Фолия

В наступивших сумерках, медленно кружась, на гладь черного озера, на Гремучую иву, на только просыпающуюся от снега траву вновь неслышно опускались маленькие снежинки. Зима медленно уходила, но здесь, на Астрономической башне, Драко словно бы и не чувствовал ее. Настолько он привык к холоду. Одиночество слизеринца в стенах башни было прервано человеком, беспокоившимся за него больше, чем ему того хотелось бы. — Прохлаждаетесь, мистер Малфой? Полагаю, ваше практическое задание уже успешно выполнено? — тихо произнес Снейп. Драко не обернулся, продолжая вглядываться в меркнувшие во мраке холмы по ту сторону Черного озера. — Грейнджер сделала его за меня. Можете снять со Слизерина баллы, — отстраненно вымолвил он. — Это было парное задание, и вы оба получите одинаковые оценки, как команда, — профессор продолжал стоять прямо за его спиной. — Я не удивлен, что мисс Грейнджер сумела справиться с заданием. Но… что на счет тебя и твоих основных задачах? Только сейчас Малфой обернулся на профессора. На лице его одновременно плясали неуверенность и упрямство. — Все почти готово, — с напускной бравадой выпалил он. — Почти? — холод в голосе. Верхняя губа Снейпа презрительно искривилась. — Здесь не должно быть никаких «почти». Он выдержал паузу, а затем сделал шаг к Драко. — Я поклялся защищать тебя. Я дал Непреложный обет. Позволь помочь тебе. — Я уже починил Исчезательный шкаф! — в сердцах бросил слизеринец. — На каникулах я разделаюсь со Свирком, — он говорил сквозь крепко сжатые зубы. — А затем... Затем я убью Дамблдора! — Ты боишься, Драко. Это очевидно. Твой страх не позволит тебе этого сделать. Я могу помочь, — голос Снейпа был все так же холоден и спокоен. — Вы думаете только о себе! А что будет с моими родителями?! Я их единственный шанс, — Малфой уже не скрывал дрожи в голосе, а затем резко переменился и скривил губы. — Я должен оправдать его ожидания, потому что от этого зависит не только моя жизнь. — Я хочу помочь тебе, мы найдем выход. Но Драко ничего ему не ответил. А через некоторое молчание обошел его и покинул Астрономическую башню. *** Обычно заполненные студентами коридоры Школы чародейства и волшебства Хогвартс почти опустели сегодня — в первый день весенних каникул. Многие ученики разделились на группы, парочки или веселые и шумные компании и отправились в Хогсмид. Сегодня в этой волшебной деревушке должен был состояться вечер фейерверков. Несколько студентов факультета Когтевран уютно устроились в «Трех метлах». Какое-то время они дружно что-то обсуждали, а затем двое из них отделились от остальных и, одевшись, вышли на улицу. Было уже достаточно тепло, но не настолько, чтобы можно было выходить без пальто. — Ты легко одета, не замерзнешь? — заботливо поинтересовался парень, не заметивший, как вслед за ними из заведения вышел кто-то еще. — Нет, не переживай, кофта очень теплая, — произнесла девушка, не замечающая ничего вокруг, кроме своего спутника. Но когтевранец все же снял с себя мантию и набросил на плечи своей подруги. — Питер, ты просто чудо, — рассмеялась она и нежно сжала его ладонь. Питер… Это имя Драко уже ненавидел. Беллатриса, Темный Лорд и даже мать с отцом — все ждут от него выполнения задания. Люциус однажды сказал, что этот Свирк отпрыск работника из Министерства, который по какой-то гребаной причине перестал поставлять информацию Пожирателям. Облаченный в мантию с капюшоном слизеринец продолжал бесшумно двигаться за ними. — Джинни, такое любопытство слишком даже для тебя, — привычно нравоучительный тон Гермионы Грейнджер на этот раз был разбавлен едва сдерживающимся смехом. Вопросы Уизли вызывали у нее неловкость. — Ничего я тебе больше не расскажу, нет никакого подтекста, — она отмахнулась и отправилась дальше по улице, проходя мимо «Сладкого королевства», но слизеринка в два шага ее нагнала. — Какая же ты упрямица! Ну, пожалуйста, мне ведь так интересно. Гриффиндорская принцесса не каждый день ходит на свидания! — Это не было свиданием. Мы просто встретились в библиотеке, — улыбаясь, качала головой Гермиона. — Блейз неплохой парень, — вздохнула Джинни и пожала плечами, рассматривая диковинный леденец в прозрачной упаковке. — Когда-то они с Драко были лучшими друзьями, но, как видишь, теперь это не так. А все потому, что Забини оказался не таким говнюком. — Как Малфой и его лучшие друзья — Поттер и Уизли? — усмехнулась Грейнджер, весело сверкнув глазами на подругу. — Гарри совсем другой, — поспешно пробормотала слизеринка. — Чего не скажешь о моем братце, — задумавшись, добавила она, и они засмеялись. Гермиона веселилась, но в груди ее что-то щемило. Она почувствовала это, как только Джинни упомянула Драко Малфоя. Воспоминание об их общей практике до сих пор было свежо. — Почему… почему они стали хуже общаться, Джинни? Ведь раньше Блейз, как Поттер и твой