Фолия

Тусклый цвет лица, худощавое телосложение и абсолютное отсутствие чувства собственного достоинства. Таким Драко Малфой рисовал себе Питера Свирка, наблюдая за ним около пятнадцати минут. Кажется, он был на год младше — пятикурсник факультета Когтевран. В иное время Малфой никогда бы не удостоил его своим вниманием, однако сейчас им двигала конкретная цель. Вот он заговорил со своим однокурсником, а через несколько секунд оба чему-то усмехнулись. Еще через полминуты он вернулся к своему пергаменту, на котором что-то плавно записывал, а затем медленно левой рукой потянулся за одним из сандвичей, лежавших на большом серебряном подносе. Чай в чашке Драко уже давно остыл. Ему казалось, он вовсе не притрагивался к нему, а может, так оно и было. Посторонний шум вокруг доносился гулом, он слышал лишь свой пульс и ровное дыхание. Наконец этот когтевранец поднялся со своего места и направился к выходу из Большого зала, когда как Малфой продолжал держать его взглядом, и не отпускал бы, пока тот не скрылся из виду. Однако Питер прошел за силуэтом одной девушки, заставив его отвлечься на нее. Для Гермионы Грейнджер это утро было действительно мерзким с легким привкусом обыденности. Проснувшись, она точно знала, что сегодняшний день не станет особенным или таким, который в разных банальных книгах вмиг меняет судьбу героя, переворачивая все с ног на голову. Стоит заметить, что чаще всего все меняется в лучшую сторону. Она усмехнулась своим мыслям, в трехсотый раз поправляя складки на юбке. «Так, Грейнджер, хватит распускать сопли и жалеть себя, нужно идти», — сказала она себе. Спускаясь в Большой зал, Гермиона точно знала, что снова будет пить свой кофе в одиночестве и повторять Зельеварение, пытаясь не думать о взглядах, которые каждый раз бросали на нее чистокровные слизеринцы и высокомерные когтевранцы, во всем подражающие предыдущим. А также о сочувствующих взглядах студентов Гриффиндора и Пуффендуя. Но, разумеется, никто из них не станет вмешиваться. Ох, хватит. Грейнджер глубоко вздохнула и вошла в зал, уже чувствуя на себе несколько внимательных взглядов. Следующую четверть часа она задумчиво пила кофе, не в силах съесть и кусочка тоста. В голове был целый ворох мыслей, которые не могли оставить ее в покое и позволить ей думать о чем-то действительно важном. Например, о Зельеварении. И в этот момент ее взгляд столкнулся словно бы с ледяным айсбергом, который, казалось, причинял физическую боль. Драко Малфой вновь смотрел на нее. Гермиона вмиг отвела глаза в сторону, поспешно делая глоток кофе. Гребаный слизеринец. Черт бы его побрал. Питер Свирк. Это имя Драко услышал в Малфой-мэноре, когда на прошлых выходных приезжал домой на семейный праздник, организованный Нарциссой. Праздник — официально для всех в Хогвартсе. На деле же Малфой вернулся в школу с уродливым рисунком на своем предплечье. Что он думал по этому поводу? Ничего. Он был готов к этому. Он знал, что увидит его. И знал, что получит задание. Драко пытался сохранять невозмутимость, но вся эта ситуация ему не нравилась. Не нравилось, что приходилось слушать Темного Лорда. Не нравилось, что он убил родителей Гарри. Не нравилось, что в его личное королевство он мог ворваться в любой момент и все разрушить. Малфой и сам прекрасно справлялся с тем, что называется террор. Но убийство. Это, черт возьми, совсем другое дело. Он любил издеваться над слабыми, любил, когда ему подчинялись и боялись его. Но особенное удовольствие Драко находил в издевательствах над грязнокровкой Грейнджер. С самого детства эта девушка была его основным объектом для унижений. С первой недели учебы в Хогвартсе он понял, что вся школа будет лежать у его ног. Знаменитый Гарри Поттер, которого Шляпа распределила на Слизерин, стал его другом, как и младший сын еще одной надменной чистокровной семейки — Уизли. С самого детства все шло в его руки, стоило ему только захотеть этого. Но только не эта грязнокровка. Она смела опережать его с ответами абсолютно на всех уроках, смела дерзить и огрызаться на него, а на третьем курсе даже сломала нос. Разумеется, пощады не будет. Малфои не прощают, а жестоко наказывают. «Да, наконец-то. Взгляни на меня. Я знаю, о чем ты думаешь, Грейнджер. Делая это отсутствующее выражение лица, усиленно пряча глаза, сторонясь, ты думаешь о своей