***
Кенни всегда любил деньги. Они нравились ему в любом виде, а особенно в большом количестве. С его ''профессией'' деньги были всегда, но выбраться из этой дыры он не мог. Или просто не хотел. Больше денег он, наверное, любил только женщин. Красивых, горячих. В подземном городе всегда было много работы. Он каждый день то убивал, то насиловал. Это стало уже настолько обыденным, что даже не приносило особого удовольствия как в самом начале. Но иногда попадались очень интересные «заказы». Вот, например, сейчас. Заказ до коликов простой, но с подвохом. Подвох чувствовался где-то на интуитивном уровне. Хотя паренек, что пришел к нему, хоть и выглядел безобидно, и даже как-то хрупко, но как таковым явно не был. — Ну так что? Кенни никогда не любил таких вот людей. Они хоть и выглядели безобидно, но готовы были запросто воткнуть нож в горло. В подземном городе каждый третий был таким. — Хорошо. Какая плата? Парень неопределенно передернул плечами и провел рукой по светлым волосам, явно задумавшись. Кенни ласково поглаживал ручку своего револьвера. Он уже привык к вечной паранойе, вечному нахождению рядом с собой оружия. Перед ним на стол упал мешок монет. Кенни усмехнулся. — Неа, малек, маловато будет. За эти деньги я ей могу только привет передать. Второй мешок упал с меньшей охотой, возможно, уже бывшего владельца. — Хм, это, разве что, пинок под зад дать. Парня, кажется, это начало раздражать, но вида он искусно не подавал, только вот зеленые глаза предавали своего обладателя. Кенни это замечал, и его это несказанно забавляло. На деревянную поверхность бухнул третий мешок. — Что ж, ладно, — смиловался он. Хотя, на самом деле, просто понял, что наглеет и пацан может передумать насчет заказа. — Надеюсь, хоть немного повеселюсь. — Ей не пинок под зад нужен. Ее надо доставить сюда, — объяснил парень. — Да понял я. Не дурак, — Кенни осклабился, сверкнув серо-синими глазами и свободной рукой запустив пятерню в черные волосы, которые местами припорошила седина. — Хех, главное, чтоб было интересно. Остальное не важно.***
— Да, и в итоге так скучно, — с досадой проговорил Кенни, кинув последнее полено в потрескивающий огонь. — За этой курицей даже гнаться толком не пришлось, — он окинул взглядом грязную девушку, что связана и до сих пор валяется без сознания. После отвернулся, воззрившись на прыгающие язычки пламени. Было бы здорово посмотреть, как они слижут этой девке лицо, но какое несчастье: доставить ее нужно в целости и сохранности. Скукота. Зачем она только понадобилась тому парню и почему он сам ей не занялся? Не заморыш ведь, да и наверху, по слухам, был. Он, как и многие в дыре, именующей себя Подземным городом, возымел дурную славу. Только, если брать Кенни, то он благодаря убийствам, а паренек за счет наркоты. За психотропное вещество там готовы перегрызть друг другу глотки, как за кусок хлеба. Раз на свободу один хер выйдешь, то жизнь в светлом колорите поможет увидеть лишь белый яд. Кенни им никогда не интересовался. Чтоб увидеть то, чего так жаждят увидеть люди внизу, ему теперь достаточно просто оглядеться или вскинуть голову. Только вот ничего интересного он не увидит: вокруг мрачный лес, пребывающий в покое и умиротворении, которых Кенни толком никогда не любил; наверху — возвышающиеся к звездному небу черные верхушки деревьев. Даже смотреть, как блики огня пляшут на листочках — не есть что-то залипательное. Что только люди в этом находят? Так называемое, эстетическое удовольствие? Скука. Кенни этого удовольствия по разительно большей мере доставляет вид крови. Кенни привык преступному миру, в котором вырос и давно уже стал его частью, а он для него — глотком воздуха. От своих привычек, повадков, манере, стиле жизни, дарованной, а может и просто привитой той ямой, избавиться трудно. Хех, было бы желание. Так