Выбор

POV Лорда Время неумолимо летело. И хоть никто в нашей группе не наблюдал часов, мало кого из них можно было назвать счастливыми. Сфинкс и Слепой все чаще проводили ночи, сидя на подоконнике, спиной к спине. Какая-то вязкая, скрываемая от других тоска чувствовалась между ними. Я не был уверен, что их отношения похожи на то, что было у нас с Курильщиком, или у Курильщика с Черным, что они зашли так далеко, но вожак и его лучший друг как будто всегда балансировали на границе, пролегающей между дружбой и чем-то большим. Если раньше Сфинкс хоть иногда шутил, улыбался, то с приближением выпуска он все больше уходил в себя, а Слепой еще чаще, чем раньше, избегал общества, пропадал ночами в своих нездешних горизонтах, возвращаясь с нечеловеческим выражением лица, с хвойными иглами и клопами в волосах, и не заходя в группу оставался спать в туалете прямо на кафеле или на чердаке, в пыли и паутине. Перемены касались не только их двоих - неумолимое приближение всеобщего расставания проверяло на прочность всех, каждого. Рыжая практически переселилась в нашу спальню, каждую ночь проводя рядом со мной. Я вначале немного удивлялся тому, что она спала на общей кровати, ничуть не опасаясь возможности во сне оказаться, например, в одеяльном коконе Табаки, или под одеялом у Курильщика, все ведь рядом, но впоследствии понял, что для нее важнее следить за тем, чтобы я каждый раз непременно возвращался из своих потусторонних путешествий, которые не ограничились одним. Они выматывали меня, но с каждым разом я чувствовал себя все более уверенно на Той стороне, и сам не заметил, как неожиданное попадание туда стало постепенно сменяться осознанным. Сегодняшний вечер был таким же, как и вчерашний, и позавчерашний. В воздухе Четвертой висела звенящая тишина, никому не приносящая удовольствия, но никто не решался ее нарушить. Сфинкс сидел на спинке кровати с совершенно отсутствующим видом, не потрудившись изменить выражение лица даже при появлении Русалки, которая тоже похудела и осунулась за последнее время, будто впитывала в себя его переживания. Тем не менее, я не мог не удивляться ее безграничному терпению, с которым она молчаливо сносила все вспышки отчаяния своего спутника. Что-то прошептав ему на ухо, Русалка улыбнулась, заглядывая в изумрудные глаза, и впервые за несколько дней в них появился теплый огонек улыбки. Улыбнувшись в ответ, она обняла Сфинкса и нежно прижала к себе. - Русалка сегодня ночует со мной, на общей кровати, - изрек он с торжествующим видом, - надеюсь, вы не будете смущать ее голыми телесами и дурацкими шуточками. Я поднял на него удивленный взгляд. - Рыжая давно ночует со мной, и ни разу еще ни я, ни она не просили никого подвинуться или заткнуться. - Рыжая это Рыжая. - Сфинкс, прекрати, - улыбнулась девушка, - я принесу свой плед и буду спать в пижаме, так что никто не смутит меня. Я не знаю, что заставило Русалку пойти на такие крайние меры, видимо непреодолимое желание вытащить Мудрую Кошку из его хандры, но, кажется это дало свои плоды. В группе стало немного проще дышать, когда лицо Сфинкса все-таки приняло более или менее нормальный вид. Даже Нанетта Горбача встряхнула черные перья и приняла какую-то более расслабленную позу. Черные перья... Я больше не встречал Стервятника на Той стороне, но чувство безумной благодарности переполняло меня. Если бы не он, возможно меня бы и не было здесь. Не то что возможно, а точно. Мне хотелось сделать для него что-то в ответ, но что? Поддаться и проиграть в карты? Или подарить еще один ключик? Все это было детским лепетом в сравнении с тем, чем я был ему обязан, особенно в преддверии выпуска. Никто ни разу не говорил с ним о том, куда он собирается после, мало кого это интересовало. Я же задумался, понимая, что ни в Наружности, ни Там ему, одному, делать нечего... Его часть, его половина, потерянная по злосчастному року судьбы, растворилась в далеком прошлом, оставив взамен лишь бестелесную тень, вечно следующую за ним и порой наводящую ужас на окружающих. А что Стервятник делает Там? Сложно предположить, что просто летает в обличье черной птицы. Ловит мышек в Лесу, время от времени спасая