"Флорентийка": впечатления и мысли

Забегая вперёд, скажу, что название книги, как часто случалось в серии о Катрин, ни разу не соответствует содержанию. Нет, конечно, Фьора таки пересекается с Лоренцо, но не настолько часто, чтобы можно было выносить это на заголовок. Оставим название на совести издательств, проименовывающих томики на своё усмотрение - с той же "Катрин" вон сколько существует вариаций, и перейдём к делу. В общем и в целом После богатой на приключения, но хромающей в плане логичности в поведении героев "Катрин" серия о Фьоре может показаться скучной. Здесь нет того бешеного калейдоскопа событий, много моментов, когда вообще ничего существенного не происходит. Отчасти отсутствие динамики компенсируется характером героини, выгодно отличающейся от Катрин. Отчасти - сниженным количеством типичных бенцонишных штампов. К сожалению, совсем-то без них никак. В качестве бонуса можно насладиться описаниями средневековых Италии и Франции (что-что, а пейзажи Бенцони хорошо удаются), узнать что-то новое об исторических личностях с тем, чтобы, заинтересовавшись, поднять источники по теме для получения более полной информации. Короче, какое-никакое расширение кругозора обеспечено. Фанфикерам, избравшим своей стезёй исторические события, могут также пригодиться приводимые автором топонимы, названия улиц, площадей, городских ворот и т.п. В процессе чтения не устаёшь удивляться растущему количеству персонажей с различными сексуальными девиациями. Тут вам и инцест, и педофилия, и зоофилия. Также освещена тема однополых отношений. В общем, Бенцони напихала сюда всё, что могла, сдобрив всё это дело описаниями сцен близости, житьём-бытьём в борделе, эротическими фантазиями героев и прочей НЦой. Возможно, автор хотела так удержать временами гаснущий читательский интерес - не знаю. Но обилие таких сцен скатывает историю на уровень типичного любовного романа, коих в каждом киоске навалом. Увы. Всё хорошо в меру. Инцест - дело семейное Повествование начинается с того, что в Дижоне по приказу Филиппа Доброго казнят брата и сестру де Бревай, чья любовь вышла за рамки родственной. Причём вид осуждённых вызывает сочувствие толпы, палач чуть не прослезился - короче, тема инцеста, красной нитью идущая сквозь всю первую книгу, подана очень нежно и трепетно. Типа так и надо. Ну занимались брат с сестрой любовью, ребёночка заделали. Чё такого? Одним герцогу да дю Амелю от этого припекало, все остальные, включая священника, восприняли эту связь как нечто совершенно нормальное. Хотя родившийся от этой связи ребёнок считался чуть ли не исчадием ада. Логика - она такая. Прямо-таки убило, когда персонажи называли осуждённых "детьми". Нифига ж себе, дети! Семнадцать лет стукнуло, даже по современным меркам никак не несмышлёныши, а по тем временам и подавно взрослые самодостаточные личности. То ли Бенцони хотела так оправдать де Бреваев - дети, дескать, чего с них взять, то ли пыталась добавить к ним жалости, то ли думала таким образом выставить приказ герцога в чёрном свете. Деточек убил, старый козёл (это священник его так!). Он же должен был прославить их любовь в веках, ага. Такое впечатление, Бенцони что-то имела к герцогам Бургундским. У неё что в "Катрин" Филипп мучался от неразделённой страсти, что тут он и Карл Смелый представлены в негативном ключе. Во всём виноват дю Амель? Автор неоднократно выдвигает мысль, мол, это грозный муж виноват в связи де Бреваев. Он пилил и попрекал бедняжку Мари, мешал общаться с дочерью, она и сбежала к брату. Но всё же рано вешать всех собак на дю Амеля. Да, он был негодяем, ханжой и ревнивцем, каких поискать. Ни одна нормальная женщина с ним бы не ужилась. Но даже будь он преданным и любящим мужем, разве с ним Мари забыла бы Жана? Конечно, нет. Братик с сестричкой предавались любовным утехам задолго до замужества Мари с Рено. Собственно, поэтому родители и поспешили поскорее выпихнуть дочу замуж, пока брали (странно, что Жана не женили). Сама же она противилась до последнего, отвергая сыпавшиеся со всех сторон предложения руки и сердца. Мол, ей и дома хорошо. Ага, так мы и поверили. Родителям, конечно, следовало более разборчиво подходить к выбору жениха, но они хотели, как лучше. Да и ничего бы не изменил тщательный выбор. Ни-че-го. Де Бреваи, не разлучавшиеся с самого детства, в любом случае тосковали бы друг