Riddle's foster-Prostitute

       После моего заявления повисла напряженная тишина. Морфин явно был обескуражен моими словами, и я решила дать ему время переварить услышанное. А мне, наконец, представилась возможность разглядеть его руки. Вернее, средний палец правой руки, на котором поблескивал массивный перстень с большим темным камнем. Воскрешающим камнем, одним из трех Даров Смерти, наследием Певереллов.        Заметив мой интерес к кольцу, Морфин хмыкнул и потряс рукой. — Герб Певереллов… Наш род древнее и чистокровнее многих! Был еще Медальон самого Салазара Слизерина, но она его украла, потаскуха! Сбежала со своим магглом, а он ее бросил и вернулся! — гневливо сплюнул на пол он и внезапно пытливо сощурил свои косые глаза, что смотрелось охрененно жутко. — А ты сама-то чистокровная? Али запятнали свою кровь, сношаясь с магглами? — Чистокровна не меньше тебя, — холодно отозвалась я, высокомерно вздернув нос, и, как я ожидала, Морфин тут же довольно заржал. Ему такая манера поведения явно импонировала. — Терпеть не могу магглов. Вычистить бы эту грязь с лица земли… А кто украл Медальон? — Моя дура-сестрица и украла, — презрительно сморщился Морфин.        Я не успела ничего ответить, так как внезапно из-под его кресла выползла змея, и он, тут же подняв ее на руки, стал любовно ворковать с ней на парселтанге. Я совершенно не разбиралась в змеях, но что-то мне подсказывало, что эта однозначно ядовита. — Что это за… — Гадюка, — хихикнул Гонт, не дав мне договорить. — Она же… ядовита? — осторожно поинтересовалась я. — Не смертельно, — чуть скривился Морфин и гадко усмехнулся. — Но приятного будет мало.        Змеюка на первый взгляд была явно больше трех метров в длину. Сглотнув, я отвела от нее взгляд и попыталась успокоиться. Она не тронет меня. Змеи не нападают на змееустов, не так ли? — Послушай, я пришла не просто так, — решила вернуться к причине своего прихода я. — Есть один волшебник… заинтересованный в нас. В тебе и твоем наследии, — попыталась привлечь его внимание я.        Морфин прищелкнул языком, вновь продемонстрировав отсутствие нескольких зубов. Облизнув сухие губы, он спросил: — Кто? — Тот, кто ненавидит магглолюбца Дамблдора, — ответила я, ни секунды не сомневаясь. — Ты же слышал о Дамблдоре? — Кто ж не слышал, — фыркнул Морфин и внезапно горделиво гаркнул: — Гонты никому не служат и ни перед нем не пресмыкаются! Если этот твой… заинтересованный хочет, пусть сам все делает!        Признаться, я была немного ошарашена его заявлением. Теперь мне становилось ясно, что именно загнало Гонтов в такую дыру — неуместная гордость. И если на чем и можно было сыграть, то именно на этой самой гордыне. — Никто не требует, чтобы ты пресмыкался и служил! — жарко возразила я, яростно всплеснув руками. Ведь моя гордость тоже должна была быть «задета». — Не забывай, что я тоже частично Гонт! И во мне течет кровь Слизеринов! Я хочу для нас былого величия, но этого не добиться просто так!        Судя по всему, моя гневная отповедь успокоила эго Морфина, и он уже спокойнее спросил: — И что… ты предлагаешь? — Пообещай выслушать меня и только потом делать выводы, — мягко попросила я и нежно улыбнулась Морфину, включив все свое обаяние. Я выпрямила спину и стащила с плеч накидку, оголив шею и ключицы, и Морфин ожидаемо сосредоточил внимание на вырезе моего платья и едва выглядывающей ложбинке на груди. Все это было проделано столь непринужденно и естественно, что даже самый искушенный мужчина не заподозрил бы меня в том, что каждое действие выверено и намеренно, что уж говорить об этом уродце. Наверняка единственная женская особь, которую он видел вблизи, была его сестрой. Заодно стянув перчатки, будто устраиваясь поудобнее, избавившись от верхней одежды и аксессуаров, я, наконец, заговорила: — Чистота крови всегда имела и будет иметь очень важное значение, но ты сам понимаешь, что это еще не все. Всем заправляют те, у кого есть деньги, а у тебя их нет. Не перебивай, — тут же попросила я, заметив, как Морфин в возмущении распахнул кривой рот. — Я не пытаюсь оскорбить тебя, это просто факты. Поправимые факты. — И как… ты предлагаешь поправить их? — с сомнением и, одновременно с этим, с предвкушением спросил Гонт.        