***
— Тоша, чем занимаешься? — Читаю. — И что же вечный нелюбитель книг решил прочитать? — женщина, важно поправив очки, остановилась у входа в комнату и уставилась на погруженного в телефон сына. С того дня, как к нему приходила подруга, прошло двое суток. Прошло, похоже, в прямом смысле по ослабевшему тельцу, потому что парень ощущал сильную подавленность. Может, из-за дурного самочувствия, а может, и из-за уже привычной путаницы в голове. От лучшего друга никаких вестей не было. Ни звонков, ни сообщений, ни новых постов в социальных сетях. Антон понимал причину этого молчания и притворялся мертвым тоже, но все равно вздрагивал при новом уведомлении в телефоне и даже с неким сожалением закрывал оповещение из какой-нибудь давным-давно установленной игры. Думал ли он о том, что пора действовать? Да. Придумал ли? В активном поиске. Самостоятельно он думать был не в состоянии, потому вновь стал рыскать по интернету. Многочисленные статьи по теме равенства всех людей, толерантности заполнили историю поиска. Если проблема и правда была не во всех альфах мира, а в одном лишь омеге, то ему необходимо было развеять все свои стереотипы, перейти на другую сторону и установить новую версию мышления. Вот только эта версия не рандомное приложение, и просто так ее не получишь. По правде говоря, от экрана телефона только глаза начинали болеть. Прогресса пока как такового не наблюдалось. — Статью. Мам, если тебе что-то нужно, то говори сразу, — Антон наконец поднял голову и без интереса посмотрел на мать. Еще позавчера она пришла в себя, привела себя в порядок и в целом продолжила вести себя как обычно. — Я хотела с тобой поговорить, — женщина, нахмурив смешно брови оттого, что ее почти сразу раскусили, вошла в помещение и села на свободный стул. — Я не заводила эту тему, но у тебя же ведь была течка? Омега чуть не грохнулся с кровати. — Как ты это узнала? — Я только догадывалась, а ты сам только что подтвердил, — усмехнулась и прищурилась она. — Я понемногу стала вспоминать, что было после праздника. Когда входила в квартиру, нашла огромный кавардак в твоей комнате заодно с Даней. Еще твои валяющиеся на полу кухни таблетки. И помню, что перед моим уходом твое внешнее состояние было не совсем хорошим — Тогда я подумал, что появление Дэна было для тебя сюрпризом. — Просто подыграла. — То есть ты знаешь и то, почему он был здесь, да? — с досадой выдохнул парень. — Нетрудно было догадаться. Комната погрузилась в тишину. Женщина пыталась подобрать слова, совсем не вовремя разбежавшиеся в голове, а парень не находил, что сказать. Мать знает, но ее реакция ведь вполне нормальна? Стоит отвязать один из затянутых на сердце камней? — Но вопрос заключался не в этом. Что ты чувствуешь сейчас? Это был слишком неточный вопрос. — Ну, головная боль прошла, разве что горло еще болит… — Ты не понял. Что ты чувствуешь в этой ситуации? Только я жду честного ответа, — брюнетка, увидев замешательство сына, немного наклонилась и накрыла его ладонь своей. — Не хочу, чтобы между нами еще остались недопонимания. — Что я чувствую? Загнанность в угол собственной клетки. — И кто же тебя загнал? Омега сглотнул. — Тот, кто неожиданно перепутал все мои органы местами, а я теперь не могу расставить их обратно. — И ты так злишься за эту загнанность, что боишься произносить его имя вслух? — Я уже даже не злюсь, — честно ответил Антон и натянул слабую улыбку. — И не боюсь его. Просто понял, что моя гордость сломалась пополам, а клея под рукой нет. — Но ведь всегда есть скотч, — в тон сыну улыбнулась женщина. — Ты считаешь, что тебе стоит стыдиться того, что произошло? Оно тебе надо? — Разные люди негативно отнесутся ко мне, когда узнают правду. — Я и отец негативно отнеслись, когда узнали? Качание головой. — А