Riddle's foster-Prostitute

       Поход с Дамблдором в Косой Переулок вымотал меня сильнее, чем измотал когда-то четырехчасовой групповой секс с восемью партнерами в моем прошлом мире. Приходилось ежесекундно следить за своей мимикой, вовремя улыбаться, восторженно вскрикивать и делать вид, будто я — образец наивной добродетели. Даже прелести первого похода на магическую улицу затмило постоянное напряжение от актерской игры.        От покупок под бдительным оком профессора мне также пришлось отказаться, при этом попытавшись сделать вид, будто я этим крайне огорчена. Сказочка была подготовлена заранее — все мои деньги лежали в банке, и для их снятия пришлось бы тратить время и на это. Я изначально планировала настоять на том, что там всегда очереди, и мне стыдно занимать время явно и без того занятого профессора, но он — к моему восторгу — пришел к нам в воскресенье, и я с удовольствием отговорилась выходным днем и закрытыми банками.        Дамблдор сочувственно покачал головой и просто показал нам с Томом месторасположение Косого Переулка, прошелся по нему вдоль и поперек, советуя, в каких магазинах лучше закупаться, разъяснил нам схему работы Гринготтса, рассказал о гоблинах и показал стойку, за которой мы могли бы позже обменять фунты на галлеоны. Том смотрел на все с щенячьим детским восторгом, буквально заглядывал Дамблдору в рот, задавал тысячу вопросов обо всем, что видел и, кажется, сумел завоевать расположение профессора, хоть и, судя по виду Альбуса, умудрился утомить даже его.        Когда мы, наконец, распрощались с довольным, но уставшим Дамблдором и в тишине доехали до своей квартирки, то, не сговариваясь, рухнули на диван и молчали еще около пятнадцати минут, приходя в себя. Переглянувшись, мы с Томом одновременно фыркнули и пустили нервные смешки, а после и вовсе расхохотались. — Надеюсь, мне не нужно будет всегда так себя вести, иначе я двинусь! — эмоционально вздохнул Том, закатывая глаза.        Я криво усмехнулась и потянулась. Спина неприятно хрустнула. — Не придется, — пожала плечами я. — Просто показывай себя любопытным и тянущимся к знаниям. Дружелюбным за стенами факультета.        Том скосил на меня взгляд и немного взволнованно спросил: — Я смогу сказать, что я — не грязнокровка?        Это был сложный вопрос. Я долго думала об этом и все еще не была уверена в том, как правильнее поступить. Притянув к себе ребенка, я уложила его голову к себе на колени и зарылась пальцами в его волнистые волосы, мягко массируя кожу головы. Том вначале протестующе напрягся, а после — расслабился, принимая своеобразную ласку. — Думаю, сразу говорить не стоит, — аккуратно заговорила я. — Я не знаю, как будет правильнее. Тебя явно будут гнобить — слишком маггловская фамилия. — Ненавижу свое имя, — буркнул Том, зарывшись лицом в мой живот. Кожу опалило его горячим дыханием через тонкую ткань сарафана. Стало немного щекотно, и я поерзала. Том же, почесал кончик носа и обхватил меня руками, обнимая. — Когда-нибудь у тебя будет другое имя, — отстраненно промолвила я и, не став углубляться в тему, вернулась к предыдущей. — Слизеринцы могут быть… консервативны, жестоки и опасны. Вначале присмотрись к ним, покажи себя. Завоюй уважение. А потом уже решай — кому раскрывать свое наследие. Думаю, ты сумеешь сориентироваться по ситуации.        Перевернувшись, Том внимательно посмотрел на меня и коротко, скупо улыбнулся уголками губ. — Думаю, смогу. Я… могу намекнуть на то, что я — сирота, а мое имя не зря содержит загадку. — Напустишь тумана и дашь понять, что с тобой все не так просто? — хмыкнула я, продолжая гладить его волосы. Они были очень мягкие и приятные на ощупь. Мои немного жестче. — Можешь намекнуть, что твоя опекунша — твоя дальняя родственница, ведьма из очень древнего и уважаемого рода. А ты сам — последний живой наследник. Но только после того, как оценишь обстановку и покажешь себя и свои способности.        Согласно кивнув, Том вновь уткнулся носом в мой живот и промычал что-то неразборчивое. — Сходим в Косой Переулок с Йеном? — отстраненно предложила я, размышляя о том, сколько денег вытрясти с Лона на покупки к школе. Один галлеон стоил около пяти фунтов, так что, я планировала взять у Лона примерно пятьсот фунтов, чтобы полностью обновить гардероб Тома, купить ему качественную одежду, самые лучшие и новые школьные принадлежности и, возможно, метлу? Или домашнее животное?        Внезапно дернувшись под моей рукой, Том чуть нахмурился и пробормотал: — Не хочу Йена. Сходим вдвоем?       