Двойственный

Ты знаешь, так хочется жить, Наслаждаться восходом багряным, Жить, чтобы просто любить Всех, кто живёт с тобой рядом. Ты знаешь, так хочется жить, Просыпаться с тобою на рассвете, Взять и кофе сварить, Пока ещё спят все на свете. Ты знаешь, так хочется жить В миг, когда тебя задавило Встать и всем объявить: «Я вернусь, даже если прибило». ©Рождество — Ты знаешь

Два месяца прошло с момента смерти Питера. Крис почти — почти — привык жить без него. Хотя это скорее была полнейшая апатия и жизнь на автомате. Ради дочери. Крис похоронил отца и любимого человека. Дом Хейлов стал склепом для погибшего альфы. Дом Арджентов стал склепом для его живых жителей. Криса восстановили в охотничьем круге. Сработала та злополучная поправка — обративший его волк мёртв. Крис никак не воспринял эту новость, ему было абсолютно плевать, чем закончилось его дело. Сейчас его не интересовало ничто, тем более, дела клана. Дерек переехал на квартиру Питера. Сказал, ему больно находиться там, где он потерял последнего родственника. Крис, честно, звал его к себе, но Дерек не хотел нагружать и без того подавленного сородича. Эллисон поддерживала отца, как могла. Его малышка Элли была единственным лучом света в царстве скорби, и Крис всего себя отдавал ей, чтобы хоть немного забыться. Ему хотелось, чтобы хотя бы она не страдала, если уж в его собственной жизни было так мало белых полос. Крис надеялся, что его дочь будет счастлива, хотя сам пребывал в абсолютном моральном опустошении. Эллисон приняла его таким, каким он стал, не осуждая за неоднократное нарушение Кодекса. Она свыклась с мыслью, что её отец теперь оборотень. К тому же, ей ведь удалось свыкнуться, что Скотт оборотень, так что переварить обращение Криса она смогла легче. Крис очень плохо воспринял смерть Питера. Она что-то в нём надломила. Что-то сломалось в этом бывалом охотнике — теперь он походил лишь на тень прежнего себя. Ему казалось, что его руки пропахли запахом смерти с тех пор, как он прижимал к себе медленно остывающее тело Питера. Кейт пришла на похороны Джерарда побитой псиной и смотрела даже как-то… виновато. Она почти ничего не сказала, кроме сухих дежурных фраз — потому что не умела по-другому, её не приучили выражать свои эмоции иначе, кроме как жёстко или язвительно. Однако Крис тонко понимал, что смерть отца значит для неё больше, чем она пыталась показать. Кейт нуждалась в поддержке, которую Крис ей не оказал. Кому угодно, но не ей. И даже родственная связь уже не играла такой роли, как раньше. Крис постепенно пытался вернуться к нормальной жизни. Сперва неохотно, вынужденно, тянув себя же за верёвку. Потом понемногу нашёл успокоение в работе, ведь она позволяла забыть о переживаниях, отвлекаясь на труд. Так что Арджент занялся делами бизнеса с троекратным усердием. Ему говорили, что он запустил себя, но он никого не слушал. Крис постоянно либо абстрагировался, либо, оставаясь в одиночестве, лелеял внутреннюю боль, как покалеченного котёнка. Разумеется, это мало помогало ему в восстановлении. Ему мерещился Питер. Везде: дома, в шумной толпе, где-то на периферии взгляда. Питер часто снился ему в совершенно разных обстоятельствах. Иногда Крису казалось, что он слышит его голос. Он думал, что сходит с ума. Чёртов альфа, покинув реальную жизнь, не мог отпустить его на ментальной уровне. Сколько раз Арджент бросался в кучу людей, заслышав голос Питера, поймав его взгляд — лишь за тем, чтобы не найти ни следа от него. Это заставляло нервничать, и Крис принуждал себя не реагировать на выходки больного, истосковавшегося по Хейлу подсознания. — Не надоело вам сидеть и смотреть в одну точку, мистер Арджент? — чужой голос буквально вырывает из мыслей. Крис поднимает голову, удостоив Джима — весёлого американца с тёплыми карими глазами — усталым взглядом. — Крис. Я говорил тебе, ты можешь звать меня Крисом, — напоминает он. У Джима веснушки, а ещё когда он улыбается, то морщит нос. Арджент позволяет себе ответную улыбку, глядя на этого паренька — ну как, паренька, ему стукнул уже тридцать один, однако Крис в свои сорок считал его юношей и даже симпатизировал ему — как сыну. Джим был среди тех немногих охотников, кто отстаивал право Криса остаться в клане — и кто всё же сделал это. — Тоскуете по отцу? Крис по отцу не тоскует. Должен, наверное, несмотря ни на что, испытывать скорбь, вину, боль, должен скучать — и все эти эмоции есть в нём, но эта панихида не по Джерарду. Крис не знает, как донести эту информацию более младшему товарищу по клану. Да и стоит ли? Поэтому он лишь неопределённо поводит плечами, не соглашаясь, но и не отрицая ничего. — Держитесь, мистер Арджент. Мы все поддерживаем вас, — Джим напоследок хлопает его по спине пару раз, и Крис как-то неловко, неуклюже сжимается от вторжения в личное пространство. Он и раньше относился к этому болезненно, но теперь принимает прикосновения только от дочери. Руки чужих людей кажутся ему враждебными, и он ничего не может поделать с этим чувством. Оно как грибок — выедает изнутри, и выведешь его едва ли. Однако Джим уже уходит, так и не заметив вихря эмоций в Крисе. Неудивительно, ведь чаще всего он скрывает свои эмоции под прочной скорлупой — которая, к несчастью, иногда даёт трещины. У Криса есть дочь и