Аннушка? Снова. — А Данила? Он стал осыпать тебя проклятиями и отказался от общения с тобой? — Антон еще раз мотнул головой. — Тогда разве тебя еще хоть чье-нибудь мнение волнует? Стало немного неудобно. Не только от позы, в которой подросток сидел, но и от серьезного тона матери. Ее лицо — прямо зеркало души, ну посмотрите. С потолка комнаты сейчас град посыпется, если он ближайшие 10 секунд не согласится с ней. Но она была права. Его круг близких людей был мал и верен ему. И почему ему казалось все это время, что его ранят слова посторонних? Ну, подергается от раздражения, что с того. Ему ведь будет совершенно плевать на этих людей, если они так с ним поступят. Похоже, он и правда слишком вжился в роль жертвы и сам запер себя в клетке, не зная, что втянул туда кого-то еще. — Нет, не волнует. — Раз так, то тебе нечего сидеть и убиваться. Пора принять меры и разобраться с тем-кто-загнал-тебя-в-угол лично. Согласен? Только увидев кивок и направленный на нее взгляд, женщина довольно встала и поплелась к выходу. — Мам. Тонкие пальцы успели лишь обхватить ручку двери. Названная повернула голову и вопросительно склонила ее в бок. — Почему ты так просто отнеслась к тому, что в этом замешан Дэн? — А? — выгнула бровь. — Он ведь хороший мальчик, правда? Это лучший вариант из всех, которые я могу представить. Омега сжал губы, начав с явным интересом разглядывать потолок. — Хорошо, ладно. Спасибо. Мне легче. — Хм-м. Победная усмешка заиграла на ее губах, как бы говоря «моей обязанностью было это сделать», и в следующую секунду худая фигура скрылась за дверью, после аккуратно ее закрыв. Слерко тяжко плюхнулся на незастеленную кровать, переворачиваясь на спину и разминая затекшие мышцы, но одновременно потянулся к телефону и с непонятным выражением лица стал набирать код блокировки…***
Омега стоял под постепенно темнеющим небом и мысленно проклинал себя за то, что выбрал именно это неудобное время. Холодный ветер неприятно залезал под одежду и заставлял покрываться мурашками и без того окоченевшую кожу. Настроение больше не хотело держаться на высоте и упало не только от погоды и холода, но и от волнения. Перед выходом он снова принял таблетки, но об омежьем запахе не позаботился вовсе. Сперва что-то внутри пыталось заставить его не принимать каких-либо действий по этому поводу и пустить все по течению. Позже он понял, что все же не стоит рисковать, но время сильно поджимало, и омега бегом вылетел из квартиры, надеясь, что он если не придет в назначенное место вовремя, то хотя бы снизит опоздание до минимума. Что же тогда будет, сам организовал встречу, сам на нее и опоздал? Ну да, ему же свойственно, он ведь омега. Антон кисло скривился и прикусил язык от подобных мыслей. Хотя зря он так торопился: по дороге ему пришло сообщение, что друг немного задержится, с просьбой подождать немного. Антон готов был вскипеть от злости и капать на мозги жалобами бродячим котам, но тут же выдохнул и постарался сохранять спокойствие. Ему нельзя было терять самоконтроль прямо перед встречей. Только не сейчас. Каждый раз его пробирала дрожь, когда незнакомые люди проходили мимо и бросали мимолетный взгляд — от этого становилось не по себе. Запах появляется после течки, и сейчас парень не знает, как воспринимать реакцию прохожих. Слишком ли сильно он выделяется? И не строит ли уже кто-нибудь план по его похищению? Не опасно ли вообще стоять здесь одному? Чертов Данила, как будто в одну из ям на асфальте провалился по дороге и решил скоротать там весь свой вечер за восполнением недосыпа. Антон потряс головой в стороны, попытался сосредоточиться на какой-то одной мысли и решил ближе отойти к переулку, который образовывали две пятиэтажки, чтобы оказаться подальше от подозрительных людей и не привлекать лишнего