Долгая дорога к тебе

Они всё-таки проигрывают «Севилье», несмотря на все попытки удержать сначала преимущество, а потом ничью. Криштиану не может не винить в этом поражении себя — впрочем, как и всегда, в первую очередь, он ищет причину неудачи в себе. Да, единственный забитый сегодня гол принадлежит ему, но этого снова оказалось недостаточно для победы. Конечно, он бил по воротам гораздо больше одного раза, но удары, не приносящие результата, для него были и будут равны нулю. Он понимает, что в какой-то момент потерял концентрацию, и именно с этого момента всё покатилось к чертям. Точнее сказать, Роналду прекрасно знает, в какой конкретно момент это случилось. После первого забитого им гола. В те упоительно-долгие секунды, когда к нему прильнул всем телом Модрич, вжавшись щекой в изгиб его шеи, обдавая кожу тёплым дыханием. И Криштиану больше ни о чём не мог думать, на эти мгновения ему стало поразительно по барабану, как закончится эта игра, выиграют они или проиграют — лишь бы ощущать эти объятья как можно дольше. Уже позже, когда «Реал» покидает поле, португалец осознаёт эти мысли в полной мере, и они пугают его. С каких, чёрт подери, пор ему стало достаточно просто обниматься с человеком, безо всяких намёков на что бы то ни было, чтобы испытать подобные чувства? За те два дня до матча, проведённые в усердных тренировках, в их взаимоотношениях с Лукой ничего не изменилось. Разумеется, им обоим было не до этого — после проигрыша «Барселоне» хотелось реванша. Однако Криштиану удивлял тот факт, что после того, совершенно не двусмысленного, сообщения Модрич ведёт себя как ни в чём ни бывало, ни единым жестом или словом не давая понять, что действительно хотел бы перенести написанный им же самим текст в реальность — без привязки ко времени. Сам Роналду постарался сосредоточиться на предстоящей игре, буквально заставляя себя отвлекаться от размышлений о хорвате и его всё ещё довольно странном поведении. Всё это вылилось в то, что они практически не контактировали до самого начала первого тайма против «Севильи». И в какой-то степени Криштиану был за это благодарен — это дало ему возможность расслабиться и сосредоточиться на первоочередных задачах. А потом эти дурацкие объятья — и всё снова пошло прахом. В раздевалке царит атмосфера разочарования и явного нежелания общения. До конца неясно, кто на кого злится, но напряжение явно присутствует — не то чтобы это ново для «сливочных», большие амбиции всегда выливаются в тяжёлое восприятие поражений. Но почему-то как раз сегодня эта атмосфера непривычно сильно раздражает португальца, настолько, что хочется как можно скорее свалить в отель и остаться одному хоть на какое-то время. Он наскоро принимает душ, опережая практически всех товарищей по команде (к их нехилому изумлению), одевается и покидает раздевалку, ни с кем не прощаясь, испытывая острое желание оказаться на свежем воздухе, подальше от волн негатива, заполняющих помещение и пробирающихся глубоко в его душу. Прохладный ветер бьёт в лицо, а температура, далеко не такая тёплая, как хотелось бы, вынуждает поёжиться и попытаться посильнее закутаться в толстовку. Криштиану неторопливо идёт по направлению к автобусу, впитывая тишину, ударившую резким контрастом после матча, в течение которого трибуны содрогались от рёва болельщиков, а в ушах шумела кровь и было слышно даже биение собственного сердца. Он наслаждается этими мгновениями одиночества, понимая, что уже вот-вот кто-то из команды к нему присоединится, и, если ему очень повезёт, он должен будет терпеть молчаливую компанию. Не успевает португалец подумать об этом, стоя уже перед дверью автобуса, как за спиной его слышатся шаги. Ему даже нет нужды оборачиваться, чтобы понять, кто именно сейчас находится позади него. Негромкий глубокий голос лишь подтверждает его догадку. — Не думал, что мои слова окажутся пророческими, — с лёгкой горечью в голосе говорит Модрич, не спеша поравняться с Криштиану, по-прежнему оставаясь у него за спиной. — Намекаешь, что вина за сегодняшний проигрыш лежит на мне? — Роналду чувствует, что в его вопросе яда больше, чем требуется, но предпочитает не сдерживаться.  — Разумеется, нет, — тон хорвата тут же меняется на более мягкий, словно он действительно волнуется о том, чтобы не задеть Криштиану и не усилить в нём чувство вины, которого у него и так в избытке в данный момент. — Скорее, сожалею, что сказанное мною обернётся правдой. — Что ж, — неожиданно даже для себя, форвард усмехается, — значит, это ты накаркал нам проигрыш. Ты и виноват. В его словах нет ни грамма недовольства, и он даже не пытается звучать серьёзно — вряд ли он когда-либо стал бы винить Луку за провал всей команды, ведь забивать голы и приносить победы — его задача. — Потрясающе, вот и нашёлся стрелочник для нашего провала, — в голосе Модрича слышатся шутливые нотки, и Криштиану, не до конца понимая почему, чувствует, как напряжение начинает потихоньку его отпускать. А ведь хавбэк практически ничего для этого не сделал. Как будто одного его присутствия достаточно, чтобы в душе воцарился покой, а неудача в игре не казалась такой катастрофической, какой кажется обычно. Португалец думает о том, чтобы добавить к своему «обвинению» те объятья, которые заставили его самоконтроль пошатнуться, но в конечном итоге приходит к выводу, что подобное заявление будет слишком громким, и Луке совершенно необязательно знать, насколько сильный эффект он производит на лучшего нападающего «сливочных». Он решает придумать что-то другое, шуточное или язвительное, для ответа, но все мысли разом покидают голову, когда он ощущает чужое присутствие совсем близко, его шею обдаёт чужое дыхание, а чертовски холодная ладонь ловко проскальзывает под толстовку, касаясь торса, посылая мурашки по животу — не только от холода. — И что ты делаешь? — Криштиану старается звучать сурово, словно происходит что-то донельзя неприличное, но вместо нужной интонации вопрос получается игривым, с явным оттенком флирта. Модрич же, как и всегда, находится что сказать за считанные секунды. — Рука замёрзла, решил погреть, — будничным тоном произносит он. Роналду моментально чувствует, как внутри поднимается негодование: с каких это пор он стал персональным обогревателем всяких мелких хорватов? Но сказать что бы то ни было он вновь не успевает, потому что Лука продолжает, таким же спокойным голосом, — если быть до конца откровенным, дело не в том, что я планирую накачать банки и всё остальное, как у тебя, — Криштиану моментально вспоминает проведённую с Модричем ночь, а точнее, утро после неё и их разговор. — Ну, а в чём же тогда? — с интересом спрашивает он, гадая, что же такого ещё может выдать этот парень. — Мне просто нравится твоё тело. Не сказать, что это признание становится для Роналду чем-то неожиданным — вряд ли Лука позволил ему себя трахнуть, да и вообще подобная мысль не могла бы у него возникнуть, если бы португалец не привлекал его хотя бы физически, — и тем не менее, он скорее ощущает собственную улыбку, чем осознаёт её, слыша эти слова. Почему-то именно от Модрича они звучат так непозволительно сладко и многообещающе. — Что ж, польщён, — становится единственным связным комментарием, который он в состоянии выдать, поскольку к лёгкому опьянению честностью хорвата присоединяется ещё и тот факт, что его ладонь медленно перемещается вниз, с живота к паховой зоне. И вдруг исчезает. Криштиану кое-как сдерживает себя от того, чтобы не испустить недовольный стон, когда это происходит, а потом слышит приближающиеся голоса товарищей по команде и понимает, что минуты спокойствия для него пока закончились. Модрич проходит мимо него, как ни в чём ни бывало, и