Это сильно удивило меня. Почувствовав, как Том замер и напрягся в ожидании моей реакции, я прошептала: — Конечно, милый. Если не хочешь — сходим без него… Это не проблема.        Том тут же расслабился, и повисла уютная тишина. Мы оба наслаждались ею и отдыхом от Дамблдора. Я продолжала перебирать волосы ребенка и почти провалилась в сон, когда до меня донесся едва слышный, недовольный бубнеж Тома: — Йен часто о тебе говорит… и смотрит на тебя. Мне не нравится, как он на тебя смотрит. — Почему? — тут же взбодрившись, с любопытством спросила я.        Том замялся. Видимо, и сам не до конца понимал своих чувств. Может, боялся конкуренции? Ведь я была единственным человеком, с которым его что-то связывало. Стал ли он считать меня кем-то близким для себя? — Не знаю, — неохотно признался Том и поджал и без того тонкие губы. — Меня это раздражает.        Тихо хмыкнув, я наклонилась и чмокнула Тома в нахмуренный лобик, и только после этого поняла, что впервые сделала это. Томми замер статуей, вытаращившись на меня. Он не привык к таким прикосновениям, не привык к ласке и заботе. Момент тишины и уюта был безвозвратно разрушен. Тяжко вздохнув, я осторожно приподняла его голову и встала, а после, подумав, направилась на кухню готовить ужин.        Том старательно отводил взгляд, а потом и вовсе сделал вид, что заснул.

***

       Лон был не в восторге, когда я озвучила ему сумму, необходимую мне для сборов Тома к школе, и мне пришлось напомнить ему, что он обещал обеспечить моему воспитаннику все самое лучшее. Смирившись с тратами, Лон передал мне на следующий день через Лина запрошенную сумму наличкой, и мы с Томом вдвоем, без лишних людей и сопровождающих направились в Косой Переулок.        Обмен фунтов на галлеоны затянулся — гоблин, обслуживавший нас, буквально просканировал от и до каждый миллиметр каждой купюры, чем вызвал во мне раздражение напополам с нетерпением. Пришлось смириться и ждать. Из пятиста фунтов на галлеоны я обменяла лишь триста, решив на оставшиеся двести закупиться обычной одеждой и обувью в маггловском мире.        Получив, наконец, галлеоны, мы с Томом дружно выдохнули и практически наперегонки выскочили из банка. Первым делом купив чемодан, чтобы складывать в него прочие покупки, мы направились в магазин с мантиями — я в своем маггловском платье и Том в брюках и рубашке слишком выделялись на фоне волшебников в мантиях. Следовало прикупить магическую одежду и слиться с толпой.        Помимо школьной формы я набрала сопротивляющемуся Тому еще несколько обычных каждодневных мантий хорошего качества, а себе взяла только две — летнюю и зимнюю. Обе — с глубоким капюшоном, который мог полностью скрыть мое лицо. После этого мы надолго застряли в книжном. Том набрал кучу книг буквально обо всем на свете, а я подобрала при помощи консультанта несколько полезных книг для начинающих о том, что обязан знать каждый волшебник.        Мы не стали задерживаться в прочих магазинах и, быстро купив все необходимое, с нетерпением направились в магазин Олливандера. Том горел нетерпением и желал поскорее получить свою волшебную палочку, и я прекрасно понимала его. У меня у самой было несколько вопросов к Олливандеру.        Палочку для Тома подбирали не менее двух часов. Олливандер с каждой не подошедшей ребенку палочкой светился все большим любопытством и нетерпением, а Том, напротив, сильнее раздражался и подавлял отчаяние. Возможно, он боялся, что не найдет свою палочку и не поступит в Хогвартс.        Я была настолько вымотана, что уже хотела сказать Олливандеру самой, какая из его палочек выбрала бы Тома, но тот, к счастью, додумался сам. Как и в книгах, Тому подошла тисовая палочка с сердцевиной из пера феникса, и, глядя на счастливое, полное ликования лицо ребенка, с трепетом сжимающего свою волшебную палочку, я почувствовала тянущее тепло в груди. — Любопытно… очень любопытно, — пробормотал себе под нос Олливандер, с интересом осматривая переведшего на него вопросительный взгляд Риддла. — Как Вас зовут, юноша?        Том поколебался, глянул на меня и, дождавшись кивка, представился: — Том Риддл, сэр. — Риддл, значит… не помню, чтобы слышал прежде Вашу фамилию, — пристальный взгляд голубых, практически прозрачных глаз мастера стал еще более пронизывающим и некомфортным. — Вас ждут великие дела, мистер Риддл. Хоть многие считают, что волшебник выбирает свою палочку, все с точностью да наоборот! Это палочка выбирает волшебника! — Выбирает? — переспросил Том, сведя брови. Было заметно, что он не очень хорошо понимает, что именно пытается донести до него маг.        