никчемности. Так оно и есть. Ты никчемна. Бедная маленькая никчемная гриффиндорка. Я раздавлю тебя как букашку. Я заставлю тебя бояться, ведь ты совсем одна. Никто не спасет тебя. Ты всегда забываешься, думая, что способна оказать нам сопротивление. Оказать сопротивление мне». Еще какое-то время Драко продолжал наблюдать за ней, как только что наблюдал за тем недоноском, но чей-то голос отвлек его. — Ты так ни к чему и не притронулся, — Рон. — Дело дрянь, когда он так смотрит. Кому не повезло на этот раз? — его последняя реплика уже была адресована ухмыляющемуся Гарри. Уизли проследил за его взглядом и... Грейнджер. Снова она. Ничего удивительного на самом-то деле. Эта выскочка еще с первого курса возомнила о себе слишком много, поэтому они никогда не упускали возможности поиздеваться над ней, и, становясь старше, год от года, это превращалось в спортивное состязание между ними. Было весело, но начинало поднадоедать. Однако только не Драко. Нет. У него особый случай. Все об этом знали, поэтому мало кто решался заговорить с грязнокровкой, однако находились и такие идиоты. Продолжая наблюдать за ней, Рон вдруг заметил, как она бросила быстрый взгляд на Драко. Это повторилось еще через несколько секунд. Нервничает, сделал он вывод. Еще бы. Малфой чем-то недоволен, а это никогда не заканчивалось для нее хорошо. Гермиона все также напряженно буравила взглядом столешницу, молясь о том, чтобы этот день прошел без приключений. Но она не должна падать духом! Нужно просто плюнуть на всю эту троицу и думать об учебе. «Именно то, что я и делаю все эти годы. Просто еще один день. Пережить», — пронеслось у нее в голове. Она глубоко вздохнула и улыбнулась проходящей мимо Лаванде, которая также приветливо улыбнулась в ответ. Нет, все не так уж и плохо. Сделав глоток кофе, она почувствовала небольшой прилив уверенности в себе. Как же много иногда может сделать простая улыбка. Сейчас нужно просто выкинуть из головы этих самоуверенных ублюдков, взгляды которых прожигали ее насквозь. — Эй, Рон, думаю, тебе следует поговорить со своей девушкой. Браун нужно напомнить, кто такая Грейнджер. Никто не должен ей улыбаться, — выплюнул Малфой, наконец отводя взгляд от Гермионы. — Мы расстались еще на прошлой неделе, но я с удовольствием могу напомнить ей кое-какие правила, — протянул Уизли, отпивая из своего стакана свежевыжатый апельсиновый сок. Поттер бросил на него быстрый насмешливый взгляд. — Что-о? Полторы недели — это мой рекорд, — делано возмутился тот в ответ. — Я не виноват, что с ней было сложнее всего договориться, и она хотела отношений. По-моему, я выполнил все условия. — Да ладно тебе, Драко, — легко выдохнул Гарри, отвлекаясь от Уизли, и перекинул ногу через скамью. — Пусть общается. Мы же не звери, — пожав плечами, он ухмыльнулся и сделал глоток тыквенного сока. — Представь, Грейнджер сойдет с ума, попадет в Мунго, и тебе нечем будет себя развлекать, — тут же оправдал он свои слова, боясь напороться на колкий взгляд Малфоя. По сути, Гарри было плевать на Грейнджер и на всех остальных грязнокровок, в принципе. Ведь он сам был полукровкой. Но все равно он поддерживал Малфоя. Как и все другие в этой школе. Его почти все устраивало. Да, он привык так жить. Драко медленно перевел взгляд на Гарри. Иногда он говорил то, что заставляло его злиться, но чаще его слова оказывались верными. — Может быть, — сухо бросил он, вновь схватив ее взглядом. Ненависть, что прожигала насквозь, казалась уже обыденным фоном, когда он всякий раз встречался с ней в стенах этого подобия убежища для маглорожденных. Конечно, Малфой любил Хогвартс, но перспектива настигнуть Грейнджер вне школы заставляла его кровь бежать по венам быстрее. «Посмотрим, как ты запляшешь, когда мы выпустимся», — подумал он и отсалютовал ей стаканом тыквенного сока. Гермиона все также боролась с желанием вновь взглянуть на стол змеиного факультета, чтобы, черт возьми, в очередной раз убедиться, что они смотрят на нее и о ней же говорят. Еще один глоток кофе позволил ей расслабиться, но зря, потому что ее взгляд вновь обратился к троице, и девушка поймала жест Малфоя. Мерлин, как же хотелось резко встать и на весь зал закричать, как сильно она его ненавидит, но она лишь презрительно искривила верхнюю губу и отвела взгляд в сторону. «Ненавижу! Ненавижу. Не-на-ви-жу».

