Магия? А у нас Панцерфауст!

            Пришёл в себя Саня только через два дня после попойки, когда они вместе с Брайаном выпили всё захваченное ими у картеля вино. Фельдмаршалу было очень плохо, и он проклинал себя за глупость повестись на пятую бутылку сухого вина из Багарута, но уже через полчаса полных стонов ползаний по кровати решил: «Надо похмелиться».       Попытка встать привела к тому, что он свалился на пол. Стоило ему только начать пытаться подняться, как дверь открылась, и к нему подбежал солдат.       — Господин генерал-фельдмаршал?       «Гауптман, сука, заботливый, — думал Саня. — Лучше бы бросил меня и дал сдохнуть!»        — Всё хорошо, рядовой… Идите на пост.        — Есть, — отвечал тот и покидал Александра.                   Фельдмаршал пролежал ещё пару минут на полу, после чего смог встать и начать одеваться. С трудом он натягивал на себя уже изрядно помятые штаны, на которых появилось несколько заплаток, и китель. Весь мундир пропах вином. Появляться в таком виде перед подчинёнными было бы неправильно, но Александру было настолько плохо, что он не нашёл сил включать планшет. Он закинул портупею, вложил «Люгер» в кобуру, надел фуражку и с чистой совестью потопал прочь из комнаты. Первая попытка сделать постигла провал, и он едва не свалился у кровати. С трудом удержавшись, фельдмаршал перевалил свои ноги и приблизился к двери. У ней он опять чуть не свалился и, держась обеими руками за ручку, думал: «Нет, один я не пойду!» Он открыл дверь, вышел из комнаты и заявил встречавшему его нечитаемым взглядом часовому:       — Помогите мне дойти! — Часовой заколебался.       — Мне приказали стоять здесь, пока не придёт смена… Я не могу покинуть пост, господин генерал-фельдмаршал!       В ответ Александр с трудом промычал что-то невнятное, после чего сказал:       — А когда она придёт?       — С минуты на минуту, господин генерал-фельдмаршал, — заверил его часовой. Так и оказалось: к ним вскоре пришёл новый рядовой, сказавший:       — Господин гауптман приказал мне явиться к вам и сообщить рядовому Краузе, что тот может идти отдыхать, — после чего добавил. — Если       — Я вас понял, — кивнул в ответ караульный рядовой и посмотрел на Александра: — Господин ге…       — Идите! — прервал его Саня, решивший, что тот уже достаточно настрадался слушая ночью его пьяные крики.       — Есть! — отвечал немец и двинулся восвояси.       — Так, вы… — он посмотрел на пришедшего рядового. — Поможете мне дойти?       — Конечно, господин генерал-фельдмаршал! — отвечал солдат. — Только докуда?       — А где шнапс? — в лоб спросил Александр.       По панике в глазах бойца фельдмаршал понял, что он явно напуган перспективой нового командирского веселья.       — На первом этаже… — с трудом говорил он. — У нас стоит бутылка шнапса на первом этаже.       — Отлично! — отвечал Александр. — Пошли тогда!       Так, едва не в обнимку пошли они вдвоём. С кряхтением и проклятиями в уме, но сокращали они ступенька за ступенькой путь, и вскоре Александр уже сидел на диване. В стакан, бывший рядом с бутылкой, он мигом налил шнапса и тут же приложился к нему.       Живительный алкоголь вмиг снял замученность, и с удовольствием вернувший себе ясность мысли фельдмаршал с громким ударом поставил его на стол.       — Фух! — вздыхал он. — Отлично. Рядово-ой! — окликнул он солдата рядом.       — Да, господин генерал-фельдмаршал!       — Вызовите господина гауптмана и можете быть свободны.       — Есть! — лицо бойца прямо-таки просияло от осознания того, что наконец-то он окажется свободен от участи стоять рядом с этим алкоголиком и смотреть, как он пьёт.       «Интересно, а он больше печалится от того, что командир — алкоголик, — думал Александр и смотрел в спину уходящему солдату, — или от того, что тот ему не даёт с ним за компанию выпить?»       