поднимается по ступенькам внутрь автобуса, чтобы занять своё привычное место у окна в шестом ряду. Не дожидаясь, пока остальные футболисты дойдут до него, Роналду также заходит в автобус, усаживается поудобнее в кресле и, вставив наушники в уши, включает первую попавшуюся песню. У них есть всего три часа на то, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед тем, как возвращаться в Мадрид. Несмотря на то, что перелёт до столицы занимает совсем немного времени, после игры даже он будет выматывающим, и Криштиану прекрасно это понимает. Почти полчаса он проводит в ванной комнате, потому что те пять минут в душевой стадиона считать водными процедурами определённо нельзя. Все эти полчаса он изо всех сил старается избавиться от мыслей о Модриче: о его поведении на поле, и, что куда важнее, о его действиях после матча — этой чёртовой холодной руке на животе, его дыхании на шее, его прямолинейном признании, которое через призму происходящего между ними кажется куда откровеннее, чем есть на самом деле. Он даже не удивился тому, что ни попытки переключиться на что-то другое, ни воспоминания о матче, ни даже образ Ирины, самый соблазнительный из возможных, не приносят никакого эффекта. Тогда Роналду решает действовать радикально и весьма рискованно. Он наспех облачается в футболку и свободные спортивные штаны, надевает кроссовки на босу ногу и, прихватив карточку от своего номера, выходит в коридор. Португалец озирается по сторонам, убеждаясь, что кроме него здесь никого нет, и быстрым шагом направляется к двери, находящейся через три от его номера, пока ещё не понимая до конца, зачем он это делает. Оказавшись напротив искомой двери, Криштиану негромко стучится, размышляя о том, какой же он всё-таки дурак. Модрич открывает ему почти мгновенно. Он так же, как и форвард, одет в футболку и спортивные штаны, на голове нет привычной дурацкой резиночки, волосы немного растрёпаны, а во взгляде не читается ни толики изумления, когда он видит Роналду на пороге своего номера. Лука не произносит ни слова, лишь отходит в сторону, приглашая войти, и португальцу на долю секунды мерещится едва заметная лукавая улыбка на тонких губах хавбэка. Приглашение он принимает, не колеблясь, и проходит в номер, выглядящий практически точно так же, как и его собственный. Не спрашивая разрешения, да и не нуждаясь в нём, если быть честным, Криштиану проходит в комнату и усаживается на край кровати, скучающим взглядом окидывая и так знакомый интерьер. Внешне он спокоен и совершенно невозмутим, но сердце колотится намного быстрее обычного, когда он наблюдает за тем, как неспешно следом за ним заходит Модрич, смотря заинтересованно и испытующе, словно ожидая именно от него первого шага. И всё же, хорват становится тем, кто первым нарушает повисшую тишину. — Ты пришёл за чем-то конкретным или просто убедиться, что мой номер не лучше, чем у футбольной суперзвезды? — с лёгкой усмешкой спрашивает он, и Роналду требуется приложить усилия, чтобы не закатить глаза от того, что Лука снова включил режим «язвительного засранца». Когда ему удаётся совладать с собой, он считает необходимым ответить на вопрос в таком же тоне. — Не то чтобы этот аспект настолько меня беспокоит, но убедиться никогда не помешает, — он возвращает Модричу насмешливый взгляд, внимательно следя за его реакцией. Его собеседник совершенно спокоен и не меняется в лице, как будто это именно тот ответ, который он ожидал услышать. Тем не менее, через пару секунд он прищуривается и склоняет голову набок, его взгляд становится наигранно подозрительным. — Сдаётся мне, это не единственная причина. — Ты просто охренеть какой догадливый, — отзывается Криштиану с неприкрытым сарказмом в голосе, а потом, решив забить на теоретически возможный отказ, в призывном жесте вытягивает перед собой руки, однозначно давая понять, чего