Выбор

Снизу снова доносились крики и ругань. Это Дэхён ругался с Ёндже или наоборот. Так часто случалось в последнее время. Затянувшись сигаретным дымом, я вышел на балкон. На душе было муторно, как, впрочем, и всегда, когда кто-то обижал Ёндже, а я ничего не мог с этим поделать. Когда они вот так ссорились, мне каждый раз хотелось вмешаться, но я сдерживался, потому что не имел никакого права. Не моё это было дело. Так казалось со стороны. Хлопнула входная дверь. Я передёрнул плечами от досады и даже не посмотрел вниз. Так хлопать дверью и выбегать из дома мог только Дэхён. И довести его до такого состояния мог только один человек. Но обиженный и возмущенный Дэ никогда не видел, в каком состоянии остаётся сам Ёндже. Я бы и сам рад не смотреть на эти самобичевания, но я смотрел. Тишина заполнила всё вокруг, медленно текли минуты, ничего больше не происходило. Я ждал. Каждый раз ждал его слёз, но их никогда не было. Было только это. Через некоторое время снизу послышался звук бьющейся посуды. Я давно перестал покупать дорогие тарелки и прочую утварь именно по этой причине. Мне было не жаль разбитой керамики и стекла, но я всегда боялся, что Ёндже сам поранится. А так, если после разгрома кухни ему станет легче, то пусть громит на здоровье. Я всё уберу и куплю новую посуду, как множество раз до этого. Лишь бы ему стало легче. Я оставался наверху ровно до того момента, пока звон внизу не прекратился. Снова наступила тишина, но она была немного другой. Исчезло напряжение. Моё или его - было сложно сказать. Не имея больше возможности сдерживаться, вынуждаемый собственным беспокойством сделать хоть что-то, я спустился вниз. Света нигде не было. Но мне хватало света от заходящего солнца, который проникал внутрь дома через окна. Аккуратно переступая через стекла и перевернутую мебель, я вошёл на кухню. Ёндже был там. Если что и было удачным в нашем новом общежитии, так это широкий подоконник у окна в углу кухни. Оно было не основным, поэтому имело небольшой размер и размещалось в нише. Я сделал из него импровизированный диванчик. Бросил коврушечку и пару подушек. Чтобы в ненастную погоду можно было попивать кофе и наблюдать за прохожими, спешащими по своим делам. Обычно там сидел Дэхён, когда приходил в гости. Только он наблюдал не за прохожими, а за моими манипуляциями на кухне. Любитель покушать. Мне нравилось готовить для ребят. Особенно для Ёндже, но Дэхён был более благодарным дегустатором. Удовольствие, которое он получал от поглощения вкусной еды в больших количествах, отражалось на его выразительном лице очень ярко. Это и было самое дорогое вознаграждение за время проведенное у плиты. Но сегодня на месте Дэхёна сидел Ёндже. Спина его была напряжена, а тело неподвижно. Я бы сказал, что он плачет, но этого просто не могло быть. Кто угодно, только не Ёндже. Он был самым стойким из всех, кого я знал. Однако сейчас я понял, что разгром не помог. Он сидел ко мне полубоком и, зажимая одной рукой другую, отрешенно смотрел на улицу. Значит, всё же поранился. Я молча пошёл за аптечкой. Когда вернулся, то ничего не поменялось. Ёндже ничего не говорил, больше ничего не крушил, он даже не сдвинулся с места. Из-под его ладони медленно стелала струйка крови. Я приблизился и тихо сел на против. — Дай обработаю, а то воспалится, — он ничего не ответил, но позволил заняться раной. — Почему ты просто не признаешься ему, — он слегка вздрогнул, выходя из своей задумчивости, когда мой голос снова заполнил комнату. — Извини, Хим. Мы тебя побеспокоили, — голос его звучал сдержанно и глухо. — Это ничего. Я привык. Так почему не скажешь о своих чувствах? — Потому что это не имеет никакого смысла. Станет только хуже. Мне. — Почему? — я обработал несколько случайных порезов от осколков и заклеил пластырями. — Потому что он поглотит меня. Если узнает о моих чувствах, то не успокоится пока не сломает, как новую игрушку, которая со временем надоела. Это такая игра. Добиться желаемого, влюбить в себя и заставить страдать. Всегда один и тот же сценарий. Он не изменится даже, если Дэхён влюблён. Он просто не сможет по-другому. — Он любит тебя. Все об этом знают. — Да, но себя он любит больше. И сколько их уже было тех, кого Дэ любил?! Он эгоист. Жизнерадостный