по другу. Будь Рено хорошим мужем, Мари сбежала бы от него чуть позже, бросив дочь на его руках, вот и вся разница. Почему-то у меня возникло ощущение, что ненависть, источаемая Рено к уже мёртвой Мари, вызвана не только позором, навлечённым на его голову. Что-то он к этой Мари таки питал. Не зря же он, скупердяй до мозга костей, не выпускающий выгоды, взял её в жёны без приданого и с подмоченной репутацией. И не случайно он, и прежде-то не отличавшийся терпимостью к женщинам, после измены стал законченным мизогином. Рено любил Мари, если можно так выразиться, но при этом не мог простить ей связи с Жаном, бешено ревновал и делал всё, чтобы отравить жене существование. Такие, как он, не могут любить, не разрушая жизнь того, кого они любят. Фьора В начале романа Фьора, плод той самой запретной любви, спасённая и вывезенная во Флоренцию, предстаёт перед читателем слегка избалованной, терзаемой подростковой проблемой "я некрасивая и надеть нечего", но доброй, отзывчивой и умной девушкой. Она прекрасно образованна, свободна в своих суждениях, любит учиться, привязана к своим близким и готова на всё ради них, ценит дружбу и полна чувством собственного достоинства. Видали хоть раз Катрин с книгой в руках? А Фьору неоднократно. Словом, бальзам на душу после эгоистки Катрин. И даже в первой книге Фьора свободна от штампа, присущего всем любовным романам. Она красива, но всё мужское население Флоренции не укладывается в штабеля при её появлении. У неё есть поклонники, ей предлагают замужество, но такого, чтоб увидел и влюбился - такого нет. Что хотел Филипп? На турнире Фьора знакомится с Филиппом де Селонже, прибывшим из Бургундии просить денег для военной кампании Карла Смелого. Лоренцо Великолепный, держащий курс на сближение с Людовиком XI, в кредите отказал. Но не возвращаться же к сюзерену с пустыми руками? И Филипп придумывает хитрый план. Он видит Фьору, ему бросается в глаза её сходство с Жаном де Бревай, к тому же девушка его заинтересовала тем, что не постеснялась прямо высказать свои мысли относительно исхода турнира. Он назначает Фьоре свидание, мастерски влюбляет в себя, исподволь пытаясь выяснить, что ей известно об обстоятельствах своего рождения. Сопоставив факты, Фил приходит к выводу: да, перед ним действительно спасшаяся дочь казнённых де Бреваев. Тогда он переходит ко второй части плана. Заявившись к Франческо Бельтрами, вырастившем Фьору, как собственное дитя, де Селонже заявляет, что всё знает и требует денег. Но банально срубить бабла на шантаже для него слишком просто. Надо ж ещё и наизнанку вывернуться. Он готов жениться на Фьоре, чтоб деньги были типа как приданое, и после первой брачной ночи найти смерть в бою, ибо его дворянскую честь пятнает жизнь с плодом инцеста. Шантаж его дворянскую честь, видимо, не пятнает. Хотел мужчина и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. И деньги получить, и удовольствие от ночи любви. Заодно и брак консумировать, а что уж будет с молодой женой в дальнейшем, его не интересовало. Погибать в бою, во всяком случае, целенаправленно, Филипп, понятное дело, не собирался. Франческо ещё надеялся на отказ дочери от брака. В самом деле, с какой радости ей выходить за едва знакомого мужика? Но коварный Филипп почву-то подготовил и Фьора с энтузиазмом двинула под венец. В целом Филипп типичный бенцонишный герой. Всё время где-то болтается, за всю сагу эпизодов с ним страниц на двадцать от силы наберётся. И все говорят о нём с придыханием. И всё время его считают мёртвым. Такой вот неуловимый Джо. Радует, что хоть не такой упрямец и безбашенный ревнивец, как Арно. Фьору он не любил ни капли, просто, как сказано выше, хотел получить удовольствие, да сам же себя переиграл. Обратили внимание, когда он во время первой близости окрысился на героиню? Когда она процитировала Платона. Его задело, что какая-то девчонка знакома с трудами древнегреческих авторов, что её познания превосходят его. До такой степени задело, что он начинает считать Фьору шлюхой, околдовавшей его, и принимается душить и насиловать. Бедняжка Фьора ничего не поняла и восприняла акт насилия как проявление буйного темперамента супруга. Если до того момента ещё можно было говорить о каких-либо нежных чувствах Филиппа, то этот момент все иллюзии развеял. Франческо больше, чем отец Нет, что ни говори, удочерял-то он Фьору