За границами дозволенного

      Душное помещение, пропитанное запахом дорогого алкоголя и сигарет. Громкая музыка, ударяющая своими битами по ушам. Приглушенный свет и много дыма, смешанного разными вкусами кальянной смеси. Куча разгоряченных, пьяных, вспотевших людей, которые плотно прижимаются друг к другу на танцполе. Ночной клуб, полный разврата, страсти и похоти. За барной стойкой Юнги и Хосок вели расслабленную беседу, распивая виски со льдом. Бутылка уже была опустошена, молодые люди чувствовали приятную расслабленность в теле и в голове. Разговоры становились более откровенными, а вопросы — каверзными. Из-за громкой музыки и уже не ясности разума, старший часто переспрашивал младшего, что он спросил, поэтому тот подсел ближе и говорил своим мягким баритоном ему на ухо. Тёплое дыхание, опаляющее кожу у уха, приятный запах одеколона, который немного смешался с алкоголем вскруживали голову Юнги. Весь вечер Мин не сводил с младшего взгляда, изучая его. Он разглядывал его лицо, пока тот что-то увлеченно рассказывал про Чонгука. Юнги мало что слышал и понимал, поэтому иногда кивал и смеялся, когда смеялся и Чон. Внешность младшего приковала его — он не мог не любоваться им. Если про Чонгука и Чимина можно сказать, что они смазливые, миловидные парни, то про Хосока так не скажешь. Черты его лица были приятными и заострёнными. Узкий лоб, не очень густые и ровные брови. Чёрные глаза, искрящиеся похотью и смотрящие изподлобья. Прямой заострённый на конце нос. Впалые щеки и хорошо выраженные скулы. И тонкие губы с небольшой родинкой, расположенной на контуре верхней губы. Именно на них часто останавливал свой взгляд Мин. На губах, которые сейчас растягиваются в пошловатой ухмылке. Юнги сдерживает желание впиться в них и прикусить верхнюю, где находится эта маленькая родинка. Разговаривать больше не о чем, а в крови алкоголя достаточно, чтобы заставить Хосока, который услышал свой любимый трек, в наглую схватить старшего за руку и потянуть за собой на танцпол, к толпе пьяных тел. Юнги не любил танцевать, потому что никогда не умел. Он приходит в клуб только затем, чтобы напиться. Да, это можно сделать дома, но так он начинает себя ощущать своим отцом — алкоголиком. Выпить он мог только тогда, когда нет Чимина дома, так как тот не переносил запах и ругал часто, припоминая отца. А в клубе есть много людей, таких же бухающих, как и ты, поэтому все заебись. Чон двигается плавно в такт музыки, поглядывая на старшего с ухмылкой и с вызовом в глазах. А Юнги в открытую пялится на него, оценивающе оглядывая тело юноши. — Так и будешь продолжать на меня пялиться или все-таки сдвинешься с места? — подойдя вплотную к Мину, проговорил в самые губы Чон. Сказано было дерзко и с усмешкой. Младший играется с ним, хочет раздразнить и посмотреть на поведение старшего. Такое дерзкое заявление к себе Юнги не смог не проигнорировать. Поэтому идет на поводу Хосока. Шикнув, он притягивает к себе наглеца, и они начинают двигаться под биты музыки. Юнги держал свои худощавые руки на талии Чона, не сильно сжимая. Хосок подстраивал его под свои движения, а тот и не был против, потому что тело юноши непозволительно близко, руки размещены на шее, обвивая в кольце. Они смотрят друг другу в глаза, будто пытаются прочитать мысли. Юнги думает только о том, как ему хочется истязать эти блядские губы с родинкой, зажав где-нибудь юношу. А Хосок ухмыляется, будто прочёл его мысли, и эта ухмылка сносит тормоза, что все это время сдерживали Мина. И он впивается в эти губы, притянув к себе вплотную парня. Целует страстно и немного грубо, кусает верхнюю, а потом в качестве извинения за грубость проводит языком. Воздуха в лёгких катастрофически становится мало, они разрывают на секунду поцелуй, дышат томно и сбивчиво, а потом снова целуются. Руки старшего в наглую уже опустились на ягодицы Хосока, прижимая к себе ещё ближе, хотя, казалось, куда ещё ближе? Чону это явно пришлось по нраву, он добился, чего хотел даже быстрее, чем ожидал. Но и сдаваться так легко он не хотел. — А вы наглеете, — оторвавшись, проговаривает младший и пытается убрать руки с ягодиц, но ему этого не дают сделать. — А ты, хочешь сказать, нет? — отвечает ему Юнги, ухмыляясь и