внимания. Парень обоперся плечом на бетонную стену, раздраженно склонив голову к шершавой поверхности, как вдруг сзади плеча резко коснулась чья-то большая рука и попыталась развернуть омегу к себе. Антон встрепетнулся от неожиданности и, нахмурив недовольно брови, повернул голову с целью увидеть лицо еле сдерживающего смех от «выполненной миссии» Данилы, но натыкается на вопросительный взгляд серых глаз. Не принадлежащих тому, кого омега ожидал увидеть. — Раевский?! — Антон в оцепенении отшатнулся. — Что ты… — Уж не знаю, чему удивляться, — сделал он шаг вперед, снова сокращая расстояние. — Тому, что здесь за километр несет омегой, или тому, что это несет от тебя, чертов бета. Слерко сжал руки в кулаки, одновременно нахмурил брови. Уж кто-кто, а Раевский в план этого вечера не входил никоим образом. Хотя бы потому, что это могло плохо закончиться для омеги. Этот придурок, славящийся в округе высоким самомнением, не пропускал ни одной — или ни одного, но это было крайне редко — омеги без внимания, кидал колкости и не редко оскорбления, считая их низшей расой. Антон не завидовал его истинному, а если это окажется парень, то тем более. Что уж там, его отнюдь не бедные родители пытались подтащить его к карьере модели, чтобы сделать его знаменитым. Омега всегда с отвращением представлял глянцевую обложку какого-нибудь модного журнала с его фоткой в дерзкой позе. Хотя, несмотря на все его негативные черты, Илья был неплохим другом. Нет, это была плохая шутка. Если бета из его списка друзей вдруг окажется омегой, то Раевский будет ломать и крушить в злобе все вокруг, не веря, что этот жалкий человечишка втерся к нему в доверие. — Засунь свое удивление себе в задницу и пиздуй туда, куда шел, — злобно шикнул омега и попытался сделать еще один шаг назад, как его хватают за грудки и впечатывают в бетонную стену. — О, как мы заговорили, — приторно-сладким тоном промурлыкал Илья, обводя всего парня взглядом. — Я шел на запах, мальчик мой, так что моя цель сейчас ты. И не забывай, в каком положении ты сейчас находишься. — И в каком же я, по-твоему, положении? — парень нервно ухмыльнулся и попытался отцепить руки альфы от своей куртки. — Слабого и бессильного маячка, оповещающего о том, что готов быть поверженным. — Еще посмотрим, кто будет поверженным, — зло рыкнул омега. Он себя сильнее альфы не считал, но уж и к маленьким слабым щенкам не приписывал. Если его разозлить — а это альфа и сделал, — то точно не сдастся, будет бороться, пока сознание не потеряет. — Проверим? — подмигнул Раевский и, не дожидаясь ответа, откинул омегу к противоположной стене — тот несильно впечатался в нее плечом и сразу поднялся на ноги, более не сдерживая гнева. Омега резко ринулся на альфу, замахнулся кулаком в челюсть. То ли последний не ожидал такой скорости и силы, то ли не думал, что парень вообще начнет атаку, — непонятно, но по инерции он сделал пару шагов в сторону и пальцами притронулся к больной щеке, автоматически нахмурил брови и зло оскалился. Злоба друг к другу начинала накипать, как вода в стоящем на огне чайнике. Раевский не заставил себя ждать: кинулся не менее быстро и так же занес кулак для удара, но лишь оказался схвачен за плечо. «Жертва», держа бывшего друга за руку, вдруг притянула к себе и заехала коленом по животу — тот согнулся от боли, но на рефлексах сильно толкнул Слерко вперед. Расстояние тогда между ними и стеной было небольшим, но омега все же ударился затылком об твердую поверхность и на секунду потерял координацию. Раевскому хватило: на этот раз неожиданный удар по носу достиг цели. Схватив парня за грудки так же, как и в начале их беседы, альфа откинул парня на асфальт, заставил повалиться, прикрывая ладонями пульсирующий, кровоточащий нос, и застонать от боли при ударе