За этим философским вопросом фельдмаршал и дождался гауптмана.       В отличие от своего непосредственного начальника, тот был трезвым и непомятым. При виде красоты чистого прусского мундира Александру стало стыдно, и он сделал мысленную пометку заказать новый мундир как можно быстрее, а старый оставить, пока у них не будет ткацкой мастерской, где можно было бы её по-нормальному подшить.       — Здравия желаю, господин генерал-фельдмаршал.       — Здравия желаю, господин гауптман, — кивнул Александр. — Садитесь.       Офицер незамедлительно принял приглашение и уселся напротив командира.       — Итак, — начал фельдмаршал и посмотрел в глаза гауптмана. Он был свежим и будто бы не уставшим, хотя через секунду у того и получилось найти в них какую-то тоску. — Сейчас мы пойдём обратно в графство Литтона. Вероятно, на дорогах нам никто не встретится… Поэтому думать особенно о том, как бы отбиться не придётся, вот я и предлагаю подумать, что нам сделать.       — Господин генерал-фельдмаршал, — после короткой паузы отвечал Бургшталлер. — Я искренне не понимаю вашей уверенности в том, что на нас никто не нападёт. На нас всё время до того только и делали, что нападали!       — Мы перебили слишком много демонопоклонников и этих убогих мафиозников, — со смехом отвечал Александр, — чтобы те опять на нас полезли.       — Буду разделять вашу уверенность, — вздохнул гауптман.       — В любом случае, что они нам сделают? — спросил фельдмаршал. — Они уже увидели, на что способна наша рота.       Бургшталлер странным взглядом посмотрел на своего начальника и подумал: «Так значит они и начнут выжидать лучшего момента для атаки!» — но промолчал: прусская дисциплина не позволила.       — В общем, что мы по возвращении будет делать? — вернулся к теме фельдмаршал.       — Не знаю, господин генерал-фельдмаршал, — честно признался Бургшталлер. — Первое, что на ум приходит, — нам занять какую-то деревню и начать там что-нибудь производить. Но… — он запнулся.       — Но?       — Но мы же в Средневековье.       Александр не сразу понял, в чём проблема. С минуту он в задумчивости поглядел на своего подчинённого, после чего уточнил:       — Вы боитесь, что у кого-то будут претензии на землю?       «Хорошо, что курс истории ещё не забыл полностью!» — порадовался гауптман своему относительно недавнему выпуску из академии.       — Да. А мы не хотим устраивать открытую войну с помещиками.       — Понимаю. И что тогда?       — А тогда нам нужно как-то добиться этой деревни, — отвечал гауптман. — Вот вы нам говорили, что этот граф Литтон против выращивания знатью опия, так?       — Они называют его чёрной пылью, — заметил фельдмаршал. — Но да, так.       — Значит, вместе с ним нужно под предлогом борьбы с наркотиками изъять землю, наверное.       Александр в задумчивости посмотрел в потолок.       — Это создаст неприятный для остальных дворян прецедент.       -Других путей получить деревню не вижу.       -Значит, пусть будет так. — Возникла пауза. Александр увидел немой вопрос в глазах гауптмана и сказал ему:       — Можете идти.       Ближе к вечеру, уже в новом мундире, фельдмаршал добился беседы с Литтоном, где после недолгих формальностей сразу заявил ему:       — Я хочу деревню.       Дворянин улыбнулся и ответил:       — Её все хотят, но, увы, я тут не помощник.       — У вас наверняка есть лишние, — настаивал Александр.       — Нет у меня лишних земель, — покачал головой Литтон. — Вы просите невозможного. Я не могу отдать просто за так деревню!       — А если я для вас что-нибудь сделаю? — попытался его убедить фельдмаршал.       «Малого он хочет за деревню!» — внутренне вскипал граф.       — Если только дадите клятву верности.       — Это… Э-э… — Александр облизнул сухие губы. — С коленопреклонением?       — С коленопреклонением, — кивнул граф.       Александр поморщился.       — Невозможно! — фельдмаршал возмутился. — Я верен только своему Отечеству!       — Тогда ничем вам не помогу.       В комнате установилась пауза. Тогда Александр начал с другой стороны:       — Послушайте, вы же говорили, что вы недовольны тем, что знать выращивает чёрную пыль на своих полях, так?       — Да, так, господин Александр, — не отпирался граф. — Что вы хотите предложить?       — Давайте мы просто возьмём под стражу какого-нибудь такого дворянина, — отвечал Александр. — А землю — мне.       Литтон заколебался и с минуту размышлял.       — Ладно, ваша взяла, — сдался он. — Есть пара таких. Только помните, что если за вами начнут охоту или ещё что, то помочь я вам толком не смогу: вы не под моей протекцией.       — Отлично, — кивнул Александр. Он наполнился нетерпением, а потому сразу задал вопрос: — Когда мы выдвинемся?       — Хоть завтра утром, господин Александр, — кивнул он. — Мои люди готовы.       По возвращении в расположение части фельдмаршал сказал гауптману готовиться. На дворе стояла середина осени, и путь предстоял достаточно изматывающий. Перед сном Александр с интересом посмотрел на свой планшет и заметил, что число дней до окончания первого года его пребывания в Новом мире уже подходит к концу, и оставалось всего четыре месяца.       «Как много натворил уже, — замечал он. — А натворю ещё больше». С мыслями о тяжёлом будущем он лёг спать и вскоре уже упал в объятья Морфею.       С первыми лучами солнца рота была построена, так что наоборот, больше пришлось ждать Литтона: его двор очень долго собирал свою одежду. Но стоило уже только собраться идти вперёд, как один из фельдфебелей немцев что-то вспомнил и побежал в гостиницу. Александру стало интересно, что там могло быть, и, как оказалось, было там что-то стоящее, а именно Эдсторм.       Фельдмаршал не сразу узнал грозную воительницу из Шести рук: она была одета в робу и с мешком на голове. В подготовке к уходу немцы едва не забыли про неё. А вот про её ятаганы никто не забыл, как и про другие тонны захваченного вооружения: даже Александр с Брайаном не успели обменять всё на алкоголь, и множество клинков всё ещё висело мёртвым грузом в нисколько не уменьшившемся обозе.       Так колонна двинулась вперёд. Стояла середина осени. Погода ухудшалась, и Александр был сильно ей удручён.       Но как он ей оказался удручён, когда началось то, чего он так долго имел честь избегать, — болезни! Уже на первой недели пути семь человек заболели. Ещё через неделю болело сорок три человека. Маршевая колонна остановилась буквально на середине пути, не в силах пойти дальше: слишком многие изнемогали.       Кажется, болезнь сама была не сильно-то и тяжёлой, но бойцам требовались лечение, отдых и качественное питание. Второе и третье они получали, и фельдмаршал не жалел очков на рыбу и мясо, но с первым оставались проблемы.       Литтон отправил своих всадников куда-то в ближайший город, но они не возвращались уже второй день. А двум солдатам стало совсем плохо: европейцы не знали болезней Нового мира, и они были для них чрезвычайно опасны. Тогда Александр решил призвать врача. «В любом случае пригодится потом», — рассудил он. Вот только теперь Литтон мог узнать о способности Александра, поэтому пришлось заказать ещё комплект формы вермахта. В массе однородных мундиров врач был менее заметен.       Прибывший врач стал немедленно врачевать и постоянно требовать всё новых и новых лекарств: чеснок, мед, ртуть, серебро. Александр проклял полное отсутствие антибиотиков, но продолжал исправно поставлять вдали от глаз группы графа всё больше и больше средств врачу. Немецкие солдаты были отдельно от графских воинов, поэтому никаких проблем с конспирацией не возникало. Возникни у кого вопросы по поводу средств лечения, и Саня бы затянула нелепую басню про колдовство родной страны, вроде того, что заставляет их стрелять, а ротную машину, неизменно вызывающую удивление в каждом городе, где они появлялись, - ездить.       