Я медленно закинула ногу на ногу, позволив длинной юбке оголить лодыжку, опоясанную ремешком от туфли, и косые глаза Морфина, вроде бы, уставились именно туда, куда мне было нужно. Подозреваю, что он отродясь не видел чулок на женских ножках так близко. — Салазар Слизерин, если верить слухам, оставил в Хогвартсе Тайную Комнату с Чудовищем, которое будет слушаться только истинного Наследника Слизерина… По легенде Наследник изгонит из замка всех грязнокровок. Если ты откроешь Комнату, подчинишь Чудовище и уничтожишь всю грязь, то тут же возвысишься среди всех магов! Все чистокровные волшебники, которые чтут традиции и чистоту крови, будут благодарны тебе! Они будут восхвалять тебя и весь род Слизеринов! — сладко пела ему в уши я, и Морфин молча слушал, завороженный перспективами. — Гриндевальд ненавидит Дамблдора! И он многое отдаст за то, чтобы у Дамблдора прибавилось проблем из-за открытия Тайной Комнаты! Он завоюет весь мир, а тебе отдаст всю Британию в обмен на помощь! Слизерины вновь будут править чистокровными магами!        Вся эта чушь была шита белыми нитками, но, к моему счастью, умом Морфин не блистал. Окрыленный открывающимися перспективами, он жадно спросил: — Как мне открыть Комнату? Я… я не знаю, где она, — с неудовольствием признался он. — Я знаю, — лукаво подмигнула я, и Морфин поперхнулся от неожиданности. Его грязные, обросшие щеки едва заметно порозовели. Зрачки расширились от возбуждения, он шумно задышал. — Мы откроем Комнату, но перед этим… Ты сказал, что твоя сестра украла Медальон? — Верно, — ненавистно запыхтел Морфин. — Обобрала нас, дрянь эдакая! Сбежала с магглом! Поделом ей!        Я понимающе кивнула и замерла, мысленно готовясь ступить на самую опасную дорожку в этом разговоре. — Морфин… ты должен кое-что знать, — осторожно заговорила я и сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду. — Те магглы… Риддлы… Я сейчас живу с ними и… выхожу за него замуж. Выхожу замуж за Тома Риддла.        Воодушевление моментально стерлось с лица Гонта, сменившись яростью. Он так резво вскочил с кресла, отбросив от себя зашипевшую змею, что оно опрокинулось на пол, и, метнувшись ко мне, попытался вцепиться мне в горло, но промахнулся — я вовремя успела отклониться назад, и в плену его пальцев оказалось мое левое предплечье. — Дешевая дрянь! Потаскуха! — заорал дурным голосом Морфин, брызжа слюной. — Я убью тебя! Ни одна ведьма из Гонтов больше не опозорит нас, спутавшись с магглом! — Успокойся! — завизжала я и отвесила ему сильную пощечину свободной рукой. — Успокойся! Ты разве не хочешь вернуть Медальон Слизерина?! — произнесла я волшебные слова, и весь гнев Морфина испарился, будто по щелчку. — Ты… ты хочешь сказать, что он у него?! Меропа отдала нашу семейную реликвию грязному магглу?! — выпалил ошарашенный Морфин, задыхаясь от шока. — Я убью его! Убью и верну то, что принадлежит мне по праву!        