работа. Крис — оборотень. И всё настолько рутинно и тошно, что порой закрадываются сомнения: а были ли эти месяцы с Питером вообще? И тогда Крис незаметно выпускает когти, убеждая самого себя, что происходящее — не плод его уставшего воображения. Пора бы оставить мысли о том, что всё вокруг сон, в прошлом. Там же надо оставить смерть Виктории, смерть Джерарда, смерть Питера. Те события, которые не исправить. Прошлое надо уметь отпускать. Но на прикроватной тумбочке Криса лицевой стороной вниз лежит совместная фотография с Викторией — одна из очень немногих, что они успели сделать за долгую супружескую жизнь. На кухне до сих пор валяется заброшенная на полку кулинарная книга отца, которую тот заполнял сам. И, что самое главное, на шее Криса предательски красуется аккуратный след от зубов Питера, превратившийся в шрам и навсегда заявляющий о принадлежности Криса своему альфе. Заявляющий куда громче, чем могли бы сказать просто слова. Последние несколько месяцев Арджент спит мучительно беспокойно. Он постоянно забывает о том, что выматывающая война кончена, что не надо вскакивать по любому шороху, что никто не собирается забираться в его дом посреди ночи. Крис всё равно спит чутко. Он и не спит даже — так, дремлет, почти не отдыхая, не позволяя себе нормально отключаться. Одна из причин тому — кошмары. Они появляются сразу, стоит Крису провалиться в сон. Просачиваются в его голову, словно только и ждут момента, опутывают сознание смертельными щупальцами и отравляют мозг гадкими чернилами, от которых не отмыться и на утро. Поэтому, заслышав странный звук откуда-то извне, Крис тут же подскакивает с кровати, словно и не спал вовсе. Шорох раздаётся со стороны улицы. Крис подходит к окну, распахивает тяжёлые занавески, хотя в темноте всё равно не видно ни зги. Луна светит ярко, но разглядеть что-то, кроме мутных силуэтов, не получается. Однако источник шума определённо находится во дворе. Схватив пистолет, который всегда находится в шаговой доступности, Крис покидает комнату, сбегает по ступенькам на первый этаж и выходит из дома, держа ствол так, чтобы иметь возможность выстрелить сразу, не медля. Пистолет давно стал частью его тела и ощущался, как что-то родное, живое, несмотря на холод корпуса. Крис напряжённо вглядывается в темноту и вдруг видит два тускловатых голубых огонька, чуть дрожащих в окружающих их тьме. Волк. Как волк — оборотень — мог попасть на охотничью территорию? Ни один ликан в здравом уме не сунется сюда, но… Крис начинает нервничать и вести носом, мелкими глотками ловя воздух. Он стоит, как на зло, с подветренной стороны, и ветер уносит запах волка в противоположную сторону. Арджент чертыхается и хмурится, отчего в уголках его глаз проявляются характерные морщины. Огоньки приближаются. Под лапами хищника сначала шуршит трава, а потом раздаётся цокот когтей о дорожку к дому. Волк ступает осторожно, но Крис не чувствует привычной агрессивности или страха — эти эмоции зверя он сумел выучить назубок. Поэтому для него становится неожиданностью то, что оборотень, аккуратно припадая к земле, подходит почти вплотную, не опасаясь пистолета. Он издаёт странный звук, и Крис вовсе теряется, находя этого волка смутно знакомым. Пистолет направлен прямо в то место, где находится голова волка. Привыкнув к темноте, Крис уже может разглядеть его контур. Он снова наполняет лёгкие воздухом, впитывая в себя чужой запах, и почти задыхается от осознания. Хищник в этом же время подходит ещё ближе, делает пару последних шагов, и внезапно перекидывается в человека. — Охотник. Крис узнаёт этот голос. Узнаёт и не может поверить самому себе. Хозяин голоса мёртв уже довольно давно, и Арджент сам видел его смерть. Такого попросту не может быть. Криса почти трясёт, и пистолет выпадает из дрожащих пальцев. «Это очередная игра коварного разума» — уверяет он себя, почти не слыша собственных мыслей за гулом крови в ушах. Пульс под челюстью бьётся быстро-быстро, дыхание давно сбито. — Питер? Крис уточняет это, присаживаясь на корточки рядом с мужчиной, сидящим прямо на земле. Крис уточняет, потому что до сих пор не может поверить в происходящее. Снова глупый сон, такой реалистичный, после которого Арджент проснётся на редкость уставшим и разбитым. — А ты надеялся никогда больше меня не увидеть? — Питер хрипло, лающе и невозможно устало смеётся. Его глаза блестят тусклым голубым светом. Этот цвет намного более блёклый, чем обычно. «Голубые», — думает Крис. Питер больше не альфа. Что же, такого ему определённо ещё не снилось. Дрожащими руками он притягивает Питера к себе, крепко обнимая и чувствуя щекой шершавость его щеки. Питер по-доброму ворчит и тычется носом в изгиб шеи Криса, сцепляя руки за его спиной. Арджент гладит Хейла по лопаткам, по шее, во волосам и вдыхает носом родной запах, позволяя себе быть абсолютно счастливым. Даже если всё это окажется иллюзией. — Как ты вообще пришёл? Ты не умер? — наконец спрашивает Крис. Он понимает, что не умереть Питер не мог, ведь его смерть произошла на руках Арджента, однако понять внезапное возвращение из мёртвых он не в состоянии. — Умер. Я схватил пулю лбом, о чём ты? Голос Хейла звучит устало. Крис прикрывает глаза, продолжая прижимать чужое тело к своему и чувствуя, как Питер всё больше