кого-то от взгляда василисков. Нет, все не могло было быть так прозаично. Он чего-то, или кого-то искал, высматривал своими стылыми, тоскливыми глазами. Я стал судорожно вспоминать все ночи сказок, ища в них разгадку. Но кроме историй о кафе на заправке, о Темном Лесе и василисках в чаще, ничего не мог вспомнить... Близких друзей у Стервятника не было - ни среди картежного братства, ни в родной стае - все Птицы были его обожаемыми детьми, но не друзьями. Никто из них не мог похвастаться тем, что вожак Третьей когда-либо делился с ним своими мрачными думами - размышлял я, в ту минуту, когда мои витания в облаках прервал Шакал, двигавший меня куда-то к краю общей кровати. - Эй, полегче, - злобно сверкнув глазами, ответил я ему, - рискуешь полететь с кровати. - Не сомневайся, о прекрасный Эльф, - пафосно вещал Табаки, - ночью я еще не так пихну тебя, если Сфинкс пихнет меня из-за того, что Русалке не хватает места. Объект нашего спора - Русалка расположилась на краешке общей рядом со Сфинксом, занимая вдвое меньше места, чем он, я или Курильщик, и втрое меньше, чем Шакал со своим подушечным гнездом. Погасили свет. После некоторых перебранок и толканий друг друга наше лежбище, наконец, приобрело положенный ему вид и успокоилось. Обитатели остальных коек сдались и заснули намного раньше. Храп Черного, тихое сопение Македонского, чавкание во сне Горбача, пузырики из слюны, надуваемые Толстым, лопающиеся со смешным звуком - все это складывалось в единую мелодию сна. Я какими-то ступеньками проваливался в тяжелый, неспокойный омут дремоты, пытаясь довести логические цепи в своей голове до завершения, а заодно - найти нужное решение своей задачи, сопротивляясь ветру, который с неистовой силой дул мне в уши, зазывая в Лес, но не так, как обычно, а именно во сне. Другое измерение, скрытое под моими смежившимися веками, желающее поделиться со мной какой-то тайной... Черная Птица, обдуваемая ветром со всех сторон, теряющая перья, почти ломающая крылья на лету, и я кричу, срывая голос: - Зачем ты здесь???!! Что ты ищешь????!!!!!!! Ночь в четвертой умела петь свою песню. Умела перетасовывать реальности, словно карты, забрасывать в другие миры, умела менять образы, о чем догадывались не все, но те, кому было позволено. Я слышал чьи-то рассказы о Хранителе времени, но никогда не мог подумать, что возьмусь искать его, и еще более - что поиски эти увенчаются успехом. Позволил бы Дом мне найти его, если бы я собирался просить у него что-то для себя? Не уверен. Дал бы возможность взглянуть в его истинное лицо и поцеловать его руку тому, кто здесь лишь два года, кто еще не стал до конца своим, кто стал обьектом непрошенного Выбора, не смог воспротивиться ему, чуть не погубив этим близкого человека? Да, я виноват. Виноват во многом. Но я помогу тому, кто помог мне. Мой сон опять переходит уже совсем в другую плоскость, за другие грани, и я знаю, теперь, кто Он. Я иду к Нему. И я буду просить, пока не получу то, что мне нужно... Листок с вопросами. Хижина старика, милостиво приглашающего войти. Обилие мешочков, коробочек, деталек, слишком больших и слишком маленьких, слишком ценных для своего вида, но ценность ясна только избранным, кучи пыли и перьев разного цвета, знакомые глаза, пытливо смотрящие: Ты правда уверен в своем решении? - Да, я уверен, правда. Даже если ты спросишь меня об этом миллион раз, я скажу, что уверен. Потомок двухголовых белых драконов ставит честь превыше всего. Он никогда не забудет того, кто спас ему жизнь. Долг платежом красен... А щеки бледны, бледны у меня, проснувшегося с маленьким колесиком на нитке, зажатым в руке. Лишь бы никто не увидел! Вешаю колесико на шею, на самое надежное место, около сердца. Целую спящую, ни о чем не подозревающую рядом Рыжую, сонным теплом своим излучающую уют и нежность. Спит Сфинкс, обняв Русалку, воплощение своей нежности и страсти, спит Курильщик, улыбаясь, наверняка видя во сне заботливые большие руки Черного, обнимающие его. Спит Македонский, в своих грезах прикасаясь губами к зеленым волосам. Чем ближе к Выпуску - тем больше пар. И никто не должен уйти в одиночестве. А ночь все поет свой шелестящий гимн...