Милые Игры или Десять Свиданий с Фуюми

Шекспира я выучил на спор ещё на первом курсе старшей школы. Выучил всего, и пьесы, и сонеты, и поэмы, и даже эпитафии. Обычный подростковый выпендрёж, хотел покрасоваться перед Ньёко. Чего я только не творил ради неё тогда, и такая злость накатывает сейчас, когда вспоминаю об этом. Но тогда я был счастлив: спор выиграл, и Ньёко наконец-то позволила мне дойти до конца. Так вот, Шекспир… Опять этот Шекспир мне вышел боком! — Кей, сыночек, — ласково говорила мама, — пожалуйста, помоги Сакуре-чан, для неё очень важна эта постановка. Азука Сакура сидела на диване, скромно потупив глазки, будто бы вообще ни при чём. Актриса, чёрт бы её побрал! В последнее время всеми силами косит под Ньёко. Совсем за дурака меня держит, что ли? Я же её с детства знаю: глупая, завистливая, пустая. И как я не понял, что Ньёко такая же? Целых четыре года думал, что она ангел, просто потому, что выглядит как ангел! Повёлся на длинные ножки и высокую грудь, я и сам глупец. — Мам, я в выпускном классе, да ещё и в баскетбол играю, — начал я придумывать отмазки. — Мне некогда. — Да ладно! — хитро улыбнулась мама. — Скажи ещё, что не успеваешь с учёбой! Мне кажется, тебе будет полезно попробовать что-то новое. Ты какой-то хмурый в последнее время. Играть на сцене — это здорово… Я усмехнулся, в нашем приличном семействе тема «старший сын трахнул девушку младшего» тщательно обходилась стороной. Все делали вид, что ничего особенного не случилось. — Ладно, я это сделаю, — буркнул я и совершенно невежливо свалил из гостиной. Что ж, теперь буду ещё реже бывать дома, не так уж плохо, если разобраться. И хорошо, что играть надо Тибальта, на Ромео с Азукой в роли Джульетты я бы ни за что не согласился. А Тибальт — то, что надо. Одержим местью, хочет убить или быть убитым. Красота!

***

— Семпай! Я здесь! Азука ждала меня после уроков, горя желанием наконец-то отвести на репетицию. — Блузку застегни как следует, лифчик видать, — пробурчал я вместо приветствия. — Ой, семпай! Ты такой… — захихикала она, якобы смутившись. Бесит! — Азука, у тебя ведь есть парень, да? — А, парень… — как-то немного растерялась она. — Ну, не то чтобы мы серьёзно встречаемся... а ты почему спрашиваешь, семпай? Увидев, с каким интересом заблестели её глаза, я мысленно чертыхнулся. — Долго ещё идти? — Нет, тут за углом… Мы свернули за угол. Слава Богу, там стоял какой-то парень, и Азука вышла вперёд, чтобы с ним поздороваться. Парень оказался занятный, ни разу не заглянул ей в вырез блузки, которую она так и не удосужилась нормально застегнуть. Я вот сам и то раза три глянул, хотя при этом мне самому от себя противно было. Может, он гей? В принципе, типаж подходящий: изящный, стройный, утончённый мальчик. Волосы почти до плеч, широкая прядь скрывает чуть ли не половину симпатичного лица. Во времена Шекспира играл бы девушек не иначе. Да и смотрел он на меня так… Хотя, чему удивляться, я же школьная знаменитость, заступил на место Рэя. И чего вообще я всякое думаю про парня, которого первый раз в жизни вижу? Гей, не гей... Какая разница, если проблем не создаёт? Азука представила меня пареньку, и он представляется в ответ: — Йошида Хикару, приятно познакомиться. Я играю Меркуцио. Спасибо, что спасаешь нашу постановку. Скромный, милый скромный мальчик, вежливый и немного застенчивый. Понятно, такому просто воспитание не позволяет заценить чьи-то сиськи. И эта прелесть играет Меркуцио? Безбашенного, острого на язык Меркуцио? И это с ним мне придётся сражаться не на жизнь, а на смерть? — Всегда пожалуйста, — милостиво отзывался я и добавил, обращаясь к нему как к старшему. — Приятно познакомиться, Йошида-семпай. Здесь, в театральном клубе, я — новичок, значит любой для меня семпай, даже этот скорее всего первокурсник. В прошлом году я его не видел, значит, первокурсник. Азука, наконец, свалила переодеваться, и мы с партнёром-противником остались вдвоём. Он вдруг посмотрел мне в глаза и насмешливо спросил: — Как тебя угораздило, Такеши-кохай? У великолепной Азуки есть на тебя компромат? Вот ведь! А в тихом омуте, оказывается… Не такой уж он и застенчивый, даже интересно стало. — Нет, — невозмутимо ответил я, — рычаги давления. Её мама знакома с моей. — Сочувствую, — искренне произнёс он. — Надеюсь, тебе не придётся бросить из-за этого баскетбол? Как только речь зашла о баскетболе, я вспомнил, что часто видел его среди зрителей на наших матчах. Ребята даже хотели предложить ему присоединиться к команде, и рост подходящий, и данные вроде неплохие, но капитан сказал, что у парня какие-то проблемы со здоровьем, и спорт ему уже не светит, его даже от физкультуры освободили. К сожалению, вспомнил я об этом уже после того, как спросил, почему он перестал играть в баскетбол. — Были причины, — ответил Йошида и как-то сразу отстранился. Я извинился, что полез не в своё дело, он великодушно сообщил, что ничего страшного, и перестал на меня смотреть. И почему-то было понятно, что он не разозлился и не обиделся, и, если я заговорю о чём-то, он без проблем продолжит общение. Вот только сам теперь разговор не начнёт. Наверное, тяжело оставить то, что любил, и заняться чем-то другим. Прекрасно его понимаю. Через некоторое время стало не до разговоров: подтянулись ребята, девчонки покинули клубную комнату и пошли в актовый зал, Йошида ушел с ними.