слабеет. Видно, воскрешение забрало у него много сил, и теперь он едва поддерживает в себе искру трезвого сознания. Ему нужно восстановиться. — Поднимайся. Крис помогает ему встать с земли и, поддерживая под руку, ведёт в дом. Главное, не разбудить Эллисон, поэтому Арджент просит Питера быть как можно тише. Он не включает нигде свет и идёт на ощупь, благо, Крису хорошо известно, что и как расположено в его доме. В Питере не ощущается привычная волчья сила. И где тот оборотень, что выкосил больше десятка людей, убил свою племянницу, вышел из шестилетней комы альфой, в конце концов? Словно в данный момент он слабее даже Криса. Сейчас Хейл будто обычный человек. Они поднимаются по лестнице крайне медленно. Кажется, что проходит целая вечность, прежде чем Питер переступает последнюю ступеньку. Ардженту не так просто тащить на себе весь его вес, но он справляется. В нос забивается пыль и земля, которыми покрыт Питер. Только сейчас, чисто по ощущениям, Крис замечает, что он и правда весь в земле, словно бы действительно выполз из могилы, как зомби из какого-нибудь фильма ужасов. Это вызывает кратковременное чувство ужаса, подкатившее к горлу. Но даже оно не способно затмить тёплой радости по поводу его возвращения. Комната Арджента не самая ближайшая к лестнице, но он ведёт своего внезапного ночного гостя именно туда, потому что там наиболее безопасно, и в его спальню Эллисон обычно не заходит. Пустовала комната Виктории, но поселить в неё Питера слишком больно. К тому же, в спальне Криса он уже бывал когда-то давно, когда они были ещё совсем подростками. Крис толкает дверь своей спальни и пропускает Хейла внутрь. Хейл отпускает его руку, всё ещё шатаясь, подходит к кровати и падает на неё лицом вниз, вымученно выдыхая. Крис смотрит, как от него на чистое постельное бельё летят комья земли, но эта мелочь не перебивает радостных чувств. Арджент садится на край кровати и, протянув руку, коротко гладит Питера по плечу. Тот не отзывается, кажется, уснув. Видно, он действительно восстановился не до конца и ему необходим отдых. Крис заставляет себя подняться и устроиться в кресле. Он бы, конечно, мог остаться в кровати, но не хочется мешать Питеру и рисковать его разбудить. Да, на транспортировку Хейла в комнату Крис потратил, наверное, целый час, но до утра ещё есть достаточно времени, чтобы уделить его сну. Когда Крис открывает глаза, Питер ещё спит. Он, похоже, и не двигался вовсе, так и не сменив своего положения. Арджент невольно пробегается взглядом по поджарому, худощавому телу, по которому беспрепятственно скользят солнечные лучи. Потом одёргивает сам себя, поднимается с кресла, разминая затёкшие мышцы, и после прикрывает Хейла одеялом, тоже испачканным землёй. Питер проводит так следующую половину дня. Крис успевает отправить Эллисон в школу, убраться в ставшем пустым доме, поработать в гараже и на складе. Однако мыслями он снова и снова переносился к Хейлу, гадая, как всё же получилось то, что получилось. К тому же, он не знает, стоит ли рассказывать обо всём дочери, а если стоит, то как? Рано или поздно она всё равно узнает. Однако Крису самому трудно разобраться в ситуации, а уж объяснить Эллисон, как ранее мёртвый оборотень оказался в его спальне, будет ещё более затруднительно. Крис ходит сам не свой. Он чувствует необычайный для последнего времени подъём сил и настроения и даже не знает, что с этим делать. Ему нечем занять руки, и он неприкаянной тенью бродит по дому, выполняя какие-то мелочи, мысленно пребывая не здесь. Питер своим появлением запустил его заглохший мыслительный процесс, вновь заставив думать и анализировать, а то до этого Арджента заело на одних пагубных мыслях, и он уже начал медленно деградировать. Что далеко не то, чего бы ему хотелось — сейчас Крис в полной мере понимает это. Впервые за долгое время он приводит себя и дом в настоящий порядок и даже сбривает «бороду скорби», которую отпустил после всех этих смертей. Арджент возвращается обратно в спальню, убедившись, что Питер не проснулся. И решает его разбудить — не скуки или любопытства ради, а чтобы отправить в душ и предложить ему поесть. Всё-таки еда тоже должна восстанавливать силы, не так ли? — Отвали, Арджент, — рычит Питер, когда Крис усаживается рядом и трясёт его за плечо. Рычит беззлобно, но явственно показывая, что Крис тут не вовремя. Однако он не перестаёт будить его, поэтому Хейлу ничего не остаётся, кроме как зевнуть, потянуться и наконец сесть в кровати. Он смотрит на Криса весьма недобро и сонно. — Чего тебе? — Ты весь в земле. Меня раздражает, что ты превращаешь мою спальню в свой склеп, зомби-волк. Питер скалится, но по-доброму. Оценил маленькую крисову шутку. Это заставляет Криса улыбнуться ему в ответ. Ему невозможно не хватало фирменных питеровых оскалов, и от знакомых эмоций в груди разливается тепло. — Веди меня в ванную. Арджент проводит его в ванную — Хейл и сам знает дорогу, но дойти туда самостоятельно он пока не в состоянии — и даёт ему свои вещи. Питер заметно похудел, поэтому они висят едва ли не мешком. Помимо этого, Арджент меняет постельное белье, радуясь, что избавился от всей этой грязи, что притащил Питер. Тот отказывается от еды, фыркая, что его просто надо оставить на неделю, и он полностью исцелится. Однако