Синдром пьяных

Гет
NC-21
Завершён
40
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
11 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
40 Нравится 8 Отзывы 12 В сборник Скачать

Смертельный выдох.

Настройки текста

Их сердца давно сгнили, утопая в страхах и безнадёжности; их оранжерея, наполненная нежными лилиями и чёрными розами, гнила под лучами серебряной луны…

      Лучики молочной луны стучат в окно, пытаясь пробраться сквозь густую чернильную темноту, в которую погрузилась маленькая комнатка. Парень, сидящий на полу, сжимает в руке бутылку, обводя худыми пальцами горлышко. Во рту приятно жжёт от только что выкуренной сигареты и глотка виски. Ураган мыслей носится по черепной коробке, не давая Юнги даже возможности схватить одну из них за хвост, дабы хоть что-то понять. На груди разрасталась ещё одна багровая рана, а белый бинт на кисти руки уже полностью выпачкался в алой крови. Тонкие губы изогнулись от яркой вспышки боли, что прошибла всё тело блондина из-за неловкого движения раненой конечностью. Кровь не останавливается, лишь продолжает сочиться сквозь марлю и скатываться дальше по длинным худым пальцам, падая горячими каплями на деревянный пол. В глазах двоилось, а фотография перед глазами размылась, и красивое женское лицо превратилось в разноцветное пятно.       Девушка с фото была изумительной, утонченной, будто фарфоровая куколка. Большие глаза цвета коньяка, с отблесками перламутровых жемчужин и с крапинками миндальной стружки; пьянящая улыбка и нежно-розовая помада, будто заварной крем, оставшийся на губах; изящные тёмные локоны, разложенные небрежно на плечах, — на эту женщину хотелось смотреть, наблюдать, улыбаться. От неё шло тепло, и она сама светилась, будто бы солнце. Юнги водит холодными пальцами по снимку, мечтая прямо сейчас коснуться этой розоватой бархатной кожи на шее своими обветренными, сухими губами. Безумство. Сделав очередной глоток горючей жидкости, Мин поморщился, но вмиг улыбнулся, проведя языком по ряду ровных зубов. Поставив стеклянную бутылку на тумбу, блондин с досадой посмотрел на время: перевалило за полночь, а значит, что пора закругляться и ложиться спать, а завтра с натянутой улыбкой идти в офис, делая вид, что все замечательно, а испачканный в крови рукав белой рубашки — лишь томатный сок, пролитый с утра из-за неуклюжести!       — Блять, — сдавленно выдохнул мужчина, затягивая повязку на руке. — В этот раз я перестарался, — коротко усмехнувшись, Мин лёг на кровать, разглядывая потолок, на котором пошла трещина.       Мин Юнги влюбился в Пэк Нелли ещё в студенческие годы, когда он — юный и наивный, — впервые встретил Нелли во дворе университета. Блондин до сих пор помнит её лёгкое хлопковое синее платье и аккуратно сплетенную на один бок косу из тёмных, будто смоль, волос. Нелли тогда направлялась в главный корпус с прижатыми к груди учебниками. Юнги тогда долго провожал худенькую фигурку взглядом, мечтательно облизывая губы. Мин так и не решился заговорить с ней, а когда увидел ту рядом с высоким брюнетом — даже избегать начал, но в один вечер, когда проходила так называемая вечеринка в честь дня рождения богатенькой девчонки, он совершил ошибку. Огромную ошибку. Внутри все колотилось и разрывалось на мелкие кусочки. Эта любовь перерастала в самую настоящую зависимость. А когда Мин закончил институт и его приняли на работу в офис, то тот никак не ожидал встретить её — недоступный плод его желаний. Нелли уже вышла замуж и родила ребёнка. Пэк стала ещё более красивей, женственней… Она распустила свои лепестки, подставляя их под блаженное солнышко. Она — ядовитая роза, которая никогда не коснётся своими шипами его длинных пальцев.

