Не верьте лучшим друзьям...

Я ведь так и не выпил таблетки, пролежал все время на кровати, — с явным волнением пронеслось в голове у парня. Он пил прописанные лекарства, чтобы уменьшить количество будущих выделений и феромоны, на всякий случай. Чтобы первая течка не прошла столь ужасно. Новые ощущения приносили огромный дискомфорт, не позволяя думать ни о чем другом. Антон размял руку, протянул ее к стоящей рядом с ним тумбочкой — там он хранил все свои таблетки — и заметил только пустую пластинку. Точно, пару дней назад же он допил последние и перестал, так как лень было идти и искать новую упаковку. Матери же он говорил, что или выпил, или забыл, и имитировал послушное перемещение в комнату с целью выпить заветную капсулу. Слерко как можно аккуратнее, сморщив нос от неприятного мокрого ощущения и жара внизу, поднялся с постели и медленно, с опасением потери равновесия побрел к кухне, где должна была находиться аптечка. Из-за каждого движения по спине пробегали холодные мурашки. Под белый ящик (простую картонную коробку, на самом-то деле) с красным крестиком был отделен выдвижной шкафчик, находящийся на низкой высоте как раз для таких «инвалидов», как Антон. Вообще, аптечка находилась и в нескольких остальных комнатах, но парень прикинул, что до кухни идти ему было меньше всего. Парень еле дошел до нужного шкафчика и уже начал рыться в картонном ящике, перебирать всевозможные упаковки таблеток, как послышался хлопок двери. Омега застыл на месте. — Антон, это я! Извини, немного припозд… И тишина снова накрыла квартиру плотным одеялом. В глазах пробежала искра, а молчание начало давить на уши. Даже тяжелое дыхание Антона затихло. На пару мгновений кареглазый остолбенел, а потом понял ситуацию и, нервно кинув все таблетки на место, как можно быстрее попытался дойти до комнаты, опираясь на стену. Сам Скремников застыл на месте, вдыхая разносящийся по квартире запах. Он уже ничего не соображал, забыл все то, что готовился сказать, когда придет; голова окончательно затуманилась, и сквозь дымчатую завесу можно было разглядеть только одно животное желание. Как только по неуклюжим громким шагам альфа понял, что его друг собрался сбежать, тут же рванул с места. Дверь захлопнулась у него перед носом. Данила пытался открыть дверь, тянул ее на себя так, будто был готов выломать. Осознание того, что это бесполезно, дошло с опозданием: парой секунд назад щелкнул дверной замок, и этот звук прекратил всю прелюдию, заставил обоих немного очнуться. — Слерко, открой эту чертову дверь! — простонал Данила и вдобавок еще раз дернул за ручку. — Ты хотя бы понимаешь, что я сделаю что угодно, но только не это?! — прокричал Антон. Чувство беспокойства не покидало его даже за запертой дверью, и, схватившись за голову, он сполз спиной по деревянной поверхности. — Я ее вынесу с петлями! И это вовсе не шутка! Голос кричал о том, что его владелец уже и правда был готов на такие меры. Узел внизу его живота больно стянулся. — Мы оба тут знаем, что за испорченное имущество ты платить моей матери не будешь! Цена слишком ничтожная!  — Ничтожная, говоришь? — Альфа громко хлопнул по двери. — Да я с ума сойду, если ты сейчас не откроешь! Разве это можно назвать ничтожным? — Придурок, опомнись! — обессиленно пытался достучаться до друга Антон. — Так влияют феромоны, которые перестанут действовать почти сразу же, как только ты выйдешь из этой квартиры! Данила вымученно выдохнул и начал ходить из стороны в сторону, как умалишенный. Омега попытался успокоить свое паникующее сердце, когда на секунд десять коридор снова погрузился в тишину. — Ты искал таблетки от течки? — И? — единственное что смог из себя выдавить из-за подступившего к горлу кома. — Теперь я понял. Это же для тебя впервые? И тебе наверняка страшно, да? Из-за двери послышался глубокий выдох-вдох. Данила явно пытался держать себя в руках. — Я погорячился, не хотел тебя напугать. Боже, что я творю… — его голос сделался виноватым. — Ты мой лучший друг. Последнее, чего я хочу, — как же жарко, — это чтобы ты боялся меня. Выпей таблетки, а я постараюсь успокоиться. Если не получится провести наш вечер