Сказка, рассказанная до конца

      …Заумное бормотание Мильтона Гримма навевало лёгкую дрёму. Линии букв, заполнявших страницу тетради, расчерченной в мелкую клетку, медленно расплывались. Сгибом указательного пальца Сериз Худ, дочь Красной Шапочки, торопливо потёрла уголок левого глаза, чуть оттягивая нижнее века, а затем также быстро ухватилась за край плотного атласного капюшона, покрывавшего её голову, и натянула его поглубже. Осторожность никогда не бывает лишней.       Острый стальной наконечник перьевой ручки вновь коснулся страниц тетради. Подчиняясь твёрдой руке Сериз, он продолжил выводить неровные линии и завитки, больше похожие на обгоревшие стволы деревьев. Впрочем, девушку мало заботила аккуратность, куда важнее было успеть записать всё, озвученное директором.       Линия за линией, буква за буквой, на странице появлялись нескладные обрывки слов, окончания у которых отсутствовали вовсе, словно откусанные каким-то голодным зверем. Ускорившись ещё больше, Сериз невольно подвигала свободной левой рукой по поверхности парты, чуть согнув длинные смуглые пальцы. Зуд, так не вовремя охвативший её кожу, напоминал прикосновение десятка тонких иголок. Слишком мало, чтобы причинить настоящую боль, но вполне достаточно, чтобы как следует подействовать на нервы.       Плотно стиснув зубы, Худ повернула ладонь тыльной стороной вниз и, плотнее прижав к столешнице, продолжила проводить ей из стороны в сторону. К несчастью, это не помогло. Странное покалывание лишь усилилось, вызвав ещё больший дискомфорт, а нервная возня вкупе с хриплым дыханием девушки начала привлекать лишнее внимание.       – Всё норм? – негромко спросил Хантер Хантсмен, сидевший по правую руку от неё.       Сериз ничего не ответила. Опасаясь выразиться слишком резко и тем самым выдать себя, она лишь коротко кивнула, даже не повернув головы. Перьевая ручка, тёмно-вишнёвый корпус которой покрывали мелкие следы от зубов, шумно упала на сгиб между страницами конспекта. Длинные тёмные ногти на руках девушки опять отросли слишком быстро, но зато были вполне пригодны для того, чтобы как следует почесаться. Вот так. Приятно.       Острые концы торопливо заскользили по смуглой коже, оставляя на несколько мгновений отчётливые светлые полосы. Ещё. Ещё сильнее. Ох, как же чешется. Зуд не стихал, вынуждая Сериз всё глубже впиваться ногтями в собственную ладонь. В какой-то момент ей показалось, что она вот-вот сорвёт с себя кожу. Ну и пусть. Лишь бы только эта пытка поскорее прекратилась. Ладонь рассекли тонкие полоски боли. Запахло свежей кровью. Смуглая кожа по краям от царапин окрасилась в тёмно-красный и медленно пульсировала, словно из-под неё что-то пробивалось.       Внезапно кончики пальцев Худ коснулись чего-то жёсткого. Густые пучки тёмно-коричневой шерсти, слипшиеся от крови, начали с неимоверной скоростью вылезать из ран на ладони, разрывая их ещё сильнее.       Издав то ли крик, то ли протяжный вой, Сериз, вне себя от ужаса, сорвалась с места и со всех ног поспешила к выходу из аудитории. Впервые за всё время учебы в Эвер Афтер Хай она всерьёз пожалела о том, что всегда выбирала место в самом дальнем углу.       – Мисс Худ, с вами всё в порядке?       Торопливо перескакивая по несколько ступенек, девушка, не помня себя, спускалась вниз, минуя длинные ряды парт и множество изумлённых взглядов, сосредоточенных исключительно на ней. Спрыгивая с последней ступеньки, она громко стукнула каблуками сапог по паркетным доскам, устилавшим пол, и едва не потеряла равновесие. Опасаясь по привычке опуститься на все четыре конечности и тем самым выдать себя, она немного отклонилась назад, старательно пряча от постороннего взора ладонь, покрытую мокрой шерстью.       – Посмотрите! Посмотрите на её уши!       