Он, было, дернулся к двери, явно намереваясь броситься к Риддлам и немедля вершить свою месть, и мне пришлось крепко вцепиться в его руку, чтобы удержать его. Господи, Морфин был настоящим животным, действующим на одних инстинктах и эмоциях, и абсолютно не умел сдерживать себя и обдумывать последствия своих поступков. Как не умел и анализировать информацию. Но любое животное можно приручить, и именно этим я и собиралась заняться. — Отпусти меня, потаскуха! — взревел он, и я, спотыкаясь, быстро встала со скамьи, еще крепче вцепившись в его грязную руку.        Переборов отвращение, я вплотную приблизилась к Морфину и, накрыв ладонью его грудь, прильнула к нему. В нос тут же ударил терпкий запах немытого, потного тела, и, подавив рвотный позыв, я заглянула в его косые глазки и нежно пропела: — Прошу тебя, выслушай меня… Не спеши, иначе потом пожалеешь. Думаешь, меня радует… выходить замуж за грязного маггла? Я делаю это ради тебя… ради нас с тобой.        Пораженный, запутавшийся, Морфин положил свою лапу на мою талию и, крепко, слишком больно сжав ее, с подозрением процедил: — Что ты имеешь в виду? — Нельзя просто так прийти и забрать Медальон. Они не отдадут его, а если ты нападешь на них, то вновь сядешь в Азкабан! Ты же не хочешь туда вернуться? — я сделала ставку на то, что тюрьма и впрямь такое ужасное место, как о ней говорят, и не прогадала. Морфин ощутимо побледнел и стушевался, растеряв весь свой запал. — Смотри. Я выйду за него замуж, а потом мы избавимся от Риддлов, но так, чтобы никто ничего не заподозрил! Как его жена, я получу в наследство все его имущество! Мы вернем не только Медальон, мы получим их большой дом и все деньги! Все это будет твоим, Морфин! Я выйду за тебя замуж, буду твоей! Мы — последние, в ком течет кровь Слизеринов! Мы возвысим род Гонтов, вернем былое величие! — Ты хочешь быть моей? — оторопело переспросил он и облизнул пересохшие, потрескавшиеся губы. Не берусь утверждать, но, кажется, его косой взгляд метнулся к моим губам. — Конечно, хочу, — проникновенно прошептала я. — Ведь мы последние Гонты. Мы должны беречь чистоту крови…        Оставалось последнее. Задержав дыхание, я потянулась и быстро чмокнула его в губы, чем окончательно уверила Морфина в своих намерениях. С трудом сдержав порыв проблеваться, я плотно сомкнула губы и, растянув их в обещающей улыбке, отстранилась. — Что я должен сделать? — спросил Морфин завороженно, крепко притиснув меня за талию к своему смердящему телу.        Побоявшись пропитаться этим запашком, я вывернулась из его объятий и, чинно усевшись обратно на скамью, приглашающе махнула рукой на опрокинутое кресло, предлагая Морфину присесть. Довольно хихикнув, он поднял кресло и грузно рухнул на него. — Ты слышал об Оборотном Зелье? — спросила я и, дождавшись неуверенного кивка, наконец, озвучила ему часть плана, касавшуюся лично его: — Ты превратишься в Тома Риддла, а настоящего мы где-нибудь запрем. Все, что тебе нужно будет сделать — это убить Риддлов-старших, его отца и мать. И, возможно, нескольких слуг. Кого-нибудь оставим в живых, чтобы подтвердили, что все это было делом рук Тома. Его посадят в тюрьму, а мы с тобой получим все их имущество! И ты вернешь принадлежащий тебе по праву Медальон Слизерина!        Морфин подобострастно кивнул, явно придя в восторг от плана и ни на секунду не заподозрив неладное. Господи, спасибо тебе за то, что он оказался таким безмозглым. Расслабившись, я оперлась локтем о стоявший за моей спиной стол, пережидая, пока этот тугодум обмозгует услышанное, переварит все и начнет задавать интересующие его вопросы. И спустя пару минут он уже открыл, было, рот, но внезапно захлопнул его, уставившись… да непонятно, куда он там уставился!        