так, как мы хотели, то я по крайней мере помогу тебе почувствовать себя лучше. Открой дверь, я принес таблетки… Открой, пока я могу себя контролировать! Умоляю, — страдальчески выговорил Данила и для большей убедительности пошуршал упаковкой. Его голос был одновременно таким раскаивающимся и убедительным, что не хотелось даже и думать о том, чтобы хоть на пару секунд засомневаться в его словах. Предложение за предложением унимало сильную дрожь в теле, морально успокаивали. Начало казаться, что Антон сидит не на холодном полу вплотную с дверью, а на теплом, электрически обогреваемом паркете, и что он не пытается спасти себя от друга, а всего лишь, как в детстве, спрятался от него за игрой в прятки. Его лучшему другу тяжело, ему больно, но он ради него сейчас старается сделать как лучше и помочь ему. Сейчас каждая секунда драгоценна. Слерко и сам не понял, как его рука потянулась к замку. Щелчок. Еще один. И дверь резко распахнулась, отчего омегу немного отбросило. Парень растянулся на полу, но тут же сел, попытался отползти. Мнимое спокойствие снова стало исчезать на фоне волнения, а чувство самосохранения кричало у него в голове и проклинало за слабость. Последние остатки самообладания пытались вселить надежду на то, что опасности нет, что настоящий Данила сейчас просто отдаст ему таблетки и, держась за голову, выбежит из квартиры, чтобы переждать. Но в руках альфы не было таблеток. Скремников, покрасневший от сладкого запаха, победно ухмылялся и медленными шагами приближался к своей «жертве», окончательно загоняя ее в угол. На его лице не читалось ни капли вины или страданий. Как только Антон уперся спиной в кровать, Данила сделал последний короткий шаг и, присев на корточки, вцепился пальцами в подбородок друга. Последний же только сейчас начал настолько сильно ощущать приторный приятный аромат, от которого, кажется, течка даже усилилась. Голова сильно закружилась. — Сказал же, что тебе придется открыть, — еле слышно прошептал Скремников и тут же обхватил Слерко руками, поднимая и кидая его на кровать. Последний жалобно пискнул от неожиданности и безнадежно попытался перекатиться в сторону. Но на то оно и «безнадежно» — альфа сразу навис над кареглазым, преграждая ему путь руками по обе стороны от его плеч. Омега безостановочно упирался свободными руками, ударял по подкаченному телу альфы — тот даже и не обратил внимания. — П-Придурок! Отвали от меня и свали к чертовой матери! Голос оказался тихим и сиплым. Антон уже сам стал понимать, что совершил огромнейшие ошибки. Во-первых, не надо было скрывать правду с самого начала. Самому было бы сейчас проще. Во-вторых, не надо было поддаваться безразличию и нежеланию пить таблетки. А напоследок, не надо было быть таким легкомысленным и доверчивым. Эмоции накатились на него, как огромные волны. За его проступки его наказала жизнь, однако сейчас, кажется, накажет и кое-кто еще. Упрямый, парень нашел в себе силы и резким движением сбил одну из рук друга, перевернулся на живот, собираясь хотя бы попытаться скатиться на пол и удрать, но вместо побега он оказался лишь еще более прижатым к кровати навалившимся на него Данилой. Слерко замер — то ли из-за упирающего в него сзади через одежду каменный член, то ли из-за влажного дыхания над ухом. — Хватит сопротивляться. Ты только тратишь лишние силы. — По-твоему я должен сейчас разлечься на постели и с распростертыми объятиями проорать: «Трахай меня, альфа, я весь твой!»?! — парень истерически выдохнул, зарываясь лицом в скомканное одеяло. От такого положения в штанах становилось еще мокрее, и самое страшное то, что он никак не мог это контролировать. — Именно так. Сейчас ты должен сделать все, кроме последнего эпизода. Он по желанию. — Альфа, не прекращая давку, перенес руку на пятую точку друга. — Смирись с тем, что тебе придется отдаться мне. Такова приро— — Да нахуй эту природу! — вспылил Слерко и в негодовании дернулся, отчего сразу же пожалел: на секунду он еще теснее прижался к брюнету. — Вы, альфы, слишком высокомерные, чтобы хоть как-то понимать нас. Природа! Значит, моральные принципы для тебя никакой роли уже не играют? — А