Крис настойчив и таки кормит его остатками вчерашнего ужина, которые не будет есть ни сам Крис, ни Эллисон. Питер оказывается более голодным, чем пытается показать. Он всё ещё выглядит устало. Будто не спал целый месяц, при этом работая на убой. Когда Крис спрашивает о его состоянии, Питер отмахивается и говорит, что это последствия восстановления. — Как ты вообще смог воскреснуть? — задаёт Крис давно интересующий его вопрос. — Маленький волчий секрет, известный не каждому, — загадочно отвечает Хейл и вновь засыпает, пригревшись на кровати Арджента, так ему полюбившейся. Крис рад, что Эллисон незачем заходить в его спальню, иначе она была бы изрядно удивлена. Оставшийся день Крис предоставлен сам себе и дочери. Чувствуя смену настроения отца, она ходит за ним хвостом. Хороший настрой передаётся и ей, и в конце концов она просит разрешения переночевать у Мартин. Крис не видит ничего плохого в девичьих посиделках, как не видит смысла и в отказе, поэтому Эллисон радостно целует его в щёку и уносится прочь. Вечером Крис возвращается в спальню. Заслышав его, Питер, спящий уже не так крепко, приоткрывает глаза и хлопает по месту рядом с собой. — Ты так уверен, что я не помешаю? — спрашивает Крис на полном серьёзе. Питер кивает, закатив глаза, словно тот высказал неимоверную глупость. Крис вздыхает. В принципе, в предложении оборотня нет ничего плохого, а ещё одну ночь провести в неудобном кресле — такая себе альтернатива. К тому же, они уже спали в одной кровати. Дело в том, что за эти несколько месяцев Крис отвык от близкого контакта с Питером и теперь заново привыкает к его присутствию в своей жизни. Поэтому Арджент всё-таки ложится рядом с Хейлом, и спустя буквально пару минут, когда Крис ещё даже не успел задремать, Питер сокращает расстояние между ними, утыкаясь лбом в его плечо и мягко урча. — Я так выздоровею быстрее, — обещает он. Крис не против. Он улыбается, потому что понимает — всё, что было раньше, всё ещё в силе. Потом устраивается поудобнее, подтягивает Питера ближе к себе, обхватывая за плечи и привлекая на свою грудь. Вплетает пальцы в его растрёпанные кудри и ласково поглаживает-почёсывает, массируя кожу головы. И Хейл начинает урчать. Так странно — это не короткое мягкое урчание, как показатель довольства, оно ровное и постоянное, похожее на кошачье. Крис спускается пальцами вниз и прикладывает их к центру груди Питера — там чувствуется слабая внутренняя вибрация. — Ты что, мурлычешь? — восхищённо-неверяще фыркает Крис, удивлённо глядя на волка в своих руках. — Я полон сюрпризов, Арджент, — самодовольно ухмыляется Питер, по-особенному выводя все «р» и непривычно называя его по фамилии. Крис, поддавшись порыву, не сумев и не слишком желая сдержать себя, мягко целует его в вихрастый затылок. — Спи, Хейл. Завтра будешь совсем как новый. Крис впервые за несколько месяцев чувствует себя целым. Не тем огрызком, что оставила от него жизнь, а настоящим и полноценным Кристофером Арджентом. Впервые за это время ему не снятся кошмары — только что-то светлое и незначительное. Впервые он просыпается выспавшимся и отдохнувшим. Крис ещё не открывает глаз, сквозь веки ощущая солнечный свет, пробивающийся между занавесок. На груди — чужая тяжесть, такая правильная и родная. Крис думает, что многое готов отдать за то, чтобы каждое его утро начиналось именно так. Питер, такой беззащитно открытый сейчас, сонно возится, тоже просыпаясь. Из его грудной клетки доносится слабое беззлобное ворчание. Крис гладит его по спине, почёсывая между лопаток, и улыбается. — Выспался? — спрашивает он у открывшего глаза Хейла. Тот кивает и, ухмыльнувшись, ласково трётся носом о плечо Арджента, беззастенчиво ластясь. Крис вдыхает его запах, с лёгким удивлением понимая, что он изменился. Возможно, из-за возвращения из мёртвых, возможно, из-за смены статуса с альфы на омегу. В любом случае, в запахе, окружающем Питера, появляются прело сладкие нотки. Крис не может объяснить, на что они похожи, хотя на языке вертится какая-то ассоциация, вспомнить которую не получается. Питер задирает голову и ухмыляется ещё шире. — Так и не сошёл, — довольно мурлычет он, поднимая руку и проводя пальцами по контуру шрама на шее Криса — от зубов Питера. — Ты — жуткий собственник, Хейл, — фыркает Крис, мягко прижимая его ладонь к своей шее и оглаживая контур костяшек, — что теперь стало со стаей? Как я заметил, ты больше не альфа. Глаза Питера на краткое мгновение вспыхивают лазурью. Задет. Однако, судя по ощущениям Криса, не его словами, а скорее собственным нынешним состоянием. — Я не знаю. Я больше не альфа, ты прав. Мы с тобой теперь оба омеги без стаи, — Питер вздыхает и поджимает губы. — Но я ведь всё ещё твой бета, — возражает Крис. — Теоретически — да. Но фактически омега не может быть вожаком стаи. Вообще, переход из альфы в омегу обычно подразумевает смерть. Только иногда альфа может сам передать кому-то силу, отдав её, например, на восстановление здоровья, если этот кто-то находится при смерти, но подобное возможно, как я говорил, крайне редко. Крис понимает, что скучал по его болтливости. — Значит, теперь мы на равных? — Арджент улыбается лукавой, типично хейловской ухмылкой и, сделав резкий выпад, переворачивает Питера на спину, подминая его