Riddle's foster-Prostitute

      Что бы Йен ни нашептал Тому, его это, видимо, сильно разозлило, так как Том, отказавшись посидеть с нами на кухне, пока Йен позавтракает, пошел к себе в комнату и заперся в ней. Поставив перед Йеном остатки яичницы, приготовленной Томом, и сделав пару бутербродов на скорую руку, я заварила свежий чай и уселась напротив Йена. — Что ты ему сказал? — повторила свой вопрос я, и Йен недовольно скривился, но тут же мило улыбнулся. — Какая разница? — и порывисто добавил, — Он должен относиться к тебе с уважением, как к старшему родственнику. Но он не делает этого. Он пытается вести себя, как равный, но до равного не дорос! — Это наше с ним дело — как он себя ведет, — покачала головой я.        Кажется, Йен и правда сильно изменился. Если два года назад я познакомилась с милым, шумным, активным мальчуганом, то сейчас напротив меня сидел юноша на пороге взросления, на все имеющий свое мнение и считающий, что «младшего братца Тома» необходимо воспитать. Следовало аккуратно осадить его, пока Том не вписал китайца в список своих врагов. — Он… сложный ребенок. Не такой, как ты или другие, поэтому не суди его по себе, — заговорила все же я, тщательно подбирая слова. — Том… очень умен. Он крайне самостоятелен и прошел неплохую школу жизни в приюте. Этого не понять тем, кто… так не жил. Я рада, что ты помогаешь ему и поддерживаешь, но будь добр, Йен. Не пытайся воспитывать и поучать его. — Я его не воспитываю, этим должна заниматься ты, — проговорил он, вроде бы беспечно покачиваясь на стуле, но при этом не сводя с меня зорко прищуренных темных глаз. — Но он мой друг. Почти как брат. Я считаю своим долгом указать ему на его место, пока его не начало заносить. Если ты этого не понимаешь и не делаешь, кто-то другой должен. Заносчивость и излишняя самоуверенность когда-нибудь сослужат ему дурную службу.        Не он один сложный ребенок, Йен. Будто ты лучше. Подавив тяжкий вздох, я отвела от него взгляд и задумалась. В чем-то он, возможно, был прав. Волдеморта в каноне погубили заносчивость и самоуверенность. Уверенность в том, что он один был такой умный, раскрыл все тайны Хогвартса, знает крутые, безопасные местечки для хоркруксов. Да даже то, что он позволил Кричеру уйти из пещеры, уверенный, что ни один домовик, существо низшего сорта, не способно навредить и пройти через его озерную ловушку с инферналами… Том всегда недооценивал своих врагов. Могло ли общение с Йеном, подначивания и здоровая критика научить его быть осторожнее и сдержаннее? Но меня немного беспокоила формулировка Йена. — Указать ему его место? — спросила я, тщательно проговаривая каждое слово.        Йен бросил на меня короткий взгляд из-под челки и быстро усмехнулся. — Да, — кивнул он, прекрасно понимая, что я хочу знать подробности, но не спеша поделиться ими. — И где оно — его место? — терпеливо продолжила я. — Хочешь узнать? — вскинул брови Йен и озорно ухмыльнулся. — У нас с ним прошлым летом был интересный разговор. Он слишком уж зажрался. — И что это должно значить? — холодно полюбопытствовала я.        Йен самодовольно улыбнулся. — Только то, что я сказал. Он не посчитал нужным приехать домой пораньше. Хотел вернуться за день до школы, когда я спросил про портключ, — в его голосе появились крайне неприязненные нотки. — Он не видел тебя целый год, но даже не захотел побыть с тобой остатки лета, да еще сказал, что вы не общаетесь! Ты не должна позволять ему так себя вести! — Это решать не тебе, — отрезала я, почувствовав злость и на себя, и на Йена, который влезал в дела, его не касающиеся. Я сама не знала, как правильно. Что делать, как быть с Томом. А этот паршивец… — Не мне, — покладисто согласился Йен и пожал плечами. — Он помнит о том, что я ему сказал. Нос не дорос так вести себя с той, кто тебя содержит! Я ему напомнил. Поэтому он разозлился. Он захочет показать мне, что сделал правильные выводы с нашей последней встречи. Он покажет, как изменился. Как вырос, — уверенно сказал Йен, даже не сомневаясь в своих предположениях. — И еще Том тоже захочет указать мне мое место. Ведь я посмел коснуться его дорогой Морриган…       Я нахмурилась и собиралась спросить, что это должно значить, как Йен, покончив с завтраком, благодарно сложил ладони, быстро убрал грязную посуду в раковину и, бросив: — Пойду, вещи разберу, — исчез из кухни с такой скоростью, будто телепортировался. — То-о-ом! Будь готов! Через час сходим на пляж! — донесся до меня бодрый вопль Йена. — Отвали, Фэй! — злобно крикнул Том в ответ. — Как хочешь! Тогда мы с сяодзе пойдем вдвоем!        До меня долетели отборная ругань Тома и беспечный смех Йена. Покачав головой, я открыла воду и принялась мыть посуду. На краю сознания вертелась навязчивая мысль, или даже скорее — ощущение, будто связанное с Йеном, но я никак не могла ухватить его за хвост. Оно все время ускользало, дразня единственной четкой мыслью — Йен мог бы мне кое с чем помочь. Решить одну важную проблему. Осталось лишь понять — с чем именно.        Домыв посуду, я протерла ее сухим полотенцем, разложила по местам и пошла собираться на пляж.

