Серийный коэффициент

На смену дождливым дням пришли короткие солнечные. Солнце хоть и не прогревало землю как в летние дни, но также неизменно ярко продолжало дарить свой свет. Приближающиеся холода пока еще не беспокоили, лишь изредка насылая небольшие ветра. В такие по-осеннему теплые дни хочется остановить быстротечность времени и насладиться окружающей природой, посвятить себя неспешным прогулкам, вдыхая терпкий аромат иссохших трав. Посреди просторной поляны, усыпанной разнообразными оттенками листьев возвышалась почти неприметная насыпь веток. Почти неприметная. Чья-то белеющая голубизна мертвого лица с широко раскрытыми, налитыми кровью мутными глазами резко контрастировала на фоне порыжевшего леса. Молодое тело, совсем юное и безжизненное, оставлено одиноко гнить в окружении увядающей природы. Трупные пятна уже успели покрыть собой тонкую бледную кожу, скрытую лиственным покрывалом. Окоченевшая ладонь едва выглядывала наружу, покрасневшая, с желтыми пластинами коротких ногтей. Если бы не случайный грибник, решивший пройти чуть дальше людной тропы, тело так и не было бы найдено. Но волей судьбы это случилось. Черные лакированные туфли осторожно ступали по настилу, издавая тихое шуршание, и медленно пробирались к насыпи. — До сих пор не могу поверить в эту обострившуюся активность. Какое это уже убийство за месяц? — Тут же раздался низкий вопрошающий шепот детектива До, шедшего позади Сехуна. Сехун предпочел ничего не отвечать. Он внимательно всмотрелся в лицо убитого, подмечая ещё не успевшую исчезнуть скульптурную красоту юноши, это, к удивлению самого детектива, первое, что бросилось ему в глаза. — До нашего приезда ничего не трогали? — Задумчиво спросил он у полицейских, приехавших раньше. — Нет, как и было в распоряжении, — раздался ответ. Этого детектив О и ждал. Надев перчатки, Сехун, стал аккуратно разбирать настил, не без помощи криминалистов и напарника, снимая ветки и листья слой за слоем, при этом ненадолго останавливаясь, позволяя тем самым фотографу зафиксировать каждую деталь. В начале О терзали сомнения о цельности головы с рукой и остальным телом, но после первых снятых слоев показалась лилово-синяя грудь мертвеца с чернеющей сквозной дырой в середине. — Вывернутых ребер нет, — вторил мыслям Сехуна Кенсу.- — Но характерная форма дыры схожа с остальными эпизодами, что даёт нам право предположить, — Кенсу всеми силами старался показать, что даже сельские сотрудники, из далёкой таежной глуши могут быть профессионалами не хуже городских федералов, и неплохо разбираются в таких делах даже без должного опыта, ориентируясь на свою природную дедукцию и житейскую смекалку. — Не даёт. Пока ещё. Большая часть тела убитого всё ещё скрыта. Как только мы осмотрим его на наличие всех внешних характерных повреждений, схожих с прошлыми эпизодами, и проведем аутопсию, только тогда мы будем иметь право предположить версию еще одной серии. — Ёмко и с небольшим раздражением пояснил Сехун. Он тоже не сомневался в причастности Эстета. Но дело было не в особом почерке, который мало прослеживается, а в самом убитом. «Скульптурная красота. Это то, что привлекло Эстета. Опять странное убийство. Опять игра. Может?..» — внезапно, в потоке мыслей, детектив уцепился за последнюю, озарившую его ум как вспышка. Он молниеносно приблизился к лицу мертвеца, которое смотрело на него своими побелевшими глазами, в которых навечно застыла мольба, ужас и отчаяние. Как и в прошлый раз, детектив О, обхватил пальцами одной руки мясистый подбородок убитого и слегка приподнял вверх, примечая, что на шее есть странгуляционная борозда. — А вот это уже более чем странно, — проговорил вслух О, привлекая внимание коллег. — Неужели кто-то пытался инсценировать убийство под почерк… как ты там его назвал? Эстета? — Вмешался Кёнсу. — Все возможно, — кратко ответил Сехун. — Помогите мне разжать челюсть. Челюсть была разжата. Записка вновь лежала в ротовой полости, завернутая в пакетик. Надписи на ней гласили: «Приветствую, дорогой друг в шляпке. Очень рад твоему появлению. Надеюсь наша охота, наше противостояние будет зрелищным, ведь народ это любит, а как ещё развлекать себя в таком тихом и Богом забытом месте? К слову, покорнейше благодарю за свое новое имя. Я полностью с ним согласен и даже горд, что мне не дали такое же вульгарное название, как, допустим, Джеку ПОТРОШИТЕЛЮ (назвали бы санитаром или, скажем, хирургом). Наверняка ты уже подметил, что я не просто