эгоист, который играет людьми, как ему заблагорассудится. Поддерживает баланс со скукой таким образом. И этот образ жизни ничто не изменит. — Но он так долго тебя добивается, — я не верил, что выступаю в защиту Дэхёна. Просто это дежавю нужно было разрушить, а для этого требовалось хоть что-то изменить в их отношениях, я хотел помочь Ёндже разорвать эту зависимость, но в тот момент я и не предполагал, как всё обернётся. Я не знал причины задумчивости Ёндже. — Он живёт с Сууном. — Если бы ты захотел, то он давно был бы только с тобой. — Это навряд ли. Я не Суун. Я не смогу терпеть неверность. Даже платоническую. Ты понимаешь, Хим?! Как можно жить с одним, а любить другого?! Лжец! Ненавижу! — Давай я приготовлю тебе успокоительный настой? — я поднялся, не сомневаясь в его согласии. Так было много раз до этого. Настой из трав всегда помогал. Я поил им Ёндже и укладывал в зале на диване под тёплый плед, даже если на улице была жара, от стресса его всегда знобило. Итак, настойка и на диван. В свою комнату он отказывался идти, а я был этому даже рад. Легче присматривать за ним, пока навожу порядок. Но сегодня что-то было не так. Просто я ещё не понял, что именно. — Не хочу. Давай напьёмся, Хим. Ну его, этот настой. Я не хочу его пить и засыпать. Я хочу с тобой ещё поговорить. — Это, конечно, хорошо, но не мудро. — А я устал быть мудрым. Устал прятаться за своим умом и язвительностью. Я хочу быть самим собой. Хочу любить открыто, а не играть в недотрогу обиженного. Открыв шкафчик, я молча достал коньяк. Отлично. Сегодня новый сценарий. Будем лечиться им. Я тоже не откажусь. Плеснул в стаканы янтарную жидкость и протянул один Дже. — Спасибо. Я снова присел напротив него на подоконнике. Мы чокнулись и выпили. Он был мне дорог. Я знал его несколько лет и успел душевно привязаться, если не сказать больше. Я очень хотел ему помочь, но не знал как. Он выпил алкоголь, которы на пустой желудок очень быстро подействовал. Сегодня я не был хозяйственным и закусок не предложил, раз уж мы решили напиться. По разным причинам, но оба - из-за Дэхёна. Я надеялся, что тот теперь будет икать весь оставшийся вечер и ночь. А почему это я один должен разгребать последствия его выходок?! Осанка Ёндже изменилась, плечи немного расслабились. Прислонившись к откосу, он смотрел на меня с хитрым прищуром. Такой, наверное, часто приписывают мне. Сейчас казалось, что он видит меня насквозь. — Не влюбляйся, Химчан. Это очень больно и абсолютно не нужно. — Дельный совет, но для меня, к сожалению, бесполезный. Он усмехнулся своими красивыми губами: — Неужели ты тоже любишь Дэхёна? — Нет, — я покачал головой, улыбаясь. Это предположение позабавило меня. Дэхён был мне как младший брат, а вот любил я Ёндже, который любил Дэхёна и ещё бить посуду. Да, коньяк оказался хорошим, а может всё дело в переживаниях. Не знаю с какого момента начались мои чувства. Просто однажды я понял это и всё тут. Ревновал ли я к Дэхёну? Наверное, нет. Я желал Дже счастья. И если для него оно не со мной рядом, то пусть это будет Дэхён. Но когда я видел, как они мучают друг друга, я негодовал. Одно дело уступить любимого тому, с кем он будет счастлив, и совсем другое — наблюдать эту бесконечную агонию. Ендже протянул мне стакан и сказал: — Тогда давай выпьем за тех, для кого уже поздно. Он был таким красивым, что у меня заходилось сердце. Все говорили мне, что я красив. Но я не придавал особого значения своему внешнему виду. Хорошо, что он такой, если модельные агенства подкидывают мне работу и платят деньги. Но Ёндже в моих глазах обладал поистине совершенной красотой. Хотелось протянуть руку и просто прикоснуться. Не как к другу, но как к любимому. — Значит, за нас! Мы снова чокнулись. Я был благодарен за то, что он не спрашивает меня более подробно, а то я бы ему всё рассказал, как на духу. — Почему мы не можем выбирать, кого нам любить? Эта беспомощность раздражает больше всего. Получается, что от нас ничего не зависит. — Я не знаю, Дже, ответов на эти вопросы. Я даже не знаю, как помочь тебе. — Если бы мы имели свободу выбора, — он снова горько усмехнулся, — Химчан, её у нас нет. Нет этой свободы выбора! Ты понимаешь?! Я понимал его лучше, чем он думал, но продолжал молча