наклоняясь к шее, чтобы оставить влажный поцелуй. У Хосока от этого начинает приятно тянуть внизу живота. Старший может легко находить слабые места, и это не наруку ему, но зато наруку Мину. — Не понимаю, о чем ты, — не сдаётся Хосок, но разум уже плывет — искуситель продолжает соблазнять свою жертву, кусая чувствительную кожу на шее и оставляя багровеющие следы. — Да ну? Я так не думаю. Ты же хочешь меня, — сиплым голосом проговаривает на ухо младшему, и на этом юноша одерживает поражение. Ведь Юнги прав — Хосок хочет его. Хочет ещё с того раза, когда тот ворвался злющий в его клуб, нагло и грубо вырвал из рук бокал с виски, осушая за один глоток. — Черт, ты прав. — Я знаю. И дальше все как в тумане. Они не помнят, как вышли из клуба, как сели в машину Юнги и доехали до дома. Быстро открыв дверь, попадая на удивление с первого раза ключом в скважину, Мин заталкивает Чона в дом и уже в коридоре вновь, как и в клубе, впивается в его губы, но на этот раз прижав к стене. Хосок шипит в поцелуй от удара спиной о стену, но жаркие поцелуи отвлекают от боли, заставляя тихо стонать. Юнги срывает одежду с младшего, тот не теряет время и делает тоже самое с одеждой старшего. Целуясь и раздеваясь, они добираются до спальни Юнги, прижимая друг друга к каждой встретившейся стене. Их игра продолжается, но теперь они выясняют, кто же будет активом этой ночью. Все становится ясно в тот момент, когда они добираются до спальни, и Юнги небрежно толкает младшего на постель, тут же нависая над ним. Мин снова одерживает победу над Хосоком, когда губы принимаются зацеловывать шею чувственными поцелуями. Чон буквально плавится от них, извивается и томно дышит, тихо постанывая. У Юнги от этого пульсирует в низу живота, а в белье становится неудобно из-за своего возбуждения. Но так легко проигрывать, только потому, что стояк колом и изнывает, он не собирается. Мин хочет доказать Хосоку, что с ним в такие игры не стоит играть, если, конечно, не хочешь быть всегда проигравшим. Старший спускается влажной дорожкой из поцелуев вниз, изучая каждый сантиметр молодого тела. Он оставляет засосы, следы от укусов, а Хосок внутри сгорает от этого. Он не хочет ему сдаваться — сдерживает себя из последних сил. Хотя с другой стороны — он готов каждый раз поджигать Юнги, чтобы превращать себя в кучку пепла. — Так наша игра продолжается? — хрипит Юнги. Его голос понизился и пробивал до дрожи в теле. Его не устраивало, что Хосок сдерживает себя. Юн прекрасно понимал, что у такого, как он, было много партнёров, и он не хотел уступать им. Хотел сделать так, чтобы Чон помнил ночь только с ним, чтобы мысли его заполняли только воспоминания о том, как Юнги нагибает его и грубо имеет. — А ты думал, я так легко тебе дам? — Хосок совсем бесстрашный. Его желание уже болью отдается в возбужденный орган, а он все нарывается. — Ну, судя по твоему состоянию, думаю, да, — старший бросает взгляд на требующий внимания член парня. Принялся медленно стягивать с младшего его боксеры. Наклонившись, он прикусил тазовую косточку, чем вызвал стон. — Ну же, малыш, громче. — Хах, малыш? Юнги, как же сопливо, — усмехнулся юноша, а дыхание и дрогнувший голос его выдали. — Ащщ, доигрался, — с рыком одним движением Юнги переворачивает Хосока на живот и ставит в коленно-локтевую, звонко шлепнув по ягодице. У Хосока сердце бьётся с такой скоростью, что, кажется, оно сейчас проломит грудную клетку. Адреналин так ударил в голову, что от алкогольного состояния ни следа не осталось. Одна мысль от того, что у него получилось вывести из себя Юнги, пугает и интригует. Юнги наконец лишает себя единственной мешающей ткани — боксеров. Приставив ко входу, он наклонился к уху парня, прислоняясь грудью к его спине. Томно проговорив «расслабься», он сразу входит наполовину и задерживается, так как внутри очень горячо и узко. Хосок тихо скулит и кусает губы, пытаясь отстраниться, ведь размеры старшего были не малые, и так сразу он не готов их принять. Но худощавые бледные руки держат его за бедра, сдавливая до синяков. — Привыкай, — и снова рычание на ухо. Юнги уделяет все внимание шее юноши, на которой уже нет живого места, но он знает, как влияют его поцелуи. Хосок откидывает голову