***
День возращения в прошлое - замечательный день, который приходит к нам в тот момент, когда мы впадаем в полное отчаяние. Или тогда, когда нам кажется, что настоящее намного хуже. Этих двух точек зрения придерживался Ювеналий, у которого как раз сегодня был именно такой день. Да, он ностальгировал и ностальгировал серьёзно. В прошлом году учитель литературы с горячим сердцем рьяно пытался добиться расположения своей ученицы, а теперь будто между ними возникла огромная пропасть, которую вырыла и его мать, и они сами, не по своему желанию, а потому что так легче. Он всё ещё любил её и дико желал побыть с ней хотя бы несколько минут. Но из-за Воронцовой он не мог этого сделать, так как она была абсолютно везде. Она постоянно его опекала и ни на шаг от него не отступала. Теперь на перемены к нему в класс приходила не Аня, а его мать, и ему было невыносимо стыдно из-за этого. К тому же, у него была потребность в девичьем теле, он хотел заниматься с Соколовой сексом, но сам же сказал ей, что они не должны видеться. Сидя один в классе, он смотрел в стену, а затем просто снял очки и опустил голову. Зачем надо было трогать сердце девушки, если он знал, что не планирует остаться? Нет, он пытается быть с ней, делает ради этого всё, но почему-то это «всё» ничем не оправдывается. Он любит её, и любит до сих пор, но кто-то будто нарочно пытается их разлучить. Ювеналий твёрдо знал, что у Ани много других поклонников, и она рано или поздно найдёт себе кого-то другого, может, уже нашла. А он-то взрослый человек и знал, если не удалось с ним, значит, удастся с другим. Притом они встречались-то всего около восьми месяцев. Даже и года не прошло. Но он всё равно жалел и хотел бы подойти к ней, поговорить, но каждый раз, когда он пытается к ней подойти, кто-то обязательно да встанет на его пути! Вздохнув, Воронцов зачесал волосы пальцами и взял телефон. У него не было урока, поэтому в классе было так тихо. Время попросить совета у того, кто и по сей день оставался его родным человеком…***
- Е-хе-хей, брат! Все помнят Яна, друга Ювеналия, невероятно красивого и остроумного парня, который вернулся в прошлом году после службы по контракту. И сейчас, спустя несколько месяцев разлуки с другом он наконец-то нашёл время, чтобы увидеться. Он совсем не изменился. Такой же широкоплечий, длинные волосы, собранные в хвост, блестят, в глазах отражается дух воина, а язык всё такой же острый. После армии Ян некоторое время жил у родителей, но потом быстро заработал и снял квартиру отдельно от них. Поговаривал, что мог бы пройти курсы на учителя физкультуры (было бы замечательно), но пока это было лишь мечтой. Поэтому он работал в цехе. - Здравствуй! - ответил ему Ювеналий и от всей души пожал ему руку. - Как жизнь? Как с девушкой? Ян и Виолетта - это те близкие друзья, которые знали о том, что происходит между учителем и ученицей и что это вполне можно было назвать отношениями. - Вот об этом я и хотел сказать, - Воронцов на минуту опустил голову. Он жалел о том, что с Аней ничего не получалось. - Что случилось? И Ювеналий рассказал ему о том, что к ним в школу приехала мать учителя, на что Ян достаточно резко отреагировал вопросом «Тётя Ира?!», на что Воронцов кивнул и, сорвав очки, начал изливать душу и жаловаться на то, что его мать постоянно и во всём его контролирует. Ян смеялся до упада, ибо вспоминал, что мать его друга всегда была такой и всячески его контролировала. Да, Ирине Ивановне было всего лет сорок пять (сорок восемь, если быть точнее), и материнский инстинкт ещё не ушёл до конца. Но чрезмерная опека никогда не приводила ни к чему хорошему, поэтому Ювеналий, как самостоятельный и собранный человек, не поддавался матери. Наверное, она делала так, потому что, расставшись с отцом, не хотела отпускать сына. Выслушав рассказ, Ян, ещё не отойдя от смеха, сказал: - Она всегда была такой, но ты ей всегда сопротивлялся! Подумай, что мешает тебе сделать это снова? - Мне мешает тот факт, что она может узнать о том, что я кручу шашни с ученицей! - воскликнул Ювеналий. Друг, подняв брови от внезапно повышенного тона Воронцова, ответил: - Вот Аня бы точно не одобрила