брат, не отходил от Малфоя. А теперь эти двое готовы поубивать друг друга. Что произошло между ними? Уизли провела рукой вдоль пушистых шиншиллообразных брелков, предсказывающих вкус конфет «Берти Боттс», и вздохнула. — Я не знаю всего, но однажды, на рождественских каникулах, подслушала разговор Гарри и Рона. Они что-то узнали, какой-то секрет, связанный с Забини. Уж не знаю, что там была за тайна, может, что он втюрился в тебя? — усмехнулась она, толкнув локтем Грейнджер. — Это было несколько лет назад. После того, как Драко вернулся в Хогвартс, он даже не разговаривал с Блейзом. Тому было обидно, и это мягко сказано. Он действительно дорожил их дружбой, — Джинни вновь пожала плечами, и в этот момент ее чуть не сшибли с ног. Мимо них как раз проходила парочка когтевранцев, и парень случайно задел слизеринку плечом. — Извини, — коротко бросил он. — Эй, — возмутилась Уизли, но, увлеченные друг другом, они уже пошли дальше. Гермиона хотела было что-то сказать, но внезапно ей на глаза попалась знакомая фигура. Малфой. Он был хмур и сосредоточен для выходного дня и однозначно куда-то спешил, направляясь в ту же сторону, что и та пара. Казалось… он следил за ними? — Джинни, я совсем забыла, — протянула она, уже делая шаг в том же направлении. — Мне нужно в книжную лавку. Ты со мной? Грейнджер знала наверняка, что Уизли откажется от такой «заманчивой» перспективы, и не прогадала. — Может, встретимся позже? Я все же загляну в «Сладкое королевство». Гермиона кивнула подруге и поспешила скрыться в ближайшем проулке, чтобы проследовать за своей целью. Она держалась в стороне, но на автомате взялась за палочку, словно бы ожидала нападения в любую секунду. Миновав паб «Кабанья голова», Драко продолжил двигаться за Питером по Верхней улице. Отлично. Они направились к окраине. Наверное, хотели провести время у Визжащей хижины. Там, по обыкновению, почти никого не бывает. А Грейнджер в свою очередь продолжала незаметно следовать за Малфоем. Пряталась в проулках, замедляла шаги, опасаясь, что вот-вот он обернется, но от цели не отступала. Что-то внутри нее подсказывало: еще никогда она не ощущала такой опасности, исходящей от слизеринца. Драко был прав — Свирк с подружкой двигались к Визжащей хижине. Плечи когтевранца подрагивали от холода, потому что он отдал свою мантию той девчонке. Какое благородство, с легким налетом надменности подумал Малфой. Собственно, сам он ничего не имел против этого парня и, как мог, оттягивал момент убийства. На что он рассчитывал? Что его тетка вдруг объявится и сделает все за него? Или, может, Темный Лорд вовсе отменит задание? Волдеморт никогда не меняет своих решений. И если Драко не выполнит поручение, то его семья попадет в немилость. А его самого, вероятно, убьют. Вокруг не было ни души. Гермиона уже придумала несколько способов отхода в случае, если вдруг Малфой ощутит преследование, оглянется и заметит ее. Но он был сосредоточен лишь на своей цели. Он больше не мог рисковать семьей. Да. Тяжело дыша, Драко поднял руку и мрачно поглядел на парочку. Наверное, они любят друг друга. Вот только ему, Пожирателю смерти, должно быть плевать. — Петрификус Тоталус! — миг, и заклинание угодило точно в цель. Девушка Питера замерла и упала на землю. Сам же Свирк, ошеломленный произошедшим, быстро опустился на колени, возле нее, и принялся испуганно оглядываться по сторонам, лихорадочно разыскивая в кармане волшебную палочку. Он замешкался и вспомнил, что та осталась в мантии. Мерлин… опешила Гермиона. Она была права. Нужно было срочно что-то сделать. Защитить студентов от Малфоя. И самого Малфоя. Питер промедлил всего-то мгновение, но Драко хватило и этого. Он скинул с себя капюшон, и уверенно направился в сторону когтевранцев, выходя из-за деревьев. Все произошло как в замедленной съемке. Он поднял палочку, вот-вот готовый произнести страшные слова, а Свирк его еще даже не видел… Липкий страх одолел Гермиону в тот же миг, ускоряя стук сердца настолько, что ей казалось, будто его удары могли слышать теперь все вокруг. В памяти мелькнул парк на окраине магловского Лондона и, к сожалению, она не успела придумать ничего лучше, чем броситься на Малфоя со спины, и, схватив за плечо, трансгрессировать. Питер повернул голову влево и увидел лишь вспышку аппарационных чар. В руке он сжимал палочку, которая сейчас уже была ему не нужна. Драко ничего не успел осознать. Вокруг все завертелось с огромной скоростью, желудок сдавило, а затем он почувствовал острую боль. Его рука. Метка. По уродливому рисунку прошла трещина, выжигая и рассекая пополам кожу, вены и мышцы до самой кости. По-прежнему ничего не понимая, он зарычал от боли и откинул назад голову. Перед глазами мутнело небо, птицы, верхушки деревьев… Сама же Гермиона ощутила сильную тошноту и головокружение, однако, оказавшись на траве, она