мясник, я, мой милый, ценитель прекрасной разрушительной звериной силы. Ценитель самой смерти. Тебе понравился мой приветственный жест? Юноша, словно одна из оживших скульптур Микеланджело. Правильность черт, большие ясные глаза, с нависшими над ними густыми бровями, нос с горбинкой, полные губы. Я не буду давать полную характеристику его красоты, ты и сам все видишь. Пока в нашей схватке лидируя я, ты ещё ни на шаг не приблизился к хотя бы одной зацепке.» На скулах детектива О заиграли желваки. Он передал послание в качестве улики коллегам и отошел на небольшое расстояние. Грудь сдавило щемящей болью и стало трудно дышать. Оттянув галстук, молодой человек шумно вдохнул влажный лесной воздух. В голове крутились несвязные мысли. То, что убийца нацелен продолжать играть конкретно с Сехуном возмущало, заставляло нервно затягиваться одной сигаретой за другой. Убийца определенно скрывается где-то в многокилометровом труднопроходимом лесу, притаившись как зверь. В Сехуне играл азарт, любопытство и жажда одержать верх в этом поединке умов. Долг Сехуна как полицейского дремал где-то в глубине его сознания. А может быть, его просто не существовало в нем. Бросив случайный взгляд в глубь леса, Сехун разглядел человеческий силуэт. Он, не медля и секунды, бросился к нему. Силуэт стоял неподвижно, не выказывая намерений скрыться или проявить сопротивление. Детектив навел на незнакомца пистолет: — Стой на месте! Подними руки, чтобы я мог их видеть. Кто такой будешь? — Грозно накинулся с расспросами Сехун, держа под прицелом. Незнакомец показался опытному детективу подозрительным. Внешний вид его не внушал доверия, напротив, интуиция вопила о скрытой угрозе, исходившей от него. — Детектив О! Опустите оружие, это наш человек, местный, — До Кёнсу положил руку на плечо Сехуна и слегка похлопал, — да отпусти уже наконец, это наш егерь и по совместительству лесничий, ты зря испугал парня. Кёнсу в знак приветствия пожал руку егеря-лесничего, а тот глупо посмеялся, обнажая длинные ряды белоснежных зубов. Шрамы в уголках рта делали эту улыбку зловещей и скорее издевательски-насмешливой, чем доброй и дружелюбной. — Пак Чанёль, заведую этим лесом. Рад такому оригинальному знакомству, — он протянул свою широкую мозолистую ладонь детективу О. — О Сехун. — Сухо отчеканил он в ответ, засунув руки в карман. Предчувствие никогда ещё его не обманывало. — Почему по совместительству, не хватает сотрудников? — поинтересовался внезапно он. Вновь вмешался Кёнсу, отвечая за лесничего. — Да кроме Пака, никто этот лес лучше не знает, он ведь с младенчества в тайге. Родители его ответственность несли за лесное хозяйство, вот и перенял Чанёль их дело, как подрос и как родителей не стало. Места здесь тихие, живописные, но гиблые. Зайдет иной раз человек и бесследно исчезнет. А Чанёль каждый закуток, каждую тропинку и лужайку знает. — Спасибо, Кён, но я бы и сам мог за себя поручиться, рассказать кто таков буду, — опять ухмыльнулся лесничий, поправляя висящее за плечом ружье. — А Вы, стало быть, приезжий? Давно прибыли в город? Сехун хмуро свёл брови к переносице. — Вы не в том положении, чтобы задавать мне вопросы. Господин Пак, у меня есть подозрения на Ваш счёт, поэтому я буду вынужден допросить Вас, как минимум из-за специфики Вашей работы и участившихся случаев убийств на территории, за которую Вы несёте ответственность. Пак продолжил улыбаться. — Я могу отвести Вас, детектив, к моему дому-сторожке. И попутно рассказать про сам лес и про места, где были найдены тела. Понимаю Ваши подозрения, но у меня имеется алиби. — Лесничий кивнул Кёнсу и отошел с ним к остальным. Всё-таки даже если у местной полиции есть какие-то мысли касательно причастности Пака, то они их не высказывали, напротив, совершенно в дружеской обстановке вели беседу о насущных проблемах, а вот Сехун оставался чужаком, угрюмым и нелюдимым. Его, мягко говоря, недолюбливали коллеги ни в родном убойном отделе, ни в новом, ведь он сам вел себя отталкивающе, от него исходила неприязнь ко всему. О сторонился людей, любил наблюдать за ними, анализировать, быть почти невидимым зрителем, но не взаимодействовать. Излишне общение изматывало, выбивало его из колеи, детектив не мог продуктивно работать и соблюдать заранее составленный распорядок дня; он часами мог лежать с открытыми глазами, не способный к каким-либо действиям. Общение с кем-то ему противопоказано. — Господин Пак, я с Вами ещё не закончил. Через пару минут