такой тон. Ты в стрессе, огромном стрессе, мать на тебя давит. А если ещё и расстанешься с ней, тебе вообще будет плохо, сопьёшься. - Я не пью. - Значит, будешь. И Ян, о всемудрейший человек, посоветовал своему другу побольше общаться с Соколовой, даже несмотря на то, что он рискует спалиться. А даже если с ней не получится общаться больше, то хотя бы уважать её. Уважать, любить и показывать ей это. - Любовь, смешанная с уважением - это не приглашать её в кинотеатр или ещё куда-нибудь, не дарить ей розы и киндеры. Это когда ты искренне веришь в неё и вдохновляешь. Например, мотивируй её учиться, тогда и она будет думать об учёбе, и ты будешь спокоен. Просто не паникуйте, и всё будет хорошо! Ювеналий кивал, внимательно слушая друга. Да, он говорил безоговорочно адекватные вещи. Нужно научиться у него делать так же. - А теперь купи мне пожрать, - весело сказал Ян, попрыгав в сторону индустрии быстрого питания. Тридцать лет, ума нет. Они ещё долгое время разговаривали. Ян много говорил о том, что хочет девушку, но пока ещё ни одна девушка ему не приглянулась. А Воронцов был лишь в своих мечтах. Он искренне не хотел терять свою девушку.***
- Так, народ, не толкаемся, садимся! В актовом зале Соня и Виолетта решили собрать старшие классы с десятого по одиннадцатый с целью решить вопросы насчёт предновогодних праздников. Это было замечательной идеей, на просьбу прийти откликнулись все ученики. Самыми ведущими классами были классы группы «А», но умудрились прийти классы групп «Б» и даже «В», хотя они, как плохо учащиеся, вообще не приходили в школу, притом их было мало. Аня, зайдя в зал, помахала девчонкам, которые стояли на сцене и села где-то посередине всех рядов. Оглядевшись, она заметила рядом с собой Щеглова и его друзей. Парень, сверкая зелёными глазами, легко помахал девушке. Та выругалась и, скрестив руки на груди, отвернулась. Прошло пару дней с того, как он подарил ей цветы и извинился, но Аня всё равно была зла на него. Может, он делал это всё напоказ? Посмотрев на передние ряды, Соколова заметила несколько учителей. Лев Ильич, классный руководитель одиннадцатого класса, переговаривался о чём-то с учителем астрономии Александром Валерьевичем, которого все давно полюбили. К ним в этот же момент подошёл и Ювеналий, который что-то быстро начал говорить, но Аня не слышала из-за шума, который издавали говорливые девочки из одиннадцатого «А» - школьные потаскухи. Скорее всего, они постоянно уламывали Илью на то, чтобы переспать с ним. Но он не поддавался, потому что сам говорил о них, как об уродливых шкурках. Соколова снова достала телефон - от него ничего не было. Хотя ей так хотелось поговорить именно с парнем, и поговорить не о проблемах, как с подругой, а просто о чём-то интересном. Она хотела видеть его вечно холодные глаза перед собой, слышать удивлённый тёплый голос, спорить с ним о чём-нибудь и не ссориться при этом. Но, видимо, он забыл её. Вторую неделю не было ни весточки. Вот Аня возьмёт и обидится на него, и он не сможет потом до неё достучаться! От плохих мыслей, внезапно охвативших её голову, девушка яростно спрятала телефон обратно в карман кофты и посмотрела на Соню и Виолетту, которые уже обсуждали со своими сверстниками мероприятия по случаю Нового года. Беляева оживлённо спорила со старостой одиннадцатого класса насчёт того, устраивать ли такой же бал, как осенью, или нет. Все узнавали одиннадцатиклассницу Инну Емельянову в основном по её низкому голосу. И только потом по внешности: рост сто семьдесят, тёмно-русые волосы, стриженные под каре, слишком серьёзный взгляд. Она презирала всех и всё в округе, когда у неё было плохое настроение, не любила учиться, не заглядывалась на парней. В классе её боялись, но уважали. Даже Илья говорил, что она одна из нормальных. Поэтому её и взяли старостой. - Да вы гоните, опять эта мишура, - возражала одиннадцатиклассница. - Столько готовить, а надо нам это? У нас экзамены! Одиннадцатиклассники загалдели. И всё-таки в чём-то Инна была права - у девятого и одиннадцатого классов совсем скоро должны быть экзамены, а это такой стресс, поэтому лишний раз их лучше не трогать. - Хорошо, давайте