Не для всех

Любовь — добить его собственноручно, чтобы прекратить мучения. _Libra_

С того момента, как Оверлорд взялся за ремонт его внутренних систем, Тарн старательно гнал от себя одно воспоминание — о том, как он почти так же лежал в медотсеке под пристальным наблюдением Лоуба с его командой, а потом и самого Мегатрона, ощущая себя абсолютно беспомощным. Даже тогда предводитель десептиконов не стал тратить на своего нового союзника много времени, ему хотелось убедиться, что все прошло правильно, и увидеть, как придет в онлайн тот, кто теперь должен был быть обязан ему всем. Тарн помнил этот взгляд — прямой и тяжелый, давящий, ему тогда стоило больших усилий не отвести оптику, которая так и излучала восторг. Много позже танкбот понял, как он был смешон в тот момент, отличаясь от турболиса разве что внешним видом, а будь у него хвост — завилял бы им, выражая всю свою радость. Естественно, никого не волновал комфорт нового солдата, он был всего лишь очередным проектом лидера и интересным экспериментом для Лоуба. Никого не интересовало, как чувствовал себя Тарн, приходя в себя в новом корпусе. Как он привыкал к другим размерам, как ощупывал непривычные лицевые пластины. Какую панику он испытал, только-только активировав новенькую красную оптику. Именно поэтому, чтобы происходящее не ассоциировалось с тем моментом, Тарн старался осознавать все, что с ним делал шестифазник, хотя неожиданная — тем более в таких условиях — чуткость подкупала и призывала расслабиться. Прояви он ее чуть более явно, танкбот бы скорее разозлился, воспринимая это как снисхождение со стороны более сильного и имеющего преимущество. Глупо было бы спорить с тем, что сказал Оверлорд. Тарн знал о нем не более, чем было положено для составления Списка, ну и те слухи, которые описывали исключительно жестокость, неуправляемость и непредсказуемость. Но вполне можно было догадаться, что бота, не только ставшего главной целью ДЖД, но и откровенно на этот факт налившего, нельзя было считать простым. Можно было списать это на силу и размеры, но того же Блэкшедоу они от расправы не уберегли, а Оверлорд вел себя так, будто у него было что противопоставить самому Мегатрону лично. Шестифазник уже проявил себя достаточно ярко за их короткий, но насыщенный период знакомства. Способность переключаться от агрессии к ласке, стратегический талант, научное любопытство, любовь к экспериментам, огромный опыт контроля и власти над чужим корпусом, совсем уж удивительное — навыки восстановления чужих тончайших систем. Впрочем, была еще одна черта, в процессе ремонта, разумеется, не заметная, но на самом деле часто фигурировавшая в страшных сплетнях, шепотом пересказываемых на заправках нетрезвыми посетителями — у Оверлорда было абсолютно необъятное воображение и более чем извращенная фантазия. Очевидно, что главное в шестифазнике Тарну еще только предстояло разглядеть, вопрос был только в том, с какой же из сторон, которых, судя по всему, у Оверлорда более чем хватало. Шестифазник действительно починил танкбота с пристрастием: дотошно, внимательно, исправляя каждую мелочь до полной работоспособности. Однако, безопасностью решил все же не пренебрегать, не став запаивать несколько контактов вокалайзера, чтобы не давать ему настраиваться. Вообще, с шейными возникли проблемы — чувствительные сегменты ощущались даже сквозь дурман от тяжелых присадок и поля шестифазника, но после того, как одна тяжелая ладонь сжала подбородок, не давая даже шелохнуться, пока вторая в это время орудовала паяльником в крохотных механизмах, вопрос решился без нанесения новых увечий. А вот, когда дело дошло до порта и горловины, Тарн, разумеется, смолчать и просто полежать уже не мог никак. Однако, Оверлорда это волновало, мягко говоря, не сильно, а если честно, то вообще никак. Колени были раздвинуты решительным жестом, давая хороший обзор на раскрытые системы. И если порт еще выглядел просто растянутым, то из горловины стабильно подтекало, что было весьма нехорошо. Шестифазник предпочел бы, чтобы все влитое осталось с танкботом, поэтому отвернулся к своим шкафам, где-то покопался и извлек интерфейс-игрушку с украшением в виде турболисьего хвоста, явно предназначающуюся для закрывания топливной горловины. — Кольца все целы, течешь из-за поврежденного уплотнителя системы герметизации, так что, пока не перегонишь часть до нормализации давления, эта мелкая штучка поможет тебе все удержать в себе, — белый хвост качнулся в манипуляторе, звякнула будущая пробка. Когда Тарн увидел, что именно Оверлорд достал из шкафа, то недоверчиво мигнул оптикой, думая, что от топлива с присадками у него что-то не так с восприятием. Картина не изменилась, и первой реакцией десептикона стал смех — нервный смех, потому что он прекрасно понял, к чему все идет. — Ты… ты серьезно? — после починки голос стал больше похож на привычный, хоть шестифазник и не полностью его восстановил. — Турболисий хвост? Это действительно было бы смешно в любом другом случае, но не в том, в котором этот хвост предназначался самому Тарну. Несмотря на отсутствие опыта, каратель неплохо знал теорию и о факте существования подобных интерфейс-игрушек ему было известно. В шок его повергло все — то, что Оверлорд в принципе держал на корабле подобные вещи, то, что ему в процессор взбрело опробовать это на своем пленнике, то, что из всех возможных вариантов он выбрал именно эту пошлую интерботскую вещь. Еще и белого цвета, конечно. Неловко сдвинув ноги и оставляя за собой влажный след, Тарн отодвинулся подальше к изголовью верстака, сверля Оверлорда ненавидящим взглядом, в котором ясно читалось, что он думает о самом шестифазнике и его идеях. Но Оверлорд только мигнул оптикой, спокойно глядя на танкбота и прикидывая, не задели ли ему в бою какие-нибудь микросхемы в шлеме. — Я абсолютно серьезен, — белый хвост снова призывно качнулся, когда шестифазник пожал плечами. — Ты не любишь турболис? Для Тарна происходящее все больше скатывалось непонятно куда. Ему бы очень хотелось, чтобы это все было результатом глюков в процессоре. Что это какие-то оффлайновые симуляции, и он уже совсем скоро обнаружит себя где-то в медотсеке или на поле боя, где угодно, но только не здесь. Однако же присутствие Оверлорда в непосредственной близости оставалось суровой реальностью, да и хвост исчезать не собирался тоже. — Мало того, что ты меня… — танкбот осекся, не желая сказать, что его именно растянули, — вставил в меня шланг, который явно не подходит по размеру, теперь еще и это? Ты специально, что ли? Тарн прекрасно знал, что да. Он был уверен, что да. Его негодование выражалось во всем — в интонациях, в позе, в полях. Наверное, если прислушаться, можно было бы услышать, как оно звенит в воздухе. Судя по нескрываемому удовольствию, отражавшемуся на фейсплейте, именно этого Оверлорд и добивался. При этом сам Оверлорд не видел абсолютно ничего сверхъестественного в происходящем, снова забыв учесть тот факт, что еще пару циклов назад Тарн был абсолютной нулевкой без опыта и надеждами на то, что разнуление его пройдет отнюдь не с фаворитом Списка. Впрочем, даже если бы шестифазник это и учел, дела это не меняло — горловину надо было закрыть, причем так, чтобы не протекала. Страсть