***
— Приди в себя, Морриган! Морриган! — проквакал мерзкий старческий голос над головой. Щеки обожгло пощечинами, и я распахнула глаза, пытаясь понять, что происходит. — Морриган… Хвала Мерлину, очнулась! — облегченно выдохнула бородавчатая старуха, чье морщинистое лицо маячило перед расплывающимся, мутным взором. — Ну как? Как прошел ритуал? Все сработало? Говори же, идиотка! — Я не Морриган, — прохрипела я, отталкивая от себя руки сумасшедшей старухи, и попыталась принять сидячее положение. Мое обнаженное тело находилось посреди сатанинской пентаграммы, по углам которой лежали птичьи кости, плоская чаша с чем-то, сильно напоминающим кровь, и Бог знает чем еще. В нос ударил удушливый запах благовоний. — Нет! — взревела старуха и внезапно отвесила мне еще одну оглушающую пощечину. — Нет! Я не могла ошибиться! Голову сдавили тиски. Я закричала от боли и потеряла сознание под перепуганным взглядом морщинистой сумасшедшей, лицо которой было обсыпано тошнотворными бородавками…***
Меня звали Элизабет Смит, и я была ведьмой, окончившей Ильверморни. Нет, меня звали Элизабет Смит, и я была проституткой в борделе Стэнли. Мысли путались. Я помнила две разные жизни — обе безнадежные и отвратительные. Хотя ведьме-Лиззи повезло больше, чем мне. Мы обе были сиротами, но она училась в настоящей Школе Волшебства, а я… продавала тело за деньги. В голове мелькали картинки встречи Лиззи, едва окончившей обучение и получившей аттестат, с бородавчатой старухой, сулившей ей новую жизнь, полную силы, власти и богатств. — Ты — последний потомок рода Сейров, деточка, — говорила старуха квакающим, режущим слух голосом, и Лиззи завороженно слушала ее лживые сказки. — Я посвятила всю жизнь поискам тебя… Для не знавшей семьи и своих корней, считавшейся грязнокровкой Лиз сладкие речи старой колдуньи были подобны исполнившейся мечте. Я же слышала в этом пропитанный алчным, лицемерным дегтем, отравленный мед. Ведьмы, грязнокровки, Ильверморни. Серьезно? — Твой род ведет начало от самой Морриган, — приторно пела старуха Брунгильд, расписывая Лиззи покрытую пылью историю ее дохлой семьи. Меня — в отличии от Лиззи — мало волновала ирландская богиня, в существование которой слабо верилось. И — в отличии от той же Лиз — я куда больше заинтересовалась родством Стюардов-Сейров со… Слизерином. Могло ли это быть правдой? Можно ли, умерев, попасть в тело глупой ведьмы из мира Гарри Поттера? Я была страстной фанаткой Гарри Поттера. Меня пленил мир магии, мир волшебства, которого в моей продажной жизни рьяно не хватало. Но я никогда прежде не слышала про род Сейр… в книгах Роулинг говорилось лишь о Гонтах… В воспоминаниях Лиззи, мелькавших в воспаленном мозгу, гадкая старуха вещала историю рода Сейр, и я впитывала эти знания, как губка. Риона Гонт, вышедшая замуж за некого Уильяма Сейра — потомка богини Морриган. Их дочь Изольда, спутавшаяся с магглом и переехавшая в Америку. Изольда, основавшая Школу Ильверморни и родившая дочерей-близнецов. Риону — идиотку-ведьму, поставившую крест на себе и своем будущем, лишь бы прервать на себе род Слизерин, и Марту — несчастную сквибку, выскочившую замуж за маггла по примеру мамаши. Лиззи Смит была прапрапра сквибки-Марты, потомки которой из поколения в поколение рождались такими же ущербными сквибами. Брунгильд потратила всю свою поганую жизнь в ее поисках, лелея мечту призвать в тело потомка Сейров саму Морриган — богиню войны и… секса. Это было бы смешно, если бы не казалось мне нереальным сумасшествием. Мы с Лиззи обе погибли, я — от несчастного случая во время секса с клиентом, она — во время какого-то темного ритуала по призыву ирландской богини. Вот только я почему-то попала в ее тело. Интересно, переместилась ли она в мое? Если да — ее ждал сюрприз. Вместо обещанных золотых гор и божественной силы глупая ведьма получила тело магглы-проститутки. Едва открыв глаза, я уже знала, что буду делать дальше. — Морриган? — взволнованно спросила Брунгильд, обтирая мое лицо мокрой тряпкой. — Нет, не Морриган, — в