео. Мне передали текст, я пробежался по нему глазами и убедился, что всё прекрасно помню. Меня отвлёк задорный голос Йошиды, идеальным образом выдавший тираду Меркуцио. Парень круто изменился, теперь это был наглый, насмешливый сорвиголова, который только и ищет с кем бы подраться. Его яркая и настоящая игра завораживала. Бенволио, которого играл, вроде бы, Сото, выглядел рядом с ним бесформенной тенью. Хотя рядом с Меркуцио все такими казались, даже Ромео. Чёрт, а Йошида — талантливый парень! Ну, ещё бы! Человек по имени Хикару просто обязан блистать! Пришло время вступать в игру, и я, отбросив бесполезные листы, шагнул к ним и начал. Игра Йошиды будто затянула меня в пьесу, я даже не задумывался, как говорить и двигаться, просто шел за текстом. А может быть, мне было так легко потому, что у меня с Тибальтом сейчас было много общего. Йошида безупречно отыгрывал перепалку со мной, и глаза его сияли восхищением. Он оценил меня так же, как я его. Да, мама была права, мне уже давно пора было встряхнуться и попробовать что-нибудь новое. Я ловил кайф от игры, и признание Йошиды почему-то добавляло остроты этому кайфу. И вот он, наконец, выхватив шпагу, пригрозил надрать мне уши. И был в этом так хорош, что даже не совсем верная стойка не портила впечатление. — С готовностью, — холодно улыбнулся я и тоже достал оружие. — Всё, хватит! — объявил Миямото и это было правильно, драку сначала следовало поставить, а уже потом отрабатывать. Меня тут же завалили комплиментами, Йошида ничего не сказал, да и не нужно было, я всё видел по его глазам.

***

Я с самого начала чувствовал, как на меня пялятся здешние девчонки. После разрыва с Ньёко я познал все прелести жизни сверхпопулярного айдола: визжащие фанатки, постоянное внимание, навязчивое преследование и всё такое. Если и здесь начнётся то же самое… Похоже, уже началось. Три девицы, о чём-то друг с другом нашептавшись, разом двинулись ко мне с явным намерением пообщаться. Я огляделся в поисках выхода и увидел Йошиду, сидящего на полу у стены в стороне ото всех, задумчивый взгляд его был направлен в никуда, похоже, ничем не занят. Пойду научу парня, как правильно держать шпагу. Так, сначала надо человека похвалить, а потом высказывать замечания. Я сел рядом и сказал: — А ты хорош. — Ты тоже, — хмуро отозвался Йошида. Недоволен тем, что я прервал его размышления? Ничего, переживу, уж лучше это, чем девчонки. — Вот только то, как ты держишь шпагу… Ты ведь не учился фехтованию? — осторожно начал я. — Нет, не учился, — спокойно ответил он, чем заслужил ещё большее моё уважение. — Я бы не стал говорить никому другому, но мне показалось, что для тебя важно, чтобы всё было как надо. Я прав? — Да, прав, — согласился Йошида с какой-то даже обречённостью, будто что-то внутри, что сильнее его, не позволяет действовать иначе. — Пошли, покажу. Он послушно поднялся с пола вслед за мной и тоже взял шпагу. Вообще, фехтованием я уже года три не занимался, но всё вспоминалось само собой, стоило только начать. Я поправил стойку Йошиды, как это делал учитель, и показал ему несколько базовых приёмов. Он повторил всё с минимумом ошибок. Одно удовольствие учить того, кто по-настоящему заинтересован и схватывает на лету. Я только объяснил основы, а дальше он уже пошёл сам, тут же применяя новые знания. Я даже азарт почувствовал, когда мы начали учебный поединок. Мне стало интересно, сколько он продержится, прежде чем выдохнется и запросит пощады, а он, похоже, и не собирался останавливаться. А потом я сообразил, что, если у парня не всё в порядке со здоровьем, то проверять его на выносливость — не лучшая идея, вдруг от перенапряжения в обморок свалится или ещё чего. Я с тревогой посмотрел на Йошиду, пытаясь оценить его состояние. А он вдруг улыбнулся мне, так тепло и искренне, что я на миг растерялся, мои губы сами собой растянулись в ответную улыбку, а ноги, пока я соображал, что