к эстетике во всем диктовала Оверлорду сделать это красиво, заодно и порадовав интересными ощущениями едва познавшего прелесть платонических отношений Тарна. И мнение самого Тарна в расчет не принималось, потому что шестифазник был абсолютно уверен — небезосновательно — что танкбот просто не знает, от чего отказывается. — У меня специализация — ведение боев, а не заправка, — парировал Оверлорд. — Кто виноват, что ты не потрудился попрактиковаться и научить свой новый корпус слушаться тебя? Мог хотя бы сам себя потрогать, если уж так хотелось сберечь чистоту систем под ведроголового дрона, — фыркнул шестифазник, наблюдая за неловкими попытками оказаться от него подальше. Тарн выглядел действительно, как затравленный звероформер, который понимает, что его уже зажали в угол и выхода нет, но все равно отчаянно пытается шипеть, вжимаясь спиной в глухую стену. Правда, на Оверлорда это не произвело никакого впечатления, потому что возможности убивать взглядом у карателя по-прежнему не было. — И на многих ты его использовал? — продолжил Тарн более ядовитым тоном. — Или же подготовил специально для меня? Тщательно выбирал, представляя, как это будет смотреться, а, Оверлорд? Излишки топлива, перерабатывающегося слишком медленно, вновь подступили к горлу, и пришлось замолчать, но ненадолго. — Я владею своим корпусом в достаточной мере для того, что необходимо мне. И все было прекрасно, пока не появился ты, — ранее помутневшая оптика карателя разгорелась ярче, выдавая все его возмущение. — И мне уж точно не приходило в процессор сводить к интерфейсу мое отношение к Мегатрону. Знаешь, есть такие понятия как долг? Преданность? Честь? Пусть тебе налить на всех, кроме себя, но не надо судить всех по себе. Тарн прерывисто вентилировал, видимо, от злости, а вот шестифазника, похоже, такие тонкости не трогали. На его стороне была банальная сила и преимущество в размерах, и когда сильный манипулятор ухватил танкбота за ногу, тот вздрогнул, но поделать опять-таки ничего не мог. Любое сопротивление, которое он мог оказать, было бы подавлено быстро и жестко, особенно теперь, когда все реакции Тарна были замедленными, а Оверлорд слушал танкбота с широкой ухмылкой, открыто демонстрируя клыки. Тарн был выбит из колеи, не знал, что делать, понимая, что выбора у него особо и нет: либо подчиниться, либо сопротивляться и его подчинят насильно. Сложно было сказать, страх это, паника или просто потеря привычных ориентиров. По сути, танкбот имел совсем немного опыта общения в принципе, не то что близких, да еще таких необычных отношений, поэтому сейчас не мог сдержать эмоции, его так явно бросало от тепла к своей команде до ненависти к Оверлорду и поклонению Мегатрону, что сложно было даже отследить, когда рисунок полей вспышкой переходил в другую окраску. — Если тебя это успокоит, то эта безделушка новая и отлита на совесть, — спокойно сообщил трехрежимник, одним манипулятором совсем не элегантно притягивая танкбота за ногу к себе поближе и пытаясь заставить раздвинуть колени, давая доступ к раскрытым системам. Все эти пафосные речи Оверлорда весьма забавляли. Даже складывалось такое впечатление, что Тарн очень хочет услышать ответы на свои вопросы, чтобы польстить собственному самомнению. Потому что предположить, что он пытается смутить шестифазника, было просто смешно. Трехрежимник навис вплотную над танкботом, почти касаясь губами аудиодатчика: — О, да, я всегда считал, что все твои игры в карателей с глупыми театральными жестами — всего лишь следствие того, что тебя банально некому хорошенько отодрать и заставить замолчать. И, знаешь, ты прав, я приобрел ее давно, но эта вещица ждала именно тебя. Такая же пафосная, белая, исключительно чистая и нетронутая другими, с реагирующей на статику металлошерстью… Эксклюзивная игрушка, как и ты сам. — Какая забота, я так растроган тем, что ты не использовал ее на всяких… других. А ведь они у тебя были, я знаю, — оптика карателя снова коротко вспыхнула. Он искренне полагал, что дело всего лишь в брезгливости, и скажи кто ему про неосознанную ревность, наверняка тут же был бы отброшен далеко хорошим выстрелом. Оверлорд задумчиво осмотрел предмет, прежде чем начать ввинчивать в зажатые до предела системы. Когда игрушка коснулась и без того растянутой горловины, Тарн, конечно же, вздрогнул и попытался сжаться еще сильнее, но это ничего не дало, потому что Оверлорд, с его-то немалым опытом, даже не обратил внимания на попытку ему помешать. Вытекающий энергон только облегчил задачу, и танкбот чувствовал, как эластичное кольцо растягивается все сильнее, и это особенным образом контрастировало с невозмутимостью Оверлорда. Он вел себя так, будто постоянно только и занимался тем, что отлавливал пленников и вставлял в них интерфейс-игрушки. Шестифазник же продолжал говорить, будто ничего необычного и не происходило, и это не он удерживал ногу вздрагивающего танкбота, не давая отстраниться или хоть как-то помешать проникновению. — Я уверен, что вы прекрасно подойдете друг другу и потом ты будешь поджиматься, не желая ее из себя выпускать, хотя, сомневаюсь, что твое «безупречное» знание собственных систем тебе позволит это сделать. Ты будешь дрожать от неудовлетворенности, сливая под себя собственный энергон и постанывая от беспомощности. Будешь умолять тебя сконнектить или хоть как-то облегчить иллюзию горения внутренних систем, отчаявшись удовлетворить себя пальцами… — Оверлорд легко поймал за манипулятор, неосторожно взмахнувшего им танкбота, чуть сжимая в собственной ладони. — Ммм… у тебя красивые пальцы… наверняка чуткие, ведь на самом деле твой корпус не был создан воевать. Мегатрон всегда любил танковые формы, даже удивительно, как он проигнорировал возможность обесчестить тебя за твою преданность. Мне доводилось видеть, как самым преданным он позволял слизать смазку со своего коннектора после того, как хорошенько имел их в рот до вывороченных горловых магистралей, — интерфейс-игрушка сделала еще один оборот, со скрипом входя еще чуть глубже. — Не думал, что шахтеры могут настолько ценить чужой голос, но… пожалуй, именно голос ему в тебе и нравился. Умение дерзить даже с раздвинутыми ногами было своеобразным талантом, о котором Тарн и не подозревал — как-то не было подходящего случая. Сопротивляться физически было бы самым нелепым, что можно придумать, особенно когда ты переполнен топливом, которое все так же подтекало, медленно, но неотвратимо. Исключительно рациональный подход, в случае с Оверлордом проще было согласиться и представить, что и это он делает ради функциональности. Попытаться представить и не думать о том, что, получается, шестифазник уже давно имел на Тарна вполне определенные виды. Танкботу совсем не хотелось, чтобы ему вывернули бедренные шарниры или сделали еще что похуже, а вот поговорить он пока что мог, компенсируя этим собственную податливость. Однако, во всем происходящем хуже всего было то, что не один Тарн любил поговорить. Сейчас ему очень хотелось закрыть все — свои порты, оптику и аудио, чтобы не пускать в себя Оверлорда, не видеть такого уверенного выражения на его фейсплете и не слышать. Особенно не слышать, но слова ввинчивались в аудио так же мягко и непреклонно, заставляя