под себя. — Эй, не забывай, кто обратил тебя! — шутливо рычит тот, игриво борясь с Крисом, — ты пользуешься моей временной слабостью! — Я пользуюсь своим превосходством, — кивает Крис. Его ладони с нажимом скользят по напряжённому телу под ним, разминая мышцы, и замирают у рёбер. Он наклоняется и целует Питера, наваливаясь на него и снова вспоминая, каково быть ведущим, а не ведомым. Прогнивший поводок, сдерживающий Криса, лопается, и тот чувствует абсолютную свободу. Его больше не душит верёвка, сплетённая из скреп семьи, клана, собственных страхов и стереотипов. Крис вдруг в полной мере понимает, что может и хочет жить и что уже не потеряет любимого человека, которого только что снова обрёл. Питер выглядит слегка растерянным, но очень довольным. Он горячечно отвечает на поцелуй, запуская в короткие волосы Криса свои пальцы и притягивая его ещё ближе к себе. Крис и рад прижаться теснее, ему хочется больше никогда не отпускать Питера из рук. Дома никого нет. Они наедине только друг с другом. Однако Эллисон может вернуться в любую минуту. — Мне нравится такой Крис, — доверительно шепчет Питер, почти касаясь губами его уха, — наконец-то ты перестал быть зажатым. Я скучал по тебе, охотник. — Волк. Не охотник, — поправляет его Арджент и чуть прикусывает жилку на чужой шее, чувствуя, как пальцы Хейла цепко сжимаются на его загривке. — Мне льстит быть альфой охотника, — отвечает Питер, по-волчьи притираясь всем телом, стараясь оставить больше запаха на Крисе. Тот хорошо понимает его желание, потому что и сам пытается навсегда присвоить себе право на обладание Питером Хейлом. Чтобы не только сам Крис принадлежал ему, но и Питер стал безраздельно его. Возможно, в Ардженте больше собственнического, чем он предполагал. — Ты уже не альфа. — Так и ты не охотник, родной, — ощутимый поцелуй-укус в плечо, и Крис, охнув, крепко сжимает его бока, спускаясь ниже и оставляя в ответ такой же на ключице. Он помогает Питеру снять футболку и прижимается губами к его солнечному сплетению, оглаживает ладонью грудь. Губы и руки движутся дальше, заново изучая изгибы когда-то хорошо знакомого тела. Оказывается, на подсознательном уровне Крис ещё помнит, как именно нужно вести себя с Питером, что ему нравится, а что — не очень. Хейл над его головой довольно скалится, то и дело запуская пальцы в светлые волосы Криса, царапая загривок и притягивая к себе за крепкие плечи. Арджент целует и лижет кожу на его животе, дурея от запаха Питера, окрашенного нотами желания. Когда ты обычный человек, подобные фокусы тебе недоступны, и сейчас он благодарит своего альфу за укус. Укус — действительно дар. Просто им надо уметь правильно пользоваться. Его ладони сжимают бёдра Хейла, и чувствовать под собой настоящего хищника, с горячим нравом и литыми мышцами, невозможно приятно. Крис почти утыкается носом в пах Питера, откуда сильнее всего доносится запах возбуждения, когда Хейл тянет его обратно вверх. Арджент поддаётся ему, напоследок прикусив место над выступающей тазовой косточкой, и позволяет увлечь себя в очередной поцелуй. Питер стягивает с него майку, проезжается ладонями по груди и гладит лопатки, спину. Крис по привычке настраивается на волну своего альфы. Это оказывается совсем не сложно сейчас — сильные эмоции легко улавливаются его сознанием. Он пропускает их через себя, в два раза усиливая собственные ощущения, и надеется, что Питер так же ловит его чувства, что Крис так щедро готов делить с ним. — Тебе стоит меньше думать, Арджент, — хрипловато тянет Питер. Они возятся на постели, словно подростки, желая ощутить больше пространства чужого тела, оставляя друг на друге поцелуи, укусы и горящие следы ладоней, присваивая себя партнёру и партнёра — себе. В какой-то момент Крис понимает, что они оба раздеты. Оба судорожно дышат, хватая ртом воздух, чтобы тут же снова нырять в поцелуи, как в омут. Оба сталкиваются конечностями и зубами, заново учась двигаться в унисон, предвосхищая каждое движение друг друга. Оба взмокшие, разгорячённые — и у обоих предательски светятся лазурью глаза, выдавая истинные эмоции. Крис убирает со лба Питера влажную прядь и целует в переносицу, прежде чем перевернуть его на живот, жадно прижимаясь к крепкой спине. Питер поддаётся ему — даже слишком послушно для него. Однако Крис всегда знал, что он умеет поддаваться, если это, по его мнению, того стоит. Быть может, и Хейлу стоит отдохнуть от роли альфы, сбросив с себя оковы контроля за всем и вся. Питер опирается о локти, замирая под ним, такой доверчиво-открытый, приглашающе-честный. Крис прижимается губами к его загривку, шумно выдыхает в затылок, ероша растрёпанные кудри, и буквально ощущает, как волна предвкушающей дрожи пробегает по позвоночнику Питера: от самого атланта и до крестца. Крис всеми фибрами своего тела чувствует, как отзывчив голодный до внимания и ласк волк. Хейл действительно выглядит голодным, и возникает ощущение, что этот голод по любви ничто никогда не сможет утолить. Кажется, что пожар внутри него только распаляется сильнее и уже не гаснет. Крис трётся лицом о его спину между выпирающими крыльями лопаток, выцеловывая пятнышки родинок — их не так уж много на лице или руках Питера, внимательный взгляд может заметить разве что пару родинок на шее, и