Молодость.

И снова скучные лекции. Я уже сто раз пожалела что пошла учиться на адвоката. Это так скучно и нудно… Усатые учителя втирают нам на парах в основном лишь то, что профессия которую мы выбрали очень важна для общества, поэтому нам надо внимательно слушать их и записывать все что успеваем! Нет, на самом деле я выбрала свою будущую профессию еще в классе 4. Да, еще тогда я знала на кого пойду учиться. Прямо спала и видела, как стою на суде, вся такая важная и деловая, в очках, коротенькой юбке карандаш, белой блузе, на огромных каблуках и с зализанным пучком. И сейчас без преувеличений. Однако, сейчас мне уже побыстрее охото отучиться эти зловещие два года и забить на свою карьеру огромный болт. Она мне нахуй не всралась. Лучше пойду, отучусь три месяца на манкюристку и буду ебашить всем пиздатенькие ноготочки. Тогда то большой заработок мне гарантирован. Физ-ра. Обычно, с нее я съебываю, но сегодня я и Линка решили не заниматься, поэтому просто спокойно посидим на лавочках в большом зале, пока все остальные лохи бегают по 10 кругов. Наш физрук совершенно спокойно относится к тому, что мы просто не хотим заниматься и лишь говорит нам сидеть спокойно, никому не мешая. Вот за это его любят все ребята с нашего курса. Пара началась. Мы с Линой начали перемывать косточки всем нашим однокурсницам, которые бегали в откровенных шортиках, еле прикрывающие зад и чуть-ли не в лифчиках, лишь бы свои вишенки и таз выставить на показ. А есть такая особа, равносильна Насте Мироненко — Катюша Елагина. Липнет ко всем парням из универа, вечно всячески всем демонстрирует свою «идеальную» фигурку, которая далеко не идеальная, ну, и соответственно, недолюбливает меня. Иногда может подстебать на паре, затронув тему моих родителей и моей сердечной недостаточности, иногда может пустить не очень красивый слух, а когда я подхожу разбираться, мол, что это за хуйня, Катюш? , она сразу говорит: ну ты чего, это же шутка была))) Короче минут 20 мы обсуждали наших однокурсниц, обсуждали кто там с кем ебется, кто там с кем сосется и все такое, а потом обе уткнулись в телефоны. Кирилл мне так и не ответил. Даже не прочитал. Хотя в сеть заходит. Я не знаю, что уже можно думать. Вы бы знали, как сильно я вчера накручивала себя… Может, дело во мне? Я ему надоела? Или просто он играл со мной? Не понимаю. Ну и к черту. Не хочет — не надо. Буду я еще по нему страдать тут. На мобильнике каким-то магическим образом с 59% зарядки, спало до 12%. Вот тебе и посидела блин в инстаграме, посмотрела смешные видосики… Окей, буду сидеть уставившись в телефон Линки. Она как раз тоже листала ленту в инсте. В ее ленте в основном были всякая кулинария и лайфхаки типо как отрезветь за час. Ну, в ее стиле… А если пролистать чуть ниже… Фото и видео с Ти, с его концертов. На лице невольно появилась улыбка, когда она начала открывать их и смотреть. — Твой Ти-Фест. Прыгает так смешно на сцене. — сухо сказала Линка. — Почему мой? До концерта он был твоим, ты же так яро тащилась по нему, а не я. — пыталась переметнуть стрелки я. Не поняла, что она этим имела в виду…? Она узнала? С чего это он стал моим в ее понимании? — Ну, ты же вроде с ним иногда чиллишь. Мою алкашку даже выпили вдвоем. Молчу. Не знаю что сказать. Кидаю на Лину взгляд, по которому ясно читается, что я не хочу продолжать диалог на эту тему. Та понимает меня и начинает снова листать ленту. Вижу это. Это. Дыхание перехватывает, сердце начинает сильнее биться, будто бы сейчас выпрыгнет. Я вижу ту самую фотографию, которую Дзержинская увидеть по крайней мере