Искру вздрагивать, а приемный порт бесстыдно течь. Оверлорд не предполагал, он обещал, и как бы Тарн не старался сопротивляться, он не мог. Его подавляли, постепенно подводя к тому, что возражать не нужно вообще, это только отсрочит неизбежное, а танкбот не привык соглашаться ни с кем, кроме единственного меха, про которого сейчас рассказывали такое, что хотелось то ли сгореть со стыда, то ли заставить шестифазника замолчать каким угодно способом, то ли… перезагрузиться на месте несколько раз подряд. Возведя Мегатрона до уровня кумира, Тарн строго-настрого запретил себе думать о том, что у него тоже есть свои слабости, несовершенства, и что кто-то вполне может коннектиться с ним вот так запросто. Кто-нибудь, только не Тарн. — Он не… Ты не мог такого видеть! — танкбот дернулся, сразу же в полной мере ощутив игрушку внутри себя. Будь его воля, он бы точно истребил всех, кто был близок к его лидеру и не ценил этого, сделав это с особым удовольствием и изобретательностью. А правда была в том, что ему бы Тарн разрешил куда большее, чем уже успел проделать Оверлорд. Разрешил, несмотря на боль и неудобство, потому что в таком случае они сразу отходили на последний план. Разрешил бы, наступая на собственные гордость и страх. Стоило карателю всего на клик представить себя стоящим на коленях перед Мегатроном и смотрящим на него снизу вверх, как он сразу же потек еще сильнее. Горло судорожно сжалось при упоминании смазки, которую Тарн, конечно, никогда не пробовал, но сама мысль взволновала его настолько, что танкботу стало страшно. Неужели вся его преданность сводится к желанию просто подставить свободные порты? Нет. Точно нет. — Отпусти меня, — потребовал каратель свистящим шепотом, почти по слогам, не особо пытаясь при этом освободиться сам. Он уже почти смирился с тем, что непонятным образом стал объектом интерфейс-фантазий шестифазника, но вот так нежно придерживать его манипулятор? Еще бы за аудиосенсором поцеловал. К тому же Мегатрон прекрасно понимал, с кем связывается, и по его приказу манипуляторы у Тарна действительно были более чувствительными, чем ожидалось от его модели. Использование своих способностей с помощью рук и раньше-то было не особо приятным, а теперь и вовсе причинило бы Тарну сильную боль. Непонятно было только то, откуда Оверлорд узнал и об этом. Трехрежимник мгновенно ощутил резкую перемену в полях танкбота: растерянность, замешанная на возбуждении и ярком желании. О, шестифазник не питал иллюзий, прекрасно зная, кому предназначается этот эмоциональный букет. Глядя на Тарна, раскрытого, текущего от услышанного, хотелось ударить его по лицу, отвесить хорошую тяжелую пощечину, заставляя очнуться и посмотреть уже на происходящее не через глупый идеализированный образ Лидера, а снизу вверх, как подчиненного, которого насильно заставляют удовлетворять похоть главного самодура всей армии, не заботясь о его собственном удовольствии или хотя бы целостности. Оверлорд видел, как кашляли энергоном и собственными шестернями те, кто выходил после подобных «аудиенций», и это была полнейшая правда, как и то, что однажды ему довелось стать свидетелем подобного действа. Шестифазник лично наблюдал, как отлетел, брезгливо отброшенный пинком, один из низшего командования армией Лорда, спеша скрыться от недоброго повелительского взгляда. — Хочешь, я дам тебе свою память?.. — Оверлорд на секунду остановился, переставая вкручивать интимную заглушку в топливную горловину, однако, так и не перестав удерживать во второй ладони манипулятор Тарна. Из кончиков пальцев показались мнемохирургические иглы, сверкнув стальным блеском. — Ты увидишь все, что видел и чувствовал я, вплоть до запаха перегретой смазки и спаленной проводки… — иглы с тихим лязгом ушли назад, как и не было, а ладонь резко опустилась на текущий разгоряченный порт с пошлым звуком влажного шлепка, заставляя капельки смазки разлететься в разные стороны. А затем еще. И еще. Удары были не очень сильными, но хлесткими, что придавало происходящему налет грязной пошлости, замешанной на порочном вожделении. Дергаться Тарну не позволяли от слова совсем, намертво прижимая к платформе. — Нет. Всего одно слово, в которое Тарн вложил сразу много смыслов. Он не хотел пускать Оверлорда в свою голову. Он не хотел крушения своих иллюзий, потому что какая-то рациональная часть карателя прекрасно знала, что шестифазник говорит правду. Не хотел признать, что просто истекает смазкой при одном упоминании Мегатрона в таком вот грязном и непочтительном ключе, что готов подавиться своей гордостью только за один одобрительный взгляд от повелителя. Танкбот мог сколько угодно отпираться вслух и даже про себя, но шлаков корпус выдавал его полностью, активируя интерфейс-протоколы на полную мощность. Порт сокращался впустую, и когда Оверлорд вот так, как ни в чем не бывало, шлепнул по нему, после третьего раза Тарн сам не отследил, как застонал — и раздвинул колени. Ему было стыдно, но отчаянно хотелось прикосновений, хоть каких-то. Хвост все глубже ввинчивался в топливную горловину, расширяя ее и заполняя. Ощущения были необычные, и Тарн пока не понимал, нравится ему это или нет. Он даже не понял, в какой именно момент двинул бедрами, пытаясь сильнее притереться к большой ладони и недвусмысленно выпрашивая внимания. Каждое слово шестифазника больно задевало карателя, потому что это была правда. Ирония состояла в том, что развлекался Мегатрон с теми, кто не представлял особой опасности, независимо от их собственных желаний, а вот Тарна, готового валяться у Лидера в ногах и вытерпеть от него все, держал от себя на расстоянии — на всякий случай. О, у главы ДЖД никогда не было никаких шансов, да. Танкбот терпеть не мог, когда ему указывали на его промахи, воспринимая это как-то слишком болезненно, именно поэтому никто в отряде никогда не критиковал командира вслух и даже не пытался роптать, опасаясь испытать на себе последствия его гнева. Сейчас Тарн был невероятно зол и при этом тек настолько сильно, что под ним уже образовалась лужица. Если Оверлорд так уж хотел его отыметь, то пусть, только бы не говорил ничего. Тарн прекрасно понимал, что все снова к тому идет, и был даже не особо против, но предпочел бы просто коннект, без попыток вызвать у него чувство стыда и вины. Но шестифазнику еще было что сказать, он проигнорировал отрицание танкбота, будто не услышав, и даже не уточняя, что он имел в виду. — Ты для этого пошел на смену корпуса, да? Чтобы Он тебя заметил и снизошел? Пусть даже тебя и отымели бы, как последнего интербота с окраин, выворотив все системы и выкинув за дверь? Ты жалок сейчас. Текущая от собственных глупых необоснованных мечтаний неразборчивая гайка, — Оверлорд презрительно фыркнул паром, — нуклеон окончательно разрушил цепи в твоем процессоре, если ты думаешь, что у тебя есть или были шансы. Ты ведь на самом деле не хочешь, чтобы тебя отпускали, нет. Твой голос — твоя защита и твое же главное оружие — твой дар тебя защитил, а ты так упорно пытаешься добиться того, чтобы тебя отымели во все дыры до полустазисного состояния. Что ж, я в состоянии реализовать твои желания. — Не утруждайся, — в голосе танкбота скользнула напускная вежливость и даже забота, — подобное никогда