Выбор

"- В первый раз там очень страшно. Такая паника, как будто маленького ребенка забросили в странное, незнакомое место. Все звуки в сто раз громче, чем здесь. Цвета - тусклые, какие-то лесные, болотные. Иногда открываются тайные тропы, но идти по ним в первый раз нельзя - они ведут в те глубокие места, где водятся василиски со смертельным взглядом. Мальчик боится и надеется - надеется, что какое-нибудь чудесное создание окажется здесь и покажет ему дорогу назад. Но он не знает, что даже если и появится кто-нибудь, все равно придется выбираться самому. Только тогда это невообразимое место не вытолкнет из себя, а позволит войти... И не дай бог в первый раз попасть в Лес во сне и не проснуться на грани... " " Если ты имеешь злые помыслы, будь готов к тому, что Там об этом уже все знают. Каждая лесная мышь." Такие обрывки историй слышал Лорд в одну из Ночей Сказок, тех самых, когда "можно говорить". Он попытался припомнить еще что-то, но мысли ускользали из головы, как какие-то быстрые ящерицы, схвати за хвост, за последние пару слов - и он останется в руке, а сама мысль уйдет. Лорд ничего не почувствовал в тот миг, когда это началось - просто сон вдруг стал каким-то слишком ощутимым, осязаемым, и все эти спускающиеся ветки деревьев, лужицы болотной воды, отражающие лунный свет, как глаза вожака, писк или свист странных животных, доносящиеся откуда-то с просеки, все это так удивляло, в отличие от того, что он вошел в Лес своими ногами. Опытных Прыгунов манила возможность почувствовать за Той гранью, каково это, избавиться от своего увечья. Один лишь Сфинкс этого не оценил - попав туда также, во сне, он не смог проснуться и постоять за себя, а потом было уже поздно... Удивительные картины сменяли друг друга, как театральные декорации. Лес то открывал Лорду райские уголки, с прозрачными озерами невероятно голубого цвета, то показывал ему зыбкие топи с ползучими гадами и запахом тины. Этот контраст навевал одновременно и восторг, и ужас. Деревья качались от ветра и как будто пели свою песню, прекрасную, завораживающую, нежную песню без слов, манящую вдаль, вглубь, внутрь. Хотелось достать до центра, до самого ядра этой неведомой силы, услышать песню в полный голос, впустить ее в свою голову, чтобы она, проникая в самые откровенные закоулки души, слилась и стала с ним одним целым. Зверек в траве, которая становилась с каждым шагом все выше и доходила уже до пояса, бежал чуть впереди ног Лорда, суетливо оглядываясь, как будто тоже зазывая за собой. Ровная земля под ногами становилась все мягче и мягче, начинала похлюпывать и чавкать. Это немного насторожило, но он продолжал идти в чащу, увлекаемый песнями деревьев. За большой, ветвистой сосной показались огоньки, светящиеся голубым или зеленым светом, в основном парами, и хаотично перемещающиеся с большой скоростью. Обладатели глаз-огоньков еще не заметили Лорда, и песня Леса вела его, выставившего руки вперед, прямо в их логово. Уже слышны были мерзкие, писклявые голоса этих созданий, жаждущих свежей крови, уже ощущалось мурашками их шуршание в траве, как вдруг черная, густая, тяжелая пелена отделила плененного Лесом Лорда от василисков, кищащих в болотных зарослях чуть впереди. Крыло огромной черной птицы опустилось перед его взглядом, заставя отступить назад, воспротивиться влекущей вперед мелодии, скинуть с себя ее обволакивающий морок. Крик ее, так красиво вскидывающей в воздух свои бесконечные крылья, которым не хватало места здесь, казалось нёс в себе одно только слово: - Назад! Назад! Назад! - хрипло выкашливалось из внушительного клюва, и крылья вздымались, отталкивая Лорда все дальше из чащи. - Назад! Назад! Назад! - вторил воплям птицы голос в его голове, стуча изнутри. Черные перья, хриплые нотки крика, грация, и внезапно навалившаяся тоска в присутствии этого неземного создания до боли напоминали о ком-то, но сложить воспоминания в единую картинку в голове было выше всех возможных сил. Лорд только вдруг понял, что должен возвращаться назад, что если он не сделает это сейчас, то уже больше не сделает никогда. - Куда? Куда мне идти? Как мне вернуться? - сбивчиво