***

       Купальники тридцатых годов выглядели, как коктейльные мини-платья без лямок, которые в моем времени я надевала на вечеринки в клубах. Получить в них ровный загар не представлялось возможным, и, покупая себе один такой белый, я со вздохом вспоминала современные бикини. Сделав мысленную заметку найти самое безлюдное место на пляже и прийти загорать топлесс, я окунулась пару раз и прилегла на мелководье, позволив теплым волнам омывать свои ноги.        С плаваньем у меня не задалось — ни в своем, ни в этом мире плавать я так и не научилась, а потому, прищурившись, со смешком наблюдала за с удовольствием ныряющим Томом и достающим его Йеном.        Когда Том проплывал мимо Йена, китаец схватил его за ногу и резко дернул вниз. Чуть не захлебнувшись, Том выплыл из воды, злой, как черт, и тут же бросился догонять улепетывающего от него Йена, грозясь утопить его. Утомившись наблюдать за их дурачествами, я прикрыла глаза, сосредоточившись на солнечных ваннах, но уже несколько минут спустя поняла, что слишком рано расслабилась — устав топить друга, Йен подплыл ко мне, окатил меня водой по лицу и поспешил отплыть, пока я отфыркивалась от воды, абсолютно обескураженная его выходкой. Озорно, многообещающе оскалившись, я плюнула на все и присоединилась к их потасовке.        Еще через полчаса мы, уставшие, но довольные, улеглись на берегу. Пока я пыталась отдышаться, Том и Йен, устроившись по бокам от меня, продолжали беззлобно переругиваться, а потом дружно фыркнули и, синхронно закатив глаза, отвернулись друг от друга. Том вытерся полотенцем, достал из сумки какую-то книгу и углубился в чтение, а вот Йен скатился чуть ниже нас, улегся на живот и, подперев голову ладонью, открыто уставился на меня.        Это начинало немного напрягать. Я понимала, что вызываю в нем нешуточный интерес, который он и не пытался вуалировать, но не знала, как правильнее обрубить его, чтобы не потерять в его лице поддержку для Тома в будущем. Йен был подростком. Шестнадцатилетним, перевозбужденным подростком, интересующимся женским телом. Не знаю, успел ли он лишиться девственности за эти два года в Китае, но нужно попытаться удержать дистанцию. Тем более учитывая, что его «дядюшка» — мой любовник, содержащий нас с Томом.        Потемневший взгляд Йена скользил по моим худым, голым ногам, а потом перешел выше — на выглядывающую из купальника ложбинку на груди. Он неуютно заерзал и, наткнувшись на мой выразительный взгляд, глухо охнул, а потом резко уткнулся пылающим лицом в полусогнутую руку, пряча глаза в локтевом сгибе. — Йен, — намекающе позвала я, осаждая его. Следовало притормозить его, пока мальчишку не занесло. Он в том возрасте, когда подростки имеют тенденцию путать желание с влюбленностью, а многие еще и западают на женщин постарше.        Внезапно на меня упало большое, горячее полотенце, закутав меня от горла до самых колен. Недоуменно повернув голову влево, я столкнулась взглядом с сердитым, смущенным Томом. — Ветер прохладный, ты замерзнешь и простынешь, укройся, — пробормотал под нос Том, отводя глаза в сторону. — Придурок узкоглазый, вали плавать, — прошипел он Йену.        Тот никак не отреагировал, лишь плотнее спрятав лицо в согнутой руке, и замер неподвижно, напряженный. Том прожег его затылок злым взглядом и, покосившись на меня, вновь поспешил уткнуться в книгу.        Плюнув на все, я натянула на себя пляжное платье-халат на пуговицах, крепко затянула пояс и отсела чуть позади мальчиков. Это было уже не смешно. Иметь дело с детьми и подростками — чертова морока. Мне с головой хватало Лона с его взбрыками. Разбираться с Йеном, судя по всему, вбившему себе в голову, что хочет меня, и с непонятно почему ревнующим Томом не было ни малейшего желания.       Хотя с Томом все ясно. Для него я — единственный взрослый, на которого он может рассчитывать. И, возможно, единственный близкий человек, перед которым он может не носить масок. Даже если у нас есть проблемы, даже если мы не так близки, как могли бы быть, и между нами стоят сотни недопониманий.       