назад, подставляя шею. Он уже не в силах сдерживать себя. Чувственные поцелуи действуют на него, как кошачья мята на кошек — он снова пьянеет и забывает обо всем. Поэтому расслабившись, толкается тазом назад, насаживаясь до конца, чем вызывает томный, сдержанный стон старшего. Юнги не в силах больше терпеть, поэтому начинает двигаться в парне, с каждым новым толчком проникая все глубже, резче, быстрее. Хосок прогибается под ним и рвано стонет от темпа. Чёрное постельное бельё с силой сжимают руки юноши от того, что старший грубо бьет по заднице и сжимает её. Голова идёт кругом, собственные стоны раздаются по комнате, отлетая от стен. Над ухом тихое рычание, томное тяжёлое дыхание. Задница горит от шлепков и начинает болеть. Ноги становятся ватными, дрожат, потому что член внутри вдалбливается в нужную точку. Шея истерзана от постоянных укусов, больших и багровых засосов. Грубо и жёстко, но Хосоку нравится. Он бы все отдал, чтобы еще раз когда-нибудь «поиграть» с Юнги. — Юнги..— хриплым голосом постанывает Чон, понимая, что долго не продержится. Мин слишком хорош. Настолько, что младший готов стирать свою память снова и снова, лишь бы заново, как по новой, чувствовать в себе член Юнги. — Не кончай, — приказом прозвучал ответ искусителя. Он как-будто прочёл его мысли, понимая, что юноша не может уже говорить внятно. Юнги сам уже был на пределе. Хосок идеальный любовник. Одна ночь, проведённая с ним — слишком мало для Мина. Обхватив рукой член парня, он начал быстро надрачивать ему, с такой же скоростью врываясь в его тело. Хосока всего трясло, он громко стонал под ним и скулил. От чего Юнги сносило крышу напрочь. — Юнгии~, — не выдержав больше этой пытки, выкрикивает Чон и обильно кончает, сжимая внутри пульсирующий орган. — Блять, — прорычав, Юнги толкается грубо в простату и задерживается, полностью заполняя юношу. Тяжёлое дыхание и тихий скулеж доносились из комнаты. Кое-как собрав себя, Юнги вышел из парня и рухнул рядом. На кончиках пальцах приятное покалывание, внизу живота нега после оргазма. Хосок тихо скулит и так же переворачивается на спину, устремляя свой взгляд в потолок. Его тело отказывается его слушаться — все ноющее и ватное. — Ну, как? Или у тебя и получше были? — расслабленно бормочет Юнги. Алкоголь и усталость дают о себе знать, медленно погружая в сон, но он держится. — Вообще-то.ты первый, — осмыслив, что спросил старший, ответил Хосок. Его дико рубило, поэтому он прикрыл глаза, но буквально чувствовал, что старший сейчас с удивлением смотрит на него. — Серьёзно? — Ага. — Ебать.

***

      Чимин проснулся рано утром от того, что почувствовал, как что-то тяжёлое сдавливает его тело. И это что-то никто иной, как Чонгук, а вернее его спящая тушка, которая обхватил бедного мальчишку за место подушки. Вот тебе и доброе утро. С пыхтением переворачиваясь лицом к парню, Чимин продумывает в своей головушке траекторию падения Чонгука с кровати, отмечая, как же красиво он полетит вниз. Но стоило ему повернуться, и он забывает о всей своей мести. Чонгук красивый даже когда спит. Он просто лежит и любуется его умиротворенным лицом. Глазные яблоки под веками Чонгука медленно двигаются, на лице ни единой эмоции, значит ему снится что-то спокойное. Губы немного приоткрыты, что Чимину хочется поцеловать их. Прикусив губу, он медленно, боясь разбудить, тянется к его губам, чтобы оставить лёгкий поцелуй. И это выходит — его губы, едва коснулись губ старшего, но после он почувствовал, что лёгкий поцелуй, перешёл в более требовательный, но нежный. Ответив на него, Чимин отстраняется и краснеет. Чонгук не спал и воспользовался моментом. — И давно ты так любуешься мной? — вдруг спрашивает Чон. Его голос ещё хриплый ото сна, но все равно такой приятный. — Н-нет. И вообще, почему ты здесь и вытворяешь такое? — пытается быть недовольным Пак, но мало выходит. Ведь на самом деле его внутри распирает от того, что Чонгук спал с ним. — Ну, может, потому, что это моя кровать, и мы встречаемся, — спокойно отвечает ему Чон и с лёгкой ухмылкой смотрит на парня. А Чимин провалиться сквозь землю хочет, потому что, во-первых, он и забыл, что не у себя дома, а, во-вторых, слова «мы встречаемся» прозвучали слишком смущающе, что