***

Вечером Драко отправился на обход коридоров. Он должен был проверить сначала северное крыло, а затем восточное. Южное и западное Джинни — вторая староста от факультета Слизерин — уже обошла. Отчасти это было скучное занятие, и Малфой уже подумывал отделаться от него и передать должностные полномочия, к примеру, Забини, но время от времени попадались и гриффиндорцы, штрафовать которых было приятнее всего. Однако сегодня для него такого подарка, кажется, не предвиделось. Он сделал последний поворот и хотел было уже возвращаться тем же путем, но вдруг заметил чуть поодаль, скрытую стеной выделанной колонны, какую-то фигуру, сидевшую на широком подоконнике. Слизеринец наверняка бы не заметил, если бы не ее опущенная рука. Приблизившись, он разглядел в этой фигуре... — о да — уснувшую за книгой Грейнджер. Вот так улов, усмехнулся своим мыслям Драко, рассматривая ни о чем не подозревавшую грязнокровку. — Попалась, дорогая, — вполголоса проговорил он. Осмотревшись по сторонам и убедившись, что в коридоре никого не было, кроме них, Малфой потушил слабый огонек на конце своей палочки, убрал ее и присел на корточки, рядом с Грейнджер. Казалось бы, сама невинность. Но за этой ангельской внешностью скрывалась грязная кровь маглов — самых порочных и низких животных. Он опустил взгляд ниже, к ее шее. В лунном свете ее кожа отдавала бледно-голубым, отчего казалась еще более бархатной. Дьявол. Нужно разбудить ее. Выпрямившись, Малфой вновь вынул свою палочку, но прежде чем воспользоваться, приподнял ею пару кудрявых локонов, обнажая еще один участок ее шеи. Внутри медленно, но планомерно разгоралось словно бы навязчивое желание, и это чувство он... ждал? Будто был чертовым мазохистом. Нет. Никогда никому не позволю сделать себя жалким. Выставить безнадежным, потерянным... Лучше убить. Драко резко стряхнул эти ее локоны с волшебной палочки и посильнее толкнул в плечо, вновь произнеся «Люмос». — Поднимайся, ты, чертова заучка! Я снимаю с Гриффиндора пятьдесят баллов. Гермиона резко очнулась и распахнула глаза, растерянно оглядевшись по сторонам. — Что? Какие баллы? — спросонья не поняла она, а затем, медленно вникая в суть происходящего, уставилась на Малфоя. Ей хватило около десяти секунд, чтобы понять, что происходит. — Малфой... Черт бы тебя побрал, — покачала она головой, хватаясь за книгу, чтобы он не увидел магловского автора. Она не нашла в себе сил ответить ему колко, поэтому просто поднялась с подоконника и вновь посмотрела на слизеринца. — Может, дашь мне пройти? — она скрестила руки на груди, прижимая к себе книгу. Ее самоуверенный вид и тон голоса заставили Драко сомкнуть губы в тонкую прямую линию, и он почувствовал, как заходили его желваки. — Сто