выкрикивал тот, в глазах которого наконец то появился подобающий ситуации испуг. Пернатое создание опустилось на землю и изучающе смотрело в глаза ночному гостю. Он на уровне интуиции чувствовал, что создание не причинит вреда, хотя по своим размерам, спокойно могло бы унести пленника куда-нибудь в гнездо, которое наверняка на вершине самой высокой горы. Вместо этого Птица взмахнула крыльями и Лорда откинуло еще на несколько метров дальше от поляны с василисками. - Дорогу! Ищи сам! Ищи сам! Этот гортанный крик, переходящий в какой-то зловещий хохот, стоял у Лорда в ушах, просачивался сквозь все его нутро, заставляя любыми путями двигаться назад, лишь бы побыстрее от этого всего избавиться. Холодный липкий пот неуютными ледяными каплями терзал спину под одеждой. Невозможно было поверить, что пару мгновений назад он с пустыми глазами, как привороженный, шел в самую гущу зарослей. Он повернулся спиной к птице, которая, раскинув крылья, смотрела вслед, как будто все еще заслоняя от василисков, и кинулся прочь, оставляя позади это место, бежал наугад, петляя, путаясь, падая и снова поднимаясь, поддавшись внезапному спасительному порыву страха перед сущностями Темного Леса. Наконец дорога стала ровнее, заросли - реже. Ноги слушались все хуже. Крик птицы последний раз раскатисто пронесся над Лесом и замолчал. - Лорд!!!! Лорд!!!! - звенел в ушах голос Рыжей, ее волосы огненными взмахами порхали вокруг него. Увидев открывшиеся глаза своего избранника, она почувствовала небольшое облегчение и обессиленно упала рядом с ним на кровать - слишком тяжело было перенести так резко схлынувшую волну напряжения. Все обступили Лорда, ожидая услышать подробности, при этом прекрасно понимая, что никто не будет говорить о Той стороне в открытую, вот так. - Оставьте его, - послышался спокойный, но какой-то металлический голос Слепого, - если Лорд сочтет нужным, вы узнаете что-нибудь. Но я сомневаюсь. Проверять на прочность терпение вожака никто не стремился, да и спать все-таки начинало хотеться. Первым, вздохнув, залез в свое подушечное гнездо Шакал, с хмурым лицом пускавший табачные кольца откуда-то из одеял. Горбач и Македонский отползли на койки и тихонько возились, ища удобное положение для сна. Мак оставил ночник включенным, на случай, если произойдет еще что-нибудь непредвиденное. Слепой и Сфинкс сидели на подоконнике и тихонько о чем-то шептались, прислонившись спиной к спине. Они, видимо, решили не ложиться вовсе, а еще - никогда не признаться, даже друг другу, как сейчас оба, не показывая виду, переживали за Лорда. Черный ворочался, пытаясь заставить себя не думать о произошедшем. Такая замечательная ночь, испорченная всеобщей паникой, но все равно волшебная. Ночь, когда никто не замечает их, двоих, влюбленных друг в друга, не задает лишних вопросов, не усмехается, не подшучивает. "Не было бы счастья, да несчастье помогло", - так это, кажется, называется. Курильщик лежит на руке Черного, не пытаясь отодвинуться в порыве смущения даже при свете ночника, а напротив - прижавшись всей спиной к его телу. Просто - ему не хочется, не нужно никуда отодвигаться - он на своем месте - рядом с Черным. Только рядом с ним настоящее место Эрика. Так какое тогда может быть смущение... Он почти спит. Полуприкрытые глаза, а в них как будто еще до сих пор отражается испытанное сегодня удовольствие вперемешку с испугом. Черный заглядывает через хрупкое плечо, улавливая, как Курильщик, пытаясь заснуть, морщится от света ночника Македонского, и тихонько кладет руку ему на глаза. Уголки губ оберегаемого от света ползут вверх, и Черный чувствует, как перехватывает дыхание от нежности. - Может повернешься? Светить не будет... - Нет. Мне хорошо так... И снова улыбка. Такая родная, теплая улыбка. POV Лорда. За прошедшие несколько дней ни один человек из группы не заговорил со мной о моем ночном приключении. В их глазах читался живой интерес, но все помнили слова Слепого, и я был весьма благодарен ему за это. И не только за это. Рыжая оказалась права - узнав единственный секрет, который я пытался от нее утаить, она дала моим способностям