смогла быстро открыть глаза. Ей нужно было бы прийти в себя, полежать еще немного, но она все еще держала Малфоя за руку, почему-то ощущая под пальцами жар и влагу. Осознание пришло внезапно. Резко сев, она с ужасом оглядела слизеринца. Он буквально истекал кровью, которая просачивалась сквозь порванную одежду и окрашивала темно-бордовым цветом белоснежную рубашку. Его расщепило. Лихорадочно, но быстро она расстегнула его мантию, разорвала ткань окровавленной рубашки в месте расщепления и… замерла. Метка. Уродливая змея обвивала череп, и в голове Гермионы набатом зазвучала лишь одна мысль: Драко Малфой — Пожиратель смерти. Он — Пожиратель смерти. Пожиратель. Убийца. Однажды он убьет и ее, не моргнув глазом. — Ненавижу тебя, Малфой, — сквозь слезы прошептала Грейнджер, всхлипнув и принявшись суетливо капаться в своей сумке, пытаясь найти заживляющее зелье. Не прекращая плакать, она прижала руку Драко к земле и капнула экстракт бадьяна в центр открытой раны. В самое сердце этой чертовой метки. Почему она спасет его? И почему так боится? Боится не успеть помочь. Драко лишь корчился от боли. Он не понимал, где находится, но осознавал, что слышит ее голос. Только бы это была реальность, подумал он и тут же зашипел от очередной вспышки боли. Каждый вдох давался с трудом, а выдыхать он словно бы и вовсе разучился. Взглядом он успел ухватить огромные испуганные карие глаза на бледном лице, но его зрение отказывалось фокусироваться из-за невыносимой боли. — Гермиона… — наконец выдохнул слизеринец. — Не смей умирать, слышишь! — в очередной раз всхлипнула она. — Это слишком глупая смерть для такого подонка, как ты. Бадьян подействовал незамедлительно. Рана теперь выглядела так, словно заживила уже несколько дней. Все еще морщась, Драко наконец остановил свой взгляд на лице, которое он так хотел и одновременно не хотел видеть сейчас. Вокруг него все начало приобретать четкие контуры. Усилием воли он заставил себя сесть и огляделся по сторонам. — Меня расщепило, — хрипло констатировал он, догадавшись, что они трансгрессировали. В одно мгновение он схватил палочку, и Гермиона оказалась прижата к земле весом его тела. Из-за нее он провалил задание, из-за нее они трансгрессировали. А еще… Она теперь знает. «Но она спасла меня». Палочка перестала упираться в ее горло. Малфой ослабил хватку и поднялся. — Зачем ты спасла меня? — Пусть лучше твой отец убьет меня за то, что я грязнокровка, а не за то, что по моей вине его единственный сыночек и наследник истек благородной чистой кровью в каком-то магловском парке, — отчеканила Грейнджер, тут же поднимаясь с земли и отряхивая пальто. — Да и подобная смерть недостаточно мучительна для Пожирателя смерти. Гермиона не знала, откуда в ней столько злости, но сейчас она была готова безустанно выплевывать ему в лицо все гадости, что приходили в голову до тех пор, пока ее не покинут жизненные силы… Или пока Драко сам не прикончит ее. Он выслушал тираду, внимательно и мрачно глядя сквозь полуприкрытые веки, а потом медленно выпустил воздух из легких и огляделся по сторонам. — Где мы? — сегодня он уже не сможет трансгрессировать, да и камином вряд ли сумеет воспользоваться. Нужно было либо лететь на метле, которая, к слову, осталась в Хогвартсе, либо искать ночлег, чтобы переждать какое-то время здесь. На его лбу выступила испарина — повысилась температура. — В Лондоне, — скрестив руки на груди, ответила Гермиона, намеренно отвернувшись в сторону, чтобы не смотреть на него. — В магловском Лондоне? — Драко по-прежнему держался за свою руку, но это не помешало ему сделать пару угрожающих шагов в ее сторону. — Ничего другого придумать не могла? — Извини, не успела с тобой посоветоваться. Поправив сумку, она направилась прямиком в сторону тропинки, ведущей в город. — Какого драккла ты набросилась на меня сзади, Грейнджер? — Какого драккла, ты чуть не убил Питера?! — в тон ему прошипела Гермиона, продолжая идти. Малфой на мгновение устало сомкнул веки, а затем непроницаемо поглядел прямо перед собой. Чего из того, что случилось, он не хотел больше всего? — Ты шпионила за мной? — и только задав этот вопрос, он вымученно ухмыльнулся. На краткий миг в его глазах блеснул запретный огонек. — Да, — просто ответила она, а затем добавила, — почувствовала, что ты что-то задумал. Драко хотел было сказать ей, что из-за нее он провалил задание Темного Лорда, но вовремя остановился и сжал руки в кулаки. Они следовали по какой-то тропинке, пока наконец не вышли на мало оживленную улицу. Это явно не центр города. Отлично. — Теперь мне придется стереть тебе память, — Малфою становилось хуже. Поднимался жар, и клонило ко сну. Гриффиндорка вздохнула. — Пойдем, здесь недалеко есть небольшой мотель, — проговорила она и продолжила путь. В этом местечке было довольно уютно. Владелица сидела в удобном