Не до конца поверив услышанному, Сериз тут же замерла на месте и быстро вскинула руки к голове. Плотный атласный капюшон в самом деле сполз к затылку, обнажив голову и открыв всей школе самый главный её секрет. Несмотря на то, что уши девушки располагались по обе стороны головы, как и должно быть у обычных людей, выглядели они совсем не по-человечьи. Вытянутые вверх, заострённые, густо покрытые пучками жёсткой коричневой шерсти. Со стороны они казались до нелепости большими и совершенно не сочетались с симпатичным девичьим лицом. Пока его вдруг не исказил звериный оскал.       – Какой ужас! Да она же монстр!       – Чудовище!       – Волчий выродок!       Понимая, что уже не сможет оправдаться, Сериз из последних сил кинулась к выходу из аудитории. К несчастью, высокая массивная дверь оказалась заперта на ключ, потому круглая металлическая ручка совершенно не хотела поворачиваться в сторону.       – Скорее, ловите её! Позовите охотника!       – Не дайте ей всех нас съесть!       Ладонь горела от боли, словно обожжённая. Испачкавшиеся в крови пальцы предательски скользили по металлу, не давая как следует ухватиться и выломать дверной замок. Дыхание Худ переходило то в гортанный хрип, то в протяжный скулёж.       – Посадите её в клетку!       – Вспорите ей брюхо!       – Сорвите шкуру!       Быстро истратив силы, Сериз измождённо опустилась на колени. Искренне желая спастись, она, как загнанный зверь, снова и снова царапала дверное полотно острыми ногтями, оставляя на нём длинные глубокие царапины и бурые пятна крови. Собственное сердцебиение отдавалась в висках звуками приближающейся оружейной пальбы, отчего волосы на затылке вставали дыбом. Тонкие древесные щепки залезали под ногти и впивались в пальцы, которые почему-то стали короткими и толстыми, плотно прилегающими друг к другу.       Словно одержимая, Худ вновь кинулась к холодной блестящей дверной ручке. Из-за гладкой округлой формы попытки ухватиться за неё клыками с треском проваливались. Всякий раз, когда Сериз отталкивалась от пола, то лишь проводила по ней шершавым языком, а затем соскальзывала и падала, слыша лишь отрывистый металлический лязг…       Закончив свою работу, Сенди медленно открыла лавандовые глаза и плавно опустилась на пол, слева от кровати Сериз Худ. Сны этой Отступницы никогда не отличались разнообразием, зато всегда были неподдельно искренними.       Всё ещё находясь под действием зачарованного песка, Не-совсем-Красная-Шапочка продолжала метаться в кровати, словно в приступе драконьей лихорадки. Сбросив на пол пёстрое лоскутное одеяло, она то и дело сминала пальцами края сбившейся простыни и, брызжа слюной, яростно пыталась укусить угол подушки. Её длинные каштановые волосы с белой прядью были стянуты в косу, благодаря чему частично скрывали вытянутые волчьи уши. В то время как объёмный капюшон пижамы, сшитой из красного камлота в вишнёвую клетку, в самом деле предательски сполз к затылку.       При виде подобного зрелища Коппелиус не смогла сдержать ироничной улыбки. Сериз Худ, как и все Отступники, с завидным упорством пыталась убежать от самой себя, отказаться от своей сущности. Но во сне бежать некуда. Во сне, самом чистом и искреннем состоянии тела и души, проявляется истинная натура. Оживают тайные мысли, страхи и желания. И для тех, кто не готов признать себя таким, какой он есть, сон становится настоящим кошмаром.       Привычным жестом Сенди накрыла ладонью круглую крышку гранёного флакона, что всегда носила на длинном серебряном пояске. С каждой ночной вылазкой, позволявшей девушке насылать и смотреть чужие сны, за неимением своих собственных, песка в нем становилось всё меньше, потому и расходовать его следовало избирательнее.       Задумавшись об этом, Коппелиус невольно повернула голову влево. В противоположной части комнаты на широкой деревянной кровати, изножье которой покрывали небрежные пятна краски, мирно спала Сидар Вуд, дочь Пиноккио. Сны этой юной куклы также были однообразными и, ко всему прочему, ещё и унылыми. Каждый её кошмар сводился к тому, что она, так и не сумев снять Проклятье, не сможет стать настоящей девочкой, а затем окончательно утратит разум и волю, превратившись в обычную деревянную марионетку.       