очередной раз ответила я, скидывая с себя шерстяное, вонючее одеяло. Лицо старухи разочарованно скривилось. — Лиззи, — брезгливо поморщилась она. — Нет, и не Лиззи, — улыбнулась ей я и, склонив голову к плечу, внезапно даже для себя прошипела на парселтанге, — Лиззи больше нет. Глаза Брунгильд наполнились ужасом. Она со страхом отшатнулась от меня, рухнула на колени, пролепетала со священным трепетом: — Салазар Слизерин… Идиотка решила, что вместо Морриган призвала в тело Лиз дух Слизерина. Как… удобно. Встав со старой, скрипящей кровати, я нашла одежду, принадлежавшую Лиззи Смит, и поспешно натянула ее на свое все еще нагое тело. Лачуга в лесу у болота, в котором проживала безумная Брунгильд, «радовала» глаз отсутствием ванной. Обойдя пентаграмму, я нашла на столе жареного опоссума и, перебарывая омерзение, впилась в него зубами. Мне нужны были силы, если я хотела добраться из этой глуши в нормальный город. Я покачала головой и еле сдержала стон. Идиотка. Это же мир магии. — Аппарируешь меня в Косой Переулок, — велела я, вытирая руки о какую-то тряпку. — В Косой Переулок? — недоуменно переспросила старуха и тут же сжалась под моим взглядом. — Простите, господин… Косой Переулок находится в Англии… Мы с вами сейчас в Америке… Я не смогу аппарировать Вас, Вам придется воспользоваться порталом… Я могу перенести Вас на магическую улицу в Нью-Йорке. Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Брунгильд даже не додумалась о том, что Косой Переулок вряд ли существовал во времена Салазара Слизерина. Это был опасный прокол. Благо, безумной ведьме не хватило мозгов подумать об этом. Лиз не владела змеиным языком. Я скосила взгляд на пентаграмму — следовало понять, что же наворотила с этим ритуалом старуха. Я помнила жизнь Лиззи урывками, помнила что-то о магии, но… взяв в руки палочку Лиз, не почувствовала ровным счетом ничего. — Люмос, — сказала я, но ничего не произошло. Магия отказывалась подчиняться мне, потому что я на самом деле была магглой? Хотя… тогда бы я не смогла говорить на парселтанге. Возможно, мне предстояло с нуля учиться колдовать. Или дело было в неудавшемся ритуале? У меня не было ни знаний, ни возможности понять, что к чему и что не так с ритуалом. Но я знала того, кто смог бы. Не сейчас, через несколько лет… Собрав в найденную под кроватью сумку два талмуда на неизвестном мне языке и пару десятков исписанных пергаментов, на одном из которых я явно увидела копию загадочной пентаграммы на полу, в центре которой и очнулась, я обернулась к Брунгильд и велела ей: — Аппарируй. На дворе стоял январь 1937 года. Мне было нечего терять в своей прошлой жизни, и уж тем более я не собиралась жалеть о безрадостной жизни проститутки. У меня не было ни семьи, ни друзей. Никого. Шок и истерики? Очутившись в мире магии? В мире, о котором мечтала по ночам, закрывая глаза? Спасалась в фантазиях о нем от опостылевшей реальности? Нет уж. Покупая в аэропорту билет до Лондона с маггловским паспортом, наколдованным Брунгильд, на размененные на доллары пятьдесят галлеонов, найденных в кошелечке Лиззи, я молилась, чтобы этот мир ничем не отличался от известного мне книжного. Ведь в приюте Вула жил маленький Том Риддл, будущий Темный Лорд, которого я собиралась усыновить и… сделать все возможное, чтобы он стал не просто Волдемортом. Чтобы он вырос в самого опасного Темного Лорда в истории. Я собиралась использовать все знания возможного будущего, чтобы помочь ему избежать любых ошибок, избежать падения и проигрыша в войне. Потому что ненавидела мир магглов так же сильно, как и Темный Лорд. Элизабет Смит умерла. Обе Лиззи Смит скончались, дав рождение Морриган Сейр, которую Лондон встречал сырым туманом, пасмурным небом и холодным дождем. Пришла пора выживать.***