же Кенни успел привыкнуть к миру наверху. Хотя, хотелось бы увидеть ту его огромную часть, скрытую за этими гребаными Стенами. Мир оказался слишком большим. Он ржал, когда Кенни это понял. Не так, как ржут кони, что привязанные к сучьям находятся неподалеку, на опушке леса. Заливисто, нагло, насмехаясь. Похоже, Кенни тогда почувствовал настоящую обиду. Но того самого чувства удовольствия ему не приносит ничего, кроме убийств. Он попросту ничего не может сделать, чтобы чувство глубокого удовлетворения ему приносило что-то другое, более гуманное относительно убийств. Кенни родился с ножом в руке. И это непреложно. Кенни и нигилистом назвать трудно. Он не чурается абсолютно всего общепринятого и в частности того, что люди называют любовью. Нет, не та, когда хочется видеть только ее и оказаться с ней на одной скрипучей кровати. Для этого и красивых шлюх в публичном доме достаточно. Другая любовь, та самая, которую он не мог дать Леви. Хех, Леви. Он, должно быть, уже подрос. Даже стал пресловутым Сильнейшим воином человечества. Видимо, обучение даром не прошло. Он смог не только выжить и стать сильнее, а еще и выйти каким-то хреном наружу. Это интересно. Он подался в Разведкорпус, и, согласно слухам, туда его привел Командир этого подразделения, Эрвин Смит. Неужто, узнав о его боевом потенциале, лукавый Командир решил захапать его себе, пока о нем не узнала Полиция. Что ж, это было верным ходом. Кенни отвлекся от своих мыслей из-за шороха. Далеко не того, что присущ лесу. Более явственный. Уловить удалось и треск ломающихся палок — чье-то чужое присутствие. Рука рефлекторно потянулась к оружию. Зверь? На этой небольшой прогалине жертву хорошо видно, если тайный соглядатай следит за ней, скрываясь во мраке. Кенни напрягся и одновременно ощущал приятное предвкушение перед весельем. Излюбленной опасностью. Послышалось рычание. Значит все-таки зверь, учуявший мясо. Если удастся убить его, то он сам может послужить годной едой. Заодно и девка поест, которая, к слову, прийдя в себя, стала мычать и извиваться от боли и, само собой, страха. Проснулась наконец. Кенни достал револьвер и взглянул на испуганное лицо девушки, освещаемое светом от огня. Она круглыми глазами смотрела на свою перевязанную ногу, а затем на своего похитителя. Ей повезло, что нога не сломана, а просто вывихнута. Рычание усилилось. Кенни хоть и не было страшно, но он напрягся, ведь рык слышался с двух сторон. Девка замычала и зашевелилась пуще прежнего. Кенни оскалился подобно волку, наконец, покинувшему свою засаду. Глаза хищника блестели желтым огнем. Ощетинив серую шерсть, он угрожающе приближался. Кенни не стал медлить и, ухарски гикнув, застрелил тварь прямо в голову, превратив ее в кровавое месиво. А вот про вторую он забыл. Та, воспользовавшись моментом, повалила Кенни на землю, чуть ли прямиком не в пылающий костер. Вязкие слюни волка капали на лицо Кенни, пока тот пытался не дать острым зубам попробовать его. Револьвер отлетел куда-то в сторону. Кенни не видел его, ведь не мог оторвать взгляда от адски горящих желтых глаз, прицельно глядящих на свою жертву. Неизвестно, сколько бы еще продолжалось противостояние, пока волк не вцепился в руку Кенни, вонзая острые как бритва клыки. Прозвучал выстрел. Кенни до того одной рукой успел пропальпировать каждый миллиметр земли в зоне досягаемости. Тварь рухнула на землю. Желтые глаза больше не горели, потухли. Только веселый огонь с танцующими язычками пламени будто пытался их безуспешно оживить. Кенни повернул голову и взглянул на мириады звезд, раскинувшихся на черно-синем полотне. Сейчас почему-то это казалось завораживающим. Он вытер желейные мозги со своего лица тыльной стороной ладони и вздохнул. Даже сам не понял, почему. От усталости ли, или от спокойствия. А может, чтобы просто восстановить ровное