ногой по животу, свернуться в позу эмбриона. Илья собирался снова замахнуться для очередного удара, как заметил боковым зрением резкое движение и развернулся. И зря: ударам по лицу не суждено было закончиться. Альфа почувствовал резкую боль и чуть было не потерял равновесие, завалившись прямо на разлегшееся у ног тельце, но лишь сделал пару шагов назад, со злобой и даже удивлением смотря на «гостя». Припозднившийся Данила, сжимая агрессивно кулаки, сделал шаг навстречу, пока даже не обращая внимания на избитого, лежащего омегу. Раевский раздраженно скрестил руки на груди. — Только не говори, что ты заодно с этой тряпкой. — Эта тряпка тебе только что лицо подбила, так что поаккуратней с выражениями, — парень сделал еще один шаг навстречу, но собеседник резко протянул руку вперед, показывая знак «не подходи». — А ведь я считал тебя другом! — Веришь ли, а я тебя — нет. Хотя бы из-за привычки выбирать друзей по отметке в медкарточке. — Ты!.. — парень зло топнул ногой, дергаясь в неопределенности — пойти в атаку или отступить, так как злость так и хлестала через край, а нутро чувствовало, что от нового наступления домой он самостоятельно не доберется. — Я вас двоих ублюдков припомню! — Ты избил моего лучшего друга, так что не нарывайся еще хлеще! Мы тут оба знаем, кто из нас двоих сильнее. Раевский нервно затрясся. Конечно, он знал. Может, так сработал тот факт, что у Данилы есть родитель-альфа, когда как у него самого лишь только беты. Скремников всегда был лучше, упорнее, терпеливее, и это ли могло не бесить? Он все равно поддерживал с ним отношения статуса дружбы, чтобы не конкурировать напрямик. — Он — омега! Как ты можешь его называть лучшим… Но он увидел острый взгляд, услышал хруст разминаемых костяшек и со страхом стал отходить назад. Рано или поздно, но один из них должен был нависнуть угрозой над другим — следовало принять это уже давно. — Людей не выбирают по запаху или телосложению. Так же, как по ориентации и гендеру. Но ты, зазнавшийся засранец, слишком туп, чтобы понять это! — Сука! Я тебе припомню это! И так просто я вас не оставлю! — услышал Данила напоследок перед тем, как покрасневший альфа еще раз в сердцах топнул ногой и мигом скрылся из виду, сгорая от ярости, что он не может снова ввязаться в драку и выйти победителем. До ушей донесся хриплый кашель, и Данила сразу вспомнил про пострадавшего. — Тоха, встать можешь? — сел он сразу на корточки напротив него и обеспокоенно, аккуратно положил руку на его плечо, сразу встречаясь с хоть и упрямством, но все же и толикой благодарности в глазах. — Да могу я встать, не инвалид же, — попытался поупрямиться омега, но, будучи на своих двух, сильно пошатнулся и вцепился за подхватившую его руку альфы. — Прекрати упираться. Я отведу тебя к себе и подлатаю. — Не нужно. — Ты себя хоть в зеркало видел? Где-то я это уже слышал, — пронеслось у Антона в голове, когда под напором он все же закинул свою руку на плечо Скремникова и стал медленно переставлять ногами по асфальту, лишь изредка на секунду поворачивая в сторону друга голову.***
— Ай! — Я говорил, что будет щипеть, так что сиди спокойно. — Я не могу сидеть спокойно именно из-за того, что щипит. Комната была во мраке за исключением света от маленькой настольной лампы на компьютерном столе. Квартира была пустой за исключением двух парней. Данила сидел напротив Антона и осторожно водил пропитанной ваткой по ссадинам на лице омеги, приговаривая слова утешения. Непонятно почему, но именно тембр голоса альфы более всего и помогал «пострадавшему» хоть немного успокоиться. Несколько человек значительно повлияли на него за последние пару дней. Повлияли четко, кратко, окончательно, да так, что парень хотел биться головой об стену оттого, что не успевал уложить у себя в мозгу