Долгая дорога к тебе

— Ты совершенно перестал обращать на меня внимание, что с тобой происходит? — Что? Недовольный, даже злой вздох Шейк, и вот она уже молча уходит к компании своих подруг из мира модельного бизнеса, считая продолжение разговора бессмысленным, а Криштиану мысленно костерит себя за то, что в который раз за последние дни потерялся в собственных воспоминаниях, переставая обращать внимание на то, где находится, и слышать то, что ему говорят. Он не знает, зачем вообще согласился прийти на это сверхпафосное мероприятие, организованное каким-то там безликим боссом из мира моды — вероятнее всего потому, что Ирина очень хотела на него попасть. А сам Роналду наивно полагал, что тусовка с кучей новых лиц поможет ему отвлечься и погрузиться в ту среду, к которой он привык и которую всегда любил. Сейчас же он стоит посреди этой шумной вечеринки, окидывает бездумным взглядом присутствующих на ней людей, изображает, что ему тоже весело. Ноздри щекочет буквально пропитавший воздух в этом огромном зале запах алкоголя, смешанный с цитрусом — и Криштиану в очередной раз словно физически ощущает прикосновение чужих тёплых губ к своим. До сих пор португалец пытается свыкнуться с тем, что это действительно случилось — тот самый Лука Модрич, с которым он общался только посредством саркастических подъёбов, а в последнее время ещё и сальных шуточек, поцеловал его. Тот самый Лука Модрич, который занимает все его мысли уже целый год, заставляя беситься от непонимания собственных чувств, просто зажал его в углу и поцеловал. Да, он был пьян, причем здорово пьян. Он был зол на выходку Роналду за пару минут до этого. Но всё это совершенно не объясняет того, что он сделал. Криштиану почти сходит с ума от злости на этого коротконого наглеца — за то, что в очередной раз поставил его в тупик. И на самого себя — от того, что эти бесконечно долгие мгновения простоял как истукан, вместо того, чтобы оттолкнуть. Или ответить. Осознание последнего сначала приводит Криштиану в смятение, а потом словно приоткрывает ему завесу тайны собственных эмоций в отношении хорватского хавбэка, и отрицать что-либо на этот раз было бесполезно — он и в самом деле жалеет, что не ответил на этот чёртов поцелуй, не обхватил руками обманчиво хрупкую фигуру и не поменял их местами, зажав горячее тело Модрича между собой и стеной. Он думает о том, что помешался окончательно, раз в эти самые минуты, смотря на открытую спину своей девушки, одетой в крайне откровенное платье, скользя взглядом по изгибам его тела, мечтает повернуть время вспять и вернуться на четыре дня назад, чтобы сделать всё совершенно иначе. Мимо проходит официант с наполненными шампанским бокалами, и Роналду, заткнув голос собственной совести ненадолго, подхватывает один из бокалов и опустошает его в один глоток, тут же морщась от непривычного и не очень приятного для него вкуса. На долю секунды его посещает мысль опрокинуть ещё один, или вовсе накидаться в хлам, чтобы забыться хоть на какое-то время, но он берёт себя в руки и решает, что даже такая выбивающая почву из-под ног ситуация — не повод поступаться принципами относительно своего здоровья. Наконец, когда круговорот размышлений становится почти невыносимым, он решается на последний шаг, который, как он надеется, ему поможет. Хотя это совершенно не в его стиле. Ирина очень удивляется, когда португалец подхватывает её под руку и настойчиво уводит от смазливых подружек, с которыми она беседовала, в сторону туалета. Всё это кажется ему донельзя пошлым и неприемлемым, но именно сейчас ему это необходимо. Модель пытается протестовать, когда он закрывает дверь на замок, а через мгновение прижимает её к стене, свободной рукой подхватывая летящую юбку её вечернего платья. Говорит, что ей всё это не нравится, когда Криштиану быстро расстёгивает собственные брюки, приспуская их вместе с бельём. Она, довольно вяло, пытается взывать к его разуму, когда он закидывает её ногу себе талию, а его пальцы отодвигают тонкую полоску её трусиков в сторону. В конце концов, она сладко стонет ему на ухо, когда он, с силой сжимая её бёдра, вбивается в неё. Криштиану целует шею, которую Ирина так открыто ему подставляет, и молится о том, чтобы перестать видеть перед собой горящие карие глаза и сжатые в тонкую полоску губы, перестать