За границами дозволенного

      Почти всю дорогу до дома два брата ехали в тишине. Чимин все ещё отходил от слов Чонгука, витая в облаках. Головная боль прошла сразу, как только Пак выпил таблетку, которую подал ему Чон, но вот слабость все же была. «Понравился ты мне». Что это значит? Может, мне послышалось? Нет, он чётко это сказал. Но зачем? Он пошутил? Айщ… — Что между вами двумя? — из мыслей Пака вывел хриплый голос брата, который не отрывал взгляд от дороги. По голосу было понятно, что он сильно устал, а ещё похоже его дернули в самый разгар работы, и придётся просидеть весь вечер над бумагами. — Что? — непонимающе спрашивает младший, переведя взгляд на брата. Пак настолько увлекся своими мыслями, что даже не услышал, что с ним вообще-то разговаривают. — Ты слишком громко пыхтишь, — заключил Мин и тяжко выдыхает. Впереди длиннющая пробка, а это говорит, что приедут они домой ещё не скоро. — Ну так… ты ответишь на вопрос или нет? — Ничего между нами нет. Мы даже не знаем друг друга, — отмахнулся Пак и вжался в сидение, смотря в окно на горящие вывески. — Тогда почему он сидел с тобой в медпункте. Надеюсь, что не из-за него ты там оказался? — старший свел брови к переносице и посмотрел на брата. В его взгляде читалось, что он хоть и заебался конкретно, но за своего брата любого порвать готов. Это пугало немного, но все равно было приятно осознавать, что ты не безразличен. Юнги хотелось говорить все, может, потому что от него ничего не скроешь, а если и попытаешься, то потом хуже только будет. — Нет, не из-за него… И я не знаю, почему он со мной там сидел, — тихо проговаривает Пак, опустив голову. Юнги же все понимает. Чимин опять испугался публики. Он очень хочет помочь брату, но пока тот сам на это не согласится. Чимин всегда боялся походов к психологу. Объясняя ему, то, что с ним происходит, он надеялся, что врач назначит ему какие-нибудь терапии и будет заставлять выступать на публики, чтобы выбивать из себя этот страх. Но ничего такого не было. Вообще ничего не было. С ним просто и спокойно разговаривали, что Пак даже расслаблялся. После беседы с психологом, тот что-то записывал на небольшой листочек и отдавал Юнги. На следующий день на чиминовом столе стояла новая пачка таблеток, с каким-то замудренным названием — очередное психотропное. — Я запишу тебя на следующей недели к Господину Ким, — утверждает Юнги и наконец таки трогает свой автомобиль, пробка понемногу начала рассасываться. Чимин просто кивает, понимая, что отпираться нет смысла. — И, может, пора бы уже подумать об нормальном лечении? Мы уже многие препараты пробовали, они тебе не помогают. Смысл тратить деньги? — Нет, — как-то резко и громко заявляет Чимин, аж подпрыгнул на месте, а потом ойкнул, потому что Юнги смотрит недовольно и челюсть сжимает, заставляя желваки под кожей забегать по впалым щекам. Он понимает, что это было слишком и снова сливается с сидением. — Я ещё не готов. Мин ничего не отвечает и просто отводит взгляд на дорогу. На Чимина он давить, конечно, не будет. Пока не будет. Рано или поздно, но эту проблему нужно решить. Пусть это будет против воли Чимина, но так будет лучше. Приезжают они домой примерно через час. Чимин сразу же поднимается к себе в комнату, хватает сумку со своей формой для тренировок по танцам и спускается обратно. На кухне сидит Юнги и попивает кофе, как вдруг перед глазами пробегает Чимин. — Далеко собрался? — останавливает его старший, даже не поднявшись с нагретого места. — На танцы, — отвечает Чимин, одеваясь на ходу. — Я уже опаздываю, что-то хотел? — Не ходи сегодня, — звучит больше как приказ, чем просьба. Юнги отпивает свой кофе, не смотря на младшего, который явно не доволен. — Но… — Никаких но. Ты видел себя вообще? Худой, бледный, с кругами темными под глазами? Даже блять мои круги под глазами меньше твоих. Ты вообще спишь? Когда в последний раз нормально ел, скоро исчезнешь совсем. Ты остаешься дома и приводишь себя в