тогда просто проведём бал, не в стиле девятнадцатого века, а современный. - Может, просто дискотеку? - Дискотеку, где все придут в джинсах?! Виолетта и Соня заспорили с Инной. Затем к ним присоединились и другие ученики с одной и с другой сторон. В зале поднялся такой гам, что невозможно было различить, кто о чём говорит. И дело бы дошло до края, если бы не учителя. Лев Ильич громогласно произнёс: - Тихо!!! Его боялись все, потому все и замолкли. Ювеналий поднялся на сцену и сказал: - Зачем нам крайности, балы или дискотеки, если можно устроить всё и сразу? Дискотеки можно провести и в новогодние праздники, если пожелаете. Но предновогоднее мероприятие должно быть более яркое. Я не предлагаю бал, похожий на Осенний, а уж лучше пусть будет вечеринка, но при этом чтобы все были нарядно одеты, а не просто пришли в джинсах. - Джинсы - это вообще уличная одежда, - добавил Александр Валерьевич. - Вы не будете выделяться из толпы в хорошем свете, если их наденете. Сразу говорит о несобранности. - Но вы же в джинсах! - крикнул кто-то из одиннадцатиклассников, и все засмеялись. Учитель астрономии невозмутимо ответил, когда все умолкли: - Я показываю, как не надо делать. Школьники по достоинству оценили остроумный отпор Александра Валерьевича. Воронцов незамедлительно продолжил: - Всё равно на вечеринку лучше не приходить в таком повседневном виде. Будет некрасиво. - Хорошо! - воскликнула Инна, всплеснув руками. - Но у меня есть одно условие. - Какое? - Фуршет и вино! О да, Инна любила выпить, поэтому часто позволяла себе такие выходы в присутствии учителей. Ювеналий в возмущении покосился на неё и спросил: - Ты можешь попросить что-нибудь другое? - Я могу продолжить спорить, - ехидно улыбнулась Емельянова, закинув ногу на ногу. Учитель литературы посмотрел на коллег и развёл руками. Те кивнули, и тогда Воронцов круто развернулся и, поправив очки, сказал: - Хорошо, как знаешь. Другим учителям ни слова. Инна, хитро улыбаясь, кивнула. Одиннадцатиклассники ликовали, подбрасывая свои рюкзаки. Лев Ильич крикнул через шум: - Без нарядной одежды не пустим! Аня улыбалась. Да, Ювеналий мог идти на контакт, когда мог. Недаром же у них целая династия учителей в семье. После общего решения все мигом разошлись по домам. В актовом зале не осталось никого, кроме Воронцова, который перебирал документы, и Ани, желающей подождать Виолетту - она складывала гирлянды в кладовой. Позже подруга позвонила и сказала, что у неё есть дела, и что Соколова может уйти без неё. Поднявшись с места, Аня пошла следом за учителем литературы, и, нагнав его, сказала: - А это успех, Ювеналий Леонидович! И прошла бы вперёд, но мужчина ухватил её за руку, прижал к стене и крепко поцеловал. Соколова рьяно ответила на поцелуй, обняв его за шею. Его ладони полезли под юбку, гладили бедро, затем он оторвался и прошептал: - Поехали ко мне? Аня кивнула. Ей так хотелось провести вечер в компании с ним, что она даже забыла бы про все уроки. И к тому же завтра суббота, а у них всё отменили.***
Ирина Ивановна не пришла в течении всего вечера, потому что сказала Ювеналию, что сегодня вечером отдыхает с подругами. Воронцов рассказал, что его мама ещё о-го-го и найдёт себе мужчину получше его отца. - Мои родители развелись, когда мне было девять лет, - рассказывал учитель литературы. Аня сидела у него на коленках на диване в гостиной. Вокруг было темно, работал телевизор. Соколова спросила: - Почему это случилось? - Они очень много ссорились. Помню, мама с детства учила меня не ссориться с девушками, уважать их, говорила, что у них равные права с парнями. А папа всегда говорил, что патриархат - это сила. И они никогда не поддерживали друг друга. В итоге они развелись, отец уехал в столицу служить по контракту, а я остался с мамой… на Урале. Аня смотрела на него. Ювеналий рассказывал так, как будто о чём-то жалел. Он держал её руки в своих и устремил взгляд куда-то в темноту. Соколова снова убедилась в том, насколько он красив и приятен. - А что было после того, как ты закончил школу? - В университет пошёл, - Воронцов посмеялся. И его смех был такой невинный, как у ребёнка. Девушке казалось, то она