Скучно. Юный Натаниэль Наткреккер, наследный принц королевства Шварцвальд, с самого рождения пал под проклятье Щелкунчика. Сенди собственными глазами видела, как в течение года он день за днём медленно превращается в деревянную куклу-орехокол, постепенно утрачивая возможность двигаться, есть и даже дышать. Лишь в одну особенную ночь, когда конец старого и начало нового года встречаются, юноша должен успеть съесть волшебный орех Кракатук и тем самым сбросить цикл проклятья, вновь став живым юношей. Несмотря на столь тяжкое бремя, Коппелиус никогда не видела, чтобы Натанчик когда-нибудь переставал улыбаться. Он мужественно переносил все физические неудобства и насмешки сверстников, терпеливо следуя своей Судьбе, а потому более, чем кто-либо другой, заслуживал своё Долго и Счастливо.       Решив всё же не тратить своё время на нелепые страхи Сидар Вуд и сразу перейти к самому интересному, правой рукой Сенди ухватилась за круглую крышечку и резким движением вытащила её из узкого серебряного горлышка, а затем чуть накренила флакон. Пальцы левой руки она плотно сомкнула вместе и, подставив к открытому сосуду, собрала небольшую пригоршню зачарованного песка. Мелкий и лёгкий, пропитанный особой магией дочери Песочного Человека, он буквально сверкал и переливался при попадании на него прямого света.       Уверенно замахнувшись, Коппелиус точно рассыпала песчинки по смуглым векам Сериз Худ, не давая ей слишком быстро вырваться из своего ночного кошмара. В том, что осторожность никогда не бывает лишней, дочь Красной Шапочки была абсолютно права.       Плотно закрыв флакон крышечкой, девушка мягкими, бесшумными шагами направилась к приоткрытому на проветривание деревянному окну. К счастью для Сенди, поздняя осень в Мидланде была относительно тёплой даже по ночам, что позволяло ей беспрепятственно забираться в чужие комнаты. Впрочем, и на случай сильных холодов, когда все окна будут плотно закрыты, в её арсенале было несколько простых, но эффективных заклинаний.       Приблизившись к окну, дочь Песочного Человека открыла створку пошире, а затем, опершись руками о подоконник, оттолкнулась ногами от пола. Края длинного светло-серого плаща невольно задели плотные оранжевые занавески с симметричным растительным узором, заставив их шелохнуться словно от легкого дуновения ветра. Забравшись на подоконник, Сенди в один короткий шаг уверенно ступила на карниз здания школы, а затем развернулась вполоборота и прикрыла створку окна, не оставив после себя никаких следов.       Расслабленно ступая по узкому выступу из бежевого камня, Коппелиус какое-то время увлечённо наблюдала за мерцанием звёзд в ночном осеннем небе. Сама мысль о том, что на самом деле она видит лишь отблески зачарованных песчинок, а весь мир вокруг – не более чем сон, казалась ей весьма забавной.       Её небольшие стопы в жемчужных балетках на тонком ремешке неторопливо вставали одна перед другой, едва не касаясь друг друга пятками и носами. Постепенно, шаг за шагом, они повторяли свой привычный маршрут по внешней стене женского общежития школы Эвер Афтер Хай.       Согласно проекту этого причудливого ассиметричного здания, каменный карниз опоясывал его по внешней стороне на каждом этаже, располагаясь строго на высоте полутора футов от ближайшего окна. Помимо декоративной функции, этот элемент архитектуры нёс ещё и практическую, создавая дополнительную опору для тех, кто собирался войти или покинуть помещение через окно. Очень удобно для Принца, что решил забраться к своей возлюбленной по длинной косе, или феи, которая захотела срезать путь в свою комнату при помощи крылышек.       