проявиться в полную силу. Я много думал об этом за последние дни, и хотелось немного отвлечь свою уставшую от мыслей голову. Клуб картежников в библиотеке сегодня функционировал в обычном режиме выходного дня. Я долго сомневался, стоит ли отправляться туда, потому что хотел спать, но карточная колода жгла карман; пристрастие игрока, азартный, хоть и сонный, блеск в глазах говорил о том, что пора поучаствовать в этом развлечении для сливок общества Дома. Рыжий, Валет, Стервятник - все они уже собрались и в ожидании остальных курили, перетасовывая карты. Из остальных сегодня появился только я и занял свое место за столом. Покер, пасьянс - эти слова давно стали для меня близкими, а все эти знакомые лица - неразрывно связанными между собой тонкой, но прочной невидимой нитью. В клуб картежников не принимали кого попало - мало было просто уметь играть в карты. В этом нужно было видеть особый ритуал, и каждый из участников этого "братства" носил свой статус картежника с достоинством и гордостью. С таким же достоинством на лице Стервятник сейчас раскладывал пасьянс, как будто вершил какое-то великое таинство, время от времени оглядывая всех вокруг потусторонним взглядом. Я не относился к числу людей, которых пугал его вид, всегда удивляясь, когда Курильщик подчеркивал, что ему не по себе в присутствии Большой Птицы. Может, этому способствовало общее увлечение, а может еще что-то, но мне, напротив, временами нравилась его манера поведения и общаться с ним для меня было довольно легко. Пальцы Стервятника в перстнях разных форм, в том числе самых причудливых, мелькали перед моими глазами - я сидел прямо напротив него, а роскошные широкие рукава, расшитые черным бисером и золотым люриксом, как крылья, взлетали и опускались. Время в этой компании летело совершенно незаметно - кто-то выигрывал, кто-то проигрывал, и все начиналось по новой, почти всю ночь напролет. В заключение Валет показал пару карточных фокусов из книги, принесенной по его заказу летуном. Рыжий выглядел сонным и почти клевал носом, казалось, с нетерпением ожидая окончания нашего заседания. Стервятник ненавязчиво предложил ему отойти ко сну, и он согласился с такой радостью, как будто боялся, что сейчас Птица передумает и задержит его еще на час. Запал Валета тоже быстро иссяк, и после фокусов он выглядел каким-то совершенно вымотанным. Выкурив последнюю сигарету из пачки, валявшейся на углу стола, бывший Фокусник тоже отправился на покой, прихрамывая и переваливаясь на нездоровую ногу. - Чудесная погода сегодня, - начал Стервятник со своей обычной вежливой фразы, когда мы остались наедине. Я - Холодно, - односложно ответил я, взглянув в окно, за которым были видны первые блики наступающего рассвета. - Предлагаю считать заседание успешно проведенным, - улыбнулся он, устало взглянув на меня своими стылыми глазами, - и последовать за нашими, наверняка уже спящими, товарищами. Я согласился с вожаком третьей, и мы направились к выходу. Даже после тусклого освещения библиотечного зала, коридор выглядел, как дыра, заполненная кромешной темнотой. Стервятник вызвался меня проводить. Хотя ни у него ни у меня не было с собой фонарика, с ним я чувствовал себя намного увереннее - по сравнению с моими двумя годами в Доме, Птица был одним из тех, кто знает здесь каждый сантиметр. Он вез коляску довольно быстро, что мне даже показалось удивительным для хромающего человека. Неровные шаги гулко отдавались в углах коридора вместе с шипением моих шин. - Тебе не больно так быстро идти? - спросил я, беспокоясь за его ногу. - Моя боль - это только мои проблемы, - ответил он, не снижая темпа. Вот мы и приехали. - И все таки... Спасибо тебе, что проводил. Возможно, я с трудом нашел бы дорогу без тебя. По крайней мере, опасность свернуть себе шею преследовала бы меня до самой Четвертой. - Не стоит благодарности. Там, где дорога была действительно опасной, я не мог тебя проводить. Будь осторожен, Лорд. Спокойной ночи, - и вожак Третьей, недолго постояв около меня, скрылся в ночи. А я замер около дверей спальни, до боли сжав руками шины, и меня, волна за волной, прошибал холодный пот.