Riddle's foster-Prostitute

       После моего признания Йен на некоторое время впал в ступор и долго, молча смотрел на меня недоверчивым, сомневающимся взглядом. Вскочив с дивана, он стал нервно расхаживать по комнате, а я безмолвно ждала, когда он переварит свалившуюся на голову новость и, наконец, заговорит.        Остановившись передо мной, Йен всплеснул руками и зло прошипел: — Ты понимаешь, что делаешь?! — Прекрасно понимаю, — твердо ответила я, мысленно усмехнувшись.        Говорить с Йеном о своих истинных мотивах я не собиралась. В какой-то степени мои причины сближения с Риддлами можно было бы назвать безумными; я осознавала, что можно было пойти куда более легким путем, но мне хотелось сделать все именно так. Сложно, немного сумасбродно, опасно — при малейшем отступлении от плана моя жизнь полетела бы к чертям, но… Но. Я делала это ради Тома, как и все остальное в этом мире. Все было ради него одного. И, если мне все удастся сделать правильно, никто — даже Дамблдор — не сможет связать гибель Риддлов с моим мальчиком. — Я делаю это ради Тома… — проговорила я тихо, наблюдая за реакцией Йена.        Взгляд Йена стал острым и осуждающим. — Не ври, — процедил он непривычно ядовитым тоном. — Ты делаешь это только для себя! Ты любишь его, да?        Только такой наивный сопляк, как он, мог всегда и везде приплетать эту чертову пресловутую любовь. Я тяжко вздохнула и покачала головой. — Не будь ребенком, Йен. У меня нет к нему никаких чувств, — кроме животного, сводящего с ума желания. — Я… прошу тебя, прекрати это. — Да ты сама сказала, что я нравлюсь тебе! А теперь зарываешь голову в песок! — вскричал Йен, вновь приблизившись ко мне.        Он сел на корточки, опустился передо мной на колени и смотрел с таким отчаянием, что я пожалела, что сказала ему ранее о симпатии. — Ну чего ты от меня хочешь? — устало вздохнула я и, переборов нежелание, заставила себя ласково погладить его щеку. Он тут же прильнул к ней, накрыв мою ладонь своей. — Я не могу, Йен. Прими это. Сейчас я не смогу предложить тебе большего. Пусть пока все останется так, как оно есть. — Сейчас? — Йен тут же зацепился за нужное слово, в его глазах заплескалась надежда. — Сейчас, — согласилась я, не желая больше спорить.       Если интерес Йена с годами не пройдет, мне будет не впервой отдаваться ради выгоды и достижения своих целей. Он получит то, чего так хочет, если от этого будет зависеть поддержка Тома Азией. А Йен должен был встать во главе не только маггловской Триады, но и занять ощутимое место и в магическом мире Востока. — Ты все равно возвращаешься домой, Йен. И тебе учиться еще года полтора. — Меньше полутора лет, год и три месяца, — тут же поправил меня он, и я по-доброму усмехнулась. Такие мелочи и уточнения всегда так важны для подростков. — Меньше полутора, — согласно кивнула я и, поддавшись порыву, чмокнула смутившегося Йена в кончик носа. — Дай себе время. Сосредоточься на образовании — выпускной курс всегда самый важный. Добейся высот, Йен, в тебе спит огромный потенциал. И — если не передумаешь — мы поговорим о нас через пару лет.        Я намеренно выделила слово «нас», подогревая его призрачную надежду и успокаивая, давая понять, что мое предстоящее замужество в будущем не будет иметь никакого значения. Йен, как я и ожидала, зацепился именно за него. Обдумав все, он уложил голову на мои колени и нахмурился. — Будешь изменять ему со мной? — прямолинейно спросил Йен и зло, ревниво прищурился. — Я сделаю, как ты хочешь. Займу место во главе клана и сделаю себе имя в магическом мире. Это будет по-мужски, и мне будет что предложить тебе кроме громких обещаний, — дал слово он. — Но, Морриган. Делить тебя с мужем я не стану. Играйся с ним в семью, раз так хочешь, но не забывай, кто я и на что способен. Если понадобится, я просто убью его.        О, я ни на миг не забывала этого, мой дорогой Йен. Иначе зачем бы еще, по-твоему, я с тобой возилась столько лет? Именно то, кто ты есть, то, кем ты станешь… является главной и единственной причиной того, что я прикладываю столько усилий, чтобы удержать тебя при себе. При Томе. Твоя готовность убить моего будущего мужа просто восхитительна. Жаль только, что к тому времени Том Риддл-старший уже, скорее всего, будет мертв.        