баллов, Грейнджер, — прошипел Малфой, хватая ее за руку, чуть выше локтя. — И месяц будешь чистить котлы в подземельях у Снейпа. Словно волной ее окатила ярость. Опустив взгляд, Гермиона слегка наклонила голову набок и коротко выдохнула: — Отлично! Теперь у меня будет меньше шансов вечерами встречать тебя в коридорах и видеть твою самодовольную физиономию, — выплюнула она и тут же мысленно осеклась. — Что ты сказала, мерзкая дрянь?! — теперь Драко схватил ее обеими руками и резко встряхнул, словно приводя в чувство. — Тебя следует притащить в нашу гостиную. Ребята... хм, — он сделал вид, будто задумался ненадолго, — положим, Крэбб с Гойлом быстро научат, как нужно вести себя в моем присутствии. — Убери от меня свои руки, Драко Малфой! — рявкнула она, стиснув зубы. Гермионе было мерзко чувствовать его прикосновения. Эти холодные пальцы прожигали ее тело даже сквозь школьную форму. Она откинула его руки, а затем вздрогнула, услышав грохот, с которым ее книга упала на пол. Черт, она совсем про нее забыла, и теперь та лежала таким образом, что можно было без труда прочесть название: «У. Шекспир. Сонеты и стихи» — вот, что гласили большие золотистые буквы на ее обложке. Толкнув грязнокровку, чтобы успеть первым, Драко подобрал книгу и повертел ее в руках, рассматривая уже изрядно потрепанный переплет. — Убогие печатные издания убогих магловских авторов. Чего же еще ждать от отребья, — усмехнулся он. — Критиковать то, в чем не разбираешься. Чего еще ждать от Малфоя, — фыркнула она в ответ. — Ладно, — протянул он, насмешливо поглядев на нее. — Я заберу ее и прочту, только для того, чтобы лишний раз убедиться — все маглы, особенно женщины, недалекие бездари, мнящие из себя слишком много. Как будто они чего-то стоят. Как будто ты чего-то стоишь. — Ох, как будто ты скажешь мне правду, если тебе действительно понравится, — вздохнула Гермиона, намеренно пропустив мимо ушей его обидные слова. Она делала так все эти годы и надеялась, что скоро ее совсем не будут трогать его мерзкие оскорбления. — Если мне действительно понравится, то я обращусь за помощью к целителям Святого Мунго, — бросил Малфой, отворачиваясь и удаляясь прочь. Подальше от этой наглой, омерзительной выскочки. Единственной, кто, как казалось, не боялся его во всем этом чертовом замке. Медленно выдохнув, Грейнджер развернулась на небольших каблуках своих старых черных туфель и направилась в гостиную Гриффиндора, ненавидя себя за свою слабость. Да, быть может, она и казалась храброй со стороны, но будь Гермиона действительно сильной, она бы не пришла сейчас в комнату и не упала бы на кровать без сил, а потом не мучилась бы полночи бессонницей, скучая по дому и нежным объятиям мамы. Совсем, как маленькая девочка.

