Выбор

POV Чоноп Разгром внизу привел меня в замешательство. В беспокойстве я отправился искать Ёндже или Химчана, а потом я увидел то, что никогда самому не пришло бы мне в голову. Конечно, я знал причины беспорядка. Ёнджэ всегда тяжело переносил споры с Дэхёном. И я сам несколько раз помогал хёну покупать новую посуду. Я знал, как он любил всё изысканное и дорогое, но после того, как Ёндже в приступе гнева или бессилия первый раз разбил подаренный Химчану сервиз с ручной эксклюзивной росписью, тот стал покупать только дешёвые столовые наборы. Я видел лицо Химчана, когда он стоял над осколками столь дорогой ему посуды. Сложно было сказать, о чём он думал в тот момент. Был ли он больше озабочен состоянием Джэ или же разбитыми тарелками. Мне в свою очередь хотелось броситься к вокалисту в комнату и задать хорошую трёпку, но Хим не позволил. — Оставь. Представь, как ему было плохо. Оставив меня собирать осколки, он отнёс ему в комнату стакан с успокоительными каплями. Все эти воспоминания кружились в моей голове, пока я шёл, куда глаза глядят. Все вокруг считали, что Хим ко мне неравнодушен. Шутки фанатов, намеки друзей со временем заставили меня думать так же. Считая, что он испытывает ко мне определённые чувства, я позволил своей собственной симпатии к этому человеку перерасти в нечто большее, но всё оказалось ложью. Никогда нельзя рассчитывать на чувства людей пока тебе не признались открыто. Хотя, может, и после этого нельзя. Многое сейчас крутилось в моей голове, но картина, где Химчан целует полуобнаженного Ёндже, отпечаталась в моём сознании в кровавом цвете ревности. Это затмивало всё остальное. Увиденное не укладывалось в моей голове, а лишь обостряло болезненное восприятие произошедшего. Всё это я испытывал впервые. Первая влюбленность, первая оглушающая ревность. Всё первое всегда самое сильное. Раньше меня интересовали только танцы, компьютерные игры и аниме. Но потом по глупой ошибке я впустил в свой мир новые чувства и Химчана. Влечение к этому человеку затмило всё остальное. Старший, опытный, заботливый. Я привык к его присутствию в своей жизни, в которой раньше мне было неплохо одному. И стал жадным. Только теперь я отчётливо понял, что хотел, чтобы он был моим. Он и вся его забота и внимание. Перед глазами Джэ, завернутый в одно полотенце всем телом прижимался к хёну. Я мотнул головой, стараясь отвлечься, и вдруг подумал о Дэхёне?! Эта мысль меня словно током ударила. Как он с этим справится?! Умный Ёндже совершил ошибку, выбрав Химчана. Это могло всех перессорить в сложившихся обстоятельствах. А у нас контракты и совместная работа. Мы друг с другом проводим больше времени, чем с родными и близкими. И сами давно стали такими друг для друга. Всё же нельзя смешивать работу и личную жизнь. Это единственное, то сказал мне отец перед началом деятельности в группе. Прогуляв остаток ночи по улицам, я и сам не заметил, как оказался перед домом одногруппника. Он жил отдельно, а домой возвращаться мне сейчас совершенно не хотелось. Поэтому я позвонил в домофон, и через некоторое время мне ответил бодрый голос Сууна, парня с которым наш вокалист вместе снимал жильё. Он сказал, что Дэхёна нет и не было всю ночь. Тот пошёл вечером к Ёндже и больше не возвращался. Когда его голос затих в динамике, я продолжал топтаться у входа, не зная, что дальше делать. Хотелось привести мысли в порядок и с кем-то поговорить. Или хотя бы просто спастись от самоедства в одиночестве. — Зайдёшь, Чоноп?! Я всё равно не сплю, — прошуршало в динамике. Я зашёл. Он предложил мне коньяк и кофе на выбор. Круги под его глазами говорили, что он всю ночь не сомкнул глаз. Причина была известна всем вокруг. Это из-за неё частенько ругались Джэ с Дэхёном. Суун был влюблён в Дэ. И последний сожительствовал с ним исключительно назло Ёндже. Потому, как тот отказывался от собственных чувств. Ровно, как и от развития отношений. Джэ мучился от ревности, продолжая бороться с собственными чувствами. А Дэхён, продолжал держать Сууна при себе специально, усиливая накал страстей. Он добивался, чтобы Ёндже признался в своих чувствах, сдался и стал его любовником. Сууна Дэ не любил. Просто пользовался его фанатичной слепой любовью. Ёндже, видя это, не хотел повторения такого же с собой и сопротивлялся еще сильнее, не давая Дэхену ни шанса. Он слишком себя уважал, чтобы допустить нечто подобное. Да, и просто напросто боялся довериться такому человеку. Не хотел одолжений, которые тот делал Сууну. Дэ просто позволял влюблённому парню быть