влюбляется в него заново. - Ну понятно, а потом в армию, где был год, а потом учителем, - Аня посмеялась в ответ и спросила: - Что за всё это время делала мама? - А она доучилась, пока я был маленький, работала учителем истории у старших классов, меня учила. Мой университет был в другом городе, поэтому мы разминулись. А когда я был в армии, она нашла мужчину в Германии и уехала к нему и жила у него до этого момента. Я не знаю, что случилось, и почему она уехала от него. Но сейчас она находится в поиске очередной своей жертвы. Надеюсь, когда она найдёт, всё встанет на свои места, и она от меня отстанет. Ювеналий вздохнул. Соколова прекрасно понимала, что это давление со стороны матери ни к чему хорошему не приводило. Он влюблён в ученицу и оставлять просто так это не намерен. Улыбнувшись собственным мыслям, Аня взяла ведро попкорна и спросила: - Какой фильм посмотрим? - Давай что-нибудь лёгкое, я устал, - Ювеналий тепло поцеловал девушку в щёку и та, улыбаясь, начала искать фильм в интернете. Который они, скорее всего, не досмотрят. А так хотелось просидеть с ним в тёмной комнате всю жизнь, разговаривая совершенно на разные темы, смотреть фильмы и есть попкорн. Не хотелось думать о том, что они вскоре расстанутся, что вся жизнь без него, возможно, рухнет. И к чёрту этот бред про то, что надо жить одним моментом и одним днём. Нужно думать о благополучии в будущем и годами строить отношения, набравшись терпения. Да, завтра они снова окажутся в школе, загнанные мнением общества и всей этой давкой на себя о том, что учителю и ученице быть вместе запрещено законом и правилами морали, но Аня точно знала, что любит его и никакие правила на неё не действовали. И плевать, что об этом думает Ювеналий. Скорее, он придерживается того же мнения, но боится потерять всё, потому что общество слишком агрессивное, думает лишь о том, как осудить других, не стараясь разобраться в ситуации. Никого и по сей день не учат толерантности. А ведь, возможно, где-то есть такая же ученица, как и она, у которой есть отношения с учителем, которые она тщательно скрывает, потому что, видите ли, общество осудит, и позорно. А если с её стороны смотреть… да нет, не позорно, а даже вдохновляет, даёт надежду на то, что любви действительно все возрасты покорны, об том даже Пушкин писал. Любви не только возрасты покорны, любви покорны социальные статусы в людях, это доказано сказкой о Золушке. А сказка о любви между учителем и ученицей - это нечто похожее. Аня любила читать сказки в детстве и вообще всегда жила как принцесса. Теперь её мечты постепенно начали превращаться в реальность. И правильно, в суровом мире, где СМИ, гонясь за сенсацией, рассказывают лишь о преступлениях, настраивая людей на плохое, где все думают о собственном благополучии, где многие лицемерны и эгоистичны, существует необходимость мечтать о хорошем. Люди, слушая со всех сторон только плохое, настраивают себя на плохое, тем самым теряются и опускают руки. А руки опускать нельзя, иначе вся жизнь пойдёт под откос. Именно об этом думала Аня, когда желала быть со своим учителем всю жизнь - она через мечты старается настроить себя на хорошее, на то, что они всё-таки будут жить вместе вопреки мнению его матери и её родителей, вопреки всему обществу. Счастье ведь разным бывает. Главное, чтобы оно было. Такое, какое самому захочется.***
На следующее утро Аня проснулась в одной постели с учителем литературы. Он ещё спал, поэтому девушка, стараясь его не разбудить, приподнялась на локте и любовалась им. Прядь тёмных волос упала на лоб, и Соколова убрала их, чтобы не щекотали лицо, и нежно поцеловала. Он был таким тёплым. За всё время, пока они были в разлуке, девушка ужасно соскучилась по нему. Чувство искренней любви переполняло её так сильно, как никогда раньше. Они не могли расстаться, даже если есть угроза. Она снова мечтала… Вот, она закончит школу, поступит в хороший город, желательно в Петербург или Нижний Новгород, будет хорошо учиться, а потом Ювеналия повысят, и он сможет преподавать в высших учебных заведениях, тогда они смогут быть вместе. А, выучившись, она будет работать, и тогда им уже ничто не будет