ощущать этот дурной и совершенно ничего не значащий поцелуй так материально. И всё же воображение оказывается сильнее, чем воля португальца, и на те самые мгновения, когда он ощущает, как резко развязывается тянущий узел возбуждения внизу живота, он представляет себе, каково было бы, если бы на месте его девушки сейчас был Лука. Роналду с силой прикусывает нижнюю губу, потому что абсурдное в данный момент «ненавижу», адресованное то ли самому себе, то ли Модричу, грозится сорваться с языка быстрее, чем он успеет себя остановить. Он чувствует лёгкое оглушение и вожделенную свободу от мыслей, однако этот момент блаженства и освобождения слишком короток, чтобы исправить ситуацию. Ирина целует его в висок, шепчет уже почти дежурное «ты был великолепен», а потом аккуратно стирает следы их маленького «преступления» бумажными полотенцами, взятыми из диспенсера, сама застегивает ему брюки, поправляет своё платье и, посмотревшись в зеркало на предмет каких-либо нюансов в своём облике, открывает дверь и выходит в зал, оставляя возлюбленного одного. Криштиану облокачивается о край раковины, смотря на себя в зеркало, и не может не размышлять о том, когда он успел, чёрт побери, стать таким жалким. Теперь, когда к нему вновь вернулась способность трезво смотреть на вещи, он испытывает чувство вины перед Шейк за то, что практически воспользовался ей, чтобы снять собственное напряжение, ведь в его действиях, в этом сексе не было ни намёка на какие бы то ни было чувства. Португальцу кажется, что он загнан в угол, ведь он не имеет ни малейшего понятия о том, что теперь со всем этим делать. О том, что буквально через пару дней ему снова придётся встретиться лицом к лицу с Модричем, он старается не думать вообще. В ту ночь, когда они закатили эту проклятую вечеринку, он находился в состоянии прострации и даже не заметил, когда хорват успел покинуть ресторан. А когда ему об этом сообщил Марсело, как-то не очень хорошо улыбаясь, то ощутил, как сердце бьётся где-то в горле. Криштиану почти не помнил, как добрался домой, хотя не выпил ни грамма, как принимал душ, как лёг спать. Все его воспоминания были сосредоточены на хорвате и его действиях. И по прошествии нескольких дней ничего, к его ужасу, не изменилось и меняться, похоже, не собирается. Умыв лицо холодной водой и собравшись с духом, Роналду прицепляет на лицо свою самую идеальную улыбку и выходит из уборной, старательно делая вид, что всё в полном порядке. Ирина, замечая его, стыдливо опускает глаза в пол, но он всё равно замечает в них привычный блеск. Только это почему-то не заражает его радостью, как было раньше, а наоборот, заставляет испытывать разочарование и чувствовать ещё один укол вины. Больше выдерживать этого он не в силах. Криштиану лаконично сообщает своей девушке о том, что чувствует себя не очень хорошо и, наказав ей позвонить, когда она захочет уйти, чтобы он мог отправить за ней машину, покидает эту пропитанную лестью и фальшью вечеринку, чтобы хоть немного побыть одному в своём огромном доме и посокрушаться о собственной печальной судьбе. Его несказанно радует, что его сын, мать и сестры сейчас далеко отсюда, нежатся под ласковым солнцем Тенерифе, и он может позволить себе выпустить на волю эмоции, зная, что никто не прибежит с испуганным взглядом и не спросит, что у него случилось, чем он так расстроен. Вряд ли кто-либо даже из самых близких людей захотел бы знать правду. В том, что время от времени он испытывает влечение не только к женщинам, Криштиану рискнул однажды признаться только Кате, потому что она всегда понимала его лучше всех в их семье. Поняла и в этот раз — уверенно сказала ему, что ничего такого в этом нет, и он не должен переживать по этому поводу и стесняться этого. С того, возможно, самого откровенного разговора с сестрой прошло уже почти десять лет, а он до сих пор так и не решается сказать кому бы то ни было, что некоторые слухи о его связях с мужчинами не такие уж слухи. Сам себя он принял давным-давно, но вот в том, что его примут все остальные, он до сих пор не уверен до конца. Именно поэтому, когда он с максимально возможной яростью избивает в спортзале грушу, крича очень изощрённые матерные ругательства в пустоту, он рад быть один. Хотя знает заранее, что даже эта «терапия» нихрена ему не поможет. Всё зашло