кожаном кресле и приветливо улыбнулась им, когда они вошли под жалобное позвякивание колокольчика на двери. У стены стоял огромный аквариум с красивыми разноцветными рыбами и действовал успокаивающе. Гермиона о чем-то заговорила с этой женщиной, но смысл Драко уже не мог уловить. Ему казалось, он потеряет сознание прямо здесь. — Да, один номер, — Грейнджер не могла оставить Малфоя одного в таком состоянии. Ей придется караулить у кровати всю ночь. — Только можно скорее? — она обернулась и увидела, как он стремительно белеет и уже едва стоит на ногах. — Мой… жених… очень устал с дороги, — нетерпеливо выдохнула Гермиона. Женщина понимающе кивнула и вручила ей ключи. Уже спустя несколько минут они были в комнате. — Жених… — насмешливо выдохнул Драко. Он с трудом доковылял до кровати и скинул с себя мантию. — …Мечтай… Гермиона раздраженно закатила глаза. — Раздевайся и ложись. Теперь нужно как следует подлечить твою рану. Кажется, я смогу приготовить Летейский эликсир. Не хочу видеть, как ты умираешь от заражения крови, — уже спокойнее выдохнула она, снимая пальто и шапку. Малфой обязательно отпустил бы какой-нибудь колкий комментарий, но реальность начинала плыть перед глазами. Грейнджер разорвала рукав его рубашки, поэтому сейчас он стянул ее, оставаясь в одних брюках. Поморщившись от боли, он вновь взглянул на место, где его расщепило. Драккл побери. Татуировка и так уродовала его руку, а теперь еще и это. Слизеринец поднял глаза на Гермиону и заметил ее беспокойный взгляд. — Как это мило с твоей стороны, — саркастично прохрипел он. — Возишься со своим обидчиком. А тут все гораздо хуже… чем ты могла себе представить, — он вновь поглядел на метку. Она поджала губы, но на его колкость не отозвалась. — Ложись, пожалуйста. Какого черта она вообще так вежлива с ним? — Ты едва стоишь на ногах. А я… я пока найду лекарство, — гриффиндорка засуетилась, схватившись за сумку. Уже через пару минут она выставила на тумбочку, возле кровати, около десяти различных пузырьков с зельями. — …Ты всегда носишь с собой… целую аптеку? — удивленно поинтересовался Малфой и, вновь сморщившись, откинул голову назад в новом приступе боли. — Тебе повезло. Все это я купила сегодня в Хогсмиде, — протянула Гермиона, быстро смешивая содержимое различных пузырьков в какой-то наколдованной чаше. Она дождалась, пока он уляжется на постель, и села на край кровати. Закатав рукава своей клетчатой рубашки, Грейнджер принялась вновь обрабатывать рану слизеринца. В ней боролись два противоположных чувства: злость и желание помочь. И если первому служило очевидное оправдание, то второе чувство она объяснить не могла. Драко Малфой — убийца? Вдруг он уже убивал? А она, Гермиона, спасает его. Помогает своему потенциальному палачу, ведь кто знает, как повернется жизнь. Она не понимала, зачем делает это, почему просто не может оставить его здесь, и будь что будет. Малфой безотрывно смотрел на нее, но, разумеется, грязнокровка не взглянула на него ни одного гребаного раза. От боли его пальцы вонзились в матрас, с силой сжимая белые простыни. Сейчас он был не в состоянии, но подсознание то и дело подкидывало картинки того, что ему хотелось бы сделать сейчас с Гермионой. Он блуждал глазами по ее лицу и телу. Какая-то нелепая рубашка в клетку, волосы, разметавшиеся по плечам, припухшие губы, оттого что она закусала их сегодня. Вот бы тоже. Ее губы… Поймать нижнюю. Зубами… Оттянуть, пожевывать, втянуть в свой рот… Да только он гнусный Пожиратель, и рассчитывать ни на что не приходилось. Кроме ее гребаной жалости. Проклятие… Его тело напряглось и нихера не от боли. Стоило ему только подумать о том, как он будет вытворять все эти вещи с ней, как внутри все разлилось невыносимым жаром. Как будто ему мало температуры. — Не дергайся, — прошептала она и осторожно, почти нежно, зафиксировала свободной рукой его предплечье, а затем коротко взглянула в его глаза. — Сейчас будет сильно жечь. Потерпи. Драко вот уже в который раз зашипел от боли. Он погрузился в пограничное состояние между явью и беспамятством… А в больной голове только ее глаза. — Почему?.. Г…Г-грейнджер… Гермиона беспокойно дотронулась до его лба, прикидывая насколько высокой могла быть температура, и убрала влажные от испарины белые пряди его челки. — Потому что сейчас я виновата. Это из-за меня тебе больно. И я хочу помочь… — едва слышно выдохнула она. — Ты красива… Так… к-красива, Гер..