чисто из искреннего желания помочь Мари, которую полюбил, но не смог спасти. Но с годами его любовь к Фьоре из отцовской превратилась в любовь мужчины к женщине. Возможно, и сам Франческо не осознавал, что перенёс на дочь чувства, питаемые им к матери. Но факт есть факт: не подсуетись граф де Селонже, Франческо однажды не выдержал бы и открылся Фьоре. Ревность, терзавшая его во время первой ночи Фьоры и Фила - это явно ревность отвергнутого поклонника. Он уже и сам это понял. А как хотел он видеть утром Фьору разбитой, раздавленной бесстыжим негодяем, как надеялся, что тогда красотка забудет Филиппа и вернётся к нему! Крушение Еле скрипящее действие начинает раскручиваться с неимоверной скоростью. Несчастья валятся на Фьору одно за другим. Она узнаёт правду о своём рождении, подлая Иеронима шантажирует Франческо, требуя выдать дочь замуж за её уродливого сына, угрожая в противном случае обнародовать тайну рождения Фьоры. Иеронима проще относится к браку с плодом инцеста. Не дожидаясь окончательного решения Франческо, понимая, что тот найдёт способ вывернуться, Иеронима организует заказное убийство, а во время похорон таки объявляет всем о происхождении Фьоры. От девушки сразу же все отворачиваются, кроме подруги Кьяры и Лоренцо, от неё все шарахаются, как от чумной. Толпа проникается сочувствием к Иерониме, совсем недавно бесившей всю Флоренцию своим распутством и склочным характером. Фьора, не теряя присутствия духа, пытается оправдаться, но тщетно. Её заточают в монастырь в ожидании испытания водой. Девушка и тут не теряется, несчастья не ломают её, она продолжает отстаивать свои честь и достоинство. Увы, у Иеронимы тут всё схвачено. Фьору похищают и продают в бордель. Повествованию явно не хватало остроты, поэтому читателю предстоят разглагольствования маман, сцены оргий и совращение мужеподобной мамкой Пиппой маленькой рабыни Хатун. Пиппа, главное, со знанием дела вопрошает у Фьоры: ты как, занималась со своей рабыней любовью? Что, нет? Ты погоди, со мной ещё не такому научишься. Фьора предназначена тому самому уродливому Пьетро Пацци. Он помешан на собаках и огорошивает бедняжку рассказами о том, как он поселит её среди своих любимцев, заставит спать с ними, наденет на неё ошейник... Читатель вопрошает: слышь, Пьетро, ты сам-то с собаками не того? Я вот не сомневаюсь. Даже видавшая виды маман Пиппа прифигела от такого клиента. Без рояля в кустах у Бенцони ну прям никак. Хотя ладно, а то уж читатель начал забывать, что у нас тут: любовно-исторический роман или чьи-то эротические фантазии, замаскированные под рассказ. Фьору спасает учёный Деметриос Ласкарис. Не сразу, правда, Пьетро таки успел убедиться, что героиня не девственница. Считать Деметриоса другом преждевременно: у него на Фьору свои планы. Мстя Деметриоса Желание Фьоры отомстить тем, кто унизил её, отнял всё, что было ей дорого, вполне логично и понятно. Кроме жажды отплатить Карлу Смелому за смерть родителей. Здрасьте, герцог тут при чём? Типа не заступился. А что он, собственно, мог сделать для де Бреваев, будучи сам зависимым от отца? Кроме того, Карл настолько устал от любовных похождений папеньки, что "любовь" Жана и Мари совершенно естественно вызвала у него отвращение. И уж, говоря откровенно, решение казнить любовников было для них лучшим вариантом. Это лучше, чем гнить в тюрьме или в монастыре, в разлуке. А так Жан и Мари взошли на эшафот спокойные и счастливые, в полной уверенности в том, что соединятся в вечности. Намного страннее выглядит ненависть Деметриоса к Карлу Смелому. Он хочет убить его за то, что некогда Филипп Добрый принёс, но не сдержал клятву на пиру Фазана. Для Филиппа этот пир был просто красивым костюмированным праздником, естественно, он не собирался двигать войска отвоёвывать Византию. Откуда ж ему было знать, что Деметриос и его брат Феодосий воспримут всё всерьёз и одни попрутся в самое пекло? Герцог герцогом, но трезво рассчитывать свои возможности надо. Феодосия казнили турки, а Деметриос затаил злобу на Филиппа. И на Карла заодно уж. Он на том пиру рядом с папенькой сидел. Но самому убрать врага у Ласкариса кишка тонка, он хочет разделаться с герцогом руками Фьоры. А взамен он поможет ей разделаться с Иеронимой. Услуга за услугу. Фьора, как и Катрин, обожает мужские костюмы. Переодевшись мальчиком, она вместе с Деметриосом и его