рядом и заботиться о себе, ничего не давая взамен. Только Джэ, видимо, и в голову не приходило, что с ним Дэхен вел бы себя по другому. Я смотрел на осунувшееся лицо Ссууна, пытаясь представить, сколько таких ночей он провел здесь в ожидании Дэ. И другой вопрос параллельно всплывал в моей голове, как меня затянуло в эту дешевую мелодраму, где никто не был счастлив. — Если не возражаешь, я пойду сварю нам кофе. Какой предпочитаешь? — спросил парень. — Сделай, как и себе. — Тогда с коньяком, — пояснил он. Я видел, как дрожали его хрупкие тонкие пальцы, когда он принёс две чашки с горячим ароматным напитком. — Тебе не спится? — Да. Бессонница мучает, — легкая улыбка в ответ на бледноватых губах. Он взял коньяк и налил щедрую порцию в каждую кружку с кофе. — Ты бы просто так не пришёл. Что-то случилось? — Да, — выдавил я. Сказал, как есть, потому что предполагал, что тоже выглядел не особо хорошо. Не то чтобы я хотел рассказать ему о произошедшем, которое, безусловно, играло ему на руку. Просто врать я не умел. Пока его не было, я вспоминал себя прежнего. Свою спокойную и размеренную жизнь. До того, как в ней появился Химчан со своей заботой, как будто я был для него особенным человеком. Это было невозможно не оценить. В эту сказку нельзя было не поверить. Ещё некоторое время назад я мог бы с уверенностью сказать, что вряд ли способен на чувства. Теперь они у меня точно были. Вот только счастливым я себя не чувствовал. Скорее глупым и наивным. Ссуун посмотрел на меня внимательным уставшим взглядом и подлил ещё коньяка. В мою кружку даже больше, чем себе. Мы сидели молча и маленькими глотками пили странный напиток, который, наверное, больше можно было назвать коньяком с кофе, чем наоборот. Приятное тепло разливалось по голодному желудку. Это согревало, как и компания человека, существовавшего в аналогичном положении уже длительное время. Когда моя кружка опустела, часы показывали семь утра. — Можно я задам тебе личный вопрос? — спросил я. — Наверное, ведь ты давний друг Дэхёна. — Почему ты это терпишь? Он молчал достаточно долго, рассматривая кружку в своих руках, как будто видел её впервые. Потом всё же ответил: — Потому что больше ничего не остаётся, Чоноп. Мне больше ничего не остаётся! Он никогда не откажется от Ёндже. И никогда не будет моим. Я промолчал о том, что Ёндже уже отказался от него. Его разумность и сила воли поражала. Но почему Хим? Джэ не мог его заставить. Значит ли это, что в действительности, он любит Ёндже?! Мастер обмана. Как же хорошо он маскировался, играя в фансервис. Даже я поверил ему. Злость на собственную глупость наполнила меня горечью. Мне казалось, что она ощущалась даже на кончике языка. Хотелось запить и не чувствовать этого больше. Я снова подумал о Ёндже с Дэхёном. Они любили друг друга. Об этом знали все вокруг. Может поэтому Химчан и скрывал свои чувства. Значит, он тоже был несчастен всё это время. Сочувствие перемешалось во мне с обидой и злостью. И все эти чувства были мне не знакомы. Они были для меня прежнего совершенно новыми, слишком сильными, слишком крепкими, как хороший алкоголь для подростка. Он ударял в голову сразу, лишая способности мыслить здраво. И всё, что ты скрывал в своей душе, вырывалось наружу в бессвязном словесном потоке. Только я не подросток. Рад бы напиться и высказать всё, что не даёт мне покоя, но не могу. Да и кто вообще теперь разберет, что нужно делать в сложившейся ситуации. — Суун, можно ещё? — я протянул кружку. — Повторить? — вежливо поинтересовался он. — Да. Суун отправился на кухню за кофе, оставив меня в одиночестве. Как это ни странно, но в компании с ним я чувствовал себя лучше. Мы были прямо, как товарищи по несчастью. Горькая усмешка появилась на моих губах. Он был со мной откровенен, хотя раньше мы мало общались. Мне в общем-то особенно не было дела до личной жизни одногруппников. Да, и романтические отношения меня не интересовали. Так, что я был далёк вдвойне от всего этого. Чего не могу сказать о себе теперь. Он снова вернулся с кружками, поставил их на стеклянный журнальный столик и потянулся за бутылкой с коньяком. В это время в прихожей послышался шум, хлопнула входная дверь и в гостиную ввалился Дэхён. Он был пьяным и злым. — Кого принесло в такую рань? Кого ты притащил к нам домой, а, Суун? Суун замер с бутылкой в руках. Он смотрел на Дэхёна, не отрываясь. Всю его боль и горечь заглушала радость от того, что тот вернулся. Вернулся к нему на любых условиях. — А-а-а… Чоноп… это-о-о ты! Чем обязан? — Да, так. Мимо