Но вот Йен… я видела в нем в будущем сильнейшего союзника Волдеморта. Он был магом из загадочной Шамбалы, учился особым китайским магическим техникам вкупе с обычными, общепринятыми, распространенными по всему миру. Он был наследником клана Триады. Он должен был стать Королем подпольного мира Китая и — вполне вероятно — Лондона. Он был нашим самым выгодным знакомством, и с ним следовало быть осторожнее всего.        Так все же стоило ли мне обрубить его интерес или, напротив, слегка подогреть его и зацепить мальчишку на крючок? Вспомнилось, что он хотел как-то влиять на Тома, спускать его с небес на землю. Следовало узнать, как именно он планировал это делать, а уже потом, исходя из этого, можно было бы выбрать самую выгодную линию поведения с мальчишкой. — Что читаешь? — спросила у Тома я, выкинув из головы на время все посторонние мысли. — Трансфигурацию, — оторвался от книги Том, удобнее устраиваясь на песке.        Йен, наконец, поднял голову от руки и с любопытством уставился на Риддла. — А-а-а, беньхуан, — протянул он и, уложив подбородок на ладони, поинтересовался, — как у вас выполняют… преобразование? Какие магические формулы вы используете? Кстати, какими элементами ты уже овладел? Мы завершили обучение элементам, я могу призывать без палочки все пять! — похвастался он и с предвкушением поделился, — Нам обещали, что в следующем году научат соединять элементы… — Огонь и воздух, — ответил Том, явно не слишком довольный собой и своими успехами.        Они пустились в жаркое обсуждение магии, трансфигурации, объединения пяти элементов и прочих магических премудростей, а я даже не заметила, как задремала, пока прислушивалась к ним краем уха.

***

       Мне не спалось. Циферблат на стене отсчитывал третий час ночи, а сон все отказывался приходить. Я ворочалась с боку на бок, скидывала одеяло, а потом вновь укрывалась им. Было душно, то жарко, то холодно от задуваемого в окно ветра. Когда я уже почти отчаялась заснуть и собиралась пойти на кухню, до слуха внезапно донеслись чьи-то тихие, осторожные шаги. Дверь едва слышно скрипнула и, незаметно приоткрыв глаза, я сквозь ресницы увидела замершего на пороге Тома.       Удостоверившись, что я сплю, Том тихонько прикрыл дверь и зашагал дальше по коридору, доходя до комнаты Йена. Стоило ему скрыться, я, не сумев справиться с любопытством, встала через пять минут, натянула китайские бесшумные балетки и тихо прокралась к комнате китайца, припадая к двери. — … безобразно, — донесся до меня шипящий голос Тома.        Безобразно? Интересно, о чем это он. — Злись на себя, а не на меня, если тебе не хватает ума и решимости выстраивать с ней нормальные отношения, — нагловато хмыкнул Йен. — Хотя, погляжу, ума с прошлого года у тебя прибавилось. Повзрослел немного, но… недостаточно, Том. — Не твоего ума дело, Фэй. Я уже говорил… — А я говорил тебе, — перебил Тома Йен. — Ты не имеешь права выговаривать мне после того, что творил. Наглый, зажравшийся сопляк. Сяодзе слишком сюсюкается с тобой — бедный малыш жил в приюте, у него своеобразный характер! Он самостоятелен, его не следует воспитывать, — перекривил внезапно он, и я почувствовала прилив раздражения — этот гаденыш переврал и процитировал мои же слова, использовав их в таком контексте против меня! Что он творит?! Если Том вновь перестанет со мной разговаривать… — Таких, как ты, тысячи. Думаешь, у нас в Китае лучше? Знаешь, что с такими становится? Они — рабы Триады, идут в кланы, чтобы было, что пожрать. Это клеймо на всю жизнь, вошедший в клан никогда не сможет покинуть его. За предательство — смерть. Хочешь показать характер — смерть. Дерзишь — смерть. Твоя судьба куда завиднее. Она взяла тебя, содержит, заботится, и чем ты отплатил? Решил, что имеешь право игнорировать и выпытывать что-то? Да ты ей до конца дней должен быть благодарен! Думаешь, деньги из воздуха берутся и тебя так легко содержать?! — И ты все еще отказываешься объяснять, чем именно она зарабатывает на жизнь! Я имею право знать! — жестко ответил Том, кажется, разозлившись. — Ты мне это уже говорил. Я понял, ясно? Я благодарен, что бы ты ни думал! Но я хочу знать — где она берет деньги! Я знаю, что такое деньги. И я знаю лучше тебя, как тяжело их добыть. Особенно сейчас! Она не скажет, но я знаю, что ты знаешь! Она не толкает дурь, она ничего не делает, только видится с твоим ублюдским дядюшкой! Что она для него делает?        