слишком далеко, чтоб этого было достаточно. Перед встречей на первой после Нового Года тренировке у Криштиану трясутся поджилки, а желудок скручивает спазм. Он изо всех сил старается контролировать свои нервы, и с визуальной точки зрения ему это удаётся безупречно — он выглядит отдохнувшим и собранным в глазах всех товарищей по команде, которые один за другим появляются в раздевалке, здороваясь, обнимаясь, спеша поделиться новостями, значимыми и не очень. Одним из последних приходит Гарет, заводя беседу с англоговорящей частью «сливочных», потому что начать учить испанский ему, очевидно, даже в голову не приходит, с сарказмом думает Роналду и разговору не подключается, хотя прекрасно понимает каждое слово валлийца и непроизвольно сжимает руки в кулаки, когда в рассказе о рождественских праздниках всплывает фамилия Модрич. Что ж, кто бы сомневался, они ведь «друзья-не-разлей-вода». Впрочем, Криштиану по-прежнему не может избавиться от мысли, что дружбой дело не ограничивается, и желание прописать Бэйлу в табло зашкаливает, когда он, сам того не желая, представляет их вместе в одной постели, разумеется, не за чтением журналов. Но вскоре все эти размышления в мгновенье ока покидают разум португальца — когда в дверях раздевалки появляется Модрич собственной персоной. Окидывает взглядом одноклубников, не задерживая взгляд ни на ком дольше, чем требуется, радостно улыбается и здоровается, привлекая к себе внимание. Все чертовски рады его видеть. За пока ещё недолгое время, что он провёл в «Реале», он успел завоевать симпатии всех футболистов клуба — он позитивный, скромный и целеустремлённый, дружелюбный и милый со всеми. Собственно, кроме Роналду, и сейчас, глядя на то, с каким удовольствием хорват общается с остальными, обнимается, в нём поднимается волна зависти. Ведь они вполне могли бы общаться точно так же, если бы он с самого начала выбрал иную стратегию поведения. «Да кого ты обманываешь», — гаденько шепчет внутренний голос, и Криштиану тяжело вздыхает, так же продолжая следить за поведением Луки в попытке уловить хоть какую-то неловкость, самый незначительный намёк на то, что та чёртова ситуация в коридоре ресторана по-прежнему свежа в его памяти. Но все эти попытки тщетны. В нём нет ни капли нервозности, он расслаблен, готов играть и побеждать. Лука ведёт себя как обычно, за исключением лишь одного пункта — он совершенно не обращает внимание на португальца, ограничившись лишь рядовым «Привет, Роналду», когда пришёл и парой обязательных упражнений на поле, когда начинается тренировка. Криштиану категорически не нравится то, что происходит. Во многом потому, что он элементарно не понимает, с чего бы хавбэку его игнорировать. В конце концов, это он полез целоваться, а не Роналду. И Криштиану решает во что бы то ни стало выяснить, какого дьявола происходит, и чем быстрее, тем лучше. Момент подворачивается, как по заказу, в этот же день, когда все, уставшие после практики, собрались и покинули стадион, чтобы вернуться домой и как следует отдохнуть, ведь рано утром им предстоит перелёт в Катар на матч. Все, кроме двоих: Модричу необходимо чуть больше времени, чтобы передохнуть, а Роналду дольше всех вколачивает мячи в ворота, стараясь тем самым успокоить нервы. Он совершенно не планировал подкарауливать хорвата специально, поджидать, пока они останутся одни — всё происходит само собой. Они сталкиваются носом к носу в коридоре, когда Лука собирается уходить, а Криштиану направляется в раздевалку, чтобы как можно скорее сбросить с себя пропитавшуюся потом одежду и залезть под душ. Однако все эти гигиенические процедуры моментально отходят на второй план, когда они оказываются друг напротив друга, и португалец не может себе позволить упустить такой шанс. — Может, потрудишься объяснить, с чего вдруг такой откровенный игнор? — заходить издалека он не видит никакого смысла, а потому сразу спрашивает в лоб. Этот вопрос даёт именно тот эффект, на который Роналду рассчитывал — Модрич на несколько секунд теряется. И всё же находит силы взять себя в руки. — Тебе показалось, — вполне уверенно произносит он, однако Криштиану не намерен отступать. — Я прекрасно вижу, когда кто-то смотрит сквозь меня. Чем ты и занимался что перед тренировкой, что во время, даже когда мы вместе отрабатывали обводки. Ты