Почувствовав неладное, я резко обернулась и наткнулась взглядом на грязное окно, за которым виднелось перепуганное личико смутно знакомого мне ребенка. Поняв, что его поймали с поличным за подглядыванием, он испуганно отскочил от окна и явно намеревался сбежать. Похолодев от ужаса при одной мысли о том, что будет, если этот сопляк сдаст меня Риддлам, я тут же выскочила из хибары и, споткнувшись о длинный подол платья, больно упала на колени. С отчаянием глядя на спину убегающего ребенка, я изо всех сил крикнула: — Стой! Пожалуйста, остановись! Прошу, я ничего тебе не сделаю! Помоги мне! — успевший отбежать метров на двадцать сопляк замер и нерешительно оглянулся через плечо. Заметив, что я упала, он окончательно остановился и вытаращил на меня круглые глаза. — Пожалуйста! Ты же из нашего дома? Помоги мне, прошу! Я заблудилась! Ты знаешь, как попасть обратно домой? — мальчик быстро кивнул, но так и не решился приблизиться ко мне, во все глаза уставившись на что-то за моей спиной. Обернувшись, я заметила грозно насупившегося Морфина и тихо прошептала: — Не пугай его! Не дай бог сбежит! Не бойся! — уже громче крикнула я, судорожно размышляя, как мне быть. — Этот мужчина только выглядит таким суровым! Он не страшный! Он ничего тебе не сделает! Ты поможешь мне? Он не знает, как дойти до дома Риддлов! Если ты бросишь меня здесь, я заблужусь и никогда не смогу вернуться домой! — я несла полную чушь, тараторила первое, что приходило на ум, изо всех сил надеясь, что этот сопляк купится на этот бред и останется.        Медленно поднявшись с колен, я оттряхнула платье и успокаивающе улыбнулась мальчишке, пряча в складках юбки трясущиеся от страха руки. — П-простите, мисс… Я… я помогу Вам, — нерешительно пролепетал мальчонка, осторожно вернувшись назад на несколько шагов, и замер у калитки, не решаясь приблизиться к дому.        Шумно вздохнув, все так же нервно улыбаясь, я обернулась к Морфину и, вновь посмотрев на мальчика, попросила: — Подождешь меня? Пожалуйста, милый, я только заберу накидку и перчатки, — дождавшись кивка, я лестно воскликнула: — Ты — мой маленький спаситель! Без тебя я бы просто пропала!        Купившись на похвалу, сопляк польщенно зарделся и скромно зарылся ножкой в землю. Облегченно выдохнув сквозь сцепленные зубы, я быстро вошла в дом и, накинув на плечи накидку, с паникой уставилась на Морфина. — Он видел нас! Что мне теперь делать? — дрожащим голосом пробормотала я, судорожно натягивая перчатки. — Что-что, убей его, делов-то, — криво ухмыльнулся Морфин и гадко захихикал. — И как я это сделаю, болван?! — эмоционально воскликнула я, разозлившись на его тупость. — Если они узнают, то все пропало! Думаешь, никто не заподозрит неладное, если этот ребенок будет найден в лесу мертвым?! И надо еще узнать, что он тут делал! Если он следил за мной… — а, собственно, что он тут забыл? Действительно шпионил за мной? И если да — то по чьей просьбе? — Необязательно убивать самой, — мерзко хмыкнул Морфин и в ответ на мой вопросительный взгляд кивнул на свернувшуюся в углу гадюку. — Эй, просыпайся, моя девочка, — прошипел он, и змея тут же подняла голову. — Ползи за этой женщиной. С ней будет ребенок, маленький. Убьешь его, когда она скажет. Кусай много раз! И выпусти много яда! — приказал Морфин.        Змея с шипением высунула язык и, пощупав им воздух, ответила: — Хорош-ш-шо… хозяин… — Ты же сказал, она не смертельна, — с сомнением протянула я, успокоившись. — Для тебя — нет, для маленького мальчика — да, — безумно оскалился Морфин, и я, благодарно кивнув ему, быстрым шагом вышла из хибары, на ходу натягивая на губы ласковую улыбку. — Спасибо, что подождал меня, милый, — потрепала я мальчишку по волосам мышиного цвета.        Он с опаской взглянул на Морфина и, удостоверившись, что тот не идет за нами, заметно расслабился. — Пошлите, мисс, — сказал он и бордо направился вперед по тропинке. — Мы быстро дойдем обратно по этой дороге!        