После прибытия в Лондон в моем кошельке осталось около четырехсот пятидесяти долларов, которые я разменяла на фунты прямо в аэропорту. Вышло всего около ста фунтов, и это было слишком удручающе, чтобы задумываться о своем материальном положении лишний раз. И не задуматься о нем не получалось. Стоило, наконец, признать — я попала в то еще дерьмецо. Мне хотелось забрать Тома Риддла себе. Хотелось, чтобы самый сильный, самый ужасный волшебник всех времен был рядом со мной. Хотелось дать ему дом, которого никогда не было ни у него, ни у меня. Ведь и я сама… была приютской. У меня не было ничего. У меня было даже меньше, чем ничего — я ничего не знала об эпохе, в которую попала. А ведь, если вспомнить, надвигалась Вторая Мировая война. Было не очень приятно понимать, что я настолько тупая и необразованная, что даже не помню, в каком году она началась. Закончилась, вроде, в сорок пятом… Когда ты выживаешь, торгуешь телом, чтобы прокормиться. Когда живешь в притоне в комнате с восемью кроватями, потому что больше некуда пойти, негде жить, как-то не до образования. Я знала девчонок, которые пытались учиться. Каждая сдалась, забросила, а вырваться из борделя и зажить нормальной жизнью на моей памяти из нескольких десятков девочек удалось лишь одной. И это была не я. Мир был дерьмом. А я была в этом дерьме по уши.***
Душный автобус довез меня до Доклэндса. Именно там, в Восточном Лондоне, по словам уборщицы из аэропорта, можно было найти самое дешевое жилье. Койко-место в общей комнате за десятку в неделю. Или отдельную комнату от сорока фунтов и выше. На вопрос о возможных вакансиях женщина от души посмеялась надо мной и спросила, с какой луны я свалилась. Вот тут и выяснилось, что в мире, между прочим, был сильный кризис, экономический спад, который в газетах громко звали Великой Депрессией. Самое то для меня. Даже попав в мир магии и волшебства, я умудрилась застать Великую Мировую Депрессию и дичайшую безработицу. Смешно, на самом деле. Стало понятно — нормальной работы мне не видать. Судьба, видимо, очень меня любила, раз даже в этом мире, дав мне шанс переродиться, вынуждала вернуться к освоенной на отлично профессии. Можно ли назвать судьбой то, что мне предстояло сосать во всех жизнях, чтобы прокормиться? Но я хотела Тома Риддла. А для этого грех не пососать пару десятков членов и подставить зад любителям анала.***
Доки Ист-Энда были заполнены рабочими под завязку. Мне повезло найти и снять убитую комнатушку с общим на этаж санузлом всего за тридцатку фунтов. Деньги таяли с катастрофической скоростью, и с этим нужно было что-то решать. А еще — найти адрес приюта Вула. Еще по прошлой жизни я знала, как можно быстро заработать деньги. Там вокруг меня были такие же приютские шлюхи, которым ничего, кроме продажи себя, не оставалось. Мы ловили мужиков, готовых заплатить за дешевый секс в клубах по ночам. Много позже, попав в бордель Стэнли, я узнала о том, что девственность… можно было выгодно продать. У той меня, невинной, ищущей денег, знаний об этом не было. Но они были сейчас. Осмотр у гинеколога-индуса обошелся мне в восемь фунтов, но это того стоило. Малышка Лиззи оказалась невинна, как младенец. Благослови Господь твою душу, маленькая идиотка, что ты блюла целибат и ни под кого за восемнадцать лет жизни так и не легла. Оставалось найти того, кто купил бы первый секс этого тельца. — Это тебе надо искать узкоглазых, — сказала мне домоправительница, когда я обратилась к ней с вопросом о местных притонах и проституции, при этом неодобрительно покачав седой головой. — Проклятые янки, из-за них вся эта безработица, будь они прокляты… Она же за лишние пять фунтов отыскала мне адрес приюта Вула, находившийся в получасе езды на окраине Уайтчепела.***