мешать, тогда уже можно узаконить отношения и уехать отсюда. Плюс ко всему, Аня не хотела, чтобы кто-то знал о том, что они распишутся. Она не мечтала о пышной свадьбе, всей этой мишуре и традиционного выкупа невесты и драках - это звучит довольно скучно и безвкусно. Не нужно романтизировать брак, ведь это просто всего-навсего узаконенные отношения, а отношения - это не игра, это огромная башня, которую нужно строить десятилетиями. Прикрывая грудь одеялом, Соколова села и бросила взгляд на часы - всего девять утра. По оголённой спине прошлись мурашки, и она тут же упала обратно и закуталась в одеяло - в квартире было холодно. Да, декабрь нынче был морозным, и отопление было недостаточным. Прижавшись к Воронцову, Аня закрыла глаза. Всю жизнь бы так, беззаботно проводить каждое утро в компании с человеком, который был почти уже как родной. Через пару часов её разбудил звук вибрации телефона учителя. Не открывая глаз, она почувствовала, как учитель пошевелился, взял телефон и ответил на звонок. - Алло. Да, ты меня разбудила, - вполголоса говорил он. - У меня выходной, и я хочу спать. Приходи через пару часов. Никаких возражений, мам. Всё, отбой. Отложив телефон, Ювеналий тяжело вздохнул и устремил взор в потолок. Затем повернулся к Ане, которая уже открыла глаза и смотрела прямо на него. Улыбнувшись, учитель повторил то же самое движение, что и она - убрал прядь волос с её лица и поцеловал в лоб. Соколова посмеялась. - Что смешного? - спросил Воронцов, тепло улыбаясь и глядя на неё затуманенным влюблённым взглядом. - Ты меня плагиатишь, я делала то же самое сегодня утром. Ювеналий усмехнулся, а затем резко изменился в лице и сел. - Мама скоро опять придёт навестить меня, - недовольно произнёс он, мрачно глядя в стену. - Мне нужно отправить тебя домой. - Я знаю, мой дорогой, - с пониманием и сожалением ответила Соколова, тоже сев рядом с ним. - Но я об том даже не жалею - вчера был замечательный вечер. Сказав это, девушка медленно поцеловала учителя литературы в широкое плечо. Тот проследил за её движениями, а затем искренне и грустно прошептал: - Всё равно я очень виноват перед тобой… Соколова подняла на него глаза и прошептала в ответ: - Это сейчас совсем не важно. Какое-то время она смотрели друг другу в глаза, оба переполненные искренним уважением и любовью. Эмоции и чувства смешались, образуя коктейль страсти и желания быть покорными. Первым не выдержав натиска, Ювеналий страстно поцеловал ученицу в губы, нежно взяв её за горло, потом поднял руку выше, запустил её в мягкие волосы, и упал с девушкой на кровать, томясь в неистовой буре эмоций. После возни в кровати и поднятия настроения учитель и ученица привели себя в порядок, попили чай и были готовы к выходу на улицу. Ювеналий пообещал отвезти Аню и высадить её неподалёку от дома, ибо если кто-то увидит их, будет очень и очень плохо. Но перед выездом Соколова хотела более серьёзно поговорить со своим любимым. Встретив его в коридоре, Аня медленно подошла к нему и спросила: - Что будешь делать, когда мы разъедемся? - Для начала справлюсь с мамой, - посмеялся Ювеналий, сложив руки на груди. - А потом, когда она уедет, я буду готовиться к урокам… и думать о тебе. С каждым словом он понижал голос, потому что Аня подходила к нему ближе и ближе, всматриваясь в его лицо и подтягиваясь к губам, которые натянулись в счастливой улыбке. Наконец, дотянувшись, Соколова нежно поцеловала учителя и улыбнулась, закусив губу. - Понятно, - тихо произнесла она и изменилась в лице. - Мы пока не расстались? - Нет, конечно!.. - отчаянно сказал он, в серых глазах читался небольшой испуг. - Я люблю тебя. - И я тебя. Почему-то хотелось плакать, но Соколова улыбалась, улыбалась широко, давая волю всем своим эмоциям. Она снова с ним, и это было прекрасно, это было удивительно и заставляло плакать от счастья. Аня была счастлива так, как ещё никогда не была счастлива. После нежных разговоров и весёлых шуток Соколова и Воронцов всё же собрались ехать. Жаль, что хорошего всегда было так мало, думала девушка. С другой стороны, если бы такое было всегда, они бы оба расслабились и потеряли бдительность. Как говорится, всё, что