столько критики. Мнение окружающих не пазл, где без какого-либо кусочка не сложится твоей полноценной картины видения. Было трудно перебрать то, что наговорила подруга, трудно переубедить себя, ведь ранее он даже не задумывался о Даниле как о ком-то большем, подтвердить все текстом из элементарных статей и добить себя тем, что наплела ему мать. Да, было нелегко. Такой моральной нагрузки вряд ли он когда-либо встречал у себя на пути. Но он справился, набрался смелости и пошел навстречу решению. Раевский сильно напугал его. Даже не тем, что побои были ему обеспечены, а тем, что посмотрел страху в глаза. Страху в обличии представления альфами омег. Он столкнулся лицом к лицу с тем примером, который не давал ему думать об альфах иначе, полностью соответствовал его бывшим стереотипам. Ему стало до того противно и жутко, что хотелось поскорее избавиться от этого страха. Не дать ему сломать внутри то, что совсем недавно таким усердным трудом построил. После удара в живот омега плохо воспринимал творившееся вокруг. Он готов был уже подумать, что проиграл и вырубился, как услышал громкий, родной голос. Родной? С каких это пор он стал использовать это слово по отношению к лучшему другу? Хотя удивляться было уже нечему. Его ход мышления полностью изменился по сравнению с тем, что было месяцем ранее. Он пришел не только к тому, что нужно привыкнуть к мысли о том, что скрываться от всего мира неправильно, но и к тому, что Данила слишком важен для него, чтобы потерять. Ему было невыносимо находиться в мире, в котором альфа не проявлял никакой заинтересованности к нему. Неважно, останутся ли они друзьями с секретом или любовниками, — он просто хотел видеть его рядом. Происходящее в переулке стало походить на сон. Сжаться внутри заставили слова, которые снова вселили в парня уверенность, что в мире нет одинаковых людей. Дэн не думает об омегах плохо. О нем особенно. Может, никогда не думал, и Слерко обвинил его напрасно. Может, в тот вечер и правда все вышло случайно. Может, хватит только думать об этом, оставляя в комнате гробовую тишину? — Те слова, которые ты сказал в переулке. Если ты и правда так считаешь, то почему так усердно утверждаешь, что должен преобладать надо мной? Антон шумно выдохнул и терпеливо уставился на растерявшегося собеседника. Его губы то и дело приоткрывались, чтобы сказать что-то, но тут же закрывались — видимо, он подбирал слова. Ватный тампон отправился на стол, а руки прямо уперлись в колени. — Просто ты кое-чего не знаешь. — Так расскажи, — омега хотел, скрестив руки на груди, откинуться назад, но вовремя вспомнил, что у его стула нет спинки. — Я… узнал, что ты омега, на следующий день после обследования, — альфа тщательно следил за эмоциями на лице друга, но, увидев лишь приподнятые брови, удивился такой спокойной реакции не меньше. — Я возвращался в кабинет, потому что забыл конспект, и нашел на полу бумажку со всеми выписанными гендерами учеников нашего класса. Подумал, что она Игоревны, но все равно кинул в урну: такими вещами лучше не разбрасываться, а эту потрепанную бумаженцию можно было переделать. — Рассказываешь так, будто это тебя совсем не удивило. — Удивило. А еще больше удивило то, что с каждым гребаным днем от тебя все больше веяло чем-то отдаленно сладким. Но никто кроме меня — даже Раевский, — омега дернулся при его упоминании, — этого не чувствовал. Омега сел в позу лотоса, опустил взгляд вниз, но неравномерные покачивания головой говорили о том, что он внимательно слушает. — Конечно, у меня не было полной уверенности, что я твой истинный, но проверить стоило. Тох, посмотри на меня, — его руки съехали от своих колен к коленям омеги. — Я хотел преобладать не просто как рандомный альфа над любым омегой, а как истинный над истинным. — И