Лучший способ

      Сергей нервно нарезает круги по небольшой комнатушке в своей съёмной квартире в Москве. Мужчина то и дело поглядывает на экран смартфона, крепко сжимая его в руке, но телефон молчит, насмешливо подмигивая красным светом индикатора. Матвиенко ещё не решил, стоит ли ему предпринимать серьёзные меры и бить во все колокола, оповещая всех вокруг о пропаже его друга, или же этот высокомерный непунктуальный придурок явится в скором времени.       Но почему-то чувство тревоги неприятно скребло где-то внутри: Попов никогда не опаздывал. Тем более на семь часов. Тем более он никогда не выключал телефон. Серёжа прокручивает в голове их последний разговор с другом. Сегодня Арс должен был прилететь в Москву, чтобы успеть на завтрашние съемки. Последний раз он выходил на связь перед посадкой в самолет в Питере, пообещав отзвониться по прилёте. С чистой совестью Матвиенко лёг спать, поставив будильник на время за полчаса до посадки.        Встречать коллегу из аэропорта было не нужно—он уже взрослый мальчик, чтобы вызвать такси и приехать на нужный адрес. По крайней мере, так было все предыдущие разы. Попов приезжал, кидал вещи и, приведя себя в порядок и надушившись одеколоном, бежал к очередной нимфе, с которой проводил ночь. Лишь изредка Арсений оставался дома, проводя унылые вечера в совместном прямом эфире с Матвиенко. И никогда эта система не давала сбой: аэропорт—такси—квартира.       "Наверное, встретил кого-то, "—подумал Сергей в сотый раз, понимая, что это совсем не подходит под характер друга. Попов всегда звонил, если понимал, что задерживается. Иногда это даже бесило окружающих—позвонит, ещё и сто раз извинится; а тут даже телефон включить не удосужился.       Звук оповещения на телефоне вырвал мужчину из мыслей, на экране отобразилась новая публикация из Инстаграм.

***

      Кажется, за доли секунды Сергей испытал тысячи эмоций: непонимание, гнев, отчаяние, недоверие, облегчение, отвращение, страх. Он снова и снова перечитывал короткое сообщение под публикацией, не желая верить своим глазам. Мужчина мог бы усомниться в подлинности фотографии, только он знал Попова достаточно долго, чтобы все сомнения развеялись моментально. Матвиенко даже по-детски ущипнул себя несколько раз, чтобы мыслей об нереальности происходящего не возникало. Поверить в правдивость фотографии было несложно—куда тяжелее понять, что теперь с этим делать.

***

      Арсения словно обволокло тягучей горячей смолой, которая не давала нормально вдохнуть и выбраться на поверхность. Затёкшие конечности практически не воспринимали призывов воспалённого мозга хоть немного пошевелиться. Попытки открыть глаза тоже не увенчались успехом—вокруг было так темно, что он сомневался, что ему удалось хоть немного приподнять веки. Ему было чертовски страшно—он дрожал всем телом, скованный цепкими объятиями страха. Он помнил, что произошло, и не хотел окончательно приходить в себя. Домодедово, семь часов назад        Арсений вышел из аэропорта, пряча оказавшийся включаться после падения смартфон в карман дорожной сумки—мужчина врезался в прохожего, выронив аппарат на кафельный пол. На полуосвещённой стоянке было несколько автомобилей, один из которых призывно светил клетчатой шашечкой. Кроме отличительного таксистского знака машина не была ничем примечательна—обычный серый "акцент", которые гоняют тысячами по всем городам нашей страны.       Водитель даже не удосужился выйти, чтобы помочь Попову запихнуть свой чемодан в багажник, только открыл его, оставаясь в машине. Впрочем, на особый сервис рассчитывать и не приходилось, поэтому мужчина хмыкнул, смиренно сел на заднее сидение, вытянув длинные ноги, и назвал адрес. Вокруг царит странный больничный запах и актёр начал осматривать салон на наличие странной "вонючки" для автомобиля. Единственное слово, которое максимально точно могло бы описать внутреннюю начинку такси—стерильность. Такое ощущение, что "акцент" был совсем новеньким.       Попов перевидал разные машины—в каких-то на сидениях были сшитые вручную коврики, где-то приборную панель украшали образа, где-то—трещины на лобовом стекле паутинкой. Однако, в каждом—дорогом, "убитом"—во всех мелочах отчётливо ощущалось присутствие хозяина, вледельца: от забытых вещей до музыки из динамиков. Только здесь не было абсолютно ничего, что могло бы рассказать о её водителе хоть что-то.       Попов медленно погружался в дрёму, хотя абсолютно не был уставшим. Но сейчас его глаза буквально слипались, а от неприятного запаха в салоне было невозможно дышать полной грудью. Актёр хотел приоткрыть окно, чтобы впустить приятный вечерний воздух в салон, но сил не было даже поднять руку. Уже во сне ему пришла одна странная мысль—Арсений понял, чем отличался этот "акцент" от тысяч других—сзади не было номерных знаков.