***

      Сквозь непроглядные шторы скользнул луч света, озаряя лицо блондина ярко-оранжевым цветом. Будильник, стоящий на тумбе, обрубил все цепи чарующего сна, заставив Юнги нервно подскочить. Запястье заныло, а кровавая марля прилипла к кисти, отчего сверху образовалась тонкая плёнка засохшей крови. Содрав её, Мин зашипел: глубокая рана, покрытая корочкой, теперь вмиг треснула, отчего по руке снова побежали алые ручейки. Просто замечательное утро. Замечательнее быть и не может. Кое-как встав на дрожащие ноги, Юнги доковылял до ванной и, включив кран с водой, закусил тыльную сторону здоровой ладони, подставляя порез под прозрачную струю. Колючая боль сковала всё тело, и парень тут же застонал, сильнее впиваясь зубами в ладонь, оставляя глубокие следы от укуса. В глазах сияли звёздочки, но блондин, быстро тряхнув головой, схватил бинт, лежащий на стиральной машине. Наплевав на все эти обработки ран и инфекций, Мин с силой затянул бинт, от чего нём сразу же расползлось два пятна.       — Да пошло всё, — вытерев несколько капель пота, у парня скрутило желудок. — Блять, неужели я снова где-то отравился? — сплюнув в раковину, выдал Юнги.       Белая мятая рубашка и чёрные классические брюки с пиджаком такого же цвета в придачу — Мин хоть и выглядел небрежно, но хотя бы деловой стиль решил соблюсти. Взяв кожаную сумку и закинув туда пару бумаг, блондин заглянул в зеркало: уставший, до ужаса худой — Мин Юнги скоро свалится с ног. Устало зевнув, парень накинул на плечи бежевое пальто и, выйдя на лестничную площадку, захлопнул входную дверь. Блондину хотелось глубоко вдохнуть в себя весь воздух и в мгновение ока выдохнуть, дабы все-все проблемы отошли на второй план. Звеня ключами, Мин всё-таки закрыл дверь и, юркнув в лифт, поправил шелковистые волосы, запустив в них пятерню.       Промозглое утро. Мрачное серое небо над головой, крохотные капельки дождя и огромные лужи на влажном асфальте отбивали весь настрой идти на работу. Хотелось завернуться в плед и проваляться целый день на кровати, глядя в белый потолок и ловя хандру. Желудок скручивается в несколько узлов, давая хозяину тела понять, насколько он голоден. Юнги болезненно зажмурился, положив ладонь на живот. Есть и вправду хотелось безумно, но в холодильнике давно мышь повесилась, да и денег особо-то и нет. Прождав на остановке автобус целых десять минут, Мин успел промокнуть и замёрзнуть до нитки. Челюсть отбивала чечетку, а холодные подушечки пальцев начали неметь. Когда нужный автобус подъехал, блондин не смог скрыть блаженной улыбки.       Сев на свободное местечко, Мин потянулся к сумке и, достав наушники, незамедлительно засунул капельки в уши. Когда зазвучала успокоительная мелодия, Юнги расслабился и, прикрыв пушистые ресницы, облизнул пересохшие губы. Строки из песни брали за душу, цепляли, убаюкивали. Мин Юнги днями напролёт слушает музыку. Наверное, в этом мире его держит только она. Медовые звучания, цепляющие строки — сможет ли Юнги без них? Парень мечтательно прикусил губу и, приложив холодные пальцы к колену, начал нежно, воздушно его касаться, перескакивая с пальца на палец. Ему бы за чёрный рояль, с лохматыми светлыми волосами и в белом фраке… Он когда-то давно сам писал музыку; покачивался из стороны в сторону, пока по клавишам бегали его руки…       Когда автобус затормозил у нужной остановки, Юнги нехотя снял один наушник, выходя из транспорта. В воздухе витал сладковатый, даже дурманящий аромат женских духов и свежей выпечки из пекарни, которая находилась совсем недалеко от офиса. Запястье ныло сильно, а красные от недосыпа глаза слезились и просто невероятно сильно щипали. Хотелось взвыть на всю улицу, вцепившись в собственную шевелюру. Размеренными шагами, Юнги добрался до входа и, толкнув дверь, сразу увидел многочисленных работников, которые с улыбкой стали встречать его.       — Добрый день, Юнги! — пролепетала невысокая рыжая девушка, теребя подол юбки. — Ой, ты какой-то уставший. Ты чем это ночами занимаешься? — выпучив глаза, запищала Ким.       — И тебе привет, Ханыль. Работаю я ночами. Нет, не занимаюсь непристойностями с девушками! — расхохотался блондин, положив свою ладонь на макушку девчушки. — Ох, милая, иди работать! — мягко улыбнулся парень.       Мин, сняв первым делом пальто, отнёс его в гардероб и, расслабив галстук, добрался до своего кабинета. Тишина блаженно осела в лёгких, дав головной боли на пару секунд отступить. Все те, кто за этой дверью, — лживые. Строят из себя не пойми кого, льстят, лгут, смеются, улыбаются. Юнги снова тошно. Тошно настолько, что все его органы скручиваются, словно паутина, сплетенная им самим. Он бы с удовольствием не работал, сидел бы в своей квартире и медленно сгнивал, не выходя наружу; он бы с удовольствием прекратил просыпаться с мыслью: «Как же мне умереть?», разглядывая белый потолок с трещиной. Стук в дверь заставил блондина заметно напрячься.       — Юнги, я за документами, — послышался сахарный голосок. — Я вхожу! — воскликнула девушка, аккуратно открыв дверь, ведущую в кабинет Мина.       Парень обомлел, наблюдая за стройной фигурой Пэк, зашедшей за какими-то там документами. Тёмные волосы собраны в аккуратный пучок, в котором красовалась заколка в виде чёрной розы. Красная помада на губах, ровные стрелки и пышные ресницы — девушка выглядела изумительно. Синие брюки и белая блузка отлично сидели на стройной фигуре. На бледном запястье висела золотая цепочка, а чуть выше два темно-багровых пятнышка, лежащих друг напротив друга, будто островки, которые разделяет лишь голубая линия вены. Блондин задержал свой взгляд на двух синяках. Нелли, заметив это, нервно посмеялась, натянув рукав рубашки, прикрыв это место. Мин ничего не сказал, лишь протянул нужную папку в женские руки.       