миона… — прошелестел Малфой. Его глаза были полуприкрыты. Сознание почти покинуло. Грейнджер удивленно поглядела на него. Да уж, такое Драко Малфой может сказать лишь в бреду. Еще раз поправляя бинт и осторожно убирая от него руки, она поднялась с кровати и накрыла слизеринца одеялом. — Тебе нужно поспать, — сказала она и зажмурилась. Черт, почему так сложно? Почему беспокойство за него душащим пламенем разгоралось внутри, не позволяя думать ни о чем другом. Последующие несколько часов Грейнджер было не до сна. Малфоя мучил озноб — рана оказалась слишком серьезной, и он успел потерять достаточно крови. Она разожгла камин и накрыла Драко всеми одеялами и пледами, какие смогла найти в этой комнате. Через какое-то время ей пришлось убрать с него все одеяла и протереть лицо и открытые участки тела чистым и сухим полотенцем, а постельное белье высушить с помощью заклинания. Жар отступил лишь под утро, и Гермиона уснула рядом с Малфоем, свернувшись калачиком на самом краю постели. Драко медленно открыл глаза, когда за окном только-только затеплился рассвет. Его затуманенный взор уперся в потолок. Расплывчатые очертания заставили его нахмуриться и заморгать. Он осмотрелся. Сознание медленно воскрешало недавно произошедшие события. Малфой недовольно поморщился, вспомнив, кто являлся причиной такого его состояния, а затем увидел ее своими глазами. Гермиона мирно спала рядом и явно замерзла, так как все одеяла были на нем. Он невольно залюбовался ей. Никому в Хогвартсе не пришло бы в голову, что он, принц Слизерина, считает грязнокровку красивой. Уже давно он начал отдавать себе отчет, что она прекрасна не только внешне. Грейнджер обладала особенной душой. Она не была жадной, недалекой и ворчливой, как в детстве ему говорили о грязнокровках. Все эти мифы давно рассеялись из его сознания. Осталась только кровь. Как ни крути, она была грязной. Осознание всего этого сжигало изнутри, уничтожая остатки его чистокровного достоинства. Драко заметил, как она дернулась во сне. Он привстал и, просунув под нее свои руки, аккуратно пододвинул на середину кровати, а затем накрыл всеми одеялами, что были на нем. Нехотя отрываясь от своего тайного наблюдения за ней, он наконец поднялся на ноги, направившись в ванную. Через какое-то время Малфой, одетый в свои брюки и рубашку, которую залатал заклинанием, уже спускался вниз. Его рука все еще немного болела. Ему требовалось лечение еще какой-то период времени. Но в медпункт, в Хогвартсе, обращаться было нельзя. Мадам Помфри не станет молчать, когда увидит метку, а пользоваться непростительным Империусом ему вовсе не хотелось, к тому же это было опасно под крышей замка, управляемого Дамблдором. Он помнил этот холл, и со вчерашнего дня внизу народу так и не прибавилось, однако было лишь раннее утро. Драко подошел к барной стойке, также служившей и ресепшеном. — Прошу прощения, мадам, в этом… — осекшись, он оглядел холл, подбирая правильное слово, — месте есть лекарь? Женщина, как и вчера, дружелюбно ему улыбнулась, но, дослушав вопрос до конца, изменилась в лице. — Извините?.. Лекарь? — она стянула кухонное полотенце с плеча и беспокойно затеребила его в руках. — Это доктор? У нас есть только аптечка. Но если что-то случилось, мы можем вызвать неотложную помощь. — Благодарю, не стоит, — Малфой кивнул и хотел было уйти, как вдруг услышал восхищенное: — Вы точно сошли со страниц романов Джейн Остен. В наши дни редко встретишь джентльменов, как вы. Вы и ваша невеста просто чудо. Такие красивые и вежливые, — мечтательно протянула женщина и, вновь ему улыбаясь, подперла голову руками. — Надеюсь, ваша свадьба станет для вас одним из счастливых воспоминаний в жизни. Лица Драко коснулось легкое изумление, однако в тот же миг он вспомнил маленькую вчерашнюю легенду Грейнджер. — Довольно-таки, — выдавил он, подавляя желание возвести глаза к потолку. Малфой натянуто улыбнулся и вновь направился на второй этаж, к «своей невесте». К тому времени Гермиона успела проснуться, умыться и привести в порядок свою одежду. Она уже собралась было отправиться на поиски слизеринца, но далеко идти не пришлось — распахнув входную дверь, она столкнулась с ним, чуть не налетев прямо на его грудь. Какие-то несколько секунд он, слегка опешивший, взирал на Гермиону, но потом быстро подобрался и затолкал ее обратно в номер. — Ну что, моя красавица-невеста, — его голос сочился ядом, — мне сразу применить заклятие забвения или все же объяснишь какого дементора ты выследила меня и помешала моему заданию?! — Драко постепенно приближался к ней, делая шаг за шагом. Грейнджер принялась отступать назад, лихорадочно вспоминая, где лежит ее палочка. — Я не позволю тебе убивать невинных, — яростно прошипела она. — А с чего ты взяла, что мне требуется твое позволение? — Я сделаю все, что от меня зависит, Малфой, поэтому сначала тебе придется разделаться со мной. Драко смотрел, как ее бесстрашный взгляд скользит по его лицу. Она не понимает. Конечно же, нет. Его родители… — Ну, значит, нужно было сильнее поднажать, — хрипло произнес он, дотронувшись большим и указательным пальцами до своей шеи и возвращая их в тот самый день, когда он чуть не задушил гриффиндорку в пустой аудитории. Его глаза не выражали абсолютно