лишь Крису дана возможность видеть то, что не дозволено остальным. Он упирается рукой в матрас над плечом Хейла, а свободной ладонью шарит по его груди, бокам и животу, оглаживая и сминая упругие, подрагивающие мышцы. Сжимает кольцом пальцев твёрдый, роняющий капли смазки член, на пробу проходясь по всей длине и одновременно толкаясь бёдрами, вжимаясь собой в ложбинку меж чужих ягодиц. Питер сбивается с рыка на восхищённый скулёж. Он почти и не стонет, на самом деле. Однако молчаливым любовником Хейла назвать трудно — он отзывается довольным урчанием, хриплым страстным рычанием или просящим поскуливанием, но не молчит. И Крис, ранее довольно скупой на звуки во время близости, разделяет теперь его позицию, понимая и перенимая волчью манеру выражать свои чувства. Поэтому когда Питер скулит и ведёт тазом, притираясь, Крис ответствует ему клокочащим рычанием, оседая на пятки и размашисто вылизывая прогнутую поясницу, лаская широкими грубоватыми ладонями крепкие бёдра и задницу. Перед Крисом встаёт проблема — у них нет смазки. Он с трудом отстраняется и честно роется в прикроватной тумбочке, надеясь найти хоть что-то, что в состоянии помочь. Арджент не был близок ни с кем уже давно и не имеет привычки держать рядом с кроватью даже пресловутый тюбик крема. — Чего ты там возишься? — недовольно ворчит Питер. Крис возвращается к нему, смачивает слюной пальцы и с нажимом касается кольца мышц. Это не самый быстрый и удобный способ, когда кровь горит бензином и хочется уже оказаться внутри податливого тела. Питера надо растянуть — и Крис даже в запале страсти понимает, что лучше не торопиться, если они оба желают получить удовольствие. Хейл шипит и подаётся бёдрами назад, насаживаясь на чужие пальцы. Крис сжимает челюсти, уговаривая себя не спешить, и укладывает ладонь Питеру выше тазовой косточки, вытягивая боль. Её не так уж много — вены лишь на краткое мгновение вспыхивают чёрным, и отрава почти сразу растворяется, зато Питер заметно расслабляется. Слюны катастрофически мало, и Крис тянется свободной рукой ко рту Хейла. Тот понятливо обхватывает пальцы губами. Крис замирает, зачарованный жаром чужого рта и ощущением скользкого языка, раз за разом мокро проходящегося по фалангам. Подушечки касаются гладкой эмали заострившихся зубов. Крис просто какое-то время наслаждается происходящим, ненадолго забыв, зачем вообще положил свою руку в волчью пасть. Когда Питер в очередной раз толкается ему навстречу, он заменяет пальцы в нём — теперь, когда они заново смазаны, двигаться легче. Вскоре Хейл легко принимает в себя три пальца, и Крис решает, что с прелюдией можно закончить. Тем более, у них обоих силы сдерживаться уже на исходе. Он прижимается головкой члена ко входу и толкается вперёд, хрипло простонав. Питер и вовсе сбивается на почти вой, царапая когтями сбитую простынь. Крис даже приостанавливается от громкого звука и прислушивается, убеждаясь, что дома они всё ещё одни. Потом за пару движений входит на всю длину, сжимая бёдра Питера — все следы сходят практически мгновенно, и Криса это, что удивительно для него самого, несколько раздражает. Хочется оставить больше своих отметин. Быстро установив действительно животный темп, Крис укладывается грудью на чужую спину. Питер изворачивается и целует его, на что он с радостью отвечает, вылизывая податливый рот. Внутри Хейла тесно и горячо. Крис, подобрав нужный угол, раз за разом попадает по простате — это ясно из того, что Питер в определенный момент падает корпусом на постель, не в силах держать себя на локтях, и активно подаётся навстречу, встречая каждое движение Арджента рычанием. Заведя руку назад, он вжимается пальцами в его бедро, притягивая к себе. Крис загнанно дышит ему на ухо. Сердце чересчур быстро бьётся о грудную клетку, и кажется, что ещё немного, и в рёбрах образуется дыра. Он целует выступающий седьмой позвонок на шее Питера и трётся носом о затылок, шепча что-то бессвязное и ласковое, продолжая вколачиваться в отзывчивое горячее тело. — Крис… — рычит Питер, роняя лицо на собственные руки, будучи уже не в состоянии удерживать голову на весу. Арджент подхватывает его под животом, и он просяще толкается бёдрами. Ладонь Криса сдвигается ниже, обхватывая жаждущую разрядки плоть, в такт своим движениям быстро и резко скользя по ней. Питер облегчённо шипит сквозь зубы и от переизбытка ощущений прикусывает ребро своей ладони. Чувствуя, что не продержится долго, Крис полностью накрывает его собой, ускоряя руку, ласкающую чужой член. Он чувствует, как подрагивают бёдра Питера, и слышит, как судорожно он дышит, с трудом загоняя воздух в лёгкие и с таким же трудом выталкивая его вон. И когда перед глазами взрываются искры удовольствия, Крис тесно прижимается пахом к ягодицам Хейла и смыкает челюсти на его плече. Зубы прокусывают кожу, и Питер громко рычит, изливаясь в его кулак, крупно дрожа всем телом. — Ты пометил меня, — восхищённо шепчет он, когда оба волка устало валятся на кровать и лениво переплетают конечности, продлевая мгновения ласки. Питер пытается вывернуть шею, чтобы посмотреть на своё плечо, где красуются отпечатки зубов Арджента. — Я не хотел, прости. Болит? — участливо интересуется Крис, оглаживая пальцами контур едва-едва подживающей раны. — Шутишь? Это