Благодарно улыбнувшись мальчишке, я намеренно медленным шагом направилась вслед за ним, тем самым вынуждая его сбавить скорость и приноровиться к моему шагу. В быстром темпе путь до дома Риддлов должен был занять около пятнадцати минут, спокойным же шагом путь вполне можно было растянуть минут на тридцать. Примерно к середине пути мы должны были выйти аккурат к пересечению троп, и там уже я могла приказать змее убить мальчишку. Риддлы ни в коем случае не должны были заподозрить, что я ходила по запретной дороге к дому Гонтов, а, значит, у меня было около пятнадцати минут, чтобы успокоиться и тщательно продумать все свои будущие действия.        Следовало как ни в чем не бывало вернуться домой и спокойно заниматься своими делами. Когда мальчишку хватятся, начнут его поиски и найдут труп, я должна удивиться и сыграть шок и ужас. Нет, не пойдет. Если он оказался у дома Гонтов не случайно… если он целенаправленно следил за мной… тот, кто послал его, будет знать, что мы были вместе. При всем желании я не смогу выкрутиться и убедительно сыграть неведение, ведь не могла же я не слышать крики мальчика, на которого внезапно напала ядовитая змея? Не сразу же он подохнет! Тогда мое «незнание» будет выглядеть подозрительно.        Значит, мне стоит тут же прибежать в дом Риддлов и рассказать всем о том, что я столкнулась во время прогулки с одним из беженцев из нашего дома, и на бедного ребенка — какой кошмар — напала ядовитая змея! Ох, боже, это так ужасно! Я так перепугалась и ничего не могла сделать! Все произошло так внезапно, мальчику уже было не помочь, он был мертв, и мне пришлось бежать! Мне так жаль… я не смогла спасти его, просто не успела!        Стоп. Морфин сказал, что хоть гадюка и ядовита, но не всегда смертельно. А если сопляк выживет? Как быстро вообще действует и убивает яд этой змеи? Если укуса в ногу не хватит? Попросить змею прокусить ему шею? Может, заодно велеть ей придушить мальчишку? Змеи же могут душить? Помню, я видела видео, в которых крупные змеи даже крокодилов душили. А тут всего лишь ребенок! Да у него шея худенькая, как у цыпленочка!        Так, вот и развилка. Лучше пройти еще пару минут, подальше от тропы, ведущей к Гонтам. Все взвесив, обдумав каждое свое действие, я остановилась и положила руку на плечо мальчика, вынуждая его замереть. Он обернулся ко мне и испуганно сглотнул. Ласково, успокаивающе погладив его по щеке, я попросила: — Давай немного поговорим, хорошо? Только не бойся, все в порядке! — Вы… Вы не сердитесь на меня, мисс? — неуверенно спросил он. Я отрицательно покачала головой, и он просиял облегченной улыбкой. — Простите меня, пожалуйста! — За что ты извиняешься? Ведь ты помог мне! Если бы не ты, кто знает, как бы я вернулась домой! — вновь поблагодарила я и поинтересовалась: — Как тебя зовут? — С-стиви, мэм, — пролепетал мальчонка. — Сколько тебе лет, мой маленький герой? — подмигнула я.        Зардевшись, он подобрался и выпятил худенькую грудь. — Мне уже семь с половиной! — гордо ответил Стив. Его оттопыренные уши заалели, как две свеклы. — Уже такой большой! Совсем взрослый! — похвалила я и, едва заметно прищурившись, пытливо спросила, маскируя напряжение в голосе за приторным сахаром: — Так… что ты делал у того дома? Я так рада! Если бы тебя там не было… Ох, ну, ты уже понял! — наигранно рассмеялась я, заметив, что мальчик вновь напрягся. — За что ты извинялся, милый? Обещаю, я не буду сердиться! Напротив — я так тебе благодарна! Ведь ты спас меня!        