***

Последующие две недели весь Хогвартс готовился к самому долгожданному празднику школы — Дню всех Святых. Старосты продумывали все детали: от украшений в виде живых летучих мышей и больших пауков до приглашения артистов с различными огненными шоу и музыкальных групп со всех концов магического мира. Ни о каких уроках уже ни шло и речи, ведь все были в радостном возбуждении, предвкушая праздник, который обещал быть грандиозным. В этот особенно мрачный, дождливый и тусклый день директор школы Чародейства и волшебства Хогвартс торжественно объявил всем ученикам о предстоящем бале в честь празднования юбилейного, тысяча двухсотого Дня всех святых, а уже поздним вечером для всех были открыты двери Большого Зала, который в эту ночь изменился до неузнаваемости. Теплый желтый свет шел от свечей, заключенных в кованые клетки, и старинных фонарей. На столах стояли башни из бокалов, по которым беспрестанно водопадом разливался пунш кровавого цвета. Летучие мыши парили прямо над головами, нередко запутывались в больших прическах девушек и врезались в шляпы. На входе учеников встречали артисты, дышащие огнем, а какая-то знаменитая группа играла на сцене чарующие композиции, от которых вставали дыбом волоски на коже. Ощущение волшебного, но в то же время мрачного праздника холодом разливалось в крови. Драко и его дружки — Гарри и Рон — переглянулись между собой. Поттер бросил какой-то колкий комментарий, но внимание Драко уже было обращено в другую сторону... Сколько готовилась Гермиона Грейнджер к этому дню? За все шесть лет она ни разу не была на праздниках, которые периодически проходили в стенах Хогвартса. Ее никто не звал, да и сама она не горела желанием приходить, ведь всем, по обыкновению, заправляли гнусные слизеринцы. Но на этот раз все будет по-другому. Гермиона устала оставаться в стороне и делать вид, будто ей это совершенно не интересно. Ей хотелось хотя бы раз прочувствовать волнение в магазине одежды при выборе платья-мечты и трепет в груди при виде своего отражения в зеркале. Гермиона стояла за углом, с опаской поглядывая на дверь в Большой зал. Сейчас или никогда. Она уверенно сделала пару шагов, преодолевая расстояние между собой и массивными дверьми, и осторожно вошла в зал. Она была облачена в изумрудное платье, обшитое камнями. «Цвет враждебного факультета», — усмехнулась про себя Грейнджер. Ее каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок почти на затылке, и пара волнистых прядей спускалась на лицо. Невероятная красота. Необычная. Притягательная. Теплая и душевная прелесть юной гриффиндорки. Она сделала еще шаг, чувствуя на себе самые разные взгляды. В основном, это было удивление. Она тревожно пробежалась глазами по залу и наткнулась на милую улыбку. Джинни Уизли. На самом деле именно эта слизеринка помогала Гермионе с выбором платья и туфель, прически и украшений. Именно она с самого начала поддержала ее с этой идеей и составила компанию в Косом переулке. Они подружились меньше месяца назад, встретившись случайно в библиотеке. Джинни практиковалась в заклинаниях, и это ей удавалось не особо хорошо. Наблюдая за этим в течение нескольких минут, Гермиона не выдержала, покачала головой и предложила свою помощь. Она волновалась, ведь Уизли была младшей сестрой одного из главных школьных задир — Рона, чей род славился чистотой своей крови и неприятием грязнокровок, — а также являлась студенткой Слизерина. Однако Джинни Уизли оказалась совсем другой. Она с удовольствием приняла ее помощь и не осталась в долгу, сделав из Гермионы в этот вечер настоящую принцессу. — Мерлин мой, Гермиона Грейнджер! — изумленно воскликнула Джинни, когда та подошла к ней. — Ты выглядишь достойно своего титула, чертова гриффиндорская принцесса, — засмеялась она. Гермиона вскинула брови и, улыбнувшись, покачала головой. — Брось, никто не называет меня так. Титулы — это, скорее, прерогатива вашего факультета. Джинни казалась ей такой простой в общении. Удивительно, но раньше она и подумать не могла, что