Некоторых помотало перед тем, как жар стал ослабевать. К великому счастью Сани забрасывание врача лекарствами дало свои плоды: никто не умер — и даже те, кто заболел первым до нормальной врачебной помощи, перенесли болезнь, поскольку их сразу же отправились двигаться на телегах. Однако всё, как всегда, казалось слишком простым. На пятую ночь борьбы с эпидемией Александр не спал: какое-то зловещее предчувствие заставляло его держаться на ногах. Он постоянно расхаживал вокруг караулов и самолично пускал осветительные ракеты в небо, чем вызывал восторг у воинов графа. Всё казалось будто чистым.       В метрах восьмидесяти от лагеря начинался густой лес. Строго говоря, единственное место, откуда могла начаться сколь-нибудь неожиданная атака врага. На него постоянно было направлено шесть пулемётов — остальные оставались на другие направления. Этого бы хватило, чтобы залить нападавших таким градом свинца, что те бы не успели и близко доползти до линии импровизированной обороны из мешков с песком и телег, по крайней мере пока вся небольная часть роты уже не стояла на ногах и не повернула туда же свои винтовки.       Но что-то было всё ещё не так. После долгих размышлений Александр определил, что это, — лес замер. Даже ночной лес обычно проявлял хоть какую-то активность. Это создало некоторое опасливое предчувствие. Тогда он спросил у одного из караульных воинов графа, что он чует, и тот пожаловался на чувство близкой беды и крайней тревоги. Немцы же, однако, указывали просто на настороженность окружающей тишиной.       Лес был будто бездвижным, и всё же в момент между пуском ракет Александр своим немигающим взглядом смог уловить какое-то движение там. Паранойя взыграла. Фельдмаршал приказал произвести три пулемётные очереди в лес.       Шум поднял спящих солдат, однако те не бросались к ружьям: команды к тревоге не было. Лес продолжал быть мёртвым, наблюдение в бинокль ничего не давало.       Но сердце Александра било тревогу. Он скомандовал всем пулемётчикам выпустить одновременно по ленте в лес. Но даже это не дало резульрата.       Немцы продолжали ждать — лес молчал. Оставалось совсем немного до рассвета. И тогда, наконец, началось движение.       Поле осветил огненный шар, полетевший прямо в Александра и пулемётчика рядом с ним. Большая дистанция полёта снаряда изрядно спасла их: солдат залёг, повалив фельдмаршала на землю, и шар безопасно пролетел над ними. Послышались крики тревоги, забили пулемёты, уже давно не спавшие солдаты помчались на позиции. В разуме Александра била навязчивая мысль, что их противник достаточно необычен. Уверенности в этом добавило то, что поднявшийся первым пулемётчик на секунд пять перед тем, как сесть за пулемёт, стоял с широко распахнутыми глазами. Александр поднялся сразу, как застрочил его пулемёт, и совершенно полностью разделил шок солдата.       Их атаковала толпа скелетов. Настоящая толпа скелетов, уверенно расстрелять которую даже в шесть пулемётов с такой дистанции было сложно. И что больше напрягало его — что враг всё выкатывал и выкатывал из леса, а в немцев полетели новые заклинания в виде молний и каких-то магических болтов, от которых уже пришлось оттаскивать одного раненного пулемётчика. Обилие немертвых было таким, что направить оружие на обладателя проклятой магии было пока совершенно невозможно.       Огромная концентрация средств приносила свой результат — нежить откатывалась всё дальше и дальше к лесу, не в силах пересечь рубеж огня, плавившего пулемётные стволы. Единственную проблему доставляли прятавшиеся в лесу маги, но по мере усиления атаки немертвых и они замолкли: полчища скелетов мешали их заклинаниям. И быда бы это очередная победа малой кровью, однако вмешалась новая сторона…       Откуда-то справа послышался пулемётный визг. Александр повернул туда свой взгляд. И увиденное ему не нравилось. Пулемётчики стреляли там без остановок, а с ними и стоявшие там стрелки с винтовками, но через несколько секунд стрельбы, когда, казалось, такая плотность огня скосила бы всех нападавших там, стоявший там лейтенант скомандовал отступать. Действия солдат там спутали остальную роту, плотность огня по главному направлению стала ослабевать, чем сразу пользовалась нежить.       