Кажется, что-то такое отразилось на моем лице, так как Йен отнял голову от моих колен и с любопытством прищурился. — Говоришь… хочешь, чтобы у Тома был отец? Поэтому выходишь замуж? — спросил внезапно он. — Разумеется, — усмехнулась я и поняла, что Йен… догадался.        В прошлый раз, столкнувшись с убийством и моей жестокостью летом, наивный малыш Йен пришел в ужас, но, кажется, за прошедшие полгода он успел хорошенько обдумать и то преступление, и наш разговор после. Говоря о принятии и масках, я тогда посеяла семена на будущее и в данный момент могла наблюдать зарождающиеся ростки приложенных мной усилий, вовремя сказанных слов. — Я… принимаю это, — хмыкнул Йен, встав с колен, глядя на меня сверху-вниз. — Я приму любую твою черту, как ты всегда принимала меня. Я люблю тебя, Морри. А любить — это принимать, моя ты изумительная злодейка, — весело фыркнул он.        Я тихо рассмеялась и окончательно расслабилась. Вместо того, чтобы прийти в ужас или начать укорять меня за планирование очередного убийства, Йен, напротив, успокоился, поняв, что единственная причина, по которой я выхожу замуж за Риддла — корыстные планы с целью последующего убийства. Он быстро взрослел и еще быстрее менялся. И мысль о том, что к окончанию его учебы я успею овдоветь, понравилась Йену. — Я ничего не ела с самого утра, — перевела тему я, и Йен с готовностью предложил пообедать в соседнем итальянском ресторанчике.        Поздний обед за неспешными разговорами и рассказами Йена об учебе в Шамбале плавно перетек в ужин. Мы засиделись в ресторанчике допоздна, а после я вернулась в свою комнату в Дырявом Котле, хоть Йен и просил остаться на ночь в его квартире. Пообещав ему прийти к нему с утра, я попрощалась с ним и прыгнула в такси, которое он, не слушая моих возражений, оплатил за меня. Была бы воля Йена, он бы поехал вместе со мной до Косого и проводил бы меня, но что-то подсказывало мне, что следует держать знакомство и встречи с ним в тайне. Я стала чаще появляться в магическом мире, успела кому-то примелькаться. Не стоило пока показывать магам свое окружение и связи с перспективными азиатами. ***        Мы с Йеном сидели друг напротив друга в идентичных позах полулотоса. Он обещал когда-то, что изучит проблему с моей застывшей ци и, кажется, сумел что-то нарыть, но не спешил делиться со мной своими находками, решив сперва удостовериться в чем-то.        Йен выглядел чуть нервным и взволнованным. Он попросил меня держать в рабочей руке волшебную палочку, которую я, как и практически все свое имущество, всегда носила в своей бездонной сумке. Одна ладонь Йена касалась моего лба, другая же примостилась на солнечном сплетении. Глаза его были закрыты, он был предельно сосредоточен и почему-то сильно хмурился. Не знаю, что именно пытался почувствовать и сделать со мной Йен, но, судя по его недовольному лицу, ему это не удавалось.        Напряженно выдохнув, он открыл глаза, посмотрел на меня одновременно виновато и предвкушающе и вдруг смущенно попросил: — Ты не могла бы… кхм, снять кофту? — мои брови взлетели вверх, и Йен, залившись краской, зачастил: — Клянусь, это только для того, чтобы я мог прощупать твои каналы ци! — Ага, ну да, конечно. Прощупать, — насмешливо хмыкнула я, и взгляд Йена сделался совсем уж несчастным и растерянным. — Маленький извращенец, — поддразнила его я. — Я не маленький! — возмутился тут же Йен, и я ехидно фыркнула: — Значит, с извращенцем ты согласен?        Он вспыхнул, как факел, а мне было слишком весело подтрунивать над ним. Как бы Йен ни строил из себя эдакого мужчину, на деле он все еще был сопливым девственником. Взяв себя в руки, Йен тихо признался: — Да ладно, разумеется, я буду рад увидеть любимую в одном белье, но, честно, Морриган! Это только для дела! Ты не хочешь вернуть способность колдовать? — провокационно спросил он. — Мне нужен телесный контакт, ткань мешает мне ощутить центральные каналы…        Йен задел нужную струну. Боже, мне хотелось колдовать. Хотелось понять, что со мной не так. Я старалась не задумываться об этом лишний раз, ведь все равно сама ничего не могла с этим поделать в одиночку, но… Возможно, сейчас у меня впервые с попадания в этот мир появилась реальная возможность колдовать, стать настоящей ведьмой, и я не могла упустить ее.        