проходил, — отозвался я. — В шесть утра? — Вообще-то, уже семь. — Не важно. Суун разлил коньяк и придвинул кружку мне. Я снова сделал глоток, думая, что его жизнь очень похожа на этот самый напиток. В ней больше горечи, чем счастья. Но имел ли я право вмешиваться?! Я чувствовал, как обида за него и себя колышется во мне мазутной лужей. Жирной и липкой. Она пачкала мою чистую наивную душу. И эту плёнку очень сложно будет теперь оттереть до конца. — Налей мне выпить, — небрежно бросил Дэ, вальяжно развалившись на диване напротив меня. — Ты и так уже пьян, Дэхён — несмело и тихо возразил Суун. — Какое тебе дело? — резко отозвался Дэхён, кинув на него недовольный взгляд. — Просто сделай, как я тебе сказал. Суун промолчал, но стал ещё немного бледнее. В его глазах не осталось ни следа минувшей радости от возвращения Дэ. Он налил треть стакана коньяка и бросил туда лёд. Дэхён в нетерпении выхватил у него стакан. — Почему ты так себя ведешь с ним, Дэ? — не выдержал я. — Извини, Оп, но это не твоё дело. — Если не моё, то не веди себя так при мне, — мне становилось всё труднее сдерживаться. Презрительная усмешка исказила красивые черты моего друга. И я услышал ответ: — Потому что он большего не заслуживает. — Это не тебе решать. — А кому же ещё? — рассуждая, Дэ дирижировал стаканом в воздухе. — Если он согласен мириться с таким моим отношением. Значит, его он и заслуживает. Желчь вперемешку с презрением слышались в его голосе. Дэхён допил коньяк, громко стукнул опустевшим стаканом по столу и откинулся обратно на спинку дивана. — Не надо, Чоноп, — остановил потоки моего возмущения голос Сууна. — Будет только хуже. Я лучше пойду к себе, — он встал, собираясь покинуть комнату. — Стоять, — громко прозвучал пьяный голос вокалиста. — Я не разрешаю. Останься! Суун опустился обратно, не решаясь ему перечить. Вот, какого это — жить с таким человеком. Наверняка, ещё и руки позволяет себе распускать. Сууну было не ловко от моего присутствия. Теперь вместо него поднялся я, вдруг почему-то решив, что Дэ виноват во всех моих проблемах. Мне захотелось его ударить. И, возможно, не один раз. — Знаешь, почему Ёндже отвергает тебя и свои чувства к тебе? — в тот момент я смотрел на Сууна и видел, как тот почти справился с эмоциями на своём лице. — Потому что ты грубая безнравственная свинья! Повисла неловкая пауза. Я ждал пока мои слова дойдут до его сознания. Дехён усмехнулся: — Ты мой друг, — возразил он разумно, — но это не даёт тебе права лезть в мою жизнь и тем более оскорблять меня в собственной квартире. — Даёт. Если твои проблемы лезут в мою жизнь, — я стоял над Дэхёном и орал, что было совсем на меня не похоже. Суун смотрел на нас большими глазами. Он тоже плохо меня знал, но такого, видимо, не ожидал от взрослого воспитанного человека. — Твоя грубость отталкивает Джэ. И, угадай, кто ему импонирует в противовес тебе?! — моя ладонь сжалась в кулак. Я бы сейчас ударил его, возрази он мне хоть что-то, но он не успел. В эту минуту зазвонил телефон. Он взял трубку зло бросив в нее: — Чего тебе? В трубке что-то говорили, а Дэхён слушал, меняясь в лице. — Прекрати. Не впадай в крайности! Такие вещи обсуждаются лично, а не по телефону, — он поднес телефон ко рту, выкрикивая последние слова. К нему не прислушались. От расстройства Дэ ударил ладонью по экрану. Включилась громкая связь, и мы с Сууном услышали голос Ёндже. — Именно поэтому я говорю тебе это по телефону. Потому что не смогу сказать лично, глядя тебе в глаза. Дэхён, давай останемся просто коллегами и друзьями. Я не хочу любить тебя. — Да что это за любовь такая! Раз ты решаешь сам за свои чувства. Дэхён орал на телефон, не обращая внимания на то, что мы слышим их с Джэ разговор. В трубке наступила тишина, а потом уставший голос Ёндже сказал:  — Я тебе изменил, Дэхён. Если это можно назвать изменой. Я ведь ничего и никогда тебе не обещал, но ты не хотел меня слушать. Я никогда не принадлежал тебе… и не буду. — Что? — я услышал вопль Дэхёна и почувствовал, как болезненно сжалось в груди. В следующее мгновение телефон полетел в стенку. Я испытал облегчение, что в порыве злости не успел ему ничего сказать. Ёндже сделал это сам. Дэхён вскочил с места, схватив брошенные в прихожей ключи и пиджак. И выбежал на улицу. Я отправился следом за ним, оставив Сууна одного. Тот спрятал лицо в ладонях и как-то ссутулился, подрагивая плечами. События, в которые мы все оказались так или иначе втянуты, принимали неожиданный поворот. И мы уже не знали, чего ожидать друг от друга.