Несмотря на довольно большую высоту, Сенди совершенно не боялась упасть, время от времени покачивалась и разводила руки чуть шире, ради забавы изображая канатоходца. Наконец, свернув за угол общежития, она сделала ещё несколько шагов вперёд, чтобы отчётливо видеть густую крону высокого дуба, частично вросшего в стену нижнего этажа.       Среди ещё зелёной листвы, крепко обхватив мохнатыми лапами толстую ветку, сидел филин по имени Амадей. Крупный и коренастый, с перьями тёмно-песочного окраса, усыпанными чёрными пятнышками, он был почти незаметен в полумраке ноябрьской ночи. Лишь большие янтарные глаза с золотистым ободком по краю роговицы выдавали его пристальный взгляд, способный заметить любого, кто приблизится к Сенди слишком близко.       Увидев свою хозяйку, Амадей тут же встрепенулся, собираясь было перебраться на край ветки и взмыть в воздух. Однако, увидев короткий взмах ладони, направленный в свою сторону, послушно остался на месте, не забыв при этом недовольно взъерошить перья. Самые длинные из них росли прямо над глазами и торчали в разные стороны, напоминая девушке сердито нахмуренные брови пожилого мудреца. Филин в самом деле был довольно стар и оттого с ещё большей опекой относился к дочери своего прежнего хозяина, терпеливо сопровождая её на всех ночных вылазках.       Снисходительно улыбнувшись, Сенди ещё какое-то время наблюдала за реакцией своего питомца. Разумеется, он куда с большим восторгом согласился бы провести остаток ночи в тёплой комнате на любимом деревянном насесте с кормушкой и механической поилкой. Решив, что обязательно вознаградит его одной или даже двумя живыми крысами, девушка неторопливо направилась дальше, по узкому каменному карнизу.       Постепенно обходя по периметру высокий вытянутый корпус школы, отведённый под жилую её часть, Коппелиус не переставала удивляться тому, как причудливо и в то же время нелепо было выстроено это здание.       Изначально возведённое как обычный замок с донжоном, оборонительными башнями, крепостными стенами, воротами и внутренним двором, оно принадлежало какому-то обедневшему дворянскому роду. А затем, в эпоху правления кого-то из Уайтов, было перестроено в частную школу сперва для отпрысков мидландской знати, а впоследствии и для титулованных особ из других королевств. Лишь приходом к власти ныне правящей королевы Белоснежки этот замок начал именоваться «элитной школой для молодого поколения сказочных персонажей». И чем больше студентов оставались здесь на постоянном пансионе, тем больше места требовалось им для проведения занятий и досуга.       В этом и таился секрет столь нелепой формы, которую приобрел замок с течением времени. Обилие пристроек и дополнительных башен причудливой формы создавало впечатление, будто сложен он был из деталей детского деревянного конструктора. Порой Сенди даже казалось, что такое высокое, совсем не симметричное здание рано или поздно должно упасть, но благодаря деревьям, стволы которых прочно вросли в фундамент и стены, в его устойчивость искренне хотелось верить.       Наконец оказавшись у той части общежития, что была отведена юношам, дочь Песочного Человека нетерпеливо поджала губы, чуть смочив нижнюю кончиком языка. Кто бы мог подумать, что именно здесь она найдёт свою самую излюбленную жертву, чьи кошмары так отличаются от тех, что видят сверстники. В них тоже была своя цикличность, да и суть происходящего оставалась неизменной, но сам сюжет определённо стоил того, чтобы за ним понаблюдать.       Внезапно ход её мыслей прервался, а всё внимание переключилось на странное движение в стороне. В нескольких десятках футов от себя, на уровне третьего этажа, Сенди сумела разглядеть на удивление знакомый силуэт. Фейбл Торн, дочь Тёмной Феи, с которой они постоянно виделись на занятиях Мадам Яги, плавно зависла в воздухе, благодаря двум парам фигурных полупрозрачных крыльев. Не то чтобы фея не имела права на ночные прогулки, вот только находилась она ровно перед окном в кабинет директора Гримма.       