ничего. Он отлично умел скрывать свои чувства. Обжигающая злость и обида растеклись кипятком по венам Гермионы, заставляя покраснеть ее щеки. Неожиданно даже для самой себя, она с силой толкнула Малфоя в грудь. — Какое же ты бездушное животное! Какой же мерзкий, ведь… Ты ведь просил прощения, — на этот раз настала очередь Грейнджер возвращать их в прошлое, в тот вечер на Астрономической башне, после чего он поцеловал ее. В глазах Гермионы застыли слезы. Она сделала еще шаг к слизеринцу и с вызовом посмотрела на него. — Давай. Можешь убить меня прямо здесь. Ниже в моих глазах тебе уже не упасть, — прошептала она. Впервые так близко подошла к нему сама. Только одна эта мысль и била набатом в его больной голове. — Чем чаще ты просишь, тем больше я буду стараться, — процедил он. — Я жду, Малфой, давай, покажи, на что способен. Сделай то, чему тебя учил Тот-кого-нельзя-называть. Не разочаруй его, как и своего папочку, ведь он такой же монстр, как ты, — с отчаянием в голосе крикнула Гермиона, продолжая также вызывающе буравить его взглядом. — Просто заткнись, — он пугающе приблизился к ней. — Закрой свой рот, потому что ты нихера не знаешь о моей ситуации. Понятия не имеешь, какого мне сейчас, — шипел он. — И ко всему прочему, вот здесь, — Малфой указал на свою голову, — постоянные мысли вокруг твоей персоны. Ничтожной, по сути. Он яростно дышал, а его глаза были готовы испепелить ее. — Какая-то мелкая грязнокровка, выскочка! Я могу просто взять и сломать тебя, могу сделать с тобой все, что угодно, — в этот момент он нахально прижался к ней своим телом, и потому, как отступать ей было некуда, она уперлась в стену. — Держу пари, ты уже не девственница, — насмешливо зарычал он. — Ублюдок! — ладонь Грейнджер сжимается в кулак. Размах. Удар. Драко с усмешкой слизал кровь с губы, а в следующее мгновение резко рванул Гермиону на себя, но та сумела оттолкнуть его настолько, насколько позволили ей последние силы. — Не… смей, — выдавила она и схватилась за стоящую на столике рамку, которую вмиг разбила о голову слизеринца. Осколки стекла разлетелись по полу, и Грейнджер внезапно почувствовала жжение в ладони. Она зашипела от боли и отшвырнула рамку, а руку прижала к груди. Малфой поймал основной удар своей бровью, и на миг в глазах все потемнело. Он отшатнулся, но рука помогла ему сохранить равновесие, схватившись за стену. Саднила еще и губа, но все отошло на второй план, когда он вдруг увидел крупные капли крови у ног Грейнджер. — Что за?.. — Драко не закончил фразу, заметив, как Гермиона прижимает к себе окровавленное запястье. Сам он чудом отделался только кровоподтеками и рассеченной бровью. — Черт, — выдохнул он и приблизился. — Что ты наделала? — этот вопрос прозвучал неожиданно мягко даже для него самого. — Дай посмотрю. Боль постепенно отрезвила и Гермиону. Ярость затихала, сменяясь осознанием произошедшего. И чувством вины. — Нет, — она упрямо отшатнулась от Малфоя, но затем подняла на него взгляд и прикусила нижнюю губу. Она могла оставить его без глаз. — Я… я не должна была, — прошептала она и вновь зашипела от боли, по инерции сильнее прижимая руку к груди. Достаточно внушительный осколок стекла впился в ее ладонь. Не взирая на протесты, Драко усадил ее на кровать, а сам сел напротив, на пол. — Я сказал, дай мне свою руку, — тон его голоса был спокойно-стальным. Он осторожно приблизил ладонь Гермионы к себе и неожиданно резко вынул осколок. Быстро, чтобы она не успела испугаться или начать сопротивляться ему. Малфой поднял голову и коротко взглянул на нее. Ее лицо, искаженное болью, в это самое мгновение показалось ему невыносимым зрелищем. Ему вдруг захотелось, чтобы она никогда больше не испытывала физическую боль. Драко приблизил к ране свою палочку, и порез затянулся. Благо, он был не таким глубоким, как его вчерашнее расщепление. — Спасибо, — прошептала Гермиона, вновь взглянув на него и его кровоподтеки. Она подняла руку и осторожно коснулась кончиками пальцев виска Малфоя совсем рядом с его рассеченной бровью. — Извини меня… Я не хотела, — вновь тихо сорвалось с ее губ. Это прикосновение было на удивление необыкновенно нежным и почти невесомым. Драко вновь поднял на нее свой взгляд, и вдох застрял в его легких, потому что, это было… Дьявол! Какая же она потрясающе красивая. Прекрасная. И смотрит прямо на него. Дотронулась. Сама. До него. Он встал на колени, а его палочка оказалась на полу, и плевать, если Грейнджер сейчас просто схватит ее и лишит его возможности колдовать. Ему все равно. Рукой он коснулся ее пальцев и поднес их к своим губам, а взгляд потемневших глаз безотрывно глядел в ее — влажные от пролитых слез. От его прикосновения по телу Гермионы побежали тысячи мурашек, а перед глазами вновь замелькало трепетное воспоминание их поцелуя. Его мягкие, но настойчивые губы, горячее