заставляет юношу краснеть. — Ну, да, логично. Но убивать меня своей тушкой — не обязательно, — скинув все ещё обнимающего парня с себя, Чимин ловко слезает с кровати. Он потягивается и разминает затекшие мышцы после сна, а футболка, одетая на него Чонгуком, поднималась выше, показывая интересные части тела. — Мм, детка. Хороший способ разбудить Чона младшего, — Чонгук оценивающе смотрит на формы Чимина, а тот непонимающе смотрит на него, а затем на себя. Я переодевался?.. — Ты переодел меня? — помолчав, тихо спрашивает Чимин. Он вчера был не настолько пьяным и прекрасно помнил, что не снимал с себя одежду. А Чонгук в ответ молча кивнул, довольно улыбаясь. — И ты переодел меня в свою футболку? — все также тупит младший. Чонгук усмехается и поднимается с постели. Пак выглядит слишком мило, когда чего-то не понимает. — Да, Чимин-и, — он подошёл к нему и хотел было поцеловать в лоб, но остановился, так как не понял, что на него вдруг нашло, поэтому просто потрепал мягкие волосы парня. Он протянул ему его одежду, что лежала недалеко от кровати в сложенном и аккуратном виде. — Ты же не…воспользовался моментом и не...? — Чимин замялся, забрав свою одежду, притянул её к себе и посмотрел на Чонгука. — Нет, — как-то резко ответил Чон, смотря на юношу, который тут же опустил свой взгляд. — Спасибо. И прости, что спросил, — промямлил Пак, ему было стыдно за своё недоверие, но понять можно. — Ничего страшного. Переодевайся и спускайся вниз, я отвезу тебя домой. Думаю, твой братец мне уже место 2×2 подбирает, — усмехнувшись, проговорил Чонгук и ушёл из комнаты, оставляя юношу одного. Чимин быстро оделся и спустился вниз, где его ждал Чон. Он тоже был уже одет в ту же одежду, в которой был вчера. Пак пытался не смотреть в глаза тому, ведь было до сих пор неловко от того, что он усомнился в Чонгуке. Они молча вышли из дома, молча сели в машину и вся дорога до дома младшего была в неловкой тишине. В салоне тихо играла атмосферная музыка, которая более менее отвлекала Чимина от его мыслей, но ему все равно было стыдно перед Чоном, и старший это чувствует. Тишина начала раздражать его. — Чимин, все хорошо? — посмотрев на секунду на парня, спросил Чонгук, а потом вернул свой взгляд обратно на дорогу. — А? Да. — отвлеченно и тихо ответил Пак. — Врешь. Если ты про ситуацию утром, то не переживай. Все нормально. Каждый бы подумал так, как и ты, — спокойным голосом проговорил Чонгук. И эти слова успокоили Чимина. Чон его понял и это главное. Приехав к дому Пака, Чон придержал тому дверь, помогая выйти. Чимин смущенно улыбнулся, и старший не мог не улыбнуться в ответ. Между ними наконец прошла эта глупая неловкость, что напрягала почти всю дорогу. Они подошли к двери дома, и стоило Чимину только вставить ключ в скважину, дверь открылась сама. Это очень удивило и насторожило обоих. — Почему она открыта? Юнги никогда не забывал закрывать дверь, — Пак испуганным взглядом смотрел на Чона, и тот не мог просто оставить одного его в такой ситуации. Он медленно открыл дверь и зашёл вперёд, Чимин — за ним. В коридоре была разбросана одежда, Чимин сразу узнал ту куртку, что он выбирал для Юнги. Но это никак не заставило его расслабиться — боязнь за жизнь брата накрыла с головой. Чонгук также осматривал одежду и нашёл что-то знакомое — пиджак от костюма Хосока. — Хосок? — он наклонился к вещи и поднял её. Она даже пахла его одеколоном и перегаром. Чимин непонимающе посмотрел на вещь в руках Гука, а потом отпрыгнул за его спину, потому что послышался звук, как кто-то открыл дверь, а следом тихое шлепанье босых ног по паркету. Из спальни Юнги вышел полуголый Хосок, зевая и потирая сонные глаза. — О, привет, — заметив в коридоре двое парней, которые с лицом «какого хуя ты тут делаешь, да еще и голый?» смотрели на вышедшего, а вернее на его тело, покрытое множеством засосов и укусов. — Ого...это Юнги так? — неуверенно спросил Чимин, выглядывая из-за спины Чонгука. А до Чона только сейчас дошло, что Хососк не одетый, и Пак смотрит на его тело. — Хосок, прикройся, а?! — швырнув в друга его вещь, Гук прикрыл глаза Пака, прижимая к себе, пока тот прикрывал голое тело пиджаком. А следом из спальни вышел, собственно, и сам Юнги. — Доброе утро, блять.