будьте готовы, мы отправимся сегодня же к Вам с визитом. Детектив До, Вы идете с нами. — Словно невзначай сказал Сехун, обращаясь к мужчинам. Чанёль улыбнулся, но на лице его показались оттенки плохо скрываемого раздражения и недовольства. Он либо не планировал приводить в дом гостей, либо не рассчитывал на ещё одного спутника в лице До Кёнсу. Пак был нацелен только на О Сехуна. Дорога к дому лесничего длилась уже почти час, а конец словно не предвиделся. Пак Чанёль бодро шел впереди, а детективы держались на значительном расстоянии от него. Кёнсу рассказывал какую-то очередную историю, связанную с кем-то из местных жителей, и о том, чем он занимался до этого страшного дела. Детектив О едва ли проявлял к этому разговору интерес, изредка кивая головой и отстраненно наблюдая за древними исполинами-соснами и могучими раскидистыми кедрами. Окончательно потеряв терпение, он грубо прервал напарника, задав шепотом интересующий вопрос: — Ваш лесник странная личность. Что с его лицом? Он совершенно один в этом огромном лесу? — Сехун, наш Пак может и выглядит чудаком, но парень хороший. Отзывчивый, добрый, редкий тип. Ты брось все эти подозрения, он мухи не обидит, зверька лишний раз, даже самого буйного, подстрелить не может, долго горюет, — Кёнсу неодобрительно посмотрел на новоприбывшего коллегу. — А шрамы у него с детства. Был он мальчонкой совсем, нелюдимым и застенчивым, жил ведь в лесу с родителями, не привык к людям. В школе его задирали, как часто бывает, особенно за лопоухость, считали слабым. Даже в нашем городке было отмороженное хулиганьё в то время. Приметили они слабенького, пухленького мальца и взялись за травлю. Весь город знал об издевательствах, а отец и усом не повел. Старой закалки, строгий, мужчину из сына хотел сделать. Обернувшись, Чанёль гаденько ухмыльнулся, от чего у детектива До пошли мурашки по коже, словно тот слышал о ком велась беседа. — Но старый Пак и предположить не мог, сколько жестокости скрыто в подростках. Как-то раз они подловили Чанёля в районе тогда ещё не застроенных старых бараках, сейчас на том месте парк, и стали выпытывать, почему тот такой угрюмый всегда, — Кёнсу покосился на Сехуна, — «разве сложно хоть раз улыбнуться, почему он не веселится вместе с ними». Разозлившись, один из подвыпивших подростков разбил пустую стеклянную бутыль и осколком вырезал на лице Чанёля «улыбки Челси», пока остальные держали мальчишку, не давая вырваться. — Откуда такая осведомленность? — Я был там, трусливо прятался в кустах, не в силах помочь. Когда они бросили его и ушли, я сразу же подбежал к Чанёлю и помог ему добраться до дома. Его скупой на эмоции отец в тот вечер, как сказал сам Пак, впервые погладил по голове сочувствующе. Мне разрешили переночевать у них, так как было слишком поздно возвращаться назад. А утром… Утром Чанёль стал другим, словно за ночь переродился. В полицию мы так и не обратились, потому что он наотрез отказался. Детектив О пристальней всмотрелся в спину лесника, начиная ещё больше видеть в нем возможного убийцу-психопата. Ведь отклонения на лицо, неужели никого из жителей не настораживал такой причудливый лесничий? Тем временем начинало темнеть, а Пак Чанёль и не думал остановиться, для него это уже привычное расстояние, которое преодолевать каждый день по несколько раз не представлялось чем-то запредельно тягостным. Он вновь обернулся проверить, не отстали ли от него попутчики и встретился с изучающим взглядом Сехуна. Детектив словно видел черную беспросветную душу Пака насквозь, словно умел проникать в ее самые потаённые углы, выворачивать наружу вместе со всеми гниющими «внутренностями». Если бы он заранее не отправил Каю по спутниковому телефону СМС с тревожной просьбой привести все в порядок и скрыться, желательно подальше, желательно в заранее приготовленном убежище, в двух километрах от их жилища, то идеи пригласить полицейского, тем более двух, даже не возникло бы. Кай на этот счёт ещё выскажет Паку все, что думает, в частности, про такое безрассудство как привести персонального врага в их логово. — Мы на месте. Как вы заметили, мой дом на довольно приличном расстоянии, через каждые десять километров стоят маленькие сторожки для временных ночёвок, если вдруг во время обхода мне нужно отдохнуть. Этот дом самый ближайший к городу, все остальные ведут только вглубь леса. Порой думаю поставить указатели, хотя все равно не для кого: сам и так знаю все вдоль и поперек, а местные, окромя