Почувствовав прилив волнения и надежды, я медленно выдохнула, вынуждая себя успокоиться, и стащила с себя блузку, предоставляя Йену возможность… прощупывать каналы через голую кожу.        Он оторопело уставился на мою грудь, скрытую ажурной тканью бюстгальтера, и покраснел, но, взяв себя в руки, хрипло откашлялся и нерешительно накрыл горячей ладонью мое солнечное сплетение. Вторая ладонь вновь вернулась на мой лоб, и Йен, сделав глубокий вдох, опять закрыл глаза, сосредотачиваясь.        Мы просидели так не меньше двадцати минут. У меня затекли ноги, я устала сидеть неподвижно в одной позе, но вынудила себя терпеть и молча ждать, лишь бы не мешать Йену, случайно не сбить его. Я видела, как сильно он был напряжен. Мышцы на его руках взбугрились, выступили вены. Пот капельками собирался на побледневшем лбу и стекал по вискам. От его рук шло покалывающее, приятное тепло. — Я… чувствую, — сказал все же Йен, с трудом размыкая губы, так и не открывая глаз. — Да… вот оно… Мастер… мастер был прав… — воздух со свистом вырывался через сцепленные зубы. — Морриган… попробуй, — сказал внезапно он, и я недоуменно нахмурилась. — Попробовать… что? — осторожно поинтересовалась я. — Попробуй… колдовать, — процедил сквозь зубы Йен, еще сильнее напрягшись.        Я судорожно вздохнула и крепче сжала волшебную палочку. Неужели… неужели у него получилось? Что он сделал? — Люмос, — прошептала я самое легкое заклинание, которое пришло мне на ум, и… ничего не произошло. — Люмос… Люмос! — с отчаянием воскликнула я, взмахивая волшебной палочкой.        Впервые в жизни я была так сильно разочарована. Ничего не менялось. Что бы ни пытался сделать Йен, ничего не получилось. — Не вышло, — потерянно выдавила я, и Йен, повысив тон, приказал звенящим от напряжения голосом: — Пробуй еще! — Люмос! — закричала я, и вновь впустую. Палочка меня не слушалась. — Люмос!        Воздух с трудом, с каким-то скрипящим хрипом вышел из легких Йена. Ладони сильнее вдавились в мои лоб и сплетение, кожа его рук обжигала, буквально горела, и я, наконец, почувствовала это. Ощутила то самое тепло, которое описывалось в первой книге поттерианы. Которое испытал Гарри Поттер, получив свою волшебную палочку.        Комок тепла собрался в сплетении, слабо зажегся в голове и прокатился волной по всему моему телу. Древко нагрелось в руке, и я поняла, что вот оно. Сейчас, сейчас у меня все получится! — Люмос! — громко сказала я, и на кончике моей волшебной палочки наконец загорелся слабый лучик света.        Я завороженно смотрела на свое первое колдовство и вновь почувствовала себя совсем юной девочкой, которая читала книги о волшебном мальчике со шрамом и отчаянно, всем своим детским сердцем мечтала уметь колдовать. Которая желала очутиться там, в той самой книжке и наивно, светло верила в магию, добро и чудеса. И вот оно, чудо, спустя столько лет ставшее реальностью…        Я поняла, что плачу, когда с повлажневших щек сорвались первые слезинки, упав аккурат на мою руку, крепко сжимающую волшебную палочку. А потом все внезапно закончилось. Слишком быстро, слишком… господи, неожиданно и мало. Йен застонал, вздрогнул всем телом, и волшебное чувство тепла и единения с палочкой исчезло, как исчез и лучик света, удивительным образом озаривший мою беспроглядно темную жизнь. — Нет… нет… верни его, — взмолилась я, вцепившись в дрожащие от перенапряжения руки Йена, умоляюще глядя на него. — Прошу тебя, верни мне ее! Верни мне магию!        Йен посмотрел на меня бесконечно усталым взглядом. Виновато, сочувствующе. И я все поняла еще до того, как он решился заговорить. — Прости меня, Морри, — прошептал он с сожалением и утомленно вздохнул, уткнувшись вспотевшим лбом в мое голое плечо. — Я не могу вернуть тебе колдовство. Сейчас это, увы, не в моих силах.        Горькая правда обрушилась на меня неподъемной скалой. Я шумно, резко выдохнула и быстрым, отрывистым движением стерла слезы с мокрых щек. Мозг сам собой анализировал информацию и нашел, за что зацепиться. Я вынудила себя успокоиться и взяла себя в руки. — Йен, — позвала я, и он, отстранившись от моего плеча, посмотрел на меня с немым вопросом в глазах. — Йен, скажи мне. Ты сказал «сейчас»… Ты… что-то узнал? Ты сможешь… потом? — сумбурно, невнятно спросила я, но он понял меня и так. — Да, но… Дай мне пару минут, — попросил Йен и принялся встряхивать подрагивающими в судорогах руками. — Оденься, Морри, ты вся продрогла. Холодна, как лед. А я… сделаю чай? Спокойно сядем и все обговорим.        