Сердце колотилось, как сумасшедшее, а шипы чёрной розы снова проткнули нежную ткань острыми шипами. Юнги безответно влюблен, каждое утро он просыпается с именем возлюбленной на устах. И понимание того, что он никогда не будет с ней, разрывает его душу на части, которые позже крошатся на крохотные песчинки, оставляя за собой шлейф истинной боли. В воздухе до сих пор витает сладкий, в меру терпкий запах парфюма Пэк. Нелли повсюду. А самое страшное это то, что она в сердце Мин Юнги. Засела глубоко и надолго. Парень и вправду сходит с ума и едва ли не выдирает собственные волосы, сжимая те в худых пальцах.       Жилка на шее набухла, а закушенная губа потеряла розовый оттенок. Блондину хочется коснуться её бархатной кожи, вдохнуть аромат её тела, чтобы тот никогда не покидал его. Парень хочет прочувствовать её, обнимая и нежно покусывая чужие плечи. Это невыносимо. Рой мыслей кружится в черепе, отплясывая очередной танец. Безумная ухмылка расползлась по лицу, будто бы клякса на бумаге. Возможно, Юнги просто ненормальный, с дурной фантазией. Но Мину действительно хотелось перекрыть кислород Пэк, чтобы та, посиневшая, молила о пощаде. Ему хотелось провести лезвием по голени, очертив контур мышцы. Эти мысли давно посещают парня, но тот все время пытается их как-то прогнать, что получается, мягко говоря, не очень.       — Твою мать, снова… — захныкал блондин, — нужно занять себя работой! Работа, работа и только она! — обведя хмурым взглядом рабочий стол, процедил Юнги.       Нелли раскладывает тетради на деревянном столе, плавно двигаясь в такт играющей музыки из магнитофона. Время перевалило за пять вечера, а значит, что рабочий день окончен и можно со спокойной душой возвращаться домой. Пэк нервно прикусила губу, взглянув на себя в зеркало. Исхудавшая, с тёмными кругами под глазами, с багровыми отметинами по всему телу. Нелли так устала быть сильной. Ей просто хочется обычной человеческой ласки, чтобы хоть кто-то пожалел её, прижав к груди и ласково поцеловав в висок. Но таковых нет. Дома её ожидает очередной скандал без причины, уборка и маленький ребёнок, которого Пэк не может уберечь от пьющего мужа. И, казалось бы, что много таких семей, которые как-то да живут счастливо. Так почему ей так тяжело? Почему ей хочется открыть нараспашку окно и просто нырнуть в глубокие воды воздуха? В этом мире её держат два человека. Два любимых человека. Первого Нелли выносила под сердцем, а второго безмерно полюбила, прожив всю свою жизнь с его именем на губах…       — Так, ну вроде все, — мило улыбнулась брюнетка, схватив лёгкую кожаную куртку. — Ключи здесь, документы убрала…— проверяла содержимое своей сумки Пэк.       Попрощавшись со всеми коллегами, Нелли легкой походкой покинула здание, начиная свой путь к остановке. Вечером стало совсем прохладно, отчего девушка буквально куталась в свою лёгкую куртку. Тёмные волосы разлетелись от ветра в разные стороны, отчего Пэк нахмурилась, ловя подъехавшее за ней такси. Нырнув в салон, Нелли блаженно вдохнула сладкий аромат карамели с нотками кедра. Произнеся свой адрес, брюнетка прикрыла тяжёлые веки и облокотилась на сидение. В голове сплошная каша из-за всего. Пэк хочется приехать домой и просто завалиться спать, не выслушивая очередные тирады от мужа, и не кричать на всю квартиру, как ей это надоело. Ей хотелось, чтобы её маленькая дочь, Сурин, росла в любви, уюте и тепле. Но нет, малышка с рождения видит омерзительные сцены…       — Приехали, — разрезав тишину, произнёс водитель. Мужчина ухмыльнулся, увидев растерянную Нелли, которая тут же полезла в сумку, чтобы расплатиться.       — Спасибо! — коротко ответила брюнетка и, открыв дверь, вылезла на улицу. — Холодно… — прошептала девушка, отчего в воздухе появились облака пара, будто бы вынырнули из ниоткуда.       Повернувшись, Нелли увидела горящий свет на кухне, а значит, что дома все. Поправив ремешок сумки, Пэк незамедлительно направилась к подъезду и, достав ключ, тут же вошла вовнутрь. Поднявшись на третий этаж, девушка толкнула тяжёлую дверь и тут же поморщилась от резкого запаха алкоголя, который моментально пробрался в ноздри, раздражая нежные слизистые. Сняв туфли и повесив кожаную куртку, Пэк зашла в детскую, увидев свою маленькую Сурин за столом. Малышка что-то усердно раскрашивала ярко-розовым карандашом, напевая тихую песенку из какого-то мультфильма. Нелли ласково улыбнулась. Дочка, заметив маму, тут же бросилась на ту с визгами и воплями.       — Ура, мамочка! Ты наконец-то вернулась домой! — прижимаясь к любимой маме, весело пела Сурин. — А папа снова в комнате заперся, — надулась малышка, но тут же ярко улыбнулась, чмокнув Нелли в щёку.       — Ох, Сурин-и, папа небось снова занят. Зайка, посидишь немного ещё? Я схожу к папе, а потом приду к тебе, и мы с тобой и покушаем, и мультики посмотрим, и всё-всё сделаем! Хорошо? — девушка нежно улыбается, гладя маленькую девочку по шелковистым светлым волосам.       — Да, мамочка! — задорно рассмеялась Сурин.       В малышке она видит его — её давнюю любовь. Тот же аккуратный носик, пухлые губки и заразительные тёмные глазки. Горечь от несправедливости жизни въелась в лёгкие, отчего Нелли обречённо опустила голову, держа Сурин за ручку. Мягкая детская ладошка нервно дернулась, когда по материнским щекам побежали соленые ручейки. Пэк не хотела такой жизни, не хотела мучиться, выплачивая постоянно долги. Единственная причина, по которой она жива, — маленькая Сурин и он.