Немного успокоившись, Стиви доверчиво спросил: — Правда не будете сердиться? Обещаете? — Обещаю, — улыбнулась я, и он наивно просиял. — Вы такая добрая! Простите, мне так стыдно! Хоуп попросила меня ходить за Вами так, чтобы Вы не заметили! Когда Вы гуляете одна, без господ! — сдал мне сучку он.       Я крепко сцепила зубы, чтобы не выругаться. Теперь я знала, кто подослал этого щенка шпионить. Оставалось понять, зачем ей это. Недоуменно нахмурившись, я прикусила губу и растерянно развела руками: — Она не сказала тебе, для чего ей это? Это все так странно… — Нет, мисс! — охотно поделился Стив. — Хоуп велела говорить ей, где Вы были и с кем виделись! Она заплатила мне пять фунтов и дала конфетки! Она постоянно злилась, что Вы только гуляете! Велела мне быть внимательнее! Если хотите, я не скажу ей, что Вы были в доме того жуткого мужика!        Если бы не опасность ситуации, я бы даже умилилась. Хотя, кому я вру. Терпеть не могу детей. Особенно таких тупых, доверчивых и ведомых, как этот гадкий сопляк. Нежно встрепав ему волосы, я как бы невзначай поинтересовалась: — И много ты видел? — Стив вдруг стушевался и отвел взгляд, глаза его забегали, и я поняла, что увидел он достаточно. Холодно хмыкнув, я наконец стерла с лица маску добренькой мисс, которую была вынуждена держать весь разговор. Почувствовав неладное, мальчишка побледнел и испуганно уставился на меня. Он попытался шагнуть назад, но я крепко вцепилась в его плечо, удерживая его на месте. — Ползи сюда! Убей его! — приказала я на парселтанге и тут же заметила змею, по первому зову выползшую из травы на обочине. — Что… что Вы сказали?! — вытаращился на меня Стив, и в этот самый момент гадюка, широко распахнув пасть, впилась клыками в его правую ногу. Заорав, Стиви взмахнул ногой, скидывая с себя гадюку, и завизжал: — Змея! Змея!        Он крепко вцепился мне в руку и потянул меня, чтобы вместе убежать от змеи, и я, досадливо цокнув языком, изо всех сил толкнула его в спину, намеренно подставив под его лодыжку стопу, чтобы он наверняка упал наземь и никуда не сбежал.        Пропахав носом землю, Стив жалобно заверещал и попытался отползти от меня. Обернувшись к змее, я приказала: — Чего ты ждешь?! Убей его, немедленно! Кусай за горло! — зашипев, гадюка послушно впилась в горло засипевшего мальчика — раз, другой, третий. На землю хлынула его горячая кровь, и я понадеялась, что она разорвала ему артерию. — Он умер? Умер?! — нервно спросила я и сама же поняла, что еще нет. Стив уже почти не брыкался, не мог ни сопротивляться, ни позвать на помощь, лишь зажимал разодранное горло слабеющими с каждой секундой пальцами. Мне на ум внезапно пришла совсем уж безумная мысль, и я быстро выпалила, опасаясь передумать: — Укуси и меня! За ногу! Только аккуратно, не переборщи с ядом!        Уставившись на меня желтыми глазками-бусинами, гадюка зашипела и, вскинувшись, впилась зубами мне в икру. Я заорала от боли, чувствуя, как входят в плоть ее клыки и, кажется, даже ощущая яд, проникающий в мою кровь.        Стив перестал дергаться и совсем затих. Я больше не слышала его дыхания. — Он мертв, хозяйка, — прошелестела гадюка, свернувшись в клубок.        Облегченно вздохнув, я велела змее убираться прочь и, приподняв длинную юбку, бросилась бежать к дому Риддлов, изо всех сил крича во все горло: — Помогите! Кто-нибудь! Помогите мне!        Укушенная нога горела адским огнем, колено подгибалось, и каждый новый шаг давался мне тяжелее предыдущего, но я упорно гнала себя вперед, даже не думая сдерживать слезы боли. Ведь главным в таких актерских играх было то, что все должно было быть натуральным. Особенно — слезы и паника. А игра, учитывая обстоятельства, мне предстояла сложная.        Хоуп, мерзкая дрянь! Будь уверена — я еще отплачу тебе!