Разговор, кажется, предстоял не из легких. Выражение лица Йена было странным. Поежившись, я уточнила: — Не чай. Давай что-нибудь покрепче, — и, проследив за его скрывшейся за кухонной дверью спиной, со вздохом натянула на себя блузку обратно.        Я переместилась с пола на диван, и Йен, вернувшись с бутылкой бурбона и двумя стаканами, примостился рядом со мной. Разлив по стаканам виски и отставив бутылку на пол, Йен тут же пригубил свой и устало прикрыл глаза.        Я набралась терпения, не стала торопить его, и, собравшись с мыслями, Йен чуть погодя заговорил сам: — Ты… помнишь, я говорил… Мастер сказал мне, что застывшая ци… Что это мерзкая, темная магия? Очень плохая. Мастер Ши велел не связываться с запятнавшим себя магом. — Только я себя не пятнала, — проговорила я глухо, крепко сжимая стакан в руке. — Это сделали со мной против моей воли. — Я знаю, Морри, — Йен посмотрел на меня с нежностью и, притянув к себе, уложил мою голову на свое плечо. — Это запретная магия жизни и смерти… Ци застывает, и с ней застывает сама жизнь… Ты еще не заметила? За эти три года ты ничуть не изменилась, Морриган.        Мне понадобилось время, чтобы осознать его слова. Я вскинула голову и недоверчиво уставилась на печального мальчишку. — Ты хочешь сказать, что я… бессмертна? — сердце дрогнуло и пустилось вскачь.       Невозможно. Это было невозможно. — Нет-нет, — тут же возразил Йен, заметив мой испуг. Я сама не могла понять, что именно меня так напугало. — Не бессмертна. Ты… не совсем живешь. Вернее… живешь, но… как же правильно… Жизнь в тебе замерла. Твоя ци… твоя магия… Я не знаю, чего пытались достичь тем ритуалом, но… Жизнь в тебе остановилась. Твоя магия застыла, она сохраняет твое тело, останавливает естественное течение жизни. Это идет против самой природы… Ты понимаешь? — Не совсем, — с трудом выдавила я. Это было слишком сложно для понимания. — Я… не могу умереть? — Нет… ты можешь. Это… не совсем бессмертие. Тебя… можно убить. Но если не убьют… ты сама… Я не знаю, насколько долог эффект. Может, ты просто перестала стареть, а твое тело умрет в положенный срок. Может, из-за замершей ци и запертой магии ты теперь не сможешь умереть и будешь жить дольше других… Я не знаю, я никогда с таким не сталкивался, тяжело найти что-то в книгах, — зачастил Йен взволнованно. Он успел допить первый стакан и наполовину прикончить второй. — Этот вопрос еще нужно будет изучить. Я не знаю точно, но буду дальше искать в наших книгах и изучать ци. Прости, у меня нет всех ответов, но я уверен, что ты не можешь колдовать именно из-за того, что твоя магия заперта в твоем теле. Она будто… переключилась на твою… на сохранение твоего тела. — Но если это так… как тогда я смогла забеременеть? — внезапно вспомнила я.        Йен вздрогнул и покачал головой. Залпом допив остатки, он налил себе третий стакан. Да он так напьется! — Это… другое, — сбивчиво пояснил он. — У ребенка была своя ци. Твое тело же не мертво… ты жива, поэтому и… забеременела, — с трудом, с явной неохотой выдавил из себя Йен. — Я… просто попробовал запустить твою ци. Это очень… сложно, — его язык стал потихоньку заплетаться. Слишком много он выпил, это было явно лишним для непривыкшего к алкоголю организма. — Запустить ци, заставить его циркулировать по каналам. Ты… сможешь колдовать, если… если сама запустишь свою ци. И твое тело…        Йен так и не договорил. Под конец его речь стала совсем тихой, немного бессвязной. Он прикрыл глаза и положил голову на мои колени. Еще какое-то время Йен продолжал бормотать про ци, магию и жизнь, а потом, наконец, заснул.        Я осторожно переложила его голову со своих колен на диванную подушку, отыскала карандаш и лист бумаги и, оставив Йену записку с благодарностями и пожеланием удачного пути, молча покинула его квартиру. Я была рада, что уже завтра в обед он будет вынужден вернуться обратно в Китай. Я не была готова обсуждать с ним то, что узнала. Ведь я сама не знала, что делать с этой информацией. Мне следовало хорошенько обдумать все это. А еще лучше — посоветоваться с Томом. Ведь он тоже изучал ци и всю эту китайскую инь-ян магию. Возможно, Том смог бы разобраться с этим лучше и быстрее Йена и дал бы мне ответы, которых не сумел дать китаец.