Олливандер добродушно улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Если прежде он выглядел немного странноватым и блаженным, то теперь стал напоминать сумасшедшего ученого, нашедшего невыносимо интересный экземпляр для своих опытов. — Именно выбирает, мистер Риддл. Ваша палочка — крайне мощная и подойдет только сильному волшебнику, которому предстоит вершить великие дела. Подозреваю, что в будущем мы можем ждать от Вас великих свершений, и Ваше имя еще прогремит на весь мир, — Олливандер сделал паузу, и Том взволнованно вздохнул, завороженный его словами. — Считается, что палочки из тиса наделяют своих хозяев властью над жизнью и смертью… Тис обладает темной, страшной славой — его владельцы обычно демонстрируют успехи в дуэлях и Темных Искусствах. Несомненно — тисовая палочка никогда не выбрала бы себе посредственного волшебника… Но любопытна и сердцевина… перо феникса является одной из самых редких субстанций — сердечная жила дракона и волосы единорога куда более распространены. Такие палочки самые привередливые. Их тяжело приручить, их преданность тяжело завоевать. Любопытно…        Я словила взгляд Тома, в котором прочитала неприкрытый восторг. Он хотел быть особенным. Хотел быть великим, самым лучшим. Его палочка была особенной, подтверждая особенность Тома, и он был счастлив. — С вас четырнадцать галлеонов и шесть сиклей, — прервал мои размышления Олливандер, возвращаясь за прилавок, и я вспомнила о том, что у меня к нему было еще одно дело.        Вытащив из сумочки свою неработающую волшебную палочку, я протянула ее мастеру и, дождавшись, когда он обратит на нее внимание, попросила: — Вы… не могли бы посмотреть, все ли в порядке с этой палочкой? Она не работает, совсем перестала меня слушаться, и… — я пожала плечами и замолкла, не зная, что еще добавить.        Оторвавшись от разглядывания своей палочки, Том подошел поближе и с интересом уставился на мою палочку, а я внезапно поняла, что он видит ее впервые. Брови Олливандера поползли вверх. Он взял у меня палочку и стал внимательно разглядывать ее. — Куплена?.. — намекающе спросил он, и я поежилась. — В Америке, — неопределенно ответила я.        Бросив на меня быстрый, изучающий взгляд, Олливандер вернулся к изучению палочки Лиззи Смит. — Хм… любопытно. Она Ваша? — задал странный вопрос он. Дождавшись моего кивка, Олливандер посмотрел на меня так, будто я была каким-то неизученным существом, а он — ученым, жаждущим меня разделать и посмотреть, что внутри. — Хм-м-м… Орешник и волос единорога… Вы уверены, что эта палочка — Ваша? — повторно спросил явно заинтригованный и озадаченный мастер. — Уверена, — ответила я дрожащим голосом, в котором не было ни грамма уверенности. — В чем дело? С ней все-таки что-то не так? — рискнула я.        Олливандер молчал достаточно долгое время, что-то сосредоточенно обдумывая. Его взгляд то и дело скользил то по мне, то по хмурому Тому, то по нашим волшебным палочкам. Наконец, вздохнув, он все же заговорил: — Знаете ли Вы, что палочки из орешника — самые верные и преданные товарищи? Они очень чувствительны и впитывают в себя все эмоции владельца. А еще с ними связан поразительный феномен — смерть волшебной палочки! Ни одна другая палочка не может умереть так, как умирают палочки из орешника. Орешник настолько сближается со своим хозяином, что с его старостью или же смертью увядает, погибает без возможности восстановления. В исключительных случаях можно «оживить» палочку, переместив ее сердцевину в новый корпус, но если ядро изготовлено из волос единорога… нет ни малейшей надежды, ни шанса возродить палочку. Она умирает безвозвратно. И это возвращает нас к Вам… мисс… — Смит, — отстраненно представилась одним из имен я, решив не светить имя «Сейр» лишний раз.        Это все объясняло. Американка Лиззи Смит умерла, погибла во время странного ритуала, проведенного спятившей старухой. И хоть мне досталось тело Лиззи, душа была другой. Чужеродной для самой верной палочки, привязанной к владелице. Палочка не просто не признала меня. Она стала увядать и умерла. — Это приводит нас к поразительному, неслыханному феномену, мисс Смит. Ведь Вы все еще живы, а Ваша палочка мертва! — возбужденно воскликнул мастер.        Это все объясняло мне, но не Олливандеру. Следовало поскорее купить себе новую палочку и сваливать отсюда куда подальше. — Вы не… кхм, — я откашлялась, пытаясь вернуть голосу твердость. — Вы не подберете мне новую палочку? — слабо попросила я. — О, разумеется, разумеется, — покивал Олливандер, так и не выпустив из рук мою старую палочку.        