Не понимавший что происходит Александр быстрым шагом приблизился к офицеру, Урслеру, и спросил:       — Оберфельдфебель, что происходит? Почему вы оставили позиции?       Он отвлёкся от выстроения окружавших его цепей к бою и повернулся к фельдмаршалу. Лицо его было искажено жуткой паникой, что повергло в шок Александра.       — Мы не можем убить никого из нападавших!       Фельдмаршал прикусил до крови губу.       — Они не получают от пуль урона?       — Пули пролетают сквозь них! Вот, смотрите! — он указал пальцем куда-то в небо. Ракета слабо освещала того, на кого он указал, и всё же фельдмаршал понял, что это: призрак.       Александр занервничал. Знакомый с фентези, он сразу вспоминал многие варианты такой нежити, но обычно она была двух архетипов. Первый — она могла пролетать через что угодно, могла пугать, но никак физически взаимодействовать с окружением она не могла. Второй — словно мертвецы из экранизации «Властелина колец», сохраняют все плюсы первого архетипа, но избавлены от их недостатков.       В целом, даже паникующему мозгу хватило не более нескольких секунд, чтобы рассудить, что лучший вариант — игнорировать призраков. Действительно, в первом случае они не имели бы эффекта, окромя психологического, а во втором немцев бы всех порубали силой авторского произвола. Но одно дело рассудить — уже силы воли признаться самому в этом набралось не сразу, а немцы продолжали стрелять тем временем по неуязвимому врагу.       Собравшийся с духом Александр уже командовал:       — Не стре… — как вмешалось внеочередное непредвиденное обстоятельство. В один миг из-за телег и мешков с песком поднялась растянутая цепь врагов. Мало того, все враги выглядели как один — все в одинаковых чёрных балахонах и с однотипными мечами. Даже двигались они одинаково и, что самое радостное для Александра, явно клонились все к центру цепи, где стоял фельдмаршал, полностью игнорируя растянувшихся и повернувших на них оружие солдат центральной линии.       — Не стрелять по призракам — стрелять по бомжам! — орал Александр, выхватывая пистолет-пулемёт. Он выпускал со всеми столько выстрелов в сторону врага, сколько мог. В этот же момент в солдат полетели новые огненные шары, болты и молнии, убившие и ранившие ещё нескольких немецких солдат. Паника от атаки клонов настолько ослабила организацию огня роты, что маги не побоялись оказаться в первых рядах нападавшей нежити, и обстрелять оттуда оборонявшихся.       Александр выпустил по нападавшим два магазина. Ствол пистолета-пулемета уже покраснел. Но такая плотная стрельба не приносила никакого результата. Погрузившийся в эйфорию мозг Александра и окружавших солдат соображал слишком медленно, чтобы рассудить, что нападавших нельзя ранить. Но этот же мозг ускорял человеческое восприятие до невероятных уровней, и Александру не оказалось проблемой заметить, как кто-то несётся к нему от палаток с ранеными. Такой же мужчина в балахоне, как и то множество неуязвимых и бежавших к Александру, нёсся теперь к нему и заготавливал меч. И момент выпал самый худший: пистолет-пулемёт фельдмаршала был разряжен. Его рука тянулась к пистолету, но враг опередил его.       