Приют Вула встретил меня массивными железными воротами, живо напомнившими какую-то тюрягу, недружелюбной, неряшливой девицей, открывшей дверь этой каменной коробки, и прокуренным кабинетом поддатой миссис Коул. — Меня интересует… Том Риддл, — заговорила я, разглядывая скудную обстановку. — А Вы ему кем приходитесь? — прокаркала женщина, уставившись на меня подозрительным взглядом. Я успела сотню раз обдумать то, что собиралась сказать. — Дальняя кузина его папаши, — с презрением выплюнула я. — Козел бросил беременную жену! Если бы знала, давно забрала себе малыша Томми! Он мой племянник! Он не должен жить в приюте, когда у него есть живая родня! Мне показалось, или эта женщина и впрямь едва сдержала счастливый, ликующий вздох? — Есть ли бумаги, подтверждающие ваше родство? — с придыханием спросила она, жадно подаваясь вперед. И это было самым сложным. — Н-нет, у меня нет бумаг. Я недавно вернулась в Лондон, до этого всю жизнь прожила в Америке и… меня ограбили в Доках, — это вполне могло бы быть правдой. Доки кишели воришками и преступниками всех мастей, в чем я успела убедиться лично. — Содрали сумку с плеча, а в ней были все документы… Миссис Коул даже не стала скрывать разочарования. — Тогда, простите, милочка, но я не могу отдать Вам ребенка, — с искренним сожалением сказала она и, махнув на все рукой, потянулась к бутылке с бренди. — Расскажите мне о Томе… пожалуйста, — попросила я, решив разговорить ее и немного втереться в доверие. Она сомневалась пару минут, но бренди развязал ей ее гадкий, прокуренный язык. — Паршивый он мальчишка, сказать по правде, — выдала она, покосившись на меня и следя за моей реакцией. — С ним происходят… странные вещи. Пугает детей, повесил кролика, запугал мелких ублюдков, осматривая с ними деревенские окрестности — и за это его провозгласили первым монстром на приют. Чуть ли не антихриста с него лепили. Мрази. Можно подумать, приютские выблядки не заслуживали быть немного запуганными. Я выросла в приюте и прекрасно помню о том, сколь жестока может быть эта малолетняя шваль. Сама была такой. Или ты, или тебя. Чем больше развязывался язык этой… Коул, тем яснее становилось, как сильно эта старая шлюха жаждет избавления от Тома. Стоило ей выговориться вдоволь обо всех его выходках, я спросила, очень осторожно подбирая слова: — То есть… если вдруг Том, скажем… сбежит из приюта, и его не смогут найти, никто… особо не расстроится? Несмотря на гадкий характер и абсолютную ненависть к детям, миссис Коул оказалась особой сообразительной. — Не будет, — аккуратно кивнула она, расплываясь в понимающей усмешке. — Если Вы… можете гарантировать, что убл… Ваш дорогой племянничек никогда сюда не вернется. — О, не волнуйтесь, — я растянула губы в гадкой, лицемерной улыбке. — Я гарантирую. К сожалению, я не могу забрать его прямо сейчас — мне нужно перед этим решить вопрос с жильем, но… могу ли я пока увидеться с ним?***
На старой кровати в малюсенькой комнатушке сидел самый прекрасный ребенок из всех, каких я только видела в своей жизни. Высокий для своих лет, с красивой волной темных волос, спадающих на лоб, бледный, темноглазый, он прищурился и оценивающе осмотрел меня с ног до головы. Я затрепетала, понимая, что передо мной сидит… юный Темный Лорд. Волдеморт, самый страшный, самый великий маг столетия. Темный волшебник, которому суждено истребить тысячи… поганых магглов. Очистить землю от этой скверны. — Кто Вы? — спросил он, и я опомнилась, поняв, что неприлично долго рассматривала его. — Я могу присесть? — спросила я и, дождавшись осторожного кивка, аккуратно уселась рядом с ним на краешек серого покрывала. — Я сказала миссис Коул, что я — кузина твоего отца, но тебе врать не буду. Мы с ним не родственники. При упоминании об отце глаза Тома предвкушающе загорелись, он подался вперед, жадно спрашивая: — Вы знаете моего отца? Кто он? Отвечайте! — Я не знаю его, — покачала головой я и, склонив голову к плечу, с любопытством спросила, — С тобой не происходили странные, непонятные вещи? — живо напоминая себе в этот момент… Дамблдора. Вшивого, мерзкого старикашку. Том тут же подскочил и разъяренно рыкнул: — Я не сумасшедший! Это она Вас прислала, да?! Не трогал я этого кролика! И Эми ничего не сделал! Вопреки всему я почувствовала дичайший прилив умиления. Господи, он был так чертовски мил в своем гневе. — Я не считаю тебя сумасшедшим. Ты — волшебник, Том. Твоя мать была ведьмой, и ты унаследовал ее дар. Ты — особенный… Особенный даже среди других волшебников. Судя по возбужденно заблестевшим глазам, это было