ты чувствуешь вину? — нейтрально спросил Антон, не поднимая глаз. Парень напротив лишь пошевелил нервно кадыком. — Чувствую, — выдохнул альфа. — За то, что скрывал правду, и за то, что все подстроил в тот вечер. Я примерно прикидывал, когда твоя течка могла начаться, и видел твое плоховатое состояние после уроков в тот день. Я так боялся, что твою первую течку застанет кто-то другой кроме меня, что не мог на месте сидеть. Так все было подстроено, — грустно улыбнулся омега, но, подняв голову, тут же увидел неподдельное сожаление на лице друга. Так о чем он только что думал? И стоит ли вообще вспоминать это? — У тебя улыбка дрожит. Данила медленно поднес руку к лицу парня, провел бережно большим пальцем по скуле и переместился на уши, помассировал аккуратно покрасневший кончик, спустился к основанию шеи и вновь вернулся на скулу, прикладывая — осторожно, чтобы не задеть ссадину — к щеке ладонь. Омега ничего не предпринимал, лишь похлопывал длинными ресницами часто, внимательно наблюдал за каждым движением, ожидая следующих действий. Но только рука начала отстраняться, как парень льнул за ней, сам до конца не контролировал себя, лишь с облегчением потерся щекой об прохладные пальцы, потянулся к приятным ощущениям. Уже даже не заботился о том, как это будет выглядеть со стороны. Омега коснулся своей кистью кисти Данилы, наблюдая за будто завороженным альфой, и медленно наклонился, уткнувшись лбом в ключицу Скремникова, несмотря на то что их стулья находились не так близко друг к другу и поза была вовсе не удобной. — Я могу посчитать это за прощение? — Честно, не был бы я сейчас так слаб, хорошенько бы тебе наковылял. Альфа не мог снять счастливого выражения со своего лица. Он облегченно коснулся пальцами длинноватых, как и всегда растрепанных волос на затылке. Это был все тот же его Антон, с негрубой язвительностью в голосе, намерением поддеть своей издевкой. Его Антон сейчас был таким же, как и обычно, когда он в хорошем настроении. Его поведение говорит о том, что он все принял. Принял его. Или пытается? Его Антон, только-только отстранившийся и севший в обратное положение, без страха и отвращения взглянул ему в глаза, прищурился смешно. — Не делай такое растроганное… Прежде, чем он успел сказать что-то еще, его губы неожиданно накрыли чужие. Прежде, чем он понял, что произошло, его лицо легко обхватили ладонями. И прежде, чем он успел оттолкнуть, Данила отстранился сам. На пару сантиметров, чтобы снова заглянуть в глаза и найти там согласие. Но омега лишь прикрыл веки, отвернув голову и приложив ладонь к губам напротив. — Придурок! Я ведь еще не привык к… такому, — холодность исчезала с каждым новым словом по мере того, как друг отодвигал его руку от своего лица и осторожно зажимал его костяшки своими ладонями. Запоздавший румянец зажегся на щеках, и Антон лишь смущенно опустил голову. — Мне все еще трудно себя так спокойно вести, а ты… хотя бы предупреждай, что ли… Черт, я ведь должен сейчас злиться! — кричал на самого себя в мыслях омега, но единственное, как это проявлялось, — в легких подрагиваниях плеч, на которые тут же упали руки друга, а до ушей донесся чересчур довольный голос: — М-м, хочу предупредить, что скоро сделаю это еще раз, — и шепотом: — И не только это. — Что… Дэн! — омега поднял руку и хотел замахнуться, краснея еще пуще, но альфа лишь чмокнул его в лоб и ловко поднялся со стула. — Думаю, сейчас самое время идти делать чай и доставать еду, — усмехнулся альфа. — Из-за твоего запаха ванили очень хочу чего-нибудь сладкого, — и тут же скрылся в темноте коридора, тихо прикрыв дверь. А от тебя, как оказалось, несет не менее сладко, — запустил пальцы в волосы омега, спрятав смущенную улыбку в изгибе локтя. — От тебя пахнет моими любимыми булочками с корицей.