***

      Юнги задыхается, делая очередные затяжки, будто бы вокруг шеи замотали тугую верёвку, перекрывая кислород. Мин шипит, касаясь зажжённой сигаретой до бинта. Ему хочется изувечить всего себя, чтобы ярая боль в сердце утихла хотя бы на мгновение. Облака пара, которые Юнги выпускал изо рта, легкой пеленой растворялись в воздухе, оставляя лишь горьковатый шлейф, оседающий на языке кислинкой. Сегодняшний день был для Мина слишком выматывающим: куча недоделанных отчётов, проблемы в бухгалтерии и ещё целая куча всего. Но, а, собственно, его главной проблемой была она — Пэк Нелли. Юнги был готов поклясться: он сходит с ума.       Мысли о зверских убийствах появились недавно, но глубоко отпечатались в памяти. И он в действительности был готов убить её, себя, да всех, чтобы прекратить многолетние страдания… Любовь, на первый взгляд, кажется таким прекрасным и особенным чувством, но на деле все наоборот; чаще всего, именно она приносит людям страдания. Вот только сильные люди смогут забыть, вычеркнуть, но слабые всегда будут лелеять бессмысленные надежды. И, как становится понятно, Мин относится ко второй категории. Ему столько раз плевали в душу, столько раз предавали, что ему уже даже терять нечего. Почему он не может жить счастливо? Почему не может с легкой улыбкой на губах внести в свою жизнь красок и поистине настоящей радости, искреннего смеха?! Он слишком слаб и слишком безнадёжен. Таить все чувства в себе — глупо. Порой, людям все-таки стоит высказываться и выпускать непосильную ношу из сердца.       Парень, усевшись на лавку, впивается в собственные волосы. В голове полный сумбур, от которого хочется кричать во все горло. И он кричит. Прокусывает нижнюю губу до крови и воет в голос, утирая холодными пальцами слезы. Трагическая смерть родителей, самоубийство сестры, которая утонула около двух лет назад, и безответная любовь к Нелли… Было бы под рукой лезвие — Мин бы наконец перерезал себе горло. Щёки горят, глаза слипаются, а по губам стекает тоненький ручеек солоноватой крови. Юнги кусает губу сильнее, расчесывает нежную кожу на шее до ссадин и красноты — идиот. Голос сипел, и Юнги — (у него, видимо, действительно сорвало крышу) — решается на страшнейший поступок.       — Юнги? Вот так встреча… — ушей коснулся нежный голос, — ты плачешь?! — брюнетка округлила глаза. Жертва сама же прыгнула в лапы зверя.       А Мин смотрит на Нелли, смотрит и оскаливается, начиная громко хохотать, пачкая кровью брюки, так как она просочилась сквозь когда-то белоснежный бинт. Нелли округляет глаза, сжимает бутылку подсолнечного масла, купленного в круглосуточном магазинчике недалеко от дома. И когда их взгляды соприкасаются друг с другом, тела двоих пробивает дрожь, отчего на лбу выступает испарина, а ком в горле не дает нормально дышать. Да они, блять, созданы друг для друга, но жизнь слишком суровая. Ее перламутровые глаза и его, цвета темного шоколада, сливаются воедино. У Пэк сердце успело сделать несколько кульбитов от такой, казалось бы, чепухи. Юнги, слизнув каплю крови, поднялся с лавки.       — Добрый вечер, Нелли, — прошептал Мин над ее ухом, мягко касаясь женских плеч. — Я вот после работы прогуляться решил, подумать.       — А зачем ты кричал, Юнги? — обессилено спросила девушка, покусывая совершенно сухую губу.       Нервы на пределе, а в голове закрадываются мысли, что все это — иллюзия и никакой Пэк Нелли здесь нет. Но она здесь: живая, настоящая, теплая, нежная, милая… Мин сам себя понять не может, точнее, своих чувств, и того, чего именно он хочет. Полнейшая каша. Возвышаясь над девушкой, Мин прикладывает ладонь к горячей жилке на шее Нелли. Несколько капель крови незамедлительно капают на острые ключицы, отчего брюнетка вздрагивает, начиная быстро-быстро моргать. Юнги лишь пьяно скалится, ведя пальцем линию до подбородка. И плевать Мин хотел на то, что она замужем и мама замечательного, он уверен, ребёнка.       — Что ты делаешь?! — шепчет девушка дрожащим голосом.       