лесопарка, сюда не любят соваться. — Какова же площадь всей лесной зоны? — Удивлённо спросил Сехун, сильнее кутаясь от вечерней лесной прохлады в полы пальто. — Около двухсот пятидесяти квадратных километров. — И Вы один за всем этим следите? Невероятно. — Пока я один. Говорят, что из города мне кого-то пришлют в помощь. Надеюсь толкового паренька, опытного. А то все остальные либо работать не хотели, либо в лесу пропали, либо быстро уезжали обратно. Мало кому нравится таёжная размеренная жизнь. Лесник отворил тяжёлую дубовую дверь. — Милости просим в наше скромное жилище. Осматривайтесь, располагайтесь или для чего вы там хотели попасть в мой дом, а я пока очаг затоплю, а то заледенеете как ночь в силу вступит — Мы останемся тут на ночь? — Недовольно поинтересовался детектив О. В его планы явно не входило провести ночь с психопатом и назойливым коллегой. Плохое предчувствие не покидало мыслей детектива. Он явственно ощущал нервное напряжение Пака, но не мог его пока ни с чем связать. — Я собираюсь вернуться обратно, дорогу я вроде бы запомнил. Напарник и лесничий посмотрели на него с непониманием и озадаченностью: — Ты собираешься преодолеть почти 10 километров неприглядного леса, когда за окном уже стемнело? Да ты заблудишься у первой же ели. Не глупи. Я думал ты рационалист. Сам посуди, даже Чанёль, человек выросший в этих местах, не рискует бродить тут по ночам. «Я сглупил, когда вообще согласился отправиться в его дом. Никто не знает, угрожает ли мне сейчас опасность». — Рано утром мы начнем осмотр местности, я Вам покажу все эти закутки, где происходили ужаснейшие случаи, до сих пор в голове не укладывается. А пока осмотритесь в доме, Вы же подозреваете меня, вот шанс поискать улики. Пак Чанёль откровенно блефовал, пытаясь казаться непричастным. Он надеялся на то, что детективы купятся на его уловки. И что Кай успел все хорошенько спрятать и отмыть. — Я не могу приступить к осмотру без ордера. Это будет считаться вторжением в частную собственность. Чанёль продолжил блеф, уверенный, что чопорность Сехуна не позволит ему попуститься своими обязанностями: — Что Вы? Какой ордер? Я же должен быть оправдан хотя бы за неимением улик? — Раз вы настаиваете, то я начну, — детектив О не составило труда раскусить стратегию Пака. Сняв пальто и шляпу, Сехун закатал рукава рубашки и натянул перчатки. Начинать осмотр он всегда предпочитал с кухни и заканчивал подвалами, погребами, чердаками и сараями. Потратив ещё час, они с Кёнсу исследовали оба этажа, не найдя ничего подозрительного, если не считать крупных бурых капель крови под ковром в спальне и несколько мелких на лестнице. Детективы переглянулись. До промямлил что-то про работу егерем, но въевшиеся брызги крови они находили по всему кухонному. Сехун ликовал. Взяв на анализ несколько щепок, пропитанных кровью, он не сомневался в подтверждении его догадок. — Тут повсюду кровь животных. Я тушу медведя разделывал, в гостиной висит его голова, вот и заляпал все, хоть и предварительно стелил клеенку. — А кровь в спальне и на лестнице чем объяснить можете? — Так это пёс у меня был, охотничий. И вот случай был, сплю я значит мирным сном, а собака лает, скулит рядом с кроватью: принес мне убитого зайца, все кровью заляпал, тварина, добычу нёс. Детектив О мало доверял подобным рассказам и желал скорее отдать частицы крови на анализ, чтобы точно во всем удостоверяться. Эту ночь детективу пришлось провести здесь. Отказавшись от ужина, он сразу же лег в постель, приготовленную услужливым хозяином, истерично посмеивавшимся абсолютно каждое мгновение. Что так веселило лесничего не было понятно, но определенный страх вызывало. Довольно быстро отрубив лист, детектив О уснул словно младенец. Однако внезапное чувство удушья разбудило его. Чьи-то крепкие длинные пальцы обхватили жилистую алебастровую шею, а лицо с длинными прядями нависло над сехуновским лицом. Глаза незнакомца поблескивали в сияющем лунном свете, отраженном от окон. Он слегка прикусывал полные губы, с явственным удовольствием сдавливая казавшуюся сейчас хрупкой шею мужчины. Последнее, что запомнил Сехун, это низкий глубокий голос, уверяющий, что никогда теперь не покинет его и будет рядом с ним. Затем детектив О открыл глаза. Странный сон никак не оставлял его, казался более, чем реальным. Но сон действительно был явью - понял Сехун, когда, умывшись, он посмотрел на отражение в зеркале и обнаружил пять иссиня-черных тонких следа на шее.