дыхание… Что ты со мной сделала, Грейнджер? Что ты наделала. И прежде, чем Драко смог задать ей любой из этих вопросов, он приблизился и наконец почувствовал вкус ее губ. Вновь. Как же он скучал… Как же, мать твою, он хотел… Гермиона прикрыла глаза, подалась вперед и все… Снова обратной дороги нет. Сводило уже где-то в груди, и это было ненормально. С самого начала. Малфой по-прежнему стоял на коленях перед ней. Мерлин, какая ирония. Ведь почти всю свою жизнь он мечтал поставить на колени ее. Он почувствовал какой мягкой она стала. Какими мягкими стали ее руки, на его плечах. Как она сама — черт возьми, сама — становится ближе, отвечает на поцелуй, который все глубже под его осторожным, но уверенным натиском. Драко подхватил Гермиону за спину и, сам забравшись на кровать, положил на подушки. Он слышал, как часто она дышала, а потом ее дыхание прерывалось, потому что его ладонь касалась ее груди, ее живота через плотную ткань рубашки и остановилась у границы ее джинс, обнаружив нежную обнаженную кожу. Его пальцы были мягкими и больше не причиняли боли. Ее стоны — Мерлин, это самые соблазнительные звуки, которые он мог слышать в своей жизни, — подсказывали ему, что он все делает правильно. Разум Гермионы был точно затуманен, а сердце билось очень часто, пропуская удары. С губ срывались тихие стоны, которые она не в силах была сдержать. Ее дрожащие ладони скользили по шее и груди Драко, и она ощущала себя такой уязвимой в его руках, но точно знала, что сейчас готова позволить ему все, чего он захочет. Малфой мнет ее одежду. Так хочется снять с нее эти тряпки. И он снимает. Гермиона слегка выгнулась, заводя руки за спину и стягивая рубашку, и от этого еще теснее прижимаясь к нему, сводя с ума. Драко был настолько возбужден, что, казалось, кончит прямо сейчас. Это было совершенно ново для него — желать кого-то настолько сильно. Когда с ее рубашкой было покончено, он избавился и от своей. Его левая рука упиралась в кровать, рядом с ее молочно-белым плечом. Та самая рука, на которой красовались череп со змеей. Черная метка. Символ его преданности Волдеморту. Символ, утопающий в этой сладостной истоме, как и сам Драко — гордость и благородство своих родителей. Слизеринец. Принц. Так отчаянно нуждающийся в ней. Маглорожденной. Он занялся ее джинсами, и вот она уже стыдливо сжимает колени, но его тело не дает ей этого сделать. Они полетели в сторону. Вслед за ними и ее нижнее белье. Он бережно, но настойчиво раскрывал ее для себя. Оказавшись полностью обнаженной, Гермиона ощутила страх, который и было положено чувствовать в подобной ситуации. Однако неожиданно даже для себя прошептала: — Драко… Не хочу, чтобы ты жалел. — Никогда, — выдохнул он ей в губы. Потому что так и должно было быть. Неизбежность такого исхода он определил еще на первом курсе, когда они были детьми. Ее рука взмывает вверх, она блестяще отвечает на вопросы, она лучшая во всем, такая правильная, и с возрастом держит свое лицо. Незапятнанная, святая Грейнджер. А ему ведь с детства внушали, что самое лучшее должно быть у Малфоев. Грязнокровка Грейнджер. У нее на все было свое мнение. И чем бы он ни швырнул в нее, какое бы оскорбление ни выдумал, она это ловила. Ловила и с невозмутимым видом возвращала обратно. И вот теперь, спустя много лет, у его ног лежали красавицы со всех факультетов, но только не она. А ответ всего лишь в том, что именно она и была ему нужна. Всегда. Сразу. С первого взгляда в Хогвартс-экспрессе. И только потом он узнал, что она лучшая. Разглядел ее непокорный характер, не оставивший ему выбора, ее душу, которая привязывала его с каждым годом только сильнее. Но тогда он еще не осознавал этого так четко. Что его ненависть к ней заключалась в сложности их отношений. Ему нужно было контролировать ее. И тогда, в тысяча двухсотый Хэллоуин, причиняя ей боль, сжимая ремнем… Черт! Все, что им нужно было, просто трансгрессировать в Малфой-мэнор и не ломать комедию лучших врагов, а раз и навсегда уяснить их отношения. Не ждать, пока это безумие догонит их здесь. Сейчас она вся была в его власти. Она поддавалась его рукам, а он не сжимал привычно ее запястья, а нежно касался их. Малфой заметил румянец, заливший ее щеки, и осторожно зубами укусил ее за подбородок, а затем языком прошелся до краешка ее губ и вновь поцеловал, словно бы закрепляя печатью, прозвучавшие между ними слова. И если Драко смог разобраться в сроке давности своего безумия, то когда это началось у Гермионы? Когда она перестала смотреть на него, как на надоедливого задиру? Когда перестала ненавидеть? Может, когда он прочел ей Шекспира? Или когда поцеловал? А быть может, вся злость улетучилась окончательно именно этой ночью, когда она осознала, что больше всего на свете не хочет его потерять? Малфой уверенно провел ладонью вверх по ее телу, вновь коснувшись ее