именно то, что он хотел услышать. Тем не менее, малыш Томми был не так прост, и тут же велел: — Докажите! — Не могу, — покачала головой я. Помня о том, что в первую очередь он потребовал от Дамблдора доказательств, я хорошо обдумала, что ответить на это его требование. — В результате одного ритуала я пока что не могу пользоваться магией, но… я могу, как и ты, говорить со змеями, — прошипела я на парселтанге. Способность говорить на змеином языке все еще оставалась единственным доступным мне волшебным навыком. Том был сильно взбудоражен. — Так могут все волшебники? — жадно спросил он. — Нет… только наследники Величайшего мага, жившего на земле — Салазара Слизерина… в нас с тобой течет его кровь, Том. Мой предок — очень, очень дальний родственник семьи твоей матери. Но об этом я расскажу тебе позже. Сейчас мне пора идти, — с сожалением произнесла я. Уже стемнело, а мне предстояло добраться до Доклэндса. Том разочарованно уставился на меня и скривил губы, посмотрел на меня так, будто я его предала. Отвернувшись, он высокомерно фыркнул: — А я думал, Вы заберете меня отсюда… Не удержавшись, я поднялась и крепко обняла его, но тут же отстранилась. — Я и заберу. У меня сейчас… проблемы с жильем. Как найду нормальный дом — сразу же заберу тебя, договорились? Томми облегченно выдохнул и тут же с напускной серьезностью свел аккуратные бровки. Я встала и уже подошла к двери, как он внезапно выпалил: — Подождите! Как Вас зовут? И только тогда я поняла, что так и не представилась ему. Не сдержав смешка, я сказала: — Морриган. Морриган Сейр, — и оставила моего мальчика наедине с собой. Обдумывать свалившуюся на него информацию.***
Дорога до доков заняла больше времени, чем я рассчитывала. Когда последний автобус подъехал к остановке, совсем стемнело, и улицы заполнил разношерстный сброд. Свернув с более людной улицы на изученную ранее узкую улочку, способную ощутимо, практически вдвое сократить путь до дома, в котором я снимала комнатку, я стала свидетелем знакомой до омерзения сцены. Темнокожий подросток стоял в уголке за мусорными баками и покупал наркоту у китайца. Заметив меня, парнишка испуганно ойкнул и бросился наутек, а узкоглазый выругался сквозь зубы и стал угрожающе надвигаться на меня. — Ты спугнула мне нового клиента, сучка, — прошипел он с легким акцентом. — Отвянь, — отмахнулась от него я и, вспомнив совет домоправительницы, тут же приторно улыбнулась китайцу. — Хотя… знаешь, у меня есть к тебе предложение. Он подозрительно сощурился и лениво достал из кармана перо. — Хочешь купить? — с сомнением спросил он. — Нет, — пожала плечами я, не сводя глаз с лезвия ножика. — Хочу предложить тебе приютских крыс, которые будут только рады за легкие деньги распространять вашу отраву. Лицо китайца вытянулось в удивлении, и я полубезумно хмыкнула. Одно время я сама толкала травку, делая на этом неплохие карманные деньги, но завязала после того, как четверых придурков с моего приюта поймали легавые. Нас, приютских, рассылали в разные районы города, и мы — маленькие, невинные детишки, ну кто таких заподозрит? — успешно толкали там подросткам и студентам наркоту. — И где ты их найдешь? — Где надо. Мой приютский друг… умеет убеждать своих друзей, — я не сомневалась, что Том… сумеет заставить мелкую шваль начать приторговывать. И также не сомневалась в том, что ему, как и мне, их абсолютно не жаль. — Я отведу тебя к боссу, — подумав недолго, кивнул китаец, пряча перо обратно в карман. — Сяо Ли, — представился он, протянув мне руку. Я крепко пожала ее и сладко улыбнулась: — Ох… еще кое-что. Ты, случаем, не знаешь, где и кому можно продать девственность? — брови Сяо поползли вверх, затерявшись под челкой. — Есть же любители молодых белых целочек? Знаешь таких? — М-мой б-босс… любит белых, чистеньких телочек… ну… я так слышал… — чуть покраснел он. Какая прелесть. — А… тебе зачем? — видать, он был так сильно шокирован, что вкупе с заиканием его акцент стал еще явнее, чем раньше. — Угадай, — закатила глаза я. — Хочу продать свою.