Она не отталкивает его, позволяет касаться и дышать прямо в шею. Как долго она этого ждала, как долго… И, кажется, что весь мир остановился, делая это мгновение вечным. Мин неторопливо вдыхает цветочный сладостный аромат, который за секунду окрыляет организм, заставляя Юнги мокро чмокнуть девушку в щёку. Хаос в голове Мина без устали крутится, меняя ожесточённые сцены, где острое лезвие разрезает эластичную кожу Нелли, на милые объятия и поцелуи. Парень в буквальном смысле сходит с ума, кажется, что его жизнь — мыльный пузырь, который вот-вот лопнет, оставляя мокрый след на асфальте.       — Юнги, мне больно, — сипит девушка, когда вокруг ее горла образуется кольцо из длинных пальцев парня. — Пусти… — чуть ли не плачет, прикрывая пушистые ресницы и закусывая пухлую розовую губу.       — Не отпущу, никогда, слышишь? — сипит в ответ, касаясь нежных губ своими обветренными, с горьковатым привкусом сигарет.       В глазах Нелли темнеет. И вроде хочется кричать от страха, что Юнги душит ее, но в то же время и радоваться, прикладывая ледяные пальцы к горячим губам. Брюнетка закатывает глаза, а её кожа начинает приобретать синеватый оттенок. Юнги безумно улыбается, зверски цокает языком и расцепляет замок из собственных пальцев на худой шее. Девушка падает, теряясь где-то в глубине собственного сознания; падает в неизвестность, теряя сознание. Мин успевает обхватить ту за талию, прижимая холодное тело к своему. Рука тут же заныла, вызывая порцию острой боли, расползающейся по всей кисти, подобно кислоте, разъедающей кожу. Кровь не останавливается, лишь сочится через марлю, пачкая вещи и падая на холодный асфальт, оставляя лишь металлический запах, который тут же впивается в ноздри. Мин бережно кладёт тело Пэк на лавку, безумно оскаливаясь и постукивая зубами то ли от холода, то ли от приходящего наваждения. Кончики его пальцев горели, а внутри все искрилось и бурлило. Его сад заплыл чёрными розами и лилиями, а лунный свет бережно касался нежных лепестков, будто играясь.       Развернувшись, Юнги, не торопясь, направляется прочь. Как хорошо, что сейчас на улице очень мало людей и внимание действия Мина не привлекли. Чёрные розы в его душе пускали корни, как и белоснежные лилии, застилая всё пространство цветами и алой кровью, в которой эти же цветы приобретали ещё больший изыск. Блондину нужна была эта самая кровь, тот самый адреналин и безумство. Осталось ещё пару капель, пару цветков, — и Юнги свихнётся, слетит с катушек и начнётся анархия. Перед глазами всё те же лживые губы Нелли, шелковистые волосы, мягкая улыбка. Разве от любви так может срывать крышу? Может, ещё как может. От любви в голове гуляет прохладный ветер, раздувающий все мысли в разные стороны, заставляя думать только о человеке, который вызывает бурю эмоций. Юнги хочется стать волной: свободной и быстротечной. Ему бы разбиться о скалы, превратившись в бесцветные брызги. Под рёбрами жжет с невероятной силой, будто бы там скоблят лезвием, выводя до боли родное имя «Пэк Нелли». Юнги связан невидимыми оковами, эти чувства не хотят отпускать его.       Разлепив веки, Нелли бегло осмотрелась, тут же заметив бутылку подсолнечного масла. Что произошло? Она потеряла сознание?! Пэк неуверенно оглянулась, тут же встревоженно прикусывая губу. Юнги нигде не было, а значит, он уже ушёл. Взглянув на время, брюнетка ошарашено вскочила с лавки и, схватив идиотскую бутылку, помчала в сторону дома. Щёки горели, а пунцовые губы та продолжала нещадно истязать, то покусывая, то снова облизывая. Кто ж знал, что в прошлом они вдвоём совершат огромную ошибку и, к большому сожалению, их половинки разломанных сердец никогда не смогут воссоединиться. Они не поняты друг другом; не поняты миром. Любовь — коварная штука, она снова и снова будет уничтожать невинное сердце, будет протыкать невидимыми иглами, не давая возможность истерзанному органу биться и продолжать циркуляцию крови.       Нелли и Юнги любят друг друга, любят до беспамятства; любят безмятежно и бесконечно. Они предначертаны друг другу судьбой, но, свернув когда-то в прошлом не на ту дорожку, струсив и сглупив, — всё изменилось в одночасье. Две разломанные половинки гниющих сердец…