вот тут я поспорю. Это говоришь сейчас не ты, а твоя гордость. Но ведь тело, — он легонько надавил на задний проход через уже хлюпающую ткань штанов, — желает сейчас только альфу, верно? Причем именно того, что сейчас нависает прямо над тобой. И нормы морали уже никак тебе с этим не помогут, верно? Антон одновременно похолодел и вспыхнул, нарушая законы физики. Смущение накрыло с головой, и из-за этого он не находил, что ответить. Его разрывало отвращение просто оттого, что течного омегу угораздило наткнуться на альфу. Но при этом всем тело пульсировало, дрожь проходила по коже и сворачивалась узлом в паху. — Даже если ты понимаешь, что тебе противно, — тем временем продолжал Данила, — ты уже встретился со мной по случайным обстоятельствам. Со случившимся ничего не поделаешь. Почувствовав запах альфы, твое тело уже не успокоится — оно будет мучить тебя, упрашивать, пока не добьется своего. В страшном сне мне даже такого не снилось, — подумал Слерко и зарылся лицом в одеяло. Сильный и возбужденный альфа против обессиленного омеги, как еще может закончиться этот раунд? Он и так абсолютно знал то, что говорил альфа, и все равно яро сопротивлялся. Да, возможно, бесполезно — хоть он еще не хотел признавать очевидное. Антон утешал себя тем, что потом хотя бы можно будет оправдаться, что он не лежал, как первобытный человек, с радостью приглашающий в свою пещеру. Омега снова попытался перевернуться на бок, так как противостоять Даниле лежа на животе было уже не очень удобно. — Антон, ты уже порядком начинаешь меня бесить, — шикнул сероглазый и одним резким движением стянул пижамные штаны парня до колен, поставил на четвереньки — последний вскрикнул от неожиданности. Альфе представился замечательный вид: обильно вытекающая из упругого кольца мышц смазка, немного набухший от возбуждения анус. Мысли потерялись под накрывшим полотном извращений и неожиданно ударили в голову в виде инстинктов. Ни секунды не медля, он вставил палец, отдавая благодарность смазке, так как он легко проник в разгоряченное тело парня, а затем добавил и еще один. Второй же рукой он сразу же положил ладонь на спину омеги и с силой надавил по направлению к кровати, чтобы на всякий случай не позволить другу вырваться. — Не брыкайся. Мне придется тебя хотя бы немного растянуть, чтобы не было так больно. Слерко нервно старался проглотить большое количество слюны, что ниточкой стекала у него изо рта, и невольно тяжело выдыхал от каждого прерывистого движения сзади. Его ноги задрожали резко, коленки заныли от ерзаний, а пошевелиться более он не мог: конечности не подчинялись. Его парализовало от нахлынувших сбивчивых ощущений, наслаждения, которого он неосознанно жаждал и так боялся. Скремников растягивал нетерпеливо, торопясь, разводил пальцы и пытался найти чувствительную точку, да из-за нетерпения этого никак не выходило. Вскоре он совсем ненадолго присоединил третий палец и с рычанием вынул их, начал скоро стягивать одежду с себя самого. — Только с презервативом, пожалуйста, — прохрипел окончательно смирившийся омега. От ощущения пустоты неприятно защекотало что-то внутри. Ему же все равно не спастись? Если от возбуждения он теряет все свои силы, то друг только набирает их, становясь полноценным руководителем ситуации. Он не сможет сбежать, не сможет как-то уговорить Скремникова остановиться. Сероглазый стал абсолютно бесконтрольным животным. — Хоть где-то вслушайся в то, что я говорю. Брюнет недовольно цыкнул, но игнорировать желание омеги не стал. Как-никак, а инстинкты сейчас хотят только удовлетворения желаний, а не зачатия ребенка. Да и гигиена тоже входит в эти рамки. Парень начал перерывать карманы в поисках заветного пакетика, который в последнее время постоянно носил в заднем кармане своих брюк. Надо отдать благодарность его популярности и мыслям, что когда-нибудь он случайно наткнется на течного омегу, а сдержаться не сможет. Наткнулся, в общем-то. Антон стоял на четвереньках и неистово пытался вдохнуть в себя как можно больше воздуха. За такой короткий промежуток времени возбуждение достаточно быстро его пожирало, затягивало в свои пучины. И если