решил, что после твоего же фортеля на вечеринке это самая подходящая тактика? — Какого ещё фортеля? Я не понимаю, о чём ты, — хорват звучит крайне убедительно, настолько, что человек, изучивший его не так хорошо (или не так сильно в нём заинтересованный) с лёгкостью бы поверил ему. Но только не Роналду. — А мне почему-то кажется, что прекрасно понимаешь, — наигранно задумчиво протягивает он, — апельсиновая долька, а потом коридор на втором этаже перед выходом на террасу. — Не помню ничего такого, — Модрич пожимает плечами, старательно изображая искренность. Не понимая, что сейчас португалец читает его как открытую книгу. Да, он невозмутим, в его голосе нет даже намёка на дрожь, он держится очень спокойно. Его выдают глаза. Криштиану видит этот потерянный взгляд, который до боли ему знаком. И в этом взгляде он словно бегущей строкой читает слово «враньё». В данный момент это — его оружие, и он не упустит возможности его использовать. Медленно, но с явным напором, даже не прикасаясь к хавбэку, Роналду оттесняет его к стене, заставляя вжаться в неё спиной, а взгляд глаз напротив становится ещё более потерянным — в точности таким, что бывает у человека, которого только что раскусили и поймали с поличным. — Я мог бы тебе напомнить… — Криштиану медленно наклоняется к лицу Луки, и даже этого ему достаточно, чтобы сердце начало отбивать дикий ритм, а низ живота — приятно ныть. Он чувствует себя немножко чокнутым, но сейчас ему нравится это чувство, нравится бурлящий в крови азарт. Он понимает, что дожать нужно совсем чуть-чуть, чтобы эта провокация сработала. Роналду останавливается буквально в нескольких сантиметров от лица хорвата, не отводя от него глаз, и договаривает, — но что-то мне подсказывает, что ты и сам всё прекрасно помнишь, Лукита… Выражение лица Модрича сменяется так быстро, что португалец не успевает уследить. А потом его резко толкают в грудь, так, что он невольно отшатывается, делая шаг назад, и Лука почти шипит, испепеляя его взглядом: — Забудь об этом. Я был пьян и нихрена не соображал. — Мне показалось, что ты, напротив, прекрасно понимал, что делаешь, — поддевает Криштиану, — и тебе даже понравилось. — Не льсти себе — не все в этом мире тебя хотят, — Модрич в шаге от ярости, форвард видит в его глазах огонь, и это как раз то, чего он добивался. — Разумеется, не все, — он усмехается, — фокус в том, что ты хочешь. Конечно, он рискует — это заявление слишком самоуверенно даже для него, с учётом всех деталей, но Роналду не был бы собой, если бы не шёл ва-банк, когда момент нужно дожимать до конца. — Тебя? Слишком много о себе думаешь. — А мне кажется, это ты слишком много обо мне думаешь, — португалец улыбается, снова подходя на опасно близкое расстояние к Луке. — И мы вполне могли бы повторить ту маленькую неловкую ситуацию здесь и сейчас. Модрич щурится, поджимает губы, а потом вдруг медленно поднимается на носочки и так же неспешно приближается к лицу Криштиану, будто действительно собирается это сделать. Однако он останавливается, не дотянувшись до чужих губ считанные дюймы, и выдыхает полушёпотом: — Мне нужно быть пьяным в говно, чтобы поцеловать тебя ещё раз, Роналду. В определённой степени это звучит обидно и даже оскорбительно, но португалец не собирается показывать этого, находя нужные слова быстрее, чем сам рассчитывает. — Это говорит лишь о том, что сделать это на трезвую голову тебе не хватает смелости. Но это лишь вопрос времени. — Я восхищаюсь твоей самоуверенностью, — качает головой Лука, — с чего ты в принципе взял, что интересен мне с физической точки зрения? — Будь тебе пофигу, тебя бы здесь уже давно не было. Что ж, это раунд, думает Криштиану, потому что ответа на это у хорвата не находится. Вероятнее всего потому, что португалец попадает в точку — он ведь всё это время даже не прикоснулся к нему, не говоря уже о том, чтобы удерживать его здесь. Довольный собственными выводами, он отходит от Модрича, одаривает его ассиметричной лукавой улыбкой, а затем разворачивается на пятках и направляется, наконец, в раздевалку, где можно залезть под холодный душ и успокоить отбивающее чечётку сердце вкупе со струящимся по венам возбуждением. Он всё больше уверен в том, что из этой игры он выйдет победителем. Не осознавая пока до конца, что это уже давно перестало быть игрой.