не было моей целью. Можешь просто оставить меня здесь… Шестифазник в несколько резких оборотов докрутил пробку, заставляя ее, наконец, встать на положенное место, окончательно закупоривая растянутую посторонним предметом горловину. Самая широкая часть проскочила внутрь эластичного кольца, заставляя Тарна вскрикнуть и от неожиданности самому попытаться ухватить Оверлорда за манипулятор. Трехрежимник не обратил на это особого внимания, только осмотрел результат своих трудов, после чего чуть сжал чуткие пальцы в ладони, привлекая внимание и заставляя смотреть в сияющую алую оптику. — И не пытайся ее из себя выкручивать, будь хорошей гаечкой. Мелко подрагивая то ли от желания, то ли от отвращения, то ли от их непонятной смеси, Тарн даже смог удостоить Оверлорда ответным мутноватым взглядом. Расширенная горловина вновь сжалась, плотно обхватывая игрушку, а металлошерсть щекотала сенсорные датчики — почти невесомо, дразняще, и вот это-то было невыносимо, но танкбот нашел в себе силы на ответ: — Я не стану доставать эту твою… штуку. Я даже не стану сбегать, правда. Просто замолчи. Если бы дело касалось только его самого, это было бы еще ничего, но Мегатрон неизменно вставал между ними, был третьим в этом странном взаимодействии, и Тарн хотел, чтобы его повелителя просто оставили в покое и перестали бы упоминать с таким упорством. Парадоксально, но в почти гармонично уравновешивающей друг друга паре третим лишним был непреодолимый, пусть и отсутствующий в пределах досягаемости камень преткновения — Мегатрон. Оверлорда выводила из себя покорность, с которой Тарн готов был пойти на все ради ржавого тирана-идеолога, а танкбот только усугублял, открыто заявляя, что готов целиком отдаться шестифазнику, терпеть от него любые издевательства, только бы тот не разрушал его трепетные надежды на счастливый совместный актив с Мегатроном. Шестифазник резко наклонился, вплотную прижимаясь к горящей фиолетовой броне, позволяя ощутить прикосновение контрастно холодного корпуса и заглядывая в мутноватые от избытка противоречивых чувств и ощущений линзы: — Где твоя гордость, каратель? Неужели ее у тебя изъяли вместе со старым корпусом, Дамус? Мелкая противная дрожь не желала униматься, она то усиливалась, то ослабевала, не исчезая полностью. Можно было списать это все на непривычные ощущения от игрушки, которая плотно заткнула горловину, однако Тарн знал правду. При желании он прекрасно находил и видел истинные мотивы и причины тех или иных поступков. Он хотел Оверлорда — и вместе с тем не хотел. Хотел прямо сейчас, бессильно и зло, только сильнее разгораясь в ответ на неожиданную холодность. Не хотел в ближайшем, да и ни в каком будущем, связанном с чем-либо еще, кроме коннекта. Парадоксом было то, что Оверлорд хотел всего с точностью до наоборот. Ему не нужен был одноразовый коннект, не нужно было ощущение превосходства собственной силы, он и так это все прекрасно знал и ориентировался на перспективу, где у Тарна, наконец, выключалось слепое поклонение Мегатрону и включалась логика, желательно со всеми остальными приятными чертами интеллигентного садиста. Впрочем, волшебной кнопки не существовало, а внутренние системы танкбота и вовсе будто взбунтовались, не желая сбавлять темп. Оверлорд явно знал о его пристрастии к излишествам различного рода, когда целенаправленно дразнил и заводил. Тарн быстро заводился, а вот с умением вовремя остановиться у него были проблемы. Губы шестифазника были близко, настолько, что танкбот потянулся к ним, желая поцеловать, прикусить их до вытекающего энергона, заставить замолчать, но не мог дотянуться. Оверлорд как будто специально высчитывал ту тонкую грань в их взаимоотношениях, которая казалась незаметной, очень тонкой, и от этого слишком острой для того, чтобы перейти ее безболезненно. — Гордость, — каратель криво усмехнулся, потому что упоминать само это понятие в нынешних условиях казалось чем-то нелепым. — Я гордился тем, что делал. Нашими результатами. Тем, что меня наконец стали воспринимать всерьез. А потом пришел ты и все испортил. Не тебе ли эта гордость мешает больше всех? И да, — продолжил Тарн хрипло, не имея возможности как-то еще задеть Оверлорда так, чтобы не получить в ответ явных повреждений, — Я прекрасно разделяю личные интересы и свою деятельность. В отличие. От. Тебя. Думаю, ты не меньше прочих слышал о нас и можешь сделать правильные выводы. — Твои пафосные игры в возмездие — не гордость. Как и все остальные акты падения ниц перед Лордом всея Вёдер, — фыркнул Оверлорд, не став развивать тему. То, что Тарн еще не осознавал, не значит, что потом, когда-нибудь, не осознает, какую услугу ему оказал шестифазник, освободив от гнетущего колпака в виде единой власти, которой его искусственно подчинили. — И не надо мне рассказывать про свои личные интересы. У тебя их просто нет. Один твой интерес на все функционирование — это добиться внимания Мегатрона, и ты делаешь это с помощью несения службы. Так что пересмотри свои хрупкие теории насчет разделения, а я продолжу успешно совмещать приятное с полезным. В разгоряченный порт резко вошли пальцы, растягивая и давая такие необходимые и желанные прикосновения, но не удовлетворяя, а только разжигая похоть, заставляя танкбота замолчать — и тут же разочарованно застонать, когда Оверлорд с ухмылкой убрал пальцы. Будь на месте Тарна кто-то другой, он бы уже начал умолять просто его сконнектить, дать выход этому старательно нагнетаемому напряжению, но Тарн предпочел не опускаться до этого, просто нетерпеливо, даже раздраженно, двинул бедрами, и от этого движения сразу напомнил о себе турболисий хвост. Непонятно было, чем именно руководствовался Мегатрон при проектировании нового корпуса, но, даже относительно собственных размеров, бедра у Тарна были узкие, слишком вызывающие для обычной боевой модели, и шестифазнику это, похоже, нравилось, особенно судя по тому выражению фейсплета, с каким он всякий раз раздвигал ноги своего пленника, чтобы получить доступ к приемной системе. — Не верится, что твое имя держало в страхе стольких ботов. «Предатели» могли бы спокойно перезаряжаться, если бы знали, что бегают не от отряда палачей, а от одной неудовлетворенной гайки, которая будет слишком занята собственными текущими системами, стоит только предложить организовать коннект с Лордом, — на шее танкбота защелкнулся непонятно откуда и когда взявшийся ошейник. Не факт, что с какой-то функциональной начинкой, но однозначно как демонстрация принадлежности, и отнюдь не Лорду всея десептиконов. Тарн, разумеется, тут же попытался его сорвать свободным манипулятором, но только сильнее сдавил себе шею. Хвост и ошейник, ну да, пошлые фантазии как раз под стать Оверлорду. В отличие от раздираемого противоречивыми желаниями Тарна, поля трехрежимника полыхали холодным осознанным гневом. Не бесконтрольным, а вполне конструктивно направленным. Шестифазник знал, с кем имел дело, и собирался выбивать из Тарна весь этот почти религиозный фанатичный шлак хоть словами, хоть через порт, ему было без разницы. И мнение танкбота при выборе методов не учитывалось. В конце концов, пациенты не имеют права голоса в выборе лечения ввиду собственной необъективности в вопросе. Однако, если