в ближайшие два часа не должна. Нет, господи, пожалуйста, не обращай на нее внимания, или хотя бы сделай вид… Не хочу чтобы она узнала об этом вот так, через какую-то паршивую фотографию. Внутри все сжалось. Ладони запотели и у лба подступали капли. Ноги трясутся, и руки с ними за одно. Голова в тот момент просто в отключке. И знаете что? Блять, да, она видет эту фотографию и нажимает чтобы посмотреть и разглядеть интересный снимок. Зашла. Пару раз приблизила волосы деффчули, которая сидит на коленочках у Незборецкого, потом, кажется, поняла что она только что увидела, положила телефон на колени и взялась за голову. А что сказать мне? Что мне сказать сейчас??? Я в смятении. Видели бы вы мое лицо тогда. Будто прямо на моих глазах человека убили, и я стою такая типо нихера не вдупляю еще, с огромными глазами по пять копеек и поднятыми бровями высоко вверх. Обе молчим. Мне стыдно, мне плохо, мне грустно. Стыдно за то, что не могла рассказать ей все раньше и тянула до последнего, пока она сама не узнала, и прям таким образом. — Лина, прости… — тихо прошептала ей я на ухо, приобняв сзади. — Я хотела тебе рассказать раньше, но… Я не смогла договорить. Та бросила на меня грустный взгляд, а по ее лицу текли слезы. Мне до сих пор стыдно. Только уже за то, что я причиняю подруге боль и довожу ее до слез. Линка, прости меня, зайка… Но она… Она просто встала и ушла из спортзала, опустив вниз голову. Черт… *** На переменах я пыталась все время найти Лину, которая бегала от меня по всему универу. Однако, все мои попытки оказались провальными. Я не знаю где она пряталась, где сидела на переменах, но у кабинета ее никогда не было. Думала, на лекции я подсяду к ней и мы сможем поговорить, но хуй там плавал. Она приходила со звонком, когда я уже сидела за партой, и уходила на самые-самые последние ряды, подальше от меня, к пацанам. Умно, Дзержинская, очень умно… После двух муторных пар, на которых я пропускала все слова учителей мимо ушей из-за сильных переживаний по поводу Линки, мне необходимо было подождать ее и нормально поговорить, объяснить все. 14:57. Я стою у входной двери университета и жду пока подруга выйдет из здания. Уже подготовила душераздирающую речь, в которой глубоко раскаиваюсь, что не рассказала раньше, что я очень дорожу ей и всякое подобное. Должно хорошо выйти. Вроде… Линка пулей вылетела из шараги и ускорила шаг, когда увидела меня у дверей. — Лина, блять, стой! — ору я вслед ей. Она делает вид что не слышит и идет еще быстрее. Пора сменять свой быстрый шаг на бег. Я за пару секунд добежала до нее и схватила за руку сзади. — Тебе чего надо от меня? — грубо спросила Дзержинская, пытаясь вырвать свою руку из моей крепкой хватки. — Я уже все поняла, мне твои объяснения нахрен не сдались. — Ты ничего не поняла, дурочка! Я должна была рассказать все тебе сегодня в пиццерии, мы же договорились, Лина! Послушай меня, прошу, хотя-бы чуть-чуть. — Иди нахер, Карина. Я уже сделала выводы для себя. Подруга вырвала свою руку и ушла домой. Пешком. Даже не на метро поехала, а пошла пешком. Конечно, я не знаю куда она там пошла, однако та пропустила станцию метрополитена и пулей улетела куда-то. *** .?.. — Ты сказал ей? — говорил низкий мужской голос. Чего блять? Где я? Кому он говорит это? — Заебал, только мозги ей пудришь… Я тебе говна не посоветую, Кирилл, знаешь же… Она чуть под колеса машины не попала, ты о чем? Окей, давай, на связи. Что происходит, скажите мне пожалуйста… Последнее что я помню, это как огромная фура мчит с нереальной скоростью прямо на меня. Водитель орал