же здорово, — Питер практически в самом настоящем восторге. Он благодарно прижимается губами к уголку челюсти Криса и роняет голову ему на плечо, — теперь мы официально пара. И каждый волк будет знать это. — После такого ты обязан выйти за меня, — смешливо фыркает Крис, переведя дыхание и вырисовывая кончиками пальцев одному ему ведомые узоры на спине Хейла. — Или ты за меня, — в тон ему отвечает Питер. Они замолкают и какое-то время лежат в тишине, наслаждаясь эмоциями друг друга и собственными мыслями. Поддавшись эмоциям, Крис целует Питера в вихрастую макушку и гладит по боку и бедру. Хейл урчит в ответ и трётся головой о грудь любовника. — Скоро вернётся Эллисон, — наконец говорит Крис, — я не могу вечно прятать тебя в своей спальне. — Замечательная девочка. Как думаешь, я ей понравлюсь? Крис знает, как Питер относится к его дочери. С её рождения он очень тепло и трепетно взаимодействовал с ней, будто она и его дочь. К сожалению, они виделись не так уж часто, чтобы маленькая Эллисон успела к нему привязаться. А потом и вовсе случился пожар. — Я надеюсь на это. Хотелось бы, чтобы она приняла тебя. — Мне доводилось с ней видеться, — кивает Питер, — она выросла красавицей. — Когда это вы встречались? — Я помог выбрать ей платье на бал, — он поводит плечами, словно это что-то само собой разумеющееся. — И ты умолчал об этом? — с лёгким налётом возмущения спросил Крис, приподнявшись на локте. — Ну извини. Не счёл это такой уж важной информацией. Мне просто не хотелось, чтобы такая идеальная красавица явилась на школьный бал в каком-то уродливом платье. Тебе стоит поработать над её вкусом. — Или тебе, — вздыхает Арджент и поднимается с кровати, утягивая Питера за собой, — нужно в душ. Они стоят рядом под упругими струями воды, помогая друг другу смыть следы близости. Питер ворчит, когда Крис по привычке включает чересчур горячую температуру, и даже отступает на шаг назад. Ардженту ничего не остаётся, кроме как успокаивающе положить ладонь на его поясницу, притягивая к себе, и сдвинуть вентиль крана в сторону холодной, сделав отметку спросить Питера об этой небольшой странности. — Я так понимаю, ты решил окончательно переселиться ко мне? — они возвращаются в спальню, и Крис роется в шкафу, ища наиболее подходящие Хейлу вещи. — А ты что, против? — Питер со смешком ловит серую футболку и натягивает её на себя. — Я не об этом. Тебе нужно обзавестись собственным гардеробом или перевезти сюда свои вещи. — Да ладно, это даже мило, если у нас одна одежда на двоих, — иронично фыркает Питер и застёгивает джинсы, звонко щёлкнув молнией, — но, вообще, ты прав. У нас несколько разный стиль. Крис смотрит на него, удостоверившись, что Питер выглядит хорошо и в его внешнем облике нет никаких изъянов. Хотя… ему вообще в любой одежде трудно выглядеть плохо. Однако Крис ловит себя на волнении о том, как всё пройдёт. Не хотелось бы, чтобы даже малейшая деталь помешала общению с Эллисон. Да, это невероятно, но Арджент действительно решил ввести Питера в свою семью. На позиции кого? Возлюбленного? Пары? Так странно. Эллисон наверняка не ожидала, что её отец притащит в дом мужчину-оборотня, который, к тому же, считается мёртвым, а до этого был неконтролируемым альфой, убивающем людей. — Всё пройдёт замечательно. Не волнуйся так, волчонок, — Питер привлекает его к себе и прижимается губами к скуле. — Надеюсь на это, — Крис улыбается, чуть расслабившись, и согласно хлопает Питера по плечу, — тогда пошли вниз. Отец всегда твердил мне, что если нужно провести удачные переговоры, то стоит проводить их за обеденным столом. И как бы я ни противился политике отца, именно эту мысль никогда не оспаривал. — Сытые люди добрее? — усмехается Питер, спускаясь по лестнице бок о бок с Крисом. — Думаю, это относится и к волкам тоже, как считаешь? Готовить Крис умеет, но любит не слишком. Питер, насколько он знает, тоже, если не подрастерял навыки за шесть лет комы. Поэтому вдвоём, на довольно скорую руку, они сооружают весьма приемлемый обед. — На месте твоей дочери я бы проникся уважением ко мне хотя бы из-за твоего желания представить меня в выгодном свете, — беззлобно ёрничает Питер, грациозно и ловко расставляя тарелки. Его нельзя назвать хрупким или изящным — Хейл никогда не был из таких, отличаясь крепким телосложением. Однако двигаться он умеет с потрясающей звериной грацией, талантливо маскируя огромную силу. Крис не раз видел, что он может как гибко и ловко уворачиваться от атакующего, так и хладнокровно задавливать силой. И эта дуальность Хейла всегда поражала охотника, как поражает и сейчас. — Просто слишком трудно найти твои лучшие стороны, — в тон ему отвечает Крис, периодически поглядывая в окно. Они шутливо спорят и отпускают шпильки, но никто из них не обижается и не принимает безобидные остроты всерьёз. Крис понимает, что они постепенно возвращаются к тому взаимодействию, что существовало между ними ещё до пожара, тогда, когда они были вместе. Главное, чтобы и Эллисон смогла понять и принять выбор отца. Питер прав — Крис действительно чересчур волнуется. Причины есть, впрочем. Эллисон уже успела узнать о существовании оборотней и была крайне этим шокирована. Настолько, что сперва даже разорвала отношения со Скоттом из-за этого фактора. К