ранее он думал, что это неправильно и отвратительно, то сейчас ему не хотелось устанавливать свое внимание на этом. Он обязательно обсудит это позже. Но не сейчас. — Раздвинь ягодицы, — прозвучал холодный приказной голос. Данила уже успел раскатать открытый презерватив по всей длине своего члена и теперь снова навис над Антоном. Последний же еще пуще залился румянцем, но последовал приказу — трясущимися руками оттолкнулся от смятого одеяла и потянулся назад. Только упругие половинки были разведены в стороны, как альфа тут же приставил головку члена ко входу, проникнул на пару сантиметров и подхватил омегу за локти, потянул на себя. Слерко протяжно простонал и сразу же притих, понимая, что они живут не в частном доме, а за стенкой вроде как даже ходит разумная (нет) тушка его соседа. Спина изогнулась до тихого хруста и заболела еще сильнее, чем в прошлой позе. Подросток дергался от проходящих по телу болезненных разрядов и некомфортности положения. Несмотря на обильность выделяемой смазки, недолгая растяжка не помогла, из-за чего представления об следующем утре не подразумевали ничего солнечного и радужного. Данила медленно проник дальше, глубже, до самого основания. Остановился на секунд десять и тут же сорвался на бешеный темп, только ухмыляясь от попыток заглушить крики своего друга. Хотя, друга ли? — Ты такой узкий, — прошептал Скремников, прикусывая влажные плечи. — Расслабься, иначе мне трудно будет двигаться. — Кто бы говорил, — произнес омега, жмурясь от укусов. — Сам бы попробовал оказаться с такой позе с членом в заднице. — Ах, так вот в чем дело. — Данила вышел из тела Антона, рывком перевернул его на спину, притянул к себе за бедра. И вошел резко — до конца, с громким шлепком и характерным смущающим хлюпаньем, наконец проезжаясь по простате. Слерко закинул голову назад и застонал особенно громко, уже не боясь, что кто-то услышит. Он зарделся еще сильнее и, оказавшись к альфе лицом к лицу, прикрыл глаза кистью. Он часто дышал, не в состоянии надолго задерживать кислород в легких: их выбивал быстрый, несдержанный темп. Альфа, закинув ноги парня к себе на плечи, входил то наполовину и выходил почти до конца, то доходил до основания и двигался с интервалом в пару сантиметров. Сильные, натренированные руки крепко удерживали партнера за бока, скользили вверх, большими пальцами приподнимая свитер. Ладони оглаживали грудь и как бы случайно задевали бусинки сосков, доходили до покрасневших плеч и снова спускались вниз. Данила специально мучил омегу: он доходил до твердых мышц живота, проходил по внутренней стороне бедер, но стоящего колом от вспышек удовольствия члена не касался. Можно сказать, что омеге было больно. Внутри все жгло, горело ярким пламенем. Но в то же время уверенные прикосновения заполотняли былые чувства за собой, маскировали. Теперь казалось, что небольшой костер поглотил еще более мощный пожар, закруживший с сладостных истомах. Антон почувствовал, что уже совсем близок к концу, когда друг вдруг до невозможного замедлился. Последний тяжело дышал, его непослушная челка промокла, а рот пошло приоткрывался в негромких выдыханиях. Кареглазый, взглянув на партнера мельком, невольно завелся еще сильнее. Теперь сдерживаться было нереально — он потянулся пальцами к своему члену, обхватывая пальцами основание, проходясь вверх до головки. Скремников тоже был уже на пределе. Он собрал остатки сил и снова ускорил темп. Одной ладонью накрыл ладонь Антона, принялся помогать ему, активно двигать кистью; второй же оперся на кровать. Даник снова навис над омегой, засасывая кожу его ключиц. Антон с протяжным стоном кончил и размяк на кровати, закрыв от приятной судороги в мышцах глаза. Данила кончил следом, вышел из тела и растянулся на друге. Оба восстанавливали дыхание, оба чувствовали невыносимую жару. Но альфа, похоже, совсем не устал, напротив — за такой короткий промежуток времени набрался сил. Он приподнялся на локтях и приблизился лицом к лицу так близко, что их кончики носов касались друг друга. Скремников самодовольно ухмыльнулся: — Еще один раунд~ — и потерся об внутреннюю сторону бедра. — Что ты… Идиот!