мне черт знает что, показывал различные знаки типо, уйди быстрее с дороги, дура, пытался рулить в другую сторону, чтобы не тронуть меня, но я была слишком опустошена внутри. Было все равно на себя, на все вокруг происходящее. Ну сбила бы и сбила… Не от кого ничего не убудет. Тогда, возможно, я пребывала в полной уверенности того, что эти пару секунд моего бытия последние. В наушниках тогда еще орала песня найтивыход — я брошу пить и материться, которая еще больше опустошала меня. Наверное, никогда не было настолько стыдно ни перед кем, за всю коротенькую 19-ти летнюю жизнь. Стыдно за то, что я не могла сказать элементарную, горькую, но главное — правду, своей лучшей подруге. Мы клялись друг-другу, что никогда не будем врать, будем чисты и искренни. Линка, видимо, выполнила это обещание, а я нет. Ненавижу себя. Не. На. Вижу. Понимаю, что лежу на чем-то мягком. Скорее всего, на диване. Открываю глаза и вижу перед собой черную муть. На доли секунды, я подумала что сейчас я точно постепенно умираю. Только через некоторое время сообразила, что вообще да как. Перевернувшись на другую сторону, увидела сидящего за столом в наушниках казаха. Того самого, которому дала смачную лещину, и которому заблевала всю футболку после концерта. Адиль же, да? Он совсем не обращает на меня внимания, кажется, просто занят своей работой. По логике, Скрип говорил тогда по телефону с Незборецким. Говорил про меня. Но что имел в виду казах, когда говорил ему про то, что ему пора рассказать мне какую-то информацию и не пудрить мне мозги? — Ну добрый вечер, так сказать. — произнес Скриптонит, не отрывав взгляд от компьютера. — Угадай кто, как Аркадий Паравозов спас тебя, когда кое-кого чуть не сбила фура? Даю три попытки. — Спасибо. — пробормотала тихо я. Совсем нет сил. Даже говорить нормально не могу… Последнее время, жизнь конкретно меня мотает, устраивая разные испытания судьбы. Что за игры на выживание? Пока что я вроде в плюсе, но чую я задницей, скоро проиграю в этой зловещей схватке. — Все нормально? В больнице сказали, что ты отделалась лишь небольшими ушибами. Удивительно, да? Выбирает же себе Кирюха стальных. — Ты возил меня в больницу? Сколько время, Адиль? Я вообще блять где? — По порядку: да, возил; время половина девятого; ты у нас на студии. Больше нет вопросов? Тебя как зовут то хоть? Сколько лет? Сколько за час? — Ты еблан? Я сваливаю отсюда. Еще больше проблем получать не хочу. Бодро вскочила с дивана, как будто ничего и не произошло пару часов назад. Даже на удивление ничего не болит. Вот только проходя мимо небольшого зеркала, увидела на своем лице небольшие царапинки по всему периметру и один синяк на щеке. Пиздец, что тут сказать… На руках тоже есть синяки и царапины, только вот некоторые места заклеены лейкопластырем, а на коленке правой ноги красуется эластичный бинт. Окей, это лишь чепуха, по сравнению с тем, что могло бы быть в худшем случае. Ладно, ничего страшного, переживу. Следом за мной вскочил со своего кожаного высокого стула казах. Он шел практически впритык сзади, и, кажется, не собирался отступать. — Тебе то чего надо? — спросила я у него. — Я отвезу домой. Мне не сложно, как раз уже запарился сидеть за обработкой музыки три часа. — спокойно говорит Скрип. Даже не верю что это он. В первый день нашего неудачного знакомства, тот показался мне самоуверенным, самовлюбленным идиотом, которому важны лишь деньги и цацки. Да и Кирилл показался мне таким же… Первое впечатление, собственно, обманчиво. Вроде брюнет прикольный ровный пацан. Не такой уж и плохой, как я думала.