каратель думал, что его хотят просто поиметь еще разок в текущие системы, то он глубоко заблуждался. Смешно, но Оверлорд испытывал злость, смешанную с разочарованием и брезгливостью. Тарн был прекрасной, соблазнительной, очень красивой жертвой, но, шлак, эти унижения от одного имени Мегатрона… они все портили. — Ты пойдешь со мной, — разумеется, ни замолкать, ни оставлять в покое танкбота никто не собирался. Шестифазник рывком дернул карателя за собой, резко выпрямляясь и заставляя сползти с платформы. Впрочем, манипулятор так и не отпустил, удерживая, когда танк оказался стоящим на нетвердых ногах. Топливо, которым танкбота накачали, постепенно перерабатывалось, поэтому происходящее он воспринимал все более четко, хотя пока что и не в полной мере. Да и все еще ощущал себя медленным и неловким. От резкого движения белый хвост качнулся, щекоча внутреннюю сторону бедер и мокрый порт, и Тарн реально пошатнулся, инстинктивно сжав манипулятор Оверлорда. Шлак, опять. Танкбот тут же разжал пальцы, позволяя удерживать себя, но внешне не выказывая ни малейшего к тому интереса. — Ты мог бы просто попросить меня встать, — с нарочитой безучастностью произнес каратель, стараясь не показать, как он задет таким обращением. Шестифазник с ухмылкой подцепил за подбородок едва стоящего на ногах танкбота, заставляя поднять голову и смотреть в алую оптику снизу вверх: — И с каких пор ты стал охотно выполнять все мои просьбы, а, гаечка? Идем, — Тарна дернули за ошейник. К отсеку, в котором его держали все это время, Тарн уже успел привыкнуть, поэтому искренне не понял, для чего его понадобилось куда-то вытаскивать. Он считал, что все фантазии Оверлорда можно воплотить в этом небольшом пространстве — и ошибался, наивно полагая, что ошейник на него нацепили ради красивого зрелища. — Не указывай, что мне делать, — прошипел танкбот, вкладывая и в эти слова, и в собственные поля все негодование, которое сжигало его изнутри. Замысел Оверлорда был по-прежнему непонятен, разве что он хотел поделиться своей игрушкой с кем-то еще, но вряд ли на корабле были еще активные боты. Ноги по-прежнему слушались плохо, а старательно вставленная в горловину пробка только добавляла ощущений, и Тарн боялся, что по дороге потеряет ее. Впрочем, едва заметные касания металлошерсти между бедер уже почти сводили с ума, и, наверное, лишиться пробки и позорно слить немного топлива было не самым плохим вариантом. Если бы Оверлорд не поддерживал его, Тарн бы, наверное, сразу же растянулся бы на полу, наверняка пережав себе шейные кабели ошейником, но он не мог сделать даже этого. Приказания шестифазника он стал выполнять ровно с тех пор, как ему не оставили выбора, не более того. Оверлорд шел по коридорам привычными широкими шагами — ему-то ничего не мешало — и почти волок за собой танкбота, не давая упасть, но и не позволяя опереться, полноценно перенося часть веса. Впрочем, доволокли его довольно быстро до самого… центра управления. Шестифазник уселся в кресло пилота и усадил Тарна к себе на колени, прижав спиной к нагрудной броне и позволяя откинуть голову на синие плечевые сегменты, отдыхая и немного отходя от бури ощущений. Космос казался пустынным и черным, не меняющимся, однако, Оверлорд что-то активно делал с панелью управления одним манипулятором, другим в это время спокойно лаская все еще горячий текущий порт пленника, почти нежно, успокаивающе и в то же время обещая продолжение с получением удовольствия. Навязчиво попискивала какая-то программа, но при этом ничего особенного не происходило. Умения представлять ситуацию со стороны Тарн, однако, все еще не потерял, потому что беззвучно усмехнулся, оказавшись на коленях Оверлорда. Очевидно, шестифазник решил сменить обстановку. Или не пожелал расставаться со своей добычей даже ненадолго. Все это казалось нелепым, особенно относительно того, кто высмеивал за театральность и склонность к эффектам самого Тарна. Проскользнувшие в порт пальцы отвлекли танкбота от попыток догадаться, что вообще происходит, он даже немного расслабился, позволяя гладить себя изнутри, раздвигать внутренние сегменты порта. Какая разница, в каком месте корабля это происходит? Под ритмичный мерный писк умелые пальцы уже снова возбудили Тарна до мелкой дрожи и стонов, когда, наконец, усилия шестифазника дали плоды и все предыдущие действия обрели смысл. Над приборной панелью развернулось голографическое изображение рявкнувшего что-то нелицеприятное Мегатрона — линия явно была настроена на передачу в обе стороны, потому что Оверлорд, как ни в чем ни бывало, ухмыльнулся и посоветовал танкботу на самый аудиосенсор: — Ну, что же ты… поздоровайся со своим Лордом, — карателя легко ухватили за подбородок, показательно целуя в губы и даже не пытаясь вынуть пальцы из текущего порта. Картинка Лорду транслировалась однозначно настолько горячая, насколько не каждое порно могло предложить. Не каждый день увидишь, как твой самый преданный элитный солдат течет на коленях у твоего самого опасного врага. Когда до Тарна дошло, что происходит, было уже слишком поздно. Такой исход он даже вообразить себе не мог, поэтому смысл сказанного уловил чуть позже самих слов. Танкбот допускал, что его могут убить, могут унизить и выбросить куда-то в космос. Могут сделать из него личного интера. Что бы ни произошло, это должно было быть личным делом его и Оверлорда. Противостоянием один на один. И тут… Прервав поцелуй, Тарн отпрянул так резко, что едва не упал. Губы все еще горели, а порт почти судорожно сжался, стискивая пальцы шестифазника внутри. Все, чего карателю сейчас хотелось — убежать, исчезнуть, скрыться отсюда. Не смея даже оборачиваться в сторону голограммы, Тарн резко дернул манипулятором, пытаясь освободиться, второй же рефлекторным движением лег на шейные кабели Оверлорда, будто пародируя надетый на десептикона ошейник. Манипулятор, легший на шею, перехватили за запястье мгновенно, сжимая до смятых пластин брони и выворачивая, заставляя Тарна опасно балансировать в неустойчивой позе, с разведенными ногами, с белым наэлектризовавшимся хвостом, пачкающимся в смазке все сильнее. Против танкбота играло то, что он сидел спиной к Оверлорду, да и был в, мягко говоря, не боевом состоянии. Сложно воевать, когда у тебя широкая пробка в горловине и весьма активные пальцы между ног, растягивающие порт. Похоже, что Мегатрона в любом случае ожидало весьма занимательное зрелище. — Что происходит?! Тарн! Ответ на вопрос о том, что происходит, Тарн бы очень хотел узнать и сам, и потому не смог бы ничего сказать даже без стараний Оверлорда. Впрочем, нельзя было сказать, что вопль Лорда хоть как-то нарушил идиллическую картину выворачивающего манипулятор танкботу шестифазника. Оверлорд вывернул запястье Тарну за спину, окончательно лишая возможности шевелиться по собственной воле, не сломав при этом себе плечевой шарнир, и заставляя сидеть ровно, еще сильнее расставляя ноги, демонстрируя торчащий белый хвост, залитый смазкой и все еще продолжающие свое возбуждающее дело пальцы. Оверлорд с такой уверенностью управлялся с несколькими задачами одновременно, при этом совершенно не глядя на собственные манипуляторы, будто только этим целыми днями и занимался. Стыд, страх и ненависть, прежде