Русская Рулетка

— Насчет вчера… Как только Фил произносит эти слова, Лена понимает — все закончилось не сейчас, все закончилось еще в тот самый момент, когда он поцеловал ее впервые. Фил ведь ей сразу дал понять — ему нужно или все, или ничего. Все самое лучшее — и этим самым лучшим была она. Была — вот оно, ключевое слово. Чего она искала, за чем гналась? Идиотские мечты о безоблачном будущем затмили собой настоящее, которое теперь призраком ускользало — хотя еще вчера держало ее в жарких объятиях и казалось таким правильным, близким, вечным. Лена знает — она все разрушила сама, она это себе уже миллионы раз в лицо выкрикнула, глядя в зеркало, но как же не хочется в это верить прямо сейчас, когда Фил — вот он, — стоит напротив и смотрит взглядом таким болезненным и режущим, что глаза его на ее лице будто стекло по венам. Да не поперек, а вдоль — чтоб наверняка, чтоб пути назад не было. — Я не могу так поступить с Кристиной, — говорит Фил и на долгое мгновение отводит взгляд. Что творится в его душе, сколько раз пропускает удар его сердце? Лена не знает, но ее собственное замирает на целую вечность — и раненой птицей о ребра ударяется вновь, когда с губ ее срывается сухое, колкое: — Конечно. Не можешь. А со мной можешь, да?.. Фил молчит, только смотрит в глаза, и в его взгляде столько боли и упрека, что Лена понимает и без лишних, глупых слов — может. Она ведь сама все так устроила, что кругом виновата. Она ведь сама все так устроила, что себя ненавидит. Фил тянется, чтобы обнять ее — Фил все еще делает это, все еще пытается облегчить ее чертову участь, и Лена в последний раз падает в эти объятия. Надежные. Нужные ей, как воздух. Воздух, который она больше не имеет права вдыхать. О чем она думает, когда шагает прочь со стадиона? Что нельзя оборачиваться и что безумно хочется курить.