слугой Эстебаном отправляется мстить Марино Бетти, выдавшем Иерониме тайну Фьоры. Но мстя запоздала: с Марино уже разделались по приказу Лоренцо. Правитель Флоренции делал всё, что в его силах, дабы помочь героине, но она всё равно упрекала его: мало делаешь! Мало! Кстати о клятве фазана Согласно книжной реальности, герцог Филипп с самого начала не собирался освобождать Константинополь от турок. В "Катрин" вон Жан Бесстрашный и Гарен де Бразе находились уже в крестовые походы на свои головы и прочие части тела. Ну так вот. В реальности Филипп ещё до того пира отправлял экспедиции и денежные средства на восток. И подготовка к походу после клятвы в Лилле тоже шла. Вопрос о походе был реально делом решённым, велась агитация, собирались средства. Но конфликты между государствами-участниками и их внутренние войны, сжиравшие все собранные средства, так и не позволили никому толком договориться и выступить против турок. Но бургундцы - бургундцы-то реально пошли! Вернее, поплыли. В количестве авангарда из двух тысяч человек во главе с Антуаном Бургундским. По дороге помогли португальцам отстоять Сеуту от мавров, добрались до Италии, где выяснили, что папа Пий II, ратовавший за поход, умер, в Остии свирепствует чума, началось дезертирство. "А мы что, рыжие, что ли?" - решили бургундцы и повернули до дому. При этаком раскладе претензии Деметриоса к Филиппу Бургундскому непонятны тем более. Ну не удалось ему народ организовать, но всё, от себя зависящее, он сделал. А что он и мог-то один? Фьора и Бог В плане веры Фьора лавирует, как лодка по фарватеру. Когда у неё всё плохо, она тут же обвиняет Всевышнего во всех своих несчастьях, перестаёт верить в Него. Но, как только ей что понадобится, как она сразу ищет помощи у небесных сил и долго молится. В общем, когда надо - верю, когда не надо - отрекаюсь. Фьора и любовь А вот здесь сущее отдохновение от мазохистки Катрин. Конечно, Фьора любит Филиппа, он никогда не превзойдёт в её глазах других мужчин. Но в то же время она трезво оценивает его чувства, требует равенства и уважительного отношения к себе. Она не готова слепо прощать все выходки мужа, гордость ставит выше любви. Однако радует и Фил, принимающий все внебрачные похождения Фьоры. Арно на его месте мозг бы чайной ложкой выел. Почему народ поверил Иерониме? Право, загадка Бенцони. Иеронима достала весь город, у неё прочная репутация склочной мегеры, она принадлежит к могущественному, но ненавистному флорентийцам клану Пацци. И, тем не менее, именно ей сочувствуют в истории с Фьорой - хотя там невооружённым глазом видно желание Иеронимы захапать состояние Бельтрами. Верят ей, злобной алчной мегере, а не благородной дочери уважаемого в городе человека. Только потому, что Иеронима чё-то там про неё брякнула. А поди проверь! Дальше больше. Автору мало было сделать Иерониму распутницей, надо было превратить её в исчадие ада. Иерониму благодаря доносу Деметриоса захватывают с поличным на чёрной мессе - голышом на алтаре и с телом мёртвого младенца. Остальным сатанистам Ласкарис позволяет сбежать - они-де бедненькие, не от хорошей жизни с нечистью спутались. Пускай дальше развлекаются. Убийства младенцев и дьяволопоклонство－ это ж такие мелочи, ога. Кажется, ну чего ещё надо? Ан нет, в глазах общества Иеронима всё равно бедная овечка. Даже слухи о её участии в шабаше в город не просочились. Где так уж Деметриос расстарается, а тут промашку допустил. К новым берегам Судьба наносит Фьоре очередной удар: она видит, как горит её дом. Немудрено и тронуться рассудком, чего всерьёз опасаются друзья. Однако героиня не теряет присутствия духа и по-прежнему смело смотрит в будущее. На самом деле больше всего на свете Фьора жаждет тихой и спокойной жизни в собственном уютном доме. Ей не по душе большие дороги, по природе своей она мирный неконфликтный человек. Но всяческие недоброжелатели считают долгом впутать Фьору в свои интриги, швырнуть её в самую гущу событий. Да и Деметриос подливает масла в огонь, воспитывая из героини этакую Мату Хари. Поэтому Фьоре приходится отбрасывать мечты о нормальном существовании и то скитаться по дорогам, то кому-то мстить, то кого-то спасать. И первым делом путь её лежит в Бургундию: нужно заплатить как по старым, так и по новым счетам. Филиппа де Селонже ничуточки не жаль, а вот Карлу Смелому можно и посочувствовать.