Спустя три месяца. 23.11.18

      Юнги и Нелли так и не виделись после той встречи в парке. Мин бросил работу, продолжая сидеть в своей каморке, уходя в длительные запои. Он пропил оставшиеся мозги, оставшийся разум. Он продолжал резать свои руки и тело, в результате чего можно увидеть шрамы в виде слов, букв, аккуратных узоров и даже цветов. Нелли продолжала работать в офисе, делая вид, что всё хорошо; что всё в полном порядке. Волнение за Мина, порой, брало вверх, и та отменяла очередную важную встречу, закрываясь в кабинете, разрывая бумагу и плача. Плача навзрыд. Девушка не понимает по сей час, что происходит. В городе объявился маньяк, которого прозвали «Художником», так как тот вырисовывал на теле жертв только ему понятные узоры и надписи; он буквально крошил жертв, разрезая на кусочки. Пэк было жутко, хотелось вывернуть всю себя наружу и закрыть глаза, дабы не видеть трупов молодых девушек, прикрытых чёрными пакетами. И что неудивительно: «Художником» был Мин Юнги.       — Ну же, открой свой лживый ротик, — безумно шепчет блондин, держа лезвие над пухлыми губами незнакомки, — плохая девочка.       Разрезав напополам губы, — девушка закричала и забилась в истерике, вот только ненадолго, — Мин ухватил ту за язык, начав резать и его. Девушка дрыгалась, но связанные руки и ноги не давали даже попытки на бегство. Раны, кровавые язвы по всему телу — боль была невероятной, но так как девушка находится под аффектом, то ничего не чувствует. В её глазах сияет ужас и бушуют волны самых разнообразных эмоций. Ещё одна глупая дурочка, которая повелась на Мина. Художник ведёт остриём ножа по грудной клетке, останавливаясь в области сердце и тут же надавливая, слыша женский визг и хруст костей. Жертва умерла мгновенно. Сняв одноразовые перчатки и, убрав в сумку, Юнги, насвистывая какую-то мелодию, скрылся за углом… Через три минуты послышались вопли и людские крики о помощи.       — Это очередная жертва Художника!       — Отвратительно, моральный урод, таких казнить надо!       — Надеюсь, что правительство в скором времени поймает Художника!       Блондин лишь злорадствовал на такие комментарии в свой адрес, расплываясь в пугающей улыбке. У него совершенно снесло крышу, и он потерял грань дозволенного. Последняя жертва в его списке — Пэк Нелли. Его давняя любовь и губительница его светлой души, из-за неё Юнги опустился на колени перед Дьяволом.       — Уже завтра, Нелли! Мы встретимся уже завтра! — хохотал парень, стоя посреди пустынной улице, так как все сбежались на место преступления. — Я наконец-то сделаю то, чего так давно хотел!       В Юнги всегда жило две личности. Одна — хорошая, а другая, естественно, плохая. Ну и, как думаете, какая личность покинула Мина?       Мин, коснувшись уродливого шрама на запястье, сощурил глаза. Парню хотелось закричать. Закричать так, чтобы из тугих мембран вытек весь яд и вся горечь. Кажется, что спустя одно мгновение мир разрушится, превращаясь в пыль. Ноябрьский холодок был приятен, а тёмное полотно, напоминающее скатерть винного цвета, привлекало внимание. Тысячи огоньков сияли на небе, огорожая мир от непроглядной темноты. И, если подумать, то прямо сейчас ведь кто-то смеётся, улыбается, плачет, бьётся в истерике, умирает — жизнь быстротечна. Крики за спиной, маты полицейских и слёзы родственников — Юнги всех оставил позади.       Он всего лишь хотел быть замеченным; хотел, чтобы она взглянула на него и, приветливо улыбнувшись, помахала бархатной ладонью… Но не у каждой истории хороший конец, верно? Он — просто безумец, трус. Мин Юнги просто никчёмен и безнадёжен. Ставки сделаны, их больше нет.