Господи. Я привалилась к стене и прикрыла глаза, молясь всем Богам, чтобы Йен не выдал меня. Судя по всему, Том спрашивает у него не в первый раз, и… он не должен узнать! Что угодно, только не это!        Я уже хотела войти в комнату и прервать их, остановить Йена, когда он внезапно заговорил: — Я же сказал — выполняет мелкие поручения дядюшки и служит ему прикрытием. Часть его имущества записана на ее имя, чтобы он мог избежать налогов. Повзрослей, Том. Пора начать трезво оценивать себя и окружающих. Я не враг тебе… — Ты делаешь все, чтобы им стать, — грубо оборвал его Том властным голосом. — Морриган может и дальше лелеять свои секреты, жить в своем розовом мирке и строить из себя заботливую опекуншу, но я не ребенок, что бы вы ни думали. А ты не умнее всех. Такой же сопляк, — гадко хмыкнул Том. — Ты просто смешон. Можешь смотреть на нее до конца жизни, тебе светит только в твоих мокрых снах. Она не дура, чтобы путаться с китайским сопляком, пускающим на нее слюни. Я никогда не позволю ей путаться с тобой. Я сам подберу ей влиятельного, чистокровного мужа, когда окончу школу и добьюсь власти. — Если я не заберу ее в Китай до этого хотя бы тебе назло, — раздраженно выплюнул Йен. — Не делай из меня врага. Ты мне нравишься, но, честью клянусь, остановись, Риддл. Остановись, если не хочешь сделать из меня своего главного врага. Я тебя уничтожу. Я заберу ее, а тебя сотру в порошок. Вправь себе мозги и усмири гордыню, пока не нарвался. Я был достаточно мягок с тобой в силу возраста, но не буду спускать тебе с рук оскорбления и твой гадский характер вечность…        У меня разболелась голова. Только этого мне не хватало. Отлипнув от стены, я так же бесшумно, как и пришла, вернулась обратно в свою комнату, тихонько прикрыв дверь.        Эти сопляки сведут меня с ума. Их юношеский максимализм, спермотоксикоз, наполеоновские планы и завышенное эго просто сведут меня с ума. Нужно поставить их на место. Обоих. А еще умудриться не разрушить те зачатки взаимопонимания, которых мы достигли с Томом, и сохранить в лице Йена союзника, пока он еще не видит в Томе врага. Чтоб они оба были прокляты!        Одно хорошо — в пику Йену, хоть и соперничая с ним, но все же обдумав его упреки, Том решил этим летом выстроить со мной нормальные взаимоотношения. Китаец открыл ему глаза на то, что содержать ребенка — не самое легкое и незатратное дельце, и Том, кажется, был искренне благодарен. Но выдать меня замуж за чистокровного? Он ушел в своих планах куда-то слишком уж далеко.        Следовало сделать вид, что я ничего не знаю и не слышала. Вряд ли они решатся открыто демонстрировать мне свои накалившиеся взаимоотношения. Скорее, попытаются прикинуться, будто они — лучшие друзья, чтобы не нарываться на допросы и лекции. Но как мне примирить их? Что лучше всего сближает людей и сглаживает конфликты? Что способно заставить их забыть о соперничестве, перерастающем во вражду, и объединиться?        На ум пришла сумасшедшая идея. Это граничило с безумством. Но это было лучшим выходом в сложившейся ситуации. Если бы они были обычными детьми, я бы ни за что не решилась втянуть их в подобное. Но Том был маленьким садистом, уже пытавшим детей в приюте. Он был будущим Темным Лордом, а Йен — наследником китайской мафии. Они оба не были обычными, невинными детьми.        Что могло сблизить и объединить таких, как они? Помощь мне и общий секрет. Преступление. Нарушение законов всех миров и стран, карающееся соответственно. Я планировала объединить их преступлением, и даже не сомневалась — после этого они будут обязаны сблизиться. Потому что иного выхода у них уже не останется. И, возможно, приятным бонусом слетят розовые очки относительно моей персоны, утихомирив их гормоны. Вряд ли хоть один из них продолжит лелеять свои трепетные иллюзии на мой счет после того, о чем я их попрошу.