происходит, сделали неверный шаг и я грохнулся сам. Шпага выпала из моих рук, и я прижал Йошиду к полу самым возмутительным образом. Боже! Да когда же я уже перестану лажать? Ещё не хватало вывести из строя лучшего актёра театрального клуба! Суровый Миямото из меня всю душу вытрясет. Не то, чтобы я его боялся, просто очень не хотелось подводить такого увлечённого человека. Сгорая от стыда, я посмотрел на Йошиду, но с этим нахалом было всё в порядке. Он снова мне улыбнулся с каким-то даже коварством, будто бы всё это было частью его плана. Продолжая улыбаться, он подхватил свою шпагу, приставил бутафорское лезвие к моему горлу и насмешливо спросил: — Что ты задумал, мерзкий Капулетти? Украсть мой первый нежный поцелуй? Вот мерзавец! А я ещё о его драгоценном здоровье беспокоился! Я не мог скрыть удивления и восхищения. Оставалось только посмеяться и встать с него. Хотя… вокруг столько зрителей, почему бы не подарить им маленькое шоу? Да и девчонки местные, возможно, после такого ко мне поостынут. — Уже ли первый? Никто не знал прикосновений этих губ? Я сказал это с лёгким удивлением и очень нежно коснулся его лица. Сколько ему лет? Пятнадцать? Совсем юный, кожа бархатная, как у ребёнка, и губы такие мягкие, податливые, и в то же время приятно упругие, я сам не заметил, как мой большой палец начал исследовать этот вопрос. — Меркуцио, ты так невинен? Где тут устоять? Я завороженно наблюдал, как мои прикосновения на него действуют, и как он пытался скрыть своё смятение. Поздно, я уже всё видел, и какая-то тёмная радость заползла в моё сердце и свернулась змеёй на самом дне. Ты сам это начал, Йошида, теперь не спасёшься. А я пойду в этой игре до конца, чего бы мне это ни стоило. — Так убери ж меж нами шпагу, Позволь тебя обнять. Я сочинял строчки на ходу, так же, как и он. И вся эта игра пьянила не хуже алкоголя, почему-то так легко становилось от осознания, что я готов перейти черту. — О той ли шпаге говоришь, Что кровь тебе пустить готова? Йошида спрашивал это, нахмурив очаровательные бровки, и уступать не хочет, и сдаваться так быстро не намерен. А вот что я буду делать, если этот мальчишка на меня западёт? Хотя мама всё равно советовала попробовать что-нибудь новенькое… А пошло оно всё к чёрту! Гори синим пламенем! Почему Рэю можно творить что ни попадя, а мне нельзя? — Других препятствий нет к тому… — проникновенно сообщил я, не сводя с него пылающего взгляда. Ну, что? Сбежишь, не сбежишь? Йошида слабо улыбнулся и убрал свою шпагу: — Что нежным будешь ты со мной, дай слово… И я почувствовал, как он полностью отдаётся в мою власть, здесь и сейчас, играя, но не притворяясь, он честен, он действительно хочет, чтобы я… Что я буду делать, если этот мальчишка западёт на меня? Неправильный вопрос. Что я буду делать, если сам западу на него, вот о чём следовало тогда думать. Но я не думал, я смотрел в его по-детски распахнутые глаза и наклонялся, чтобы поцеловать. — Ну, всё! Хватит! — кто-то из парней не выдержал и схватил меня за плечо. Далее следовало возмущённое заявление на тему нашей бессовестности, которое закончилось предложением снять номер. «А вот и снимем!», — подумал я и сам себе удивился. А потом мы с Йошидой вдруг одновременно начали смеяться. И я понял, что уже полгода так не смеялся. Я будто сидел в каменном склепе, замурованный наглухо, даже не замечая, что задыхаюсь. И надежды на спасение не было, а сейчас я почти слышал треск, с котором рушатся стены этого склепа. Смех Хикару как свежий ветер ворвался в мою душу и вынес оттуда пыль и пепел прошлого, и я не стал за это прошлое цепляться. Не такая уж и драгоценность — боль, у Жизни этого дерьма предостаточно, всегда отсыплет ещё. Так стоит ли хранить? Я поднялся сам и помог подняться Йошиде. Надо будет как-нибудь сказать ему спасибо. И даже, хорошо, наверное, что я не успел его поцеловать, сейчас было бы неловко и перед ним, и перед остальными ребятами.