***

Слерко медленно открыл глаза, не сразу привыкая к темноте и к горящим в углу красным цветом цифрам на часах, показывавшим 2:40. В помещении было душно: частично из-за закрытого окна, частично из-за вплотную прислонившегося к нему сзади друга. Одна его рука легко лежала у него на боку, вторая же была подложена под голову. Одеяло все так же было скомкано под ногами. Омега сонно моргнул и со вздохом лениво освободился от рук, присел на кровати. Попытался, по крайней мере. Парень сразу же почувствовал болезненный укол по всему телу, в особенности в пятой точке, и больно зашипел. Но, несмотря на это, ему пришлось медленно, осторожно подняться: его организму требовалась вода. А еще свежий воздух, чтобы окончательно оклематься и подумать. Слерко, все так же держась за стену, проследовал на кухню и остановился напротив шкафчика с посудой. Сначала он тихо попытался достать чашку, но потом подумал о том, что не обязан даже пытаться вести себя тихо для этой сволочи, потому в следующий миг с грохотом достал несчастный предмет посуды. Вода помогла почувствовать себя немного лучше. Антон прищурился, повернул голову в сторону балкона, и по его телу пробежалась неприятная судорога от желания охладиться на свежем воздухе. Мысли в голове до сих пор были спутаны в самый запутанный клубок, который мешал, маячил перед глазами, как прескевю в форме образов. Омега с удовольствием вошел в прохладное помещение, открыл окно и положил ладони на раму, ощущая приятный холодок. Ветра на улице почти не было, а на подоконнике с внешней стороны лежал мокрый снег. Однако все равно воздух был пропитан морозной и даже колкой свежестью. Он старательно попытался вспомнить все подробности вечера, но уже после первой возникшей картинки понял, что очень даже зря. Сознание рисовало такие портреты, что парню оставалось только закрыть от стыда ладонью лицо и выдохнуть с белым флагом в руках. Только после нескольких раундов Скремников обессилел и разлегся на не менее уставшем Слерко, и те, как два тюленя, так и пролежали на кровати, пока последний не уснул. Даник, похоже, отключил по всему дому свет, успел даже натянуть другу нижнее белье обратно и плюхнулся рядом, в скором времени сопя ему в макушку. Все чувства будто притупились под покровом ночи. Он уже не так эмоционально реагировал на мысль, что попался на течке не кому иному, как лучшему другу-альфе. И плюс к этому под конец безоговорочно поддавался Скремникову. Перестал испытывать отвращение и острое желание выставить Данилу за дверь прямо сейчас. И, черт возьми, как же он был рад тому, что мамино «вернусь в 12» всегда подразумевало, что вернется она только на следующее утро, если не позже. Сзади послышалось тихое шуршание босых ног, талию легко обвили расслабленными руками, а голова упала на чужое плечо. — Ты ушел с кровати, — обиженно прошептал Даник и коснулся губами шеи друга. — Захотел — ушел. — Антон с силой попытался отстранить от себя Скремникова, но тот только крепче вцепился в него, и вскоре омега сдался. — И ты разбудил меня. — Данила невесомо поднялся поцелуями к уху и скрепил пальцы рук в замок, на что Слерко только немного раздраженно задрожал. — Прекрати, а! Забудь просто про произошедшее недавно и перестань вести себя так, будто после вчерашнего вечера что-то изменилось. — А ты перестань тупить, пожалуйста, — ответил альфа и поднял одну свою ладонь к ключицам парня. — Очевидно, что после такого ты больше самому себе не принадлежишь. И даже вот эти метки, — провел по багровым засосам, — будут напоминать тебе об этом еще долгое время. — Не неси чушь, — уже простонал омега, — петух, блять, нашелся. Сначала поймал меня без всяких терзаний совести, плевал на сопротивление, отодрал хорошенько, засосов понаставлял, а теперь еще и собственность приписывает без оснований. — Без оснований, без оснований, — прыснул Данила. — Не, ну, с твоей-то неосведомленной стороны, может, и так. — Неосведомленной? — снова зашевелился в предполагаемом кольце из рук Антон, пытаясь выпутаться. — Да о чем ты вообще? — Секрет, — протянул по слогам Скремников. — Иди спать, как только угомонишься. И долго не засиживайся — простудишься. — Альфа наскоро отстранился и направился обратно в спальню, пока не получил по хребту. — Скремников, ты задолбал съебывать в туман в самый неподходящий момент! Антон сжал сильно кулаки, провожая взглядом друга, а потом снова отвернулся к окну, запустил в волосы пальцы. Я тут один неосведомленный, да? Слерко оттянул отросшие пряди, поколебался еще пару секунд и снова вцепился пальцами в холодный подоконник, как бы удерживая себя, чтобы не побежать вслед. Ему нужно было еще побыть здесь. Хоть недолго. Ему еще нужно было подумать. Разложить все по полочкам. А из этого придурка он вытянуть правду всегда успеет, верно?