и делается, всё делается к лучшему. Всё равно они вместе, и неважно, что они мало времени проводят вместе. А на улице не было снега и метелей, да и погода более-менее улучшилась к началу дня. Не было мороза, но тучи сгущались, обещая циклон. Настроение у учителя и ученицы было такое, будто на улице не зима, а весна. Они шутили, смеялись и беззаботно вели разговоры о всякой всячине, пока ехали до улицы, на которой жила Аня. Соколова всячески приставала к Ювеналию с неприличными вопросами и громко смеялась, когда он не понимал, о чём она говорит. В общем, отрывались они хорошо. Когда они доехали до точки назначения - недалеко от двора девушки, повисла напряжённая тишина. - Наверное, мы убиваем друг друга, - тихо сказала десятиклассница. - Такие разные, безнадёжно влюблены друг в друга, зная, что тайна рано или поздно раскроется, продолжаем встречаться, как ни в чём не бывало. Ювеналий опустил руки с руля и повернулся к Ане. - Знаешь, я постоянно забываю, что тебе шестнадцать, и что ты моя ученица, - сказал он. - Забываю, потому что надо мной властны чувства к тебе, и потому что это ненужная для меня информация. Ты мне нравишься, и всё, я готов принять тебя такой, какая ты есть. И пока мы вместе, и всё остаётся между нами, но… - он наклонился к ней и тихо продолжил: - если что-то выйдет из-под контроля, я буду защищать тебя. Обещаю. - Дело не в защите, а в том, что я рискую потерять тебя, - грустно ответила Аня, вглядываясь в родные тёмно-серые глаза. - Не беспокойся об этом, - учитель взял её холодную руку в свою. - Захотим быть вместе - будем. Соколова лишь внимательно слушала его, ничего не говоря. Затем, показывая своё согласие, она кивнула, переплетаясь своими пальцами с его. Переведя взгляд с глаз Ювеналия на руки, Аня поставила ладонь ровно и подняла её на уровень глаз, учитель повторил всё это следом за девушкой, не отпуская её руку. Его ладонь по сравнению с ладонью Ани была в два раза больше, пальцы намного длиннее. Ученице нравилось это, она чувствовала себя защищённой рядом с ним. И все эти моменты она готова хранить у себя в сердце долгие годы. Удивительная первая любовь, которая меняла её жизнь стремительно. Переполненная эмоциями, Соколова поцеловала Воронцова, не отпускала его руку. Пока есть возможность. После тяжёлого расставания Аня наконец вышла из машины и зашла во двор. До подъезда оставались считанные шаги. Но ей пришлось остановиться. Напротив, в нескольких метрах возвышалась знакомая фигура Киры. Соколова в страхе поёжилась. И… сколько времени она уже тут?.. Соперница стояла и молчала, ненавистно сверля взглядом Аню. Кажется, что она, будто скриммер из хоррор-игр, сейчас побежит и набросится на неё. Соколова ещё какое-то время смотрела на Леонову, и та двинулась к ней решительным шагом. Так страшно ещё никогда не было. Недолго думая, Аня побежала к подъезду. Да, это означало, что она двигалась прямо к Кире, но, может, она всё-таки успеет добежать и закрыть дверь, чтобы та не кинулась на неё и не избила. Что ей вообще здесь нужно?! Она видела Аню и Воронцова?! Леонова приближалась точно так же, как и подъезд. Добежав, Соколова дрожащими руками достала ключ… и выронила его. - А ну стой! - крикнула соперница, почти прибежав к Ане. Чертыхнувшись про себя три раза, девушка подняла ключ и прислонила магнит. Кира была уже напротив подъезда и ринулась к Ане. Но та успела забежать в подъезд и закрыть тяжёлую дверь. В страхе Соколова проигнорировала лифт и бегом бежала по лестнице. Вдруг всё-таки Леонова успеет пробраться в подъезд и догнать?.. А если она и знает номер квартиры, то это будет ещё страшнее. Вопросов была куча и ответов на них не было. В любом случае всё это было очень странно и до глубины души напугало десятиклассницу, так быстро до дома она ещё никогда не бежала. Но быстрое поднятие по лестнице на седьмой этаж всё-таки пришлось немного приостановить. Тяжело дыша, Аня замедлила шаг по пути на шестой и осторожно взглянула в окно. Леонова какое-то время стояла возле подъезда, но потом, топнув ногой, ушла, исчезла из виду. Соколова облегчённо вздохнула. Угроза миновала, но… Теперь она знает, где Аня живёт.