сможет завести приятелей со Слизерина. При всем том сердце Гермионы было переполнено волнением. Как же ее брат реагирует на дружбу с маглорожденной? К чему приведет их дальнейшее общение? Как смотрят на это остальные слизеринцы? В особенности самый мерзкий из них... Не пострадает ли Джинни? — Какая мне разница, что говорят другие? Я буду называть тебя принцессой, — решительно заявила Уизли. Гермиона лишь неуверенно улыбнулась, оставляя свои беспокойные мысли на потом. Она огляделась по сторонам, покусывая нижнюю губу. — Все так смотрят. Я выгляжу нелепо... — шепнула она. Каждое ее движение, даже самое мимолетное, выдавало ее нерешительность. «Лучше бы я сидела в библиотеке», — пронеслось в ее голове, но Грейнджер глубоко вздохнула и мысленно отмахнулась от всего, что могло помешать ей хорошо провести время сегодня. Она должна быть здесь. Хватит прятаться. Так можно и с ума сойти. Но тут она попала в поле зрения того, с кем ей действительно сегодня лучше было бы не встречаться. — Драко, — послышалось откуда-то слева. Рон. — Мне ведь не мерещится?.. — Что она себе позволяет? — подключился Гарри, перехватывая у проходившего мимо домовика с подносом один из наполненных пуншем бокалов. Глаза Малфоя — такие чистые по своей природе, светло-серые с голубоватым подтоном — не отрываясь, глядели прямо на нее, виновницу. Только он мог смотреть так разяще и, казалось бы, абсолютно безвинно. Но только она знала, что кроется за этим взглядом. Гермиона почти расслабилась под успокаивающим взглядом младшей Уизли, как внезапно ее будто окатили ведром ледяной воды. Только один взгляд мог заставить ее почувствовать себя на самом дне самого холодного водоема в мире — Малфой. Она сглотнула и, прикрыв глаза, медленно перевела свой взгляд в другую сторону. Получилось даже немного надменно, не без удовольствия отметила она. Весь последующий вечер Драко был каким-то озлобленным. Эта самодовольная гриффиндорка смела мило беседовать с другими студентами и улыбаться, особенно с мелкой Уизли. Рон потом пригвоздит сестру, а вот Грейнджер... Эта мерзкая, отвратительная... И как она посмела прийти вот так, когда каждый будет на нее пялиться. В этом платье, которое Малфой уже проклял за то, что оно настолько вызывающе привлекательно, настолько роскошно и настолько... ей к лицу? Он не смог допить свой пунш, он не вслушивался в то, что говорили ему собеседники, и никого не хотел приглашать на танец, как бы он делал это раньше, по своему обыкновению. Одна только Грейнджер занозой встряла в его честолюбивом сознании. И с какого же драккла он обязан это терпеть?! Невозмутимость и абсолютное внешнее равнодушие во взгляде в последующие минуты, когда он наконец смог больше не смотреть на нее, конечно же, были напускными. Малфой одним взглядом показал Поттеру, что собирается выйти, а это значило, что там он будет ждать и Рона тоже. Гермиона впервые чувствовала себя живой и настоящей. Она смеялась и болтала с Джинни, а иногда даже улыбалась парням, которые бросали на неё заинтересованные взгляды. Вскоре она и думать забыла о мерзких слизеринцах. — Каков план? — Уизли облизнул губы и внимательно оглядел друзей. — Я могу отвлечь Джинни. Малфой оттолкнулся от стены, на которую опирался доселе. — Рыжую бестию возьмет на себя Поттер, — вымолвил он и, ухмыльнувшись, поглядел на Гарри. — Твоя задача подговорить Браун вывести Грейнджер из зала и отвести в западное крыло, наружу. Через какое-то время Джинни огляделась. Она потеряла из виду Драко, Гарри и Рона. Ей это не понравилось, однако последний вскоре словно бы материализовался перед ней и потянул прочь из зала. Она лишь успела бросить Гермионе, что скоро вернется. Прошло около пятнадцати минут, но Джинни так и не возвращалась. Грейнджер собралась было покидать бал, как к ней вдруг подошла Лаванда Браун. Вид у нее был неважный. — Гермиона... — выдохнула она, — здесь так душно... Я хочу выйти на свежий воздух, ты не поможешь мне? Гермиона охотно согласилась. В зале, действительно, было мало воздуха.