слушать. — Есть воля. Мы вольны всё решать сами. Мы даже можем жить с теми, с кем нам комфортно или выгодно, но мы не можем себя заставить любить нужного нам человека, — Дже приложил руку к груди, — этот кусок мяса, что зовется человеческим сердцем, почему он не слушается нас?! Не слушается, как рука или нога? Ведь он часть моего организма, который я, при желании, могу сдать на органы. Но это ничего не изменит! Я могу его уничтожить, но не могу заставить разлюбить. Почему, Химчан, почему оно не слушается?! Дже ударял себя в грудь снова и снова, повторяя этот вопрос, и глаза его блестели то ли от коньяка, то ли от боли. — Я бы хотел ему приказать любить другого человека. Я накрыл его сжатую в кулак ладонь своею рукой, чтобы остановить это самобичевание. — Кого? — голос мой звучал устало, но заинтересованно. — Кого-то более достойного, более надежного. — Кого же, например? — Тебя. Если бы я мог выбирать, я бы выбрал тебя. — Это я-то достойный и надежный? — я усмехнулся от его слов. — Да. Ты всегда рядом. Ты со мной, когда его нет. Ты заботишься обо мне, не позволяя скатиться до жалости к себе или, хуже того, до самоунижения. Иногда мне бывает так плохо, что я хочу бежать за ним вдогонку. Упасть к его ногам и молить остаться. И только ты не позволяешь мне этого. Да. Ты для меня идеальный. — Ёндже, мой милый Ёндже, ты говоришь очень опасные вещи. Я же мужчина. Причем старше тебя, опытнее и сильнее. Не стоит провоцировать меня. Даже у моей заботы и терпения есть предел. Я не святой. У меня тоже есть чувства. — Я говорю правду. — Тем опаснее твои слова. Они дают ложную надежду нам обоим. Но на самом деле это всего лишь несбыточная мечта и абсурдное предложение. Я поднялся и налил себе ещё, но стакан Ёндже оставил пустым. Ему уже достаточно. — Ты не веришь мне?! Или я не привлекаю тебя как мужчина?! А может тебе нравятся женщины? — Прекрати! Какая разница, кто мне нравится?! И какой толк во всех этих моих достоинствах, если ты не хочешь меня на самом деле?! Ты ведь лишь хочешь хотеть. А это разные вещи. — Да. Ты прав. Это моя несбыточная мечта. Любить такого, как ты, и чтобы меня любили в ответ. Мне стало нестерпимо больно от такого поворота в разговоре. Мы свернули куда-то не туда. Хотелось скрыться, сбежать от этого наивного красивого создания. Настолько наивного, что он полагал заставить своё сердце любить того, кого выберет разум. Красивого настолько, что хотелось наброситься и овладеть. И гордого сверх всякой меры. Столько времени не уступать Дэхёну, только чтобы его, в итоге, не смогли бросить. Лучше быть одиноким и гордым, чем любимым и униженным. Хотелось вернуться, взять его за шкирку, хорошенько потрясти, чтобы выбить все эти мысли из его головы. Пусть сначала даст Дэхёну шанс или вообще даст, а потом уже посмотрит на его действия и отношение. Нельзя судить наперёд. — Химчан? Я не остановился. У меня тоже есть чувства к нему. Это опасная игра, которую он затеял. — Хим, дай мне возможность попробовать быть хозяином своего сердца. — Ты хочешь, чтобы я стал твоим Сууном. Не находишь, что это унизительно для нас обоих? — Нет. Ты тот человек, которого я бы выбрал своим разумом. Быть может, если сюда добавить интимную составляющую, то перевес окажется не на стороне сердца?! Так вот, о чем он думал, сидя здесь в тишине. Как заставить слушаться собственное сердце. И я в этом плане оказался исключительно потому, что «идеальный». — Я не идеальный Ёндже. Никто не идеален, — сказал я вслух банальную фразу, — и о какой интимной составляющей ты там говорил? Куда, как и чего ты собираешься добавлять? Ёндже, чувства - это не жидкости в пробирках. Эмоции и чувства владеют людьми, а не наоборот. Без них невозможна интимная составляющая в твоём сложном уравнении. Не надо на мне ставить опыты… Я почувствовал, как он обнял меня со спины. Практичный рассудительный мальчишка. Так ко мне ещё никто не домогался. Кожа под одеждой словно горела там, где ко мне прикасались его руки. — Ты хотя бы меня спросил, — последняя отговорка перед тем, как падёт моя защита. Я почувствовал, как он встал на носочки и вытянулся вдоль моего тела, чтобы дотянуться до уха. Его дыхание защекотало мне мочку, когда ему это удалось. Он прошептал: — Сейчас спрашиваю…