он хочет. Ожидая, что хорват придумает ещё какую-нибудь подъёбочку, подходящую для данной ситуации. Однако этого не происходит. А происходит то, что, к его, чего греха таить, удивлению, Лука оперативно преодолевает разделяющее их расстояние и без лишних слов забирается Роналду на колени, а потом резким движением толкает его в плечи, и Криштиану, тихо охнув, оказывается лежащим на постели. Лука нависает над ним, его светлые волосы неприятно щекочут щёки, и Криштиану испытывает то же чувство, что и на футбольном поле несколько дней назад — волнение и предвкушение. Только на этот раз он предпочитает не тянуть время в ожидании, что хорват что-нибудь скажет. Обхватив его шею рукой, Роналду притягивает его ближе, прижимаясь к его губам, дразняще, не переводя это прикосновение в полноценный поцелуй, давая Модричу иллюзорный шанс пойти на попятную. Чего тот, естественно, не делает, тут же перехватывая инициативу. Он действует напористо, буквально вынуждает португальца разомкнуть губы, чтобы позволить чужому языку скользнуть в его рот. Да и Криштиану вовсе не возражает против этого, отбрасывая в сторону все ненужные размышления и опасения, позволяя себе расслабиться и чувствуя, как трясутся поджилки от нетерпения вновь прижать к себе тёплое обманчиво-хрупкое тело. Лука отрывается от его губ, снова возвращается в сидячее положение, чтобы молниеносно избавиться от свободной футболки, и португалец не может отказать себе в удовольствии — он проводит ладонями по светлой коже живота, по плоской груди, намеренно задевая соски, и, добравшись до шеи, вновь заставляет Модрича наклониться, на этот раз целуя его требовательно и глубоко. Он чувствует, как хорват подцепляет пальцами края его собственной футболки, прозрачно намекая на то, что пора её снять, и Криштиану приподнимается с кровати, чтобы позволить себя раздеть, как вдруг раздаётся стук в дверь. Они оба замирают. Роналду хмурится. Он ещё не знает, кто находится по ту сторону двери, но уже искренне его ненавидит. Но всё же не может сдержать довольной улыбки, когда наблюдает на лице Модрича искреннее недовольство. Стук повторяется, и Криштиану машинально сжимает кулаки, при этом мысленно молясь, чтобы незваный гость сдался и как можно быстрее свалил туда, откуда пришёл. Он уже открывает рот, чтобы попросить Луку забить болт на визитёра и продолжить начатое, как вдруг из-за двери доносится до боли знакомый голос, мгновенно пробуждающий в португальце жажду убивать. — Лукита, мне нужно с тобой поговорить, открой, — скорее требует, чем просит стоящий в коридоре Бэйл, а хорват, услышав голос друга, меняется в лице, почти сразу же сменяя гнев на милость, соскальзывает с Криштиану, поднимает с пола свою футболку, надевает её, после чего смотрит на форварда, снова тем же беспристрастным взглядом. — Извини, я не могу игнорировать друга. На этот раз Роналду всё-таки закатывает глаза, причём делает это максимально демонстративно, желая во всех красках дать понять Модричу, насколько он раздражён и оскорблён этой ситуацией. Если, конечно, Модричу вообще есть дело до этого и до его эмоций. — Окей, хорошо вам поболтать, — бросает он и направляется к двери, чтобы уйти к себе, а заодно впустить в номер долбанного валлийца, который уже далеко не в первый раз вызывает у него желание его придушить. Он не ждёт каких бы то ни было комментариев от Луки, и тем более решительных действий, а потому оказывается застигнут врасплох, когда в двух шагах от двери хавбэк впечатывает его в стену и оставляет на губах короткий поцелуй, а потом произносит: — Завтра свободный вечер. Надеюсь, ты помнишь дорогу. Криштиану не нужно пояснять, он прекрасно понимает, о чём говорит хорват, и разве что не светится, когда на пороге сталкивается практически нос к носу с Гаретом, который, если и хотел спросить, что он тут делает, не решился.