всего к самому себе, к корпусу, который так бесстыдно подводил бывшего главу ДЖД, заставили Тарна словно оцепенеть изнутри, но даже боль не мешала тому ему продолжать течь. Раскрытый, выставленный напоказ, без привычной маски — лучший трофей Оверлорда, который тот только мог добыть, пожалуй, превзойти его могла только голова самого Мегатрона, который в это самое время наблюдал за происходящим. Тарн выключил оптику — он не желал смотреть, не желал запоминать это все, и попытался дернуться, вытолкнуть из себя пальцы, только бы не производить впечатления покорности. Добился он лишь того, что игрушка внутри стала только сильнее давить на плотно обхватывающее ее кольцо, а плечо свело резкой болью, и Тарн замер, чтобы переждать это. Зато Оверлорд явно чувствовал себя очень хорошо. — Мы немного заняты, Мегатрон. Так что-либо прикрути вокалайзер и смотри, либо иди в очередной раз доламывай своего командующего ВВС, чтобы он уже дал тебе. Воспользовавшись тем, что Лорд явно в шоке от такой наглости, шестифазник демонстративно медленно вытащил когти из текущего порта, неторопливо и явно любуясь тем, как тянутся следом поблескивающие ниточки смазки. Она была всюду — на внутренней стороне бедер карателя, склеивала шерстинки на игрушке, выглядящей уже куда менее эффектно, и пачкала колени самого Оверлорда, весь облик которого говорил о получаемом им при этом удовольствии. Тарн не имел возможности даже свести колени, невольно предоставляя великолепный обзор на свой растянутый и мокрый порт, закрытую пафосно-пошлой пробкой горловину и царапины на бедрах. Все это наглядно демонстрировало, что Оверлорд — главная цель карательного Списка, умудрился поиметь не только самого Тарна, но и сам факт того, что он кому-то там стал врагом. Не в первый и не в последний раз, правда, он ожидал от Мегатрона чего-то более серьезного, чем того, что охоту на шестифазника возглавит именно Тарн — который и в бою настоящем толком не был, а только делал, что ему приказывали. На фиолетовом корпусе даже не было боевых отметин, будто бы танкбот только играл в войну, предпочитая на самом деле не ввязываться в непременно сопровождающую ее грязь и подлость. Те, кто много говорят об идеалах и теориях, обычно быстро сдуваются, едва увидев реальное положение дел. Стоит только их заткнуть… Скользкие пальцы оказались во рту Тарна, преодолевая сопротивление, и танкбот сдавленно закашлялся от неожиданности, к тому же ему было противно ощутить на глоссе смазку, пусть даже свою, и он сильно сжал денты, намереваясь хоть так вернуть Оверлорду хотя бы малую часть боли, которую его стараниями был вынужден испытывать сам. Впрочем, на Оверлорда такой жест не произвел особого впечатления, заставив только глубже протолкнуть пальцы, почти к горлу, царапая тонкие чувствительные стенки кончиками когтей. — Не капризничай, гаечка, ты же так хорошо отдался мне пару часов назад. Неужели стесняешься? О, не сомневайся, ты шлаково привлекателен сейчас, зритель не даст солгать, да, Мегатрон? Наслаждайся, гаечка, тебя, наконец, заметили — твой Лорд не может оторвать взгляд. Покажи ему себя, давай. Пусть хоть сейчас пожалеет, что первым для тебя стал, увы, не он, — танкбота держали, не давая вырываться, проталкиваясь через сжатие внутренних систем горла и зажимая голосовой модулятор, не давая отвечать конкретно абсолютно никак, только стонать в крепкой хватке, позволяя собеседнику видеть раскрытый, текущий порт с бессмысленно сокращающимися кольцами, заставляющими выбрасывать еще больше смазки вхолостую. Лидер десептиконов не спешил ни отключаться, ни хоть как-то комментировать ситуацию, которая, в целом, в комментариях не нуждалась: Оверлорд игрался с лидером элитного отряда карателей, как хотел, демонстрируя, как беспомощного интербота, и вертя, как безвольную игрушку с такой элегантной легкостью, что даже попытки оказать сопротивление выглядели не более чем показательным ломанием на публику для большего возбуждения зрителей. Однако Мегатрон чего-то ждал, молча, сосредоточенно. Явно чего-то иного, нежели текущего перед ним бывшего лидера элитного отряда. — Не молчи, гаечка, расскажи, как ты хотел своего повелителя. Давно и безответно. Возможно, это твой первый и последний шанс, откройся… на прощание, — пальцы выскользнули изо рта, легко раздвигая внешнее кольцо текущего порта, демонстрируя возбужденные системы во всей красе на фоне весьма однозначных царапин на внутренней стороне бедер. Можно было рассмотреть все в деталях, вплоть до сокращений внутренних колец. — Или попросишь пощады?.. Или, может быть, помощи, ммм?.. Шестифазник устроил театрализованное представление не хуже Тарна, во всяком случае, накал страстей был впечатляющий. Если бы Тарн не был непосредственным и, пожалуй, главным участником этого действия, то решил бы, что это какие-то симуляции. Как никогда ранее ощущая себя вещью, просто корпусом для интерфейс-развлечений, танкбот давился пальцами, стараясь хоть как-то избежать этого грубого для себя вторжения. Безуспешно, как и всегда. Попытки дергаться только добавляли зрелищу красок, и для двух огромных, привыкших все решать силой ботов это наверняка выглядело скорее возбуждающе, чем серьезной угрозой. Или же жалко. Тарна разъедала жгучая ненависть к себе самому, не к Оверлорду, который наверняка тщательно все спланировал и теперь вполне спокойно наблюдал, как на его коленях извивается бывший каратель, одно имя которого наводило ранее ужас. К своему корпусу, слабому и податливому. Тарн и не подозревал, что можно течь так — под пристальными взглядами, от таких унизительных слов. Все зашло слишком далеко, и не только в смысле того, что Оверлорд непринужденно проникал во все возможные отверстия танкбота, лишая этот процесс какой бы то ни было интимности. Теперь он проник еще и в его мир, все то, что Тарн так тщательно строил и оберегал — и обращался с ним в лучших традициях шестифазного протокола. О, Мегатрон мог бы гордиться Оверлордом, в отличие от того, на кого он возлагал такие надежды. — Лучше бы ты погиб в бою, как подобает воинам, — с плохо скрытой брезгливостью сообщил Лорд, глядя на карателя, дрожащего в манипуляторах Оверлорда. Можно было бы рассказать, что он не отдавался, а вынужден был уступить, не имея возможности даже пошевелиться. Что все еще чувствовал себя вскрытым, лишенным хоть чего-то своего и опозоренным. Много чего можно было бы рассказать, будь Мегатрону до этого хоть малейшее дело. Его всегда интересовал исключительно результат, даже не процесс, что уж говорить о каких-то там эмоциях? На войне как на войне. А результат был таков, что Тарн вполне очевидно истекал смазкой и щекотал бедра шестифазника турболисьим хвостом. Теперь его можно забрать обратно разве что для ублажения великой армии десептиконов. Танкбот знал все это и так, он не хотел об этом думать, но все же настал момент, когда пришлось столкнуться лицом к лицу с реальностью. И Оверлорд, и Мегатрон говорили чистую правду, где каждая фраза заставляла сжиматься Искру, причиняя почти физическую боль. Это был конец, нелепый и сокрушительный, и, конечно же, громкий. Об этом будут трубить на каждом углу, обсуждать в барах и перешептываться в отсеках. Ну что ж, по крайней мере, слава осталась