груди, но теперь уже не скрытой под тканями одежды. — Грейнджер… — прорычал он. Но в этом голосе не прослушивалась былая злоба или ярость. Это было его… Что-то пульсирующее, жадное, животного происхождения. Каждое касание, трение ее тела об его эрекцию были мучительным экстазом. Он расстегнул пряжку своего ремня и ткнулся членом в ее лоно, но не торопился входить. — Какая же ты красивая… — повторил он то же, что сказал ей накануне в бреду, — …прекрасная. — Ты… врешь… — отчаянно прошептала Гермиона и тихо застонала ему на ухо, чувствуя, как комок возбуждения собирается где-то внизу живота, и едва не задыхаясь от желания. Но Драко ничего не ответил. Его голова потерялась в изгибе ее шеи, губы исследовали самые нежные места, опускаясь все ниже. Добрался до груди. Он не мог больше терпеть. Ему было нужно… Так необходимо быть в ней. И он вошел. Стиснув зубы, он почувствовал преграду и понял, что причиняет боль. Он первый. Губы Малфоя вернулись к ее лицу, сцеловывая маленькие слезинки, которые скатились по ее щекам. Она вся напряглась и невольно сжала его плечо, оставив неявные следы от ногтей. Боль медленно, но отступала. — Продолжай, — промолвила Гермиона, немного успокоившись. Драко подается назад и опять в нее. Мерлин, как же тесно… Не торопиться. Тогда ей не будет так больно. Сердце стучало как бешеное, яростно разгоняя кровь. Жгучее желание стремилось наружу, быстрее, глубже, до изнеможения, а потом еще… Но Малфой сдерживал его, не понимая, как у него это получается. Мускулы вздуваются под кожей в попытке удержать контроль, зубы стиснуты. Он медленно двигался в ней, ощущая каждый миг, каждое движение ее тела. Вскоре неприятные ощущения исчезли вовсе, сменившись томным тянущим желанием и тяжестью волнующего возбуждения во всем теле. Гермиона покрывала короткими влажными поцелуями шею Драко‚ тихо постанывая ему на ухо в сладкой истоме. Его движения стали резче и глубже. Малфой перестал сдерживаться, полностью потерявшись в своих ощущениях. В ней. Ее глаза, в которых он тонул без остатка, ее губы, которые он закусал до сладостной припухлости, ее молочная, гладкая кожа, словно была создана для его, только его прикосновений. Он был на грани. Грани того безумного и сильного, импульсами отдающегося внизу, где он двигался в ней. Их вздохи эхом наполняли комнату и отражались от стен. Ритм становился еще быстрее, еще жестче. Дикие, абсолютно затуманенные желанием, глаза нашли ее — такие большие и красивые. Он посмотрел на нее со страстью и безумием, а затем зарычал и сильнее стиснул ее бедра, еще больше вдавливая в кровать. Драко замер, и горячая влага затопила ее изнутри. Она обмякла в его руках и прикрыла глаза, обнимая Малфоя и прижимая к себе. Его тело пронизывали последние судороги удовольствия, и только после всего этого он заметил — сначала просто увидел — кровь на левом предплечье, а затем и почувствовал эту боль. Малфой выскользнул из нее и перекатился на спину, скорчившись и зашипев. Гермиона прижала одеяло к груди и приподнялась. — Что с тобой? Натянув белье, Драко сел на кровати, спиной к Грейнджер, и поставил ступни ног на холодный пол. — Рука, — бросил он через плечо. — Я не заметил, как она начала кровоточить. — Давай я… — Я сам, — отрезал Малфой. Он не хотел, чтобы Гермиона лишний раз смотрела на его метку. Она поджала губы и горько усмехнулась про себя. Наивная дура. Будто от этого должно было что-то измениться. — На тумбочке в синем бутыльке заживляющее зелье, — холодно сказала Грейнджер и начала одеваться. Драко вновь оглянулся через плечо и бросил на нее странный взгляд. Он дотянулся до синего флакончика и, неловко расправившись с крышкой, откупорив ее зубами, полил содержимое на свою рану. Едва сдерживая слезы, Гермиона оделась. Ей, как и любой другой девушке, после такой близости хотелось ощутить эмоциональную теплоту. Но это был Малфой. — Нужно возвращаться. Я не хочу оставаться здесь еще на сутки, — спокойно произнесла она, не глядя в его сторону. Драко выплюнул пробку от заживляющего зелья, которую до сих пор сжимал зубами, и перехватил Гермиону, когда та собиралась подойти к своей маленькой зачарованной сумке. Он притянул ее к себе и зарылся лицом в кудри, вдыхая совершенный, погружающий в сладкую истому запах. — Забудь о том, что я говорила, — прошептала Грейнджер, покачав головой и попытавшись отстраниться после минутной слабости в его руках, — мы не должны были… Как ни крути, эта связь никогда не приведет никого из них к счастью. Они были из слишком разных миров. После этих слов Малфой разжал руки и отпустил ее, позволив встать с его колен. — Вот как? Гермиона заметила, как внимательно он посмотрел на нее, как поджал губы и нахмурил брови… Она не заметила только того, что в этот самый момент Драко проник в ее мысли об их совершенно разных мирах. Да. Он знал это. Прекрасно знал.