Искренне заинтригованная происходящим, Коппелиус чуть склонила голову набок и осталась стоять на месте, на всякий случай покрепче ухватившись правой рукой за край ближайшей оконной рамы.       Как оказалось, не только она оценила удобство каменных карнизов. Немного повисев в воздухе, покачиваясь при этом то вверх, то вниз, словно крохотная птичка с Летних островов, Торн всё же осторожно приземлилась на выступ, уместив на нём большую часть стоп. Неизвестно, что она так пристально пыталась разглядеть сквозь стеклянные вставки в высоком решётчатом окне, но увиденное, судя по всему, её устроило. Всего лишь на миг сверкнула яркая небесно-голубая вспышка магии. Затем высокая оконная створка приоткрылась, позволяя фее свободно влететь внутрь кабинета. Что та и сделала, напоследок быстро осмотревшись по сторонам и не забыв закрыть за собой окно.       Фейбл была из тех мотыльков, кто любит лезть в чужие окна по ночам и пугать. Неясным оставалось лишь то, какой именно источник света притянул её на этот раз. Задумавшись об этом, Сенди невольно подняла голову чуть повыше и задержала взгляд на бледном полумесяце убывающей луны. Издали он казался полуприкрытым глазом какого-то сонного, давно ослепшего существа, но оттого выглядел не менее загадочно.       Её отец, Теодор Коппелиус, как-то рассказывал историю о том, что именно луна была его первым домом. Поэтому песок, полученный из дроблёных кусков лунного камня, служит самым лучшим проводником их магической силы, и с его помощью создаются самые реалистичные кошмары, при длительном воздействии способные даже свести с ума.       Сенди с нетерпением ждала тот день, когда, наконец, завершит обучение в школе Эвер Афтер Хай, зачарует свой собственный лунный песок и официально продолжит дело отца, став следующим Песочным Человеком. Но до этой минуты должно было пройти ещё много ночей упорного труда, потому Коппелиус справедливо решила для себя, что мотыльковые дела Фейбл совершенно её не касаются. Стоило признать, что при всей своей назойливости эта фея – довольно забавное существо, но если она решила обжечь себе крылья, то это её право. Пусть летит на свет, а дело Песочного Человека погружаться во тьму.       С этой мыслью Сенди продолжила свою путь по каменному карнизу вдоль внешней стены мужского общежития Эвер Афтер Хай. Пройдя ещё на несколько футов вперёд, она наконец остановилась напротив одного из окон. Белая деревянная рама, створка которой была чуть приоткрыта, не отличалась от множества подобных во всей школе, но девушка знала, что именно в этой комнате увидит самые вкусные сны.       Повернувшись корпусом к окну, левой рукой Коппелиус быстро вытащила крышечку флакона, а ладонь правой подставила к горлышку, чтобы собрать небольшую горсть песка. Крепко сжав пальцы в кулак, стараясь при этом не просыпать ни песчинки, другой рукой она плотно закрыла сосуд, а затем ухватилась за оконную створку, открывая её шире. Лёгкий порыв ветра, ворвавшийся в комнату, чуть всколыхнул тяжёлые тёмно-синие занавески.       Опершись обеими руками о края рамы, всё ещё сжимая в ладони пригоршню песка, Сенди оттолкнулась от карниза стопами, после чего, чуть согнув правую ногу в колене, забросила её на подоконник. За ней последовала и левая, однако, почти оказавшись в комнате, девушка не торопилась спускаться, несмотря на то, что под окном стояла чёрная кожаная софа для чтения. Вместо этого она повернула голову влево и вгляделась в полумрак, оценивая расстояние и нужную силу броска.       У самого окна в углу комнаты на высокой деревянной жёрдочке с резной ножкой тихо спал ворон. Крупный, покрытый гладкими иссиня-чёрными перьями, он плотно прижал крылья к туловищу, чуть приподняв их к голове, и закрыл глаза, демонстрируя тонкие тёмно-серые веки. Длинный заострённый клюв, как и все остальные части ворона, был чёрным, но, в отличие от оперения, матовым, словно испачканным в золе.       