верна Тарну. — Посмотри, он же ждет того момента, когда я тебя убью… — горячо зашептал шестифазник на самый аудиосенсор пленнику, не прекращая поглаживать между ног, даже почти нежно касаясь кольца порта. — Ждет, чтобы лично понаблюдать за твоим деактивом, чтобы объявить об убийстве первого и последнего бессменного члена ДЖД и о полной ликвидации твоего подразделения. Ты ему больше не нужен Тарн. Тебе найдут замену… или просто выбросят за ненадобностью и забудут. Бесславный конец ужасающей Десептиконской Дивизии Правосудия. — Сделай это, — негромко произнес Тарн, наконец обретя возможность говорить, а все остальные выжидающие замолчали, — вы же оба этого хотите, избавиться от меня. Это можно было сделать еще раньше, но все мы любим зрелища. Каратель хотел добавить что-то еще, но голос сорвался, как только его разгоряченный порт вновь растянулся, впуская в себя пальцы. От осознания того, что это движение показалось привычным, Тарна замутило. С каких это пор он успел привыкнуть к этим нежным поглаживаниям снаружи и внутри, к этой легкой заполненности? И с каких пор ему стало это нравиться? Оверлорд только ухмыльнулся, удобно — собственнически — устраивая подбородок на плече танкбота, не выпуская его, ощущая горячий, дрожащий под прикосновениями корпус, но глядя только на лидера десептиконов, все так же внимательно наблюдающего за происходящим. — Мегатрон, хочешь его назад, м? Своего самого верного, самого покорного, с несломленной верой в твои ржавые идеалы… Несмотря на то, что шестифазник явно провоцировал, в алой оптике Лорда непроизвольно мелькнул интерес. Тарн был действительно уникален, единственный в своем роде, и дело было даже не в его особых способностях, а в сверхъестественной преданности делу десептиконов и Мегатрону в частности. Вернуть в строй такую боевую единицу было бы счастьем и очень большой удачей, но, разумеется, такого удовольствия Лорду никто доставлять не собирался. — Могу прислать тебе сувенир. Где-то завалялась маска. Или ты символично захочешь себе шестерню трансформации на память? Тарн внезапно усмехнулся сам себе. Отправиться к Праймусу с раздвинутыми ногами и интерфейс-игрушкой между них — в этом что-то было. Не самый плохой исход, особенно когда предполагал нечто намного худшее. Например, его могли бросить истекать энергоном и корчиться от боли, заставить умолять даже не о пощаде, а об избавлении от страданий. Можно было продать его в рабство или сделать личного интера, не обращая внимания на его ощущения. О, вариантов унизить танкбота до уровня безликого корпуса было великое множество. Лишить индивидуальности — то, чего он действительно боялся, а Оверлорд прекрасно находил слабые места своих пленников. И согласился он подозрительно быстро, Тарн и не думал, что это будет так легко, ожидая отказа, комментариев, показательного интерфейса на камеру во все возможные отверстия на корпусе ради того, чтобы порадовать Мегатрона, конечно же. «Ты ведь сделаешь это ради своего Лорда, правда? На что ты готов ради него?» А что, красиво, обиднее было бы просто посереть грудой деталей где-то у Юникрона на рогах, пропасть без вести. Теперь Тарн понимал, что его никто не стал бы искать в любом случае. Незаменимых нет, и в случае Мегатрона отряд предпочитал не замечать потери бойца, да что там, потерю самого отряда Повелитель переживал с удивительным спокойствием. Тарн отныне был для него пустым местом, чья дальнейшая судьба не стоила беспокойства. Интерес в алой оптике полыхнул только тогда, когда Оверлорд предложил вернуть своего пленника обратно, жалкого и дрожащего, и Тарн понял, что Лорд этого хочет уж явно не за тем, чтобы пожалеть, а чтобы сделать из него пустое место самостоятельно. Показать всем, что бывает с изменниками, которые не в состоянии контролировать собственный порт, особенно перед врагами фракции. По иронии, окончание актива того, чья миссия состояла в устрашении, должно было само стать примером того, как делать не надо. — Я хочу твою голову, — рыкнул лидер десептиконов, чем вызвал у Оверлорда только хищную ухмылку. — Ты уже попробовал послать за ней. Смотри, чтобы я не решил прийти за твоей. Загудели активированные орудия, в спину Тарна, аккурат за камерой Искры, ткнулось дуло пушки, накапливающей энергию. — Будет больно, — пообещал шестифазник, сильнее прижимая к себе танк, а потом едва слышно шепнул на самый аудодатчик: — Не бойся, гаечка. Почувствовав толчок в спину, Тарн внезапно с горечью усмехнулся. В спину, как последнему трусу, даже не удостоив последней почести — посмотреть в оптику тому, кто оказался сильнее тебя. Даже он не опускался до такого, позволяя своим жертвам запомнить все происходящее в мельчайших деталях, до тех пор, пока их блоки памяти еще могли функционировать. Очевидно, бывший каратель не заслужил и этого. У него было мгновение, чтобы подготовиться к деактиву, окончательному, черному и безболезненному, но в самый последний миг дуло пушки резко сместилось почти к самому плечу, выстрелом пробивая все слои брони насквозь, как тонкую фольгу, вышибая осколки деталей и яркие брызги энергона, залившие камеру прежде, чем трансляция оборвалась. Смазка все еще медленно и пошло и вытекала из раскрытого порта, когда весь корпус пронзило острой болью. Яркой как вспышка от выстрела, заставившей все процессы сбиться и выдать кучу ошибок. Если бы Оверлорд его не поддерживал, Тарн наверняка упал бы… как и должно быть, если тебя простреливают насквозь, особенно из чего-то такого калибра. Однако перед оптикой почему-то снова расплывчато вырисовывался шлаков корабль и ухмыляющийся фейсплет шестифазника. Оверлорд, как и всегда, был неимоверно доволен — непонятно только чем. Танкбот машинально позволял что-то с собой делать, находясь в одновременно в оцепении и недоумении. Какая-то фантасмагория, глюки отключающегося процессора, видимо. Симуляции, впрочем, до странности реальные. Воздух вокруг будто сгустился, и в нем плавали отдельные слова, суть которых никак не хотела обрабатываться, как будто шестифазник бегло говорил на старокибертронском. Раненый десептикон попытался вслушаться, уцепиться хоть за что-то и внезапно уловил слово, от котрого вздрогнуло что-то внутри. Свое имя. Не одно из старых, которые остались в прошлом, а то, которое он выбрал себе сам. — А вот теперь ты полностью свободен от своих обязанностей, Тарн. Поздравляю, — шестифазник ухмыльнулся, продолжая поддерживать танкбота, сидящего у него на коленях, и парой щелчков включил автопилот на панели управления. — И мы почти прилетели, как я и рассчитывал. — Зачем… — голос, которым Тарн учился владеть столько времени, слушался плохо, — зачем ты это сделал? Отвечать на поставленный вопрос Оверлорд не счел нужным. Вообще, он редко отвечал на вопрос «зачем». У него всегда были собственные причины и логика поведения, и объяснить ее кому-либо значило, по сути, объяснить себя, дать четкий алгоритм причинно-следственных связей и, как итог, возможность предсказывать действия и управлять. Опускаться до предсказуемости собственных действий шестифазник не собирался. Оверлорд убрал оружие, пережимая разорванную магистраль, не давая Тарну терять энергон, и заставляя того самостоятельно прижать целым манипулятором пострадавший к