***

— Ну и зачем ты меня сюда притащил? — возмутилась Джинни, но, оглядевшись по сторонам, поняла, что она одна в каком-то небольшом зале с гобеленами и портретами рыцарей. — Р...Рон?.. Уизли нахмурилась, оглядываясь по сторонам. Черт возьми, что вообще происходит? Она скрестила руки на груди и вдруг почувствовала, что в комнате был кто-то еще помимо нее. — Не угадала, — протянул голос позади. Джинни резко обернулась. Медленно, в направлении девушки, из темноты продвигался Гарри Поттер. Его зеленые глаза насмешливо смотрели на нее. — Гарри, — облегченно выдохнула она и фыркнула. — Что я здесь делаю?

***

Тем временем Малфой уже вдыхал свежий ночной воздух, поджидая свою жертву на заднем дворе огромного замка. — Мерлин, я забыла свою сумочку в зале! — неожиданно воскликнула Лаванда. — Давай я схожу за ней, — предложила Гермиона, но та отрицательно покачала головой. — Ты вряд ли найдешь ее. Лучше я сама. Жди на улице, — она вновь поспешно проследовала в зал. Грейнджер вздохнула и вышла на улицу. Она спустилась по лестнице и встала, облокотившись поясницей о каменные высокие перила, которые красиво закруглялись наружу по обеим сторонам. Было прохладно, но этот легкий ветерок помогал прийти в себя и осознать произошедшее. Черт возьми, Грейнджер, ты совершила невероятный рывок. Она улыбнулась своим мыслям. Драко наблюдал, как Браун вот так просто осуществила задуманный им план. Она сделает все, о чем только ни попросит ее Рон. Ухмыльнувшись своим мыслям, слизеринец, не особо стараясь быть незамеченным, подошел к Гермионе со спины, одновременно стягивая ремень с брюк. Теперь она ответит мне за этот цирк, думал он. Еще один шаг, и она было оглянулась назад, но Драко ловко обмотал ее за талию своим ремнем, привлекая к перилам с новой силой. Гермиона вздрогнула, по инерции схватившись за ремень. — Чт... Что происходит?! Отпусти! — она не могла обернуться и увидеть человека, который жутко напугал ее.

***

В старинном зале Хогвартса шаги Поттера гулко раздавались и эхом проносились рядом с ними. Он глядел в глаза Джинни и не видел в них прежнего беспокойства. Она что, действительно, думает, что, если Рон ее брат, а он — Поттер — друг Рона, то она в безопасности? Иногда ему хотелось причинить этой девчонке настоящую боль. — Гарри? — Уизли вновь нахмурилась. — Все в порядке? — в ее голосе слышалось недоумение. — Ты хоть знаешь, почему здесь? Совсем ее не жалко? Джинни, — он смаковал ее имя, издеваясь над девушкой. — О ком ты говоришь? — Уизли нахмурилась. — Что, черт возьми, происходит?! — вспылила девушка. Гарри покачал головой и возвел глаза к потолку. — А как ты думаешь? Звенящее молчание и, наконец, догадка. — Гермиона... Джинни накинулась на него с побоями. Она хотела оттолкнуть его и побежать на помощь гриффиндорке, но Гарри крепко прижал ее к себе. — Да брось, сладкая, ничего такого он ей не сделает. Он хочет просто потолковать. — Отпусти меня, Гарри Поттер, — шипела девушка, извиваясь в его крепкой хватке. — Отпусти, иначе схлопочешь от меня нехилый летучемышиный сглаз!! — В гневе ты еще красивей, — глумился Гарри. — Просто смирись. Скорее всего, Драко уже наложил чары непроницаемости, чтоб... Ну, чтобы его не видели в обществе грязнокровки. Джинни оттолкнула его и, тяжело дыша, угрожающе выставила вперед свой указательный палец. — Если он что-то ей сделает... Если только притронется... Поттер с интересом приподнял брови, всем видом показывая, что желает услышать конец этого предложения. — Я убью вас обоих!! И своего братца! Придушу без применения палочки!

***

— А что я за это получу? — ядовито прошипел слизеринец, еще сильнее стянув ремень и прижав Гермиону спиной к своей груди. Этот голос... Ну, конечно же. — Малфой... — болезненно выдохнула она. Это был не вопрос. Грейнджер узнала его. Слезы боли и обиды уже выступили на глазах и готовы были скатиться по щекам. Гермиона хотела назвать этот день лучшим... — Отпусти, мне больно!.. — Почему я должен? — Драко шептал ей то в одно ухо, то в другое, в зависимости от того, куда была повернута ее голова. — Тебе ведь должно быть мерзко касаться грязнокровки? — прорычала Гермиона. — Именно поэтому я воспользовался ремнем, — усмехнулся слизеринец. Но тут он непроизвольно ослабил свою хватку, поскольку залюбовался шеей и полуоткрытыми плечами девушки. Гермиона улучила момент и вырвалась. Она отбежала на расстояние около пяти шагов от него и обернулась. — Да что тебе нужно от меня?! — закричала Грейнджер. Ее глаза блестели от ярости и слез, которые она уже не сдерживала. Ей хотелось уйти, убежать от всего этого и хоть раз, хотя бы еще один раз ощутить себя другим человеком. Не униженной грязнокровкой, отшельницей, а красивой девушкой. Малфой — гадкий аристократичный слизняк, с его этой мерзкой усмешкой. Но раз она такая мерзкая, то почему ты не можешь отвести от нее глаз, а, Грейнджер? Впервые в своей жизни она подловила себя на чем-то подобном.