24.11.18 17:47

      Нелли только-только вышла с работы, устало потирая глаза. Малышка Сурин простыла, отчего Пэк всю ночь провела возле кроватки дочери. Её муж же снова где-то пропадал. Скорее всего, выпивал и трахался с какой-то шлюхой. Брюнетке бы покончить со всем этим, да не может из-за маленького сокровища, ради которого она обязана жить дальше! С неба сыпались хлопья снега, а сильный ветер заставил Нелли поёжиться, нырнув носом в тёплый шарф. Девушке срочно нужно сбегать в магазин, купить продуктов, забрать Сурин от бабушки и приготовить ужин, чтобы потом со спокойной душой лечь спать. Вот только девушка подумать не могла, что сегодня она дышит в последний раз.       Юнги сразу же заметил худую фигурку девушки, от чего расплылся в странной улыбке, при виде которой по спине бежали колючие мурашки. Пьяно хмыкнув, он приготовил белый платок и вышел из угла. Брюнетка даже не заметила его, что и к лучшему. Встав за спиной любимой девушки, парень молниеносно приложил платок с токсичным запахом, от которого люди теряют сознание, и тут же затащил вопящую Пэк за угол. Буквально через три минуты тело девушки ослабло, и та провалилась в чарующий сон. Нелли слышала шумное дыхание, топот и мат. Были бы у нее силы — она бы и брыкалась, и на помощь звала. Но тело снова и снова предаёт её, не давая даже малейшей возможности на то, чтобы двигаться. Чувство, будто ей обрубили все конечности, и она, беспомощная и жалкая, продолжила прикрывать веки.       На улице толпы людей, спешащих по своим делам. И Юнги снова хочется хохотать: здесь никому нет дела до других. Каждый печётся лишь о себе и своей безопасности. Его душа чернела всё сильнее и сильнее, а на белоснежные лепестки лилий капала кровь, оставляя после себя красноватые разводы. Мин сам не замечает, как тонет. Нет ему спасения. Его затянуло в воронку, он слишком сильно заигрался. Он тащит бездыханное тело к себе домой по тёмным переулкам, дабы не навести шуму. И Юнги больше не собирается останавливаться. Он так долго этого желал, что больше ждать не станет. Его мир — карточный домик, который при любой возможности развалится, оставив лишь после себя шлейф горечи и тихого стука… Жизнь Мина давно потеряла все краски, да и парень давно потерял сам себя в отражениях зеркал.