норму, — неосознанно повышает голос старший. Всё-таки напряженная работа говорит за себя. Но он правда переживает за Чимина, хоть они и не родные братья. У Чимин с Юнги разные мамы. Отец старшего так без ума был от матери Чимина, что уже через полгода повязали друг друга узами брака. Отцу Юнги было все равно на то, что у возлюбленной есть сын. Любовь туманит разум. К тому же, и у самого сын от первого брака. Чимину тогда было лет пять отроду, а Юнги двадцатый год и он вовсю учился в институте. Пак был очень милым и тихим мальчишкой, поэтому со старшим сдружился очень быстро. Мин от него души нечаял, постоянно с ним сюсюкался и возился, больше, чем родители. Как же его сердце обливалось кровью, когда спустя три года «счастливой» замужней жизни родителей, он забирал больного и ослабшего мальчишку из семейного гнездышка. Юнги, после их переезда в Сеул, ни в чем не отказывал брату, но и не баловал слишком. Он кое-как вылечил Чимина от анорексии, поднял на ноги и начал забывать о пройденных трудностях. Поэтому сейчас не хочет возвращать те времена, когда буквально кормил младшего всеми таблетками, что прописывали разные врачи, водить его на те терапии, где мальчишке промывали мозги. Юнги не хочет снова видеть мучений его любимого брата, который стал для него самой настоящей семьёй. Но если Пак не понимает по нормальному, значит теперь будет понимать так. — Но, Юнги…– тянет младший, обиженно смотря на брата. На глазах снова слёзы и ком в горле. Он понимает, что Мин прав, но обида заполняет собой все. Старший никогда на него ещё не повышал голос и не разговаривал так. — Чимин! Я все сказал, — Юнги резко поднимается и быстрым шагом уходит к себе в кабинет, громко хлопнув дверью. Чимин тоже уходит следом в комнату, сглатывая противный ком и сдерживая слёзы. Он мог бы просто взять и уйти, ослушавшись, но совесть ему не позволяет, потому что Юнги прав. Всегда прав.

***

Утром Чимин просыпается сам и думает о том, что нужно извиниться перед братом. Умывшись и собравшись, он спускается вниз, где его уже ждёт Юнги. Он как обычно в костюме, с кружкой крепкого кофе и документами в руках. Чимин не решается заговорить, потому что стыдно, да и говорить не знает что. Они завтракают в тишине, и так же Юнги отвозит Чимина до университета. Младший долго сидит в машине, опустив взгляд на свои пальчики, которые он перебирает. Мин спокойно ждёт, обращая на него внимание. — Юни, прости меня. Я дурак у тебя, — выдаёт тихо Пак, не поднимая взгляда. Старший от подобного обращения улыбку сдержать не может, сразу вспоминает, как Чимин его звал в детстве. Ну и как тут злиться? — Все нормально, иди, а то опять опоздаешь, — тепло отвечает старший и треплет того по волосам. Пак улыбается ему в ответ, кивает и выходит из машины, направляясь в университет. Юнги стоит до тех пор, пока парень не скроется за дверями учебного заведения, и только тогда уезжает на работу. Как только Чимин зашёл в аудиторию на него тут же накинулся Тэхен, осматривая со всех сторон и спрашивая все ли с ним хорошо. Потом же начинает ныть на всю аудиторию о прощении, что из-за него Пак попал в медпункт. Чимин чувствует взгляды остальных и пытается успокоить друга, закрывая его рот маленькой ладошкой. — Все хорошо. Я жив, здоров, прекрати вопить. На нас все смотрят, — тихо проговаривает Пак и подталкивает Тэхена. Тот послушно затыкается и успокаивается тут же, проходя за их парту. Первая пара по расписанию экономика, которую Чимин терпеть не может, потому что туп в ней, как пробка. Он понимает только то, как объясняет её Юнги. Преподавателя он слушает вскользь, только чтобы запомнить, что за тема, а потом все узнать о ней от брата. Но вчера они повздорили, и Чимин не смог выполнить домашнюю работу, так как без Юнги он ничего не понимает, а подходить к нему, злющему, не собирался. Тэхен все не переставал болтать о том, что случилось вчера. Уже множество раз извинился. Признается, что переживал, а не позвонил, потому