Наконец, словно очнувшись от транса, он аккуратно отложил ореховую палочку на прилавок и стал предлагать мне другие волшебные палочки. Когда прошло уже около полутора часов, а ни одна палочка так и не откликнулась в моей руке, я стала впадать в отчаяние. Неужели я и вовсе не смогу колдовать?        Когда я была готова то ли впасть в отчаяние, то ли смириться и быстрее покинуть этот осточертевший мне магазин, случилось невероятное. Обхватив рукоятку очередной палочки, уже ни на что не надеясь, я внезапно ощутила прилив тепла и ласковое покалывание на самых кончиках пальцев. Неверяще вскинув на Олливандера усталый, но воодушевленный взгляд, я молчаливо потребовала от него подтверждения своим догадкам и ощущениям. — Да, Вы правы, — облегченно посмеялся он, пристально, ненормально-странно осматривая палочку в моей руке. — Она выбрала Вас. Красное дерево и волос кельпи… Знаете, вы двое — самые интересные и необычные мои клиенты за все годы работы. Считается, что красное дерево приносит хозяину удачу, но правда в том, что все владельцы этих палочек буквально притягивают к себе удачу и обладают поразительной способностью выходить сухими из воды! Но вот волос кельпи… — голос Олливандера стал невероятно изумленным, даже неверящим. — Мой отец любил экспериментировать с сердцевинами, я же выявил три самые сильные субстанции — перо феникса, волос единорога и сердечную жилу дракона и предпочитаю работать исключительно с ними. Но это сочетание… волосы кельпи всегда считались слабой субстанцией для сердцевины палочки. Они… недостаточно мощные проводники магии, и сам я никогда не использовал их. Тем удивительнее сочетание слабого магически волоса кельпи с поразительной удачей красного дерева! Не думал, что эта палочка когда-нибудь найдет своего хозяина!        Я вздохнула и крепче сжала древко своей новой палочки. Было не слишком приятно, что сердцевина слаба, но вот удача была тем, что мне, несомненно, еще пригодилось бы. Надеюсь, палочка не ошиблась с владельцем, и я на самом деле стала удачливее, чем была в своем мире. Глухо выдохнув, я устало спросила: — Сколько с нас?        Олливандер замялся, будто наспех обдумывал что-то. Покосившись на мою «мертвую» волшебную палочку, все еще лежавшую на его прилавке, он-таки решился и предложил: — Если Вы не против, я хотел бы забрать себе Вашу бывшую палочку из орешника и как следует изучить ее. Небывалый ранее феномен — гибель палочки при живом хозяине! Я предлагаю Вам обмен, мисс Смит. Если Вы согласны, то Вам придется заплатить лишь за палочку юного мистера Риддла…        Обдумав предложение, я кивнула, вытащила мешочек и отсчитала нужную сумму. Все равно мне от той палочки не было никакой пользы. А так хоть сэкономили. Попрощавшись со старым мастером, мы с Томом вышли из его магазина, и лишь тогда я поняла, что все это время малыш хранил молчание. Взглянув на него внимательнее, я заметила, что он что-то напряженно обдумывает. Прокручивает в голове, делая одному ему известные выводы. Не став интересоваться, слишком устав, я молча повела его к выходу из Косого Переулка и, сняв кэб, поехала с Томом домой.        Том продолжал молчать и когда мы поднялись в квартиру, и когда я распаковывала его покупки и наспех разогревала остатки вчерашнего обеда на ужин. Трапеза также прошла в тишине. Плюнув на мытье посуды, я умылась и уже собиралась идти к себе спать, как мне в спину долетел тихий, полный напряжения и подозрений вопрос Тома: — Ты же поняла, о чем он говорил? Поняла, почему твоя бывшая палочка умерла, не так ли?        Я замерла на пороге своей спальни и, обернувшись к Тому, с прохладцей ответила: — Поняла. — Почему? — тут же жадно спросил он. Его темные глаза впились в мое лицо в попытке докопаться до правды.        Вот только это было не тем, чем я была готова легко поделиться. Даже с Томом. Особенно с Томом. Он никогда и ни за что не должен узнать, что на самом деле я — проститутка-маггла из другого мира. Я предпочту умереть, чем позволю ему выяснить правду. — Это тебя не касается, — отрезала я, отворачиваясь, чтобы не видеть, как неприязненно, оскорбленно вытягивается его обиженное, возмущенное лицо. — Никогда больше в это не лезь.        Зайдя в комнату, я захлопнула дверь за своей спиной. Господи, как же чертовски сильно я устала. Сегодняшний день и Олливандер буквально выжали из меня последние соки, самые крупицы остатков сил. Рухнув на постель, я тут же уснула.