Этот же вечер. 18.52

      Нелли лениво разлепила глаза и тут же зажмурилась от неприятного лязга со стороны. Лязг-лязг — и Пэк жалобно скулит, начиная дёргаться, но тут же взвывает от невероятной боли, прошедшейся по её кистям и ступням. Руки заключены в наручники, также, как и её ноги. Уродливо разодранная кожа вокруг железа зудела и щипала, видимо, от попавшей инфекции. Сама Нелли была лишь в грязном нижнем белье, а рот перемотан плотным скотчем. Подле от неё сидел Мин Юнги, скобля ножи друг о друга и при этом насвистывая только ему понятную мелодию. Блондин, время от времени, хохотал и покусывал губы от предвкушения. Заметив, как девушка начала ёрзать, парень склонил голову набок, облизывая ровный ряд зубов и приближаясь к её исхудавшему лицу. Девушку пробирает дрожь, и та начинает беспомощно мычать, пытаясь звать на помощь. Сейчас она выглядит такой жалкой, такой беспомощной, — Юнги смеётся над ней.       — Нравится? — прошептал над её ухом блондин, приложив лезвие к быстро бьющейся жилке на её шее. От него невероятно сильно пахло алкоголем. — Я бы мог убить тебя прямо сейчас, но мне хочется смотреть на то, как ты страдаешь, Нелли, — бархатный бас заставляет табун неприятных мурашек скользнуть вдоль позвоночника, окутав всё тело дымом страха. — Что? Что ты хочешь сказать, милая? — дразнит, обводя похотливым взглядом худое тельце.       Бесчисленные попытки Нелли вымолвить хоть слово заканчивались огромным провалом. Юнги испепелял её взглядом, разглядывал каждый миллиметр, жадно вдыхая аромат чужого тела. От Пэк пахло ванилью, такой сладкой-сладкой, что Мину хотелось съесть её. Ласково прижавшись к шее любимой, Юнги начал целовать бархатную кожу, слизывая солоноватые капельки пота, стекающие вниз. Девушка до сих пор понять ничего не может. И, кажется, что скоро она снова потеряет сознание, проваливаясь в небытие собственных мыслей. Перед глазами пелена из слёз, от которой изображение становилось попросту размытым. В груди жжёт сердце, болит, ноет. Она не должна умереть прямо сейчас. Не должна… Или должна?..       — Ну, что такое? Не нравится? — удивился в ответ на очередное мычание и всхлипы. — Ну же, малышка, я ведь так люблю тебя… — проводя ладонью по всему телу, шепчет Мин.       А у Нелли озноб по всему телу от его слов. Она такая же, как и он — безумная, сумасшедшая. От его слов её сердце окончательно разбилось на маленькие осколки, которые тут же ухнули в дальнее путешествие по всему организму, тут же разрывая и царапая органы. А Юнги не медлит: водит ножом по её телу, надавливает и тут же восхищённо вздыхает, когда из ранок начинает сочиться кровь. Пэк дергается, тут же плача и очень громко вопя в изоленту, которая чуть ли не прикрывает ноздри. Она чувствует, как Мин разрезает цепи её жизни; она чувствует, как каждый порез отбирает у нее по кусочку, по крупице жизни. Дышать стало тяжело и больно, ведь парень вырисовывал цветок лилии на солнечном сплетении, тут же наклоняясь и слизывая солёные капельки.       — Люблю, люблю, люблю, — не прекращая царапать нежную кожу, шепчет Юнги, оскаливаясь и тут же поднимая взгляд на закатанные глаза Нелли. — Ох, как же ты дрожишь… Больно? Больно?! — кричит, чувствуя напряжение в штанах. — Хочу тебя, понимаешь?       Художник истязает её тело, режет, царапает, раздвигает глубокие порезы пальцами, а в ответ лишь слышит неименоверные, оглушительные крики. От бесконечных дёрганий, скотч слегка оторвался с краю, отчего Нелли тут же начала плакать и звать на помощь во весь голос, извиваясь, как змея. Блондин усмехнулся, откладывая заточенный нож в сторону и обхватывая худой подбородок двумя пальцами, заглянул в её блестящие от слёз глаза.       — Хватит! Юнги, хватит! Что ты делаешь?! Прекрати, пожалуйста… — нескончаемо молит девушка, жалобно выгинаясь в спине и покусывая пухлые губы. — Пожалуйста! Что же ты делаешь! Юнги… Хватит…       — Замолчи! Замолчи, замолчи, замолчи! — кричит Мин, ударяя ту в лицо, отчего девушка тут же отплёвывает кровь, пачкая лицо и ключицы. — Да что ты можешь знать, сука? Я люблю тебя так давно и так сильно… А помнишь, как я трахнул тебя на одной вечеринке? Это был лучший секс в моей жизни, понимаешь? Блять, блять, блять!       Он бьёт её по лицу с такой силой, что та отключается в мгновение ока. Поднимается с колен, выудив из кармана пачку сигарет. Оглянув истекающие кровью тело, Мин снова склонил голову набок, довольствуясь проделанной работой. Выйдя на балкон, Юнги поднял голову к небу, наблюдая за мерцающими звёздами. Он всегда был хорошим парнем, добрым и отзывчивым. Но кто же знал, что он настолько слаб и труслив? Кто же знал, что он сойдёт с ума, начав убивать невинных девушек?..       Сигарета сменяется на следующую,а Мин уже начинает задыхаться и отплевывать чёрную слюну с красными крапинками — кровью. Пэк уже не спасти — она умрёт от потери крови и глубоких ран. А Юнги? Доволен ли он сейчас, действительно ли счастлив, совершив это преступление? Глупая ревность, глупая любовь, глупый Мин… Приметив бутылку коньяка, спрятанного до «особого» случая, он тут же схватил её и, открутив крышку, хлебнул залпом. Через несколько минут Юнги уже ударило в голову ещё сильнее, чем прежде, и тот, пьяно смеясь, курил сигарету, туша её о свои руки.       — Я так сильно люблю тебя, Пэк Нелли... — прошептал тот, прикусывая зубами сигарету. — Люблю...       Его диагноз — синдром пьяных. Пьяные же всегда говорят правду, верно? И сад Юнги, когда-то цветущий летними цветами потух и сгнил, превращаясь в тёмное месиво.       Нелли хрипло откашлялась, тут же зажмурившись от колючей боли. Голова чугунная, и чувство, будто бы та снова провалится в сон, только уже навсегда… Истекающая кровью, она, сквозь боль, повернула голову в сторону раскрытого настежь балкона, тут же фокусируя взгляд на Юнги, который начал открывать окно, пытаясь вылезти наружу. И Пэк закричала во всё горло, вскочила, чуть ли не выламывая руки. Под рёбрами жгло с невероятной силой, так как Юнги вывел всего два слова — Мин Юнги.       — Я тоже люблю тебя, Юнги… — сквозь горючие слёзы, острую боль шепнула она, тут же отплевывая кровь. — Сурин твоя дочь, Юнги! Она твоя дочь! В ту ночь я забеременела от тебя! Нет, пожалуйста! Нет! — закричала во весь голос та, но он больше никогда не услышит её. Никогда.       Юнги выпрыгнул. Он сделал шаг в бездну, падая вниз и разбиваясь о серый асфальт. Мин шепнул последнее «люблю», услышал лишь из уст Нелли: «Я тоже…». И тут же выпрыгнул, вдыхая полной грудью морозный воздух. Художник мертв. Игра закончена. Их жизнь разрушилась, превращаясь в прах… Нелли умерла через два часа в смертельных муках, захлебываясь собственной кровью. Её муж спился, а маленькую Сурин отдали в детский дом, а затем и в психиатрическую клинику, так как малышка начала сходить с ума, постоянно плача и зовя маму.

Ставки сделаны, игра закончилась.

      Он любил её бесконечно, а она — безмолвно. Оба непоняты друг другом; оба непоняты миром. Осколки их разбитых сердец наивно и без устали продолжали тянуться друг к другу, ища трепет и нежность. Их сад, зовущийся любовью, давно сгнил, приобретая чернильный оттенок и гнетущий запах одиночества.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.