дыхание. Или все же, чтобы втянуть в себя этот прекрасный ночной воздух, насытив легкие и мозг. Вдохнуть жизнь. Странно. Раньше он бы так не подумал. Раньше и не доводилось. Так спокойно. Хочется даже уснуть. Этот странный сон как-то слишком умело расставляет свои манящие сети подобно искусному охотнику. А Кенни-то раньше мучился бессонницей. Хм. Странная эта штука, жизнь. — Вы как? — вопрос этот прозвучал осторожно, с опаской. Кенни спустился с небес на землю. Словно отрезвился, облившись холодной водой и вернувшись в реальность. Туманный взгляд приобретал оттенки ясности. Словно морок слетел, оставив этим глазам присущую им доселе черноту. Как природную, так и духовную. Только вот эта тьма отличилась своим светом внутри. А ведь это бывает редко. Обычно он всепоглощающ и действует как вирус. В Кенни не осталось света. Но сейчас, на несколько жалких мгновений, он был. А может это все иллюзия. Игра света. Этого лживого и прекрасного мира. — Че надо? — гаркнул Кенни, кинув взгляд на мрачную в своей невольной расхристанности женщину, стоящую возле него в смешливой стойке с оружием наперевес. — Где я? Какого черта вы меня сюда притащили? — Умеешь готовить? — вопросом на вопрос. Только вот он превалирует благодаря своему элементу неожиданности. Женщина опешила. — Нет, но могу вас правильно залатать. Теперь она сбила Кенни с толку, ответив на его удар. Точно. А он-то и забыл. Привык не обращать на боль никакого внимания, абстрагироваться от нее. Вот что еще привила ему та жизнь. Кенни поднял раненую руку и повертел ею возле своего лица, оглядев кровоточащие дырки. — Ты врач, что ли? — Типа того. Но я и с места не шелохнусь, пока не узнаю, в какую задницу встряла. Бойкая. Как какая-нибудь стервозная женщина с бара, залпом проглотившая не одну кружку пива. Кенни усмехнулся. — Ох, старику-то не поможешь. — Из-за этого старика я повредила ногу, — женщина демонстративно повертела поврежденной конечностью. — И именно этот старик сгладил свою вину, перевязав ее. Опусти мой револьвер, девка, иначе он окажется не в самом лучшем для тебя месте. Женщина дернулась, но не подала виду, что испугалась, а зря. Кенни не любит, когда его не боятся, если он этого хочет. — Вы не в выигрышном положении. Мне достаточно пристрелить вас и свалить, но я хочу разобраться, зачем я вам понадобилась. — Не мне, заказчику. У него и спросишь. Сам я не знаю причины. А теперь опусти гребаное оружие и примись за дело, дрянная женщина, — Кенни закипал. Не любил, когда его не слушались в таких ситуациях. В других же — его это веселило. — Как далеко мы? — Много-много лиг от того места, где я тебя подобрал. Кенни приподнялся и сел с помощью здоровой руки и вновь посмотрел на раненую. Та стала гноиться. — Черт, — ругнулся Кенни, словно чувствуя, как яд растекается по одной конечности и переходит к другой меньшей болью, но все же болью. Хотя она отдавалась теперь по всему телу. Мария кинула оружие, оторвала наиболее чистый кусок ткани от своего платья и опустилась на колени возле Кенни. — У вас есть алкоголь? Нужно продезинфицировать рану, иначе руку придется ампутировать. — Посмотри с другой стороны костра. Мария кивнула и скоро вернулась с фляжкой. Она откупорила ее и немного полила содержимым раны, опасаясь химического ожога. Кенни лишь слегка, еле заметно, поморщился от боли. Перевязка наконец подходила к концу. — Готово, — завязала узел Мария. — А теперь, — она подобрала револьвер и резким движением приставила его дулом к виску Кенни, — возвращаемся. Мне все равно на этого загадочного отправителя и чем я ему не угодила. Я хочу вернуться. — Нужно сначала освежевать зверя и приготовить мясо, — Кенни резко перехватил свой револьвер здоровой рукой и ухмыльнулся. — Дура, курок-то спустить забыла. Вот и не смогла пристрелить мне мне мозги, как тому волку. А жаль.