корпусу, чтобы снять нагрузку с серьезно поврежденного плечевого шарнира. Боль к этому времени уже успела сгуститься, тяжело пульсируя, и энергон продолжал сочиться между пальцев танкбота, неотвратимо вытекая наружу, а восприятие реальности только ухудшалось. Слишком много потрясений на сегодня. Тарн не знал, что будет дальше, к чему было все это представление и что ему еще предстоит вытерпеть. Сейчас это были слишком сложные вопросы для напрочь сбитых логических цепей, и были проблемы поважнее. Сам не заметив, как это произошло, Тарн неожиданно отключился прямо в манипуляторах своего то ли мучителя, то ли избавителя, привалившись траками к мощной броне на груди Оверлорда. Трехрежимник еще раз проверил приборы и подхватил на манипуляторы безвольный фиолетовый корпус, залитый энергоном, и понес туда, где все начиналось, в рабочий отсек. Удивительно, но отчего-то Тарн смотрелся в нем уместно. Отключившийся, с пробитой прямым выстрелом броней, испачканный смазкой и энергоном, он не производил впечатление ужасного карателя. Скорее обессиленной жертвы, покорившейся судьбе. Оверлорд хмыкнул сам себе и первым делом перекрыл утечку в разорванных магистралях, после чего неспешно потянул прочь пробку из топливной горловины за испачканный в смазке белый турболисий хвост, наблюдая, как шлюз нехотя выпускает игрушку вместе с порцией не переработанного топлива. На поиски паховой пришлось потратить едва ли не больше времени, нежели на поверхностное приведение в порядок фиолетовой брони. Впрочем, времени хватило на все. Шестифазник даже сам посадил корабль, после чего вернулся за все еще пребывающем в оффлайне Тарном, с абсолютно спокойным выражением фейсплейта вынося его на манипуляторах под охи-ахи многочисленных свидетелей. Перед ним даже услужливо открыли двери, впуская в один из крупнейших лазаретов планетарной системы. Чем был хорош Парадрон, тут никогда не задавали вопросов и всегда помогали, принимая всех одинаково радушно, не смотря на знаки фракций на броне. Достаточно было сказать, что они партнеры и немного погорячились, выясняя отношения после бурного коннекта. Версия была вполне адекватная, особенно с учетом того, какими буйными нравами и мощным вооружением обладали тяжелые модели. С этим же аргументом Оверлорду разрешили присутствовать во время всего ремонта и уже после него в отсеке временной реабилитации, куда переместили починенного Тарна, услужливо накачав того деактиватором, чтобы снизить болевые ощущения после ремонта и желание активно двигаться. Так что шестифазник стоял и смотрел в окно на размеренно движущийся город внизу, ожидая включения своего танкбота и поглядывая иногда на бесстрастные лицевые, все еще покрытые восстанавливающим гелем. Оверлорд не собирался тревожить перезаряжающегося под деактиватором Тарна, вполне спокойно перенося ожидание в тишине одиночества. Он не любил Парадрон. Сейчас, в период постоянных боев и локальных стычек между фракциями, в самом факте существования этой планеты было что-то противоестесственное. Тишина, покой, реки пригодного для систем очищенного энергона и атмосфера спокойствия и счастья, будто местные жители не знали, что происходит за границами их воздушного пространства, намеренно игнорируя этот факт. Парадрон казался отвратительной изолированной пародией идеального мира во время войны. Защищал планету отнюдь не объявленный нейтралитет, да и уж точно не вооружение, которого тут никогда не было — пожелай Оверлорд сровнять Парадрон с горсткой космической пыли, он бы справился за четверть часа. Но Парадрон не трогали, хотя и беженцев здесь не наблюдалось. В свое время, в ожесточенных боях за планету чуть не погиб Мегатрон и вопреки логике был спасен медиками Парадрона. С тех пор планету не трогали, хотя она и была открыта для всех. Впрочем, задерживаться тут тоже особо не хотели: боевые протоколы были у трансформеров в прошивке, а такое медленное ржавение могло довести до Турхулона. Поэтому тут и обитали одни медики, в отличие от бойцов, они здесь были при деле и в своем призвании. Судя по всему, измученные системы танкбота решили взять свое, и в онлайн Тарн не возвращался довольно долго — по крайней мере, по меркам Оверлорда. Он лежал совершенно неподвижно, и только тихий шум вентиляции говорил о том, что танкбот еще актив. Оптика включилась медленно, словно нехотя, и Тарн сначала подумал, что не полностью восстановился. Обстановка вокруг была абсолютно незнакомая, это явно было не одно из помещений корабля, скорее похоже на медотсек, причем хороший, а не один из подпольных, которые в избытке были на всяких планетоидах, где скрывались преступники разных мастей. Точно. Тарн дернулся, но корпус его не послушался, вялый и медлительный, слабо подчиняющийся командам процессора. Мысли тоже были вялые, они текли как бы отдельно, не вызывая особых эмоций. Сначала Тарн подумал, что просто был ранен в бою, и кто-то перенес его сюда, но потом он вспомнил, причем с ужасающей четкостью все недавние события и машинально глянул на свои бедра. Хвоста не было, и даже паховая была на месте. На клик мелькнула мысль, что Мегатрон все-таки непонятным образом его забрал, но танкбот ее прогнал. Мегатрон побрезговал бы к нему даже прикоснуться после… увиденного, и если Тарна поместили сюда по его приказу, ничего хорошего это обозначать не могло. Только то, что решили восстановить, чтобы подвергнуть показательным пыткам и унижениям, которые бывший каратель должен был прочувствовать очень хорошо. Это понимание нарушило приятное и редкое чувство покоя и безопасности, заставив Тарна вздрогнуть, и он с облегчением провентилировал, увидев уже хорошо ему знакомый силуэт шестифазника. Да, едва не ли не впервые за все время их встречи танкбот был действительно рад Оверлорду. Исходя из того, что успел понять Тарн, присутствие шестифазника означало то, что ему не причинят вреда. — Овер?.. — тихо позвал Тарн и тут же поморщился от неосторожного движения. Простреленное плечо все еще болело, пусть и намного меньше. Оклик отвлек Оверлорда от созерцания бурно жестикулирующей стайки фемок и шестифазник обернулся, шагнув к верстаку и снова сосредотачиваясь на лежащем танкботе. Тот факт, что Тарн мало того, что его позвал, вместо попытки прикинуться деактивом, был интересен. То, что он обратился в такой фамильярной форме было удивительно… и приятно. — Уже онлайн? — взгляд алых линз скользнул по фиолетовой броне, на мгновение останавливаясь на восстановленном плече и сосредотачиваясь на выражении фейсплейта танкбота, ловя все оттенки проявления боли от неосмотрительного рывка. Право, порой Тарн позволял себе глупости. Тяжелый манипулятор лег на грудной сегмент, немного придавливая, намекая, что надо лежать спокойно. Ошейник попал в фокус как-то случайно, и Оверлорд фоново отметил, что, наконец, вспомнил, о чем забыл, готовя танкбота к транспортировке к медикам. — Мы улетаем через пару часов, — сообщил шестифазник, никак больше не проясняя произошедшее. Ему и так все было понятно, а на остальные объяснения у них было еще достаточно времени. И теперь шестифазник был уверен, что никакой третий лишний им не помешает, а с остальным они как-нибудь разберутся. В конце концов, такие, как они с Тарном, всегда были не для всех.