Всякий раз разглядывая эту птицу, Сенди не находила в ней ничего примечательного, невольно сравнивая её с чернильным пятном. К счастью, небольшая пригоршня зачарованного песка, поблескивающего при лунном свете, смогла разбавить чересчур мрачный вид ворона, а заодно обезопасить девушку от возможного шума.       Осторожно спустив ноги на мягкое сидение софы, Коппелиус прикрыла за собой окно, но осталась сидеть на подоконнике, невольно заинтересовавшись стоявшей рядом картонной коробкой. Дно её было усыпано различными мелкими предметами, на первый взгляд никак не связанными с между собой. На самом деле круглая медная монета, серебряная чайная ложка, брошь из неизвестного сплава, выполненная в виде яблока, треснувшие очки-пенсне и многие другие мелочи прекрасно отражали свет, потому, вероятно, и стали добычей ворона. Искренне любуясь этими небольшими трофеями, Сенди почти готова была признать полезность птицы. Хотя с филинами и совами ворон не шёл ни в какое сравнение.       Помня о цели своего визита, девушка бесшумно опустилась на сидение софы, стараясь не примять свой длинный серый плащ. Даже несмотря на отсутствие освещения, она прекрасно ориентировалась в планировке комнаты, занятой, в отличие от большинства подобных, лишь одним студентом.       Массивная тёмная мебель, по большей части из морёного дуба, была расставлена по периметру комнаты, центр при этом оставляя свободным. Справа от окна находился высокий секретер для бумаг, ещё правее − выход на небольшой балкон. Мебель же на другой половине комнаты удавалось разглядеть с трудом из-за того, что второе окно было плотно зашторено тяжёлыми занавесками. Тем не менее, всмотревшись в темноту, Сенди всё же удалось различить очертания письменного стола, шахматных фигур на квадратном столике и рыцарских доспехов, принявших узнаваемый вид благодаря деревянному манекену.       По левую сторону от окна изголовьем к стене находилась широкая двуспальная кровать, по сторонам от которой размещались небольшие прикроватные тумбы. На каждой из них стояли одинаковые старомодные ночники с латунными ножками и круглыми абажурами из толстого матового стекла. А ещё левее от них, как раз напротив окна, находился высокий платяной шкаф, комод с выдвижными полками и круглое настенное зеркало в старинной раме.       Бесшумно ступая по тёмно-синему ковролину, Коппелиус подошла к изголовью кровати. Выточенное из цельной доски морёного дуба, оно было украшено причудливой резьбой, изображавшей замок с двумя высокими оборонительными башнями. А в самом его центре была выточена замочная скважина со вставкой из красной эмали.       У самой кровати взгляд девушки невольно задержался на прикроватной тумбе, где неподалеку от лампы лежал увесистый книжный том. Благодаря тусклому лунному свету и глянцевой обложке, большую часть которой занимало изображение столового кубка для вина, ей удалось прочесть название: «Песнь Дракона и Феникса. Вороний пир».       Слегка удивившись такому выбору литературы для чтения перед сном, Сенди коротко усмехнулась и вновь перевела взгляд на спящего юношу. Желая рассмотреть его получше, она мягко оттолкнулась ногами от пола, позволив себе парить в воздухе, а затем зависла в полутора футах от кровати. Края длинного серого плаща, укрывавшего спину девушки, мягко спадали вниз, не касаясь тяжёлого покрывала, сшитого из выделанных шкур.       Спящий Северин де Лаваль выглядел расслабленным и умиротворённым. На фоне белых подушек и спадающих на лоб синих волос, лицо его казалось совсем бледным, словно было отлито из тонкого фарфора. Острый подбородок, тонкие губы, высокие скулы и прямой нос создавали особое, холодное очарывание. Юноша спокойно лежал на спине, чуть склонив голову набок. Левую руку он опустил вдоль тела, а правую оставил на груди, поверх плотной льняной рубашки. Девушке она казалась причудливо-старомодной из-за белого флоринийского кружева на манжетах и воротнике, а также длинных завязок, заменявших пуговицы. Концы верхней, у самого горла, стянуты не были и свободно лежали на плечах рядом с тонкой серебряной цепочкой, на конце которой висел ключ.       «Красивый мальчик, – подумала Сенди, улыбаясь про себя. – Почти такой же красивый, как Стефан и Рэтт».       Правой рукой она потянулась ко лбу юноши, спеша отвести в сторону тонкую синюю прядь, что нарушала всю симметрию лица. В тот же миг глаза юноши резко открылись, а длинные цепкие пальцы стиснули её узкое запястье. Испуганно вздрогнув, Коппелиус растерянно взмахнула свободной рукой, стараясь удержаться в воздухе, но тут же вновь почувствовала цепкую хватку Северина на другом запястье. Окончательно утратив контроль над левитирующими чарами, она резко упала прямо поверх юноши, невольно обхватив его ноги своими. Крепко удерживая руки Сенди в своих, Лаваль приподнял их немного повыше, а сам принял положение сидя. Не видя никакой возможности, да и смысла, чтобы ему помешать, девушка спокойно подалась назад, становясь на колени.       Ситуация сложилась крайне неловкая. Сидя поверх ног юноши, да ещё и не в состоянии пошевелить руками, Коппелиус ничем не могла ему ответить. И, что самое обидное, Северин прекрасно это понимал, потому смотрел на неё пристально, чуть сощурив глаза и самодовольно улыбаясь уголками губ. Коварный мальчик.       Не собираясь сдаваться так просто, Сенди стиснула ладони в кулаки и попыталась резко дёрнуть руками, сперва в одну сторону, затем в другую. Не получилось. Пальцы юноши по-прежнему крепко сжимали её запястья, словно стальные оковы. Чуть выпрямив ноги, согнутые в коленях, она подалась всем телом назад и снова потерпела неудачу. Если бы только ей удалось освободить хоть одну руку и добраться до флакона с песком…       Не придумав ничего другого, девушка вновь немного подалась назад, а затем плавно склонилась вперёд и начала двигать бёдрами. Дыхание её при этом участилось, сделалось глубоким и томным.       – Сев, отпусти…Прошу… – Коппелиус вдруг надрывно застонала. – Нет, слишком глубоко…       Юноша мгновенно переменился в лице. Глаза его широко распахнулись, рот приоткрылся, а ладони потеплели, выдавая охватившее его волнение. Пытаясь хоть как-то заставить девушку замолчать, он, не выпуская узкие запястья, встряхнул её. Сенди же, несмотря на столь грубое обращение, заметно приободрилась, поняв, что Северин узнал эти слова, и продолжила ещё громче:       – Сев, прекрати, мне же больно, – она выгнулась всем телом. – Отпусти меня! Перестань! Нет, не надо, пожалуйста…       Однако, вместо того, чтобы отпустить хотя бы одну руку и попытаться прикрыть ей рот, юноша быстро опрокинул Сенди на спину и накрыл собой. Стараясь не слишком давить своим весом, он всё же упёрся коленом меж её ног в светлых гольфах, не давая ударить себя, а руки прижал к кровати по обе стороны от её головы.       – Ладно, ты будешь сверху, – насмешливо протянула Коппелиус, немного отдышавшись. – Рейвен точно не следует об этом знать.       – У Рейвен ты тоже была?       – Сегодня еще нет, собиралась сразу после тебя, – голос её постепенно приобретал вкрадчивые, игривые интонации. – Но, похоже, я здесь задержусь, − с этими словами Сенди свела бёдра вместе, обхватив ими ногу юноши, и ощутила плотную льняную ткань брюк, коснувшуюся её кожи.       – Не обольщайся, − он недовольно дёрнул подбородком. − Ты без позволения проникла в мою комнату и…       – А ты во сне разве спрашиваешь позволения у Рейвен, когда проникаешь в неё?       Северин нахмурился. Его тонкие брови надломились, сойдясь у переносицы. На бледном лбу, словно трещинка на фарфоре, выступила тонкая морщинка.       – Зачем тебе всё это? – спросил юноша после небольшой паузы.       – Я – Песочный Человек и делаю лишь то, что должна.       