что стыдно было. Чимин как мантру повторяет слова «все хорошо» и устало смеётся, когда друг опять заливает свою шарманку. Но потом вдруг вспоминает о своём портфеле, который ему вчера принёс не Тэхен, а Чон мать его Чонгук. Ведь он был у Кима, как вообще попал в руки этого демона? — Кстати, Тэ, почему мой портфель принёс Чонгук? — спрашивает Пак, вдруг серьёзным взглядом посмотрев на друга. — А, ну, я хотел его тебе сам отнести, но начал бояться и сомневаться, так как был напуган из-за того, что тебе стало плохо. Он, видимо, это заметил и сказал, что сам отнесет. Ну я и дал, — честно признался Тэхен, почесывая затылок. Ему и правда стыдно, за то, что сам этого не сделал. — И ты вот так просто отдал ему мои вещи? А если бы вот он мне его не принёс? — ворчит Чимин на друга и щелкает его в лоб за такой легкомысленный поступок. — Ауч, да зачем ему вообще твои вещи? Забыл, кто он? А ведь и правда, Чимин вовсе забыл, что Чонгуку и даром не сдались его вещи. Он может все себе позволить. Но даже если и так, он мог бы порыться в вещах и что-нибудь найти, а потом насмехаться. Но давайте будем честны, у такого, как Пак Чимин, нет ничего лишнего в портфеле, только учебники и тетради. Хотя есть сотовый телефон, в котором несколько фоток Чонгука из его фейсбука. Вот об этом бы стоило переживать. Аудитория вдруг начинает шушукаться, хотя пару секунд назад стоял гомон. Сначала Чимин подумал, что уже пришел преподаватель и перевёл взгляд, но увидел он Чон Чонгука с его другом Чон Хосоком. Многие первое время думали, что они братья, из-за одинаковых фамилий. Но, детка, это Корея, тут каждый третий Чон. Тем более характер уж больно разный. Если Чонгук в меру сдержанный и серьёзный, то Хосок полностью его противоположность. Они проходят мимо всех, заставляя каждого обернуться в их сторону. Конечно, на таких красавчиков невозможно не посмотреть. Чимин встречается взглядом с чёрными глазами, в которых утонуть хочется. Он замечает, что Чонгук ему ухмыляется и не заметно подмигивает, а затем отводит взгляд. Чимин от этого краснеет и тоже взгляд отводит, разворачиваясь полностью к Тэхену. У него дыхание участилось и внизу живота почему-то вдруг потеплело и затянуло приятно.Тэхен обеспокоенно смотрит на друга, у которого глаза бегают из стороны в сторону и щеки покраснели. — Чимин-аа, тебе опять плохо? Может домой тебя? Неважно выглядишь, — жалобно тянет Тэхен. — Нет. Все хорошо, — оживляется Пак и выпрямляется по струнке, отмахивая все ненужные мысли. Не хватало ещё, чтобы опять Юнги звонили, прося забрать больного братца. Тогда Мин его точно дома закроет и выпускать не будет, пока не вылечат. А у Чимина танцы и учёба. Нельзя ему дома сидеть. Он решает для себя, что больше не будет думать о Чонгуке и даже смотреть в его сторону. Ну или хотя бы постарается. — Ты уверен? Какой-то ты худенький стал. Снова на диету-хуету свою сел? — не унимается Тэхен и тыкает Чимина в ребро, нахмурившись. — Айщ, Тэ, и ты туда же, — как-то очень истерично пискнул Пак, потирая место, куда ткнули, и дует губы. — Юнги вчера мне нотации зачитал и ты ещё тут. — Правильно и сделал. Совсем себя не бережешь. Мы ведь переживаем за тебя, балбес, — отворачивается от друга Тэхен и дуется, сложив руки на груди, — обиделся. Пак Чимин, ты снова облажался. — Ну, прости, Тэхени. Я больше не буду, честно, — жмется и подлизывается к нему Чимин, смотря самым жалостливым взглядом. Парень сейчас похож на милого щеночка, перед которым нельзя устоять. И Тэхен сдется, такому Чимину все снисходительно. — Айщ, знаешь ведь, что не могу обижаться на тебя, — ворчит Ким и пытается сдержать улыбку, но это плохо выходит. — Знаю. Я тоже люблю тебя, — подлизывается Чимин, победно улыбаясь другу. В аудиторию заходит преподаватель как обычно с кофе из старбакса, в который забежал по пути, и на ходу объявляет, что сегодня новая «очень интересная» тема, и по всей аудиторией разносится недовольный гомон и шелест страниц тетрадей.