Александр был проткнут мечом. По телу его разнеслась слабость той степени, что рука, уже открывшая кобуру, безвольно повисла. Враг достал из Александра меч, и фельдмаршал был уже готов завалиться, как над ним занёсся для нового удара клинок. Увлечённые боем немцы слишком поздно заметили нападавшего. Ещё немного, и их командир был бы убит, но тут раздался выстрел с позиций молчавшего до того левого фланга. Винтовочная пуля попала в бок врагу, расшибив слабые магические щиты и повалив его на землю с тяжёлой раной. Иллюзии нападавших вмиг развеялись, что шокировало, кажется, немцев не меньше их неуязвимости.       — Санитара сюда! — вскричал стоявший избавившийся от оцепенения Урслер. — Оттащите фельдмаршала!       Командный голос офицера вывел солдат из оцепенения. Уже потерявшего сознание от болевого шока Александра облепило множество солдат, ставших немедленно переносить его в палатки раненых.       Бой на этом не заканчивался. Скелеты, пользуясь дезорганизацией немцев, уже принимались штурмовать под прикрытием магов вагоны и бруствер. Кое-где начались рукопашные схватки, и скелеты падали от ударов штыками, прикладами, кулаками и ногами, а немцы погребались под горой немертвых тел. Однако унтер-офицеры и офицеры быстро навели дисциплину среди подчинённых, и те спешно отступили назад. Перемешавшиеся цепи бывшего правого фланга и центра развернули своё оружие на нападавших. Этот сокрушительный огонь рассёк ряды нападавших. Оружейный шквал из десяти пулемётов и сотни винтовок был столь силён, что противник менее чем за четверть минуты оказался за изначальными позициями оборонявшихся, и немцы начали атаку. Призраки так и остались пугающей декорацией и не приняли никакого участия в бою. Силы немертвых растаяли на глазах. Горы из костей стали единственным напоминанием о них. Среди павших врагов был один из магов, в котором позже обнаружилось восемнадцать пулевых отверстий, другие успели скрыться в лесу, и начавшие преследование немцы найти их уже не смогли.       Александр был при смерти, но врач самоотверженно делал всё ради его спасения. Для его спасения ушло несколько местных чудотворных снадобий и, наконец, через день после ранения здоровье Александра стало улучшаться, а на второй день он очнулся. Подчинённые пока его не грузили докладами, да и сам он не спешил чего-то спрашивать — он ложку в руках-то с трудом держал, однако уже тогда он начинал размышлять о случившемся ужасе.       К роте прибыли вскоре врачеватели, за которыми посылал граф. Скрипя сердцем, гауптман решился допустить их до фельдмаршала, и с их влиянием рекреация его пошла на порядок быстрее. Ещё через день Александр стоял на ногах, а ещё через сутки одел мундир и вернулся к отправлению своих обязанностей. Итоги побоища были неутешительные. Строго говоря, за этот бой немцы потеряли убитыми и ранеными больше, чем за всё время до того. От ран скончалось одиннадцать человек, ещё один умер от болезни. Потери от несмертельных ранений достигали сорока семи, но уже через пару суток после восстановления Александра все они стояли на ногах. Количество нападавшей нежити вовсе не поддавалось исчислению и уходило далеко за три сотни. Это была по-настоящему качественно спланированная акция, организатор которой был очевиден: попавший в план иллюзионист оказался одним из ещё живых трёх Шести рук. Про другого, ещё не попавшего в руки немцев, было совсем мало, что известно, и нельзя сказать, участвовал ли он и в этой атаке. Однако теперь у сил закона было новое обвинение в адрес Восьми пальцев. Очевидно, они совершенно точно имели связи с некромантами и, возможно, с Зураноном.       Вскоре все были вновь готовы продолжать путь. Возвращение в графство заняло ещё почти три недели. С каждым прошедшим городом караван всё уменьшался и уменьшался, однако вереница трофеев была всё ещё огромной.       По возвращении на юг немцы, наконец, избавились от внимания своих союзников, и Александр смог призвать солдат, восполнивших потери роты. До того молчавшие пленники наконец решились начать диалог с фельдмаршалом, и Александр не преминул воспользоваться возможностью узнать от них что-то ценное.       — Итак, — смотря на эту. даму, Саня чувствовал, что встал у него не только вопрос, — Говори, сволочь буржуйская, где детонатор?       Смуглая баба продолжала молчать, явно не понимая, что такое детонатор. Ну или просто все еще пребывала в состоянии шока. Лишь спустя секунд 10 она отвисла, после чего произнесла:       — Я-я не знаю, чт-то вам надо… Но я скажу все, что з-знаю!       Вид лебезящей перед ним женщины в кандалах наталкивал на мысли, при том не всегда пристойного содержания. Виновата в этом была как одежда самой преступницы, так и нервотрепка последних месяцев. Хотя, как подумал Александр, последние месяцы его жизни можно окрестить как «героиновый приход».       — Ладно. А теперь говори, сколько вашей… пиздобратии еще осталось. И если, — на этих словах в глазах Сани сверкнуло что-то кровожадное, — я узнаю, что ты соврала… Поверь, жизнь шлюхи-рабыни для тебя покажется истинным блаженством. О смерти своего дружка-фокусника даже не мечтай!       Тут Александр не лукавил. События последних дней, злость от потерь и общее количество накапливаемого стресса без возможности нормально отдохнуть сказались на его психике не лучшим образом, что сам Саня уже не раз отмечал. Ничего вроде серьезного, но процесс уже запущен. Возможно, идея жениться не такая уж плохая, если это поможет хоть как-то оставаться в своем уме.       В это время, «клиент», что называется, «поплыл». Преступница, явно обеспокоенная за свою жизнь, но не шибко умная, вываливала под нагоняями в виде злобных фраз от Александра такое количество информации самого разного толка, что можно было лишь диву даваться, насколько местный наркокартель повязан буквально со всеми. Активы, связи, «друзья» и «соратники», деньги и прочие радости криминальной жизни были внимательно выслушаны и запротоколированы постепенно приходящим во все больший когнитивный диссонанс Александром. В итоге, за пять часов допроса было исписано около восьмидесяти страниц, в которых значились имена почти двух третей крупных дворян Королевства так или иначе, огромное количество должностных лиц, Гильдии и прочее. Даже схемы отмыва денег были рассказаны, как и основные схроны, которых только в одной столице было около шестидесяти. Если брать с окрестностями, то число схронов оружия, денег, наркотиков и контрабанды с рабами достигло двухсот.       И даже так, это было еще не все. Допрос пришлось прервать по одной простой причине — Саня устал. Рука уже не чувствовала ничего, голова не выдавала никакой дельной мысли (особенно учитывая, что ему приходилось для записи мыслей переводить текст сразу на немецкий), да и вообще мысли, так что выходило все скорее на автомате.       Впрочем, повторение допроса позволило создать цельную картину криминального ужаса местных, отчего Саня начал подумывать о газовых атаках на города, однако мысль сия была при приближении сна отвергнута. Столько газа достать было неоткуда. Также теперь встал вопрос о том, что делать с пленницей и слитой информацией. И ответа на него Александр пока не нашел.       «Чтобы всё это имело силу, надо выдать её королевскому суду, — размышлял Александр, — а если я выдам её королевскому суду, то у нас не будет такой прекрасной ППЖ».

***

      — Значит, эта земля? — Александр окидывал в бинокль раскинувшиеся плодородные поля, на которых трудились крестьяне.       — Да, да, — закивал Литтон. — Я дал вам растерзать барона Энфри. Как я уже вам говорил, он повязан с картелем. Вся его семья сейчас здесь. Вот мой вам приказ на его арест, — он протянул какую-то бумагу Александру, и тот с умным видом стал имитировать, что читает её.       — Я вас понял.       — Если при обыске обнаружите любые свидетельства, подтверждающие связь с картелем, то можете быть уверены, что эта земля ваша. Постарайтесь только сделать всё быстро и без кровопролития.       — О, это я умею, — закивал Александр. — Быстро и без кровопролития — это наш профиль.       Литтон закатил глаза.       Немцы следующим утром двинулись предбоевым порядком прямо по распаханным полям на огромный дом барона. Александр заготовил взрывчатки для проведения потенциального штурма, однако сейчас он собирался решить всё несколько более мирно и отправлялся к воротам в резиденцию.       В дверях стоял дрожащий при виде вооружённых людей — а слава о немцах, как хороших воинах уже пошла! — швейцар.       — Пустите нас и вызовите своего господина, немедленно. У меня есть к нему срочное дело.       — Но…       — Немедленно!       — Господин сказал ни кого не впускать.       Александр вздохнул.       — Я буду вынужден применить силу.       Однако этот храбрый человек стоял на своём:       — Я не впущу вас ни при каких обстоятельствах.       Александр цокнул языком и отдал приказ горнисту к атаке. Штурм начался.       Немецкие штурмовые команды заложили взрывчатое вещество, и уже скоро прогремела череда взрывов, снёсших каменную стену. Следом солдаты ворвались внутрь. Там несло службу несколько караульных с копьями и пара с луками. Немецкий унтер-офицер крикнул им: «Бросьте оружие!» — но те прореагировали выстрелами из луков — тем более, что для местных немецкий был невнятной тарабарщиной. Одного солдата проткнуло в живот стрелой, за что немедленно их товарищи расстреляли караульных в упор. К неудовольствию Александра, все опять грозило превратиться в кровавую бойню, впрочем, налицо было нападение на уполномоченного лейтенанта графа.       Немцы продолжали штурм, отправив одного солдата оттащить раненого, и вскоре с гранатами ворвались внутрь особняка. Любого человека с оружием на своём пути они немедленно убивали, а разнородных слуг и прочих пинками и прикладами раскидывали в стороны, если те мешались. Вскоре они уже врывались в комнату барона. Там он, уже одевший доспехи, держал наготове меч и стоял в окружении двух своих сыновей. Кольчуга была зачарована, но на такой близкой дистанции это имело бы лишь умозрительный эффект против вооружённого винтовкой человека. Грохот выстрела сотряс помещение, и барон свалился с пулевым отверстием в груди. Его старший сын, однако, не растерялся и понёсся на стрелка с мечом. Решительные действия врага сбили немца столку, и, несмотря на примкнутый штык, тот оказался проткнут мечом. Однако стоявший за его спиной товарищ вскинул винтовку прямо через его плечо и выстрелил в упор. Пуля расшибла голову старшему сыну барона, и тот свалился. Тогда из оцепенения вышел младший и побежал на солдат вперёд. Немец отодвинул в сторону своего раненного товарища и выставил вперёд винтовку со штыком. Длина оружия, однако, сына барона не смутила, и тот продолжал нестись с высоко поднятым мечом, пока не напоролся живот на штык. Немец немедленно выбросил винтовку и с кулаками набросился на ослабевшего врага, повалил и выдавил без особого сопротивления ему глаза.       — Санитар! — крикнул он, сидя над трупом и ещё не отойдя толком от эмоционального потрясения.       Штурм, в целом, после этого был закончен, но результат его мало радовал Александра. Убийство его солдатами дворянина, даже если тот был наркоторговцем, рисковало теперь перерасти в что-то серьёзное.       «Впрочем…» — подумал фельдмаршал, вздохнул холодным воздухом и проверил планшет. Уже прошло более полугода нахождения им в этом мире, и за этот период им скопился значительный резерв очков, который можно было использовать для создания хозяйства. Под рыцарем этого барона, как он узнал от графа, была железная шахта, которую он в случае борьбы немедленно захватил, а это развязывало бы руки ему в отношении зарождения тяжёлой промышленности.       Но всё это теперь зависело от реакции дворянства региона на действия немцев. При любом раскладе, противостояние грозило набрать зловещие обороты.