Чем дальше заходил этот обмен репликами, тем интереснее было в нём участвовать. Ситуация окончательно вышла из-под контроля Сенди, словно песок, просыпавшийся сквозь пальцы, но оттого ещё больше хотелось узнать, к чему это может привести. К тому же, когда ещё выпадет возможность взглянуть в глаза Северина так близко. Тёмные, насыщенно-синие, каким бывает небо перед закатом. От взгляда в них хотелось чаще моргать, затылок постепенно становился тяжёлым, а дыхание медленным и…       – Я хочу, чтобы ты перестала насылать кошмары на меня и Рей, – потребовал Лаваль, немного приподнявшись. Конец ключа, висящего на его груди, притягательно блеснул. Пару мгновений Сенди смотрела на него чуть расширенными глазами, а потом с улыбкой отозвалась:       – А я хочу вырвать твои глаза и съесть.       – С глазами или без, я расскажу всем о том, что ты ходишь к ним по ночам и насылаешь кошмары, − Северин стиснул запястья девушки еще сильнее, вместе с прядями её длинных светлых волос. Сенди поморщилась и повернула голову, пытаясь освободить их.       – Не думала я, что ты на такое способен, − она обиженно поджала губы.       – Выбирай, − глядя на неё, Лаваль даже ни разу не мигнул. − Либо ты не ходишь только ко мне и Рей, либо ко всем.       Сенди прекрасно понимала, что, согласившись на это условие, лишится самых интересных снов за всё время пребывания в этой школе. А если откажется, лишится их всех, ведь, несмотря на то, что она бывает только у Отступников, против неё будут настроены даже Наследники.       – Хорошо, − протянула она, поведя плечами. − Можете спать спокойно до конца календарного года.       Северин тут же нахмурился и чуть приоткрыл рот, собираясь возразить, но, предвидя этот шаг, девушка добавила:       – Если тебя что-то не устраивает, я расскажу Квин о твоих снах. Уверена, ей будет очень интересно узнать все подробности.       Как и рассчитывала Сенди, юноша не ответил. В самом деле, что он мог возразить? Ведь она и так пошла на весьма щедрую уступку, оценив его хитрость и проворство.       – Так и быть, – ответил юноша после некоторых раздумий. – Хотя мне это не нравится.       – Тебе нужно переспать с этой мыслью, − не удержалась от неоднозначного совета Сенди.       Северин раздражённо закатил глаза и отпустил запястья девушки, а затем быстро поднялся с кровати, позволяя ей встать. Сам он остановился у стены и скрестил руки на груди.       Коппелиус, зная, что юноша наблюдает за ней, неторопливо выпрямилась, пригладила пряди волос и подвинулась на край кровати, придерживая флакон с песком. К сожалению, на этот раз она закрыла его слишком плотно, а ведь горсть просыпавшихся песчинок помогла бы ей избежать большей части проблем, в том числе и ноющих запястий.       – Жаль, – вздохнула она, бросив на юношу короткий взгляд. – Твои сны были вкусными.       – Окно вон там, – комплимента Северин не оценил и просто качнул головой в сторону привычного ей выхода из комнаты.       Не желая становиться слишком назойливой гостьей, Сенди неторопливым шагом направилась к чёрной кожаной софе, на ходу потирая запястье левой рукой. Без какой-либо помощи она забралась на сидение и потянулась было к створке окна, чтобы открыть его шире. К её удивлению, юноша подошел поближе и сам потянул за край оконной рамы.       – Спокойной ночи, милый принц, – протянула девушка с улыбкой, прежде чем перебраться на подоконник.       Вновь оказавшись на узком каменном карнизе, она ещё какое-то время с интересом наблюдала за тем, как Лаваль с глухим хлопком закрыл окно, а после повернулся к спящему на жёрдочке ворону.       Продолжив свой путь вдоль внешней стены мужского общежития Школы Эвер Афтер Хай, Сенди вдруг всерьёз осознала, что не может сейчас пойти к Рейвен Квин. И так до конца зимних каникул, ведь она дала своё слово. Впрочем, в этом не было серьёзной проблемы, ведь в этих стенах было ещё множество Отступников, каждому из которых следовало напомнить о том, что они в себе отрицают.