счастью, ей всё-таки удалось смириться, что её возлюбленный — оборотень. Остаётся надеяться, что и с присутствием ещё одного ликана молодая охотница сможет справиться. Крис чует Эллисон ещё до того, как она открывает дверь. Питер тоже замирает, прислушиваясь и ведя носом. Мужчины одновременно смотрят друг на друга, всё понимая. — Я дома! — входная дверь хлопает, и теперь не остаётся сомнений в том, что младшая Арджент вернулась домой. Питер молчаливо укладывает руку на предплечье Криса, и он сквозь ткань обычной клетчатой рубашки чувствует тепло хейловской ладони и крепость его хватки. Это немного успокаивает, и Крис в ответ накрывает своей рукой чужую. Он выходит из кухни в холл как раз тогда, когда Эллисон стягивает с плеч лёгкую куртку — конец марта в этом году выдался очень тёплым. — Привет, милая, — говорит Крис, едва ли не спиной ощущая приближение Питера. Он двигается бесшумно, но Арджент легко угадывает его присутствие. — Привет. Как прошло ут… — её голос затихает, когда Эллисон поворачивается в сторону отца и бросает взгляд поверх его плеча. Мягкость и солнечная теплота в карих глазах сменяется цепким холодом, когда она видит Питера. По ней видно, как она мгновенно напрягается. Это даже не неприязнь, а осторожность относительно чужаков. Эллисон нельзя назвать чрезмерно доверчивой, и Крис всегда был рад этому её качеству — меньше шансов оказаться преданной кем-то. Чутко поняв, что напряжение нарастает слишком быстро, Питер решает взять ситуацию в свои руки. — Здравствуй, детка. Меня зовут Питер. Мы виделись однажды перед школьным балом, — Хейл делает пару шагов вперёд, улыбаясь своей самой дружелюбной улыбкой, приподнимая брови — это жест неизменно придаёт его лицу беззащитное и не по-волчьи невинное выражение — и протягивая ладонь для рукопожатия. Крис с трудом подавляет желание закатить глаза. Хейловское «детка», что он использует в своей речи чересчур часто, едва ли располагает к доверию, потому что услышать подобное от малознакомого сорокалетнего мужчины довольно-таки пугающе. Особенно, если тебе всего семнадцать. — Вы — дядя Дерека? — без страха спрашивает Эллисон, и Крис видит, как её маленькую ладошку аккуратно сжимает обманчиво безопасная рука Питера. Арджент знает — стоит ему сдавить сильнее, и кости хрупко сломаются, не выдержав напора. Питер кивает. — Питер — мой старый друг, — вмешивается Крис, опасаясь, что знакомство может окончиться плохо, — ему сейчас негде жить. Дом Хейлов, как ты знаешь, переживает свой не лучший период. — Ни разу не слышала об этом твоём хорошем друге, — с сомнением тянет Эллисон, явно не слишком доверяя Питеру. — Этими самыми руками я пытался пеленать тебя, когда ты была крошечным младенцем, — Питер показывает раскрытые ладони, улыбаясь, — ты очень выросла с тех пор. Эллисон с сомнением смотрит на Криса. Тот кивает, подтверждая, что Хейл говорит правду. Девушка скользит глазами чуть ниже лица отца и переводит взгляд в сторону Питера — Крис каким-то внутренним чутьём понимает, что она смотрит на идентичные метки на их шеях, и её это немного беспокоит. — Давайте пообедаем? И заодно познакомимся поближе, — предлагает Арджент, подходя к дочери, обнимая её за плечи и ведя за стол. Питер идёт следом. Всё происходит не так плохо, как могло бы, но и не идеально. Причём, Крис пока так и не нашёл в себе сил сказать, что Питер ему не только друг. Эллисон необходимо хотя бы просто привыкнуть к нему и лишь потом принять ещё и на положении пары отца. Крис занимает своё законное место во главе стола, а Питер и Эллисон устраиваются по левую и правую сторону от него. Под столешницей Хейл успокаивающе сжимает его колено, молчаливо поддерживая, хотя внешне не выказывает ничего, кроме вежливой любезности и харизматичной обаятельности. Питер прекрасно умеет контролировать своё лицо и выдавать те эмоции, которые необходимы ему в данной ситуации. Не так уж часто Крис видит его сорвавшимся, хотя, конечно, такое не раз бывало. Эллисон выглядит холодно-напряжённо, но без агрессии. Кажется, ей даже интересно, что ещё Питер скажет и как оправдает своё поведение — всё-таки Арджент в той или иной мере известно, что именно творил этот волк, находясь в безумном состоянии. — Простите меня за, скорее всего, бестактный вопрос, но вы разве не умерли? — Эллисон говорит осторожно, но с внутренней уверенностью. Крис чуть хмурится, однако понимает, что этот вопрос был одним из первых, которые он сам задал Питеру по его возвращении. Пока что мужчина не вмешивается в разговор, потому что тот ещё не ушёл в отрицательную сторону. — Если ты считаешь, что вопрос бестактный, дорогая моя, то лучше его не задавать, — Питер мягко улыбается, — однако я отвечу. Ты права — я умирал. Но мне удалось вернуться, к счастью. Мне нечего скрывать. Крис ловит взгляд Эллисон — она словно пытается найти в его глазах поддержку. И мужчина решает озвучить своё мнение, надеясь, что оно действительно весомо для дочери и станет решающим. Арджент кладёт ладонь поверх её руки и говорит: — Ты можешь полностью доверять ему. Я знаю Питера, как себя. Эллисон, помешкав мгновение, кивает. Питер беззастенчиво улыбается, хлопает Криса по колену под столом и выглядит на редкость счастливым. Крис надеется, что у них наконец-то всё окончательно сложится.