***
— Мистер Холмс! — ворвалась в палату медсестра, поднимая взгляд на мирно лежащего в больничной кровати Майкрофта. — Ваша операция и последующее лечение будет оплачено! — Что? — приподнялся на месте мужчина, усаживаясь в кровати. — Кем? — Герцогом Честером Блумом. Я вас поздравляю, это необыкновенно! Сердце Майкрофта забилось чаще, и он начал перебирать в голове варианты, как подобное могло произойти. — Операция завтра в 12, герцог настоял на том, чтобы мы, как можно скорее, подыскали высококвалифицированного хирурга, — медсестра взбила подушку за спиной мужчины и аккуратно уложила его на место. Майкрофт в привычной манере скрыл эмоции и повернул голову в окно, задумчиво сощуривая глаза.***
— Твоя вот эта вот улыбка не сходит с тебя целый день. Что случилось? Я опять где-то накосячил? — круговыми движениями указательного пальца направил Джон, отвлёкшись от сортировки на столе кипы различных бумаг и документов. Шерлок сидел в кресле и задумчиво смотрел на улицу, вспоминая последние события дела, и в глубине души радовался его конечному результату. — Нет, Джон, эти вещи уже перестали вызывать во мне бурю восторга, — ответил он и, нагнувшись, достал из-под кресла пачку сигарет. — Сигареты? — громко удивился Ватсон. Шерлок перевёл на него взгляд, зажимая губами одну и поднося зажигалку. — Я, Джон, знаешь ли, с недавних времён начал разбираться, где у нас тут находятся магазины, — ответил он и закурил. — Всё не так сложно, оказывается, — чуть смяв зубами в процессе ответа фильтр, брюнет затянулся сигаретой и вдохнул плотный табачный дым. — Ты куришь в исключительных случаях… — задумчиво проговорил Джон. — Сегодня он и есть, — ответил Шерлок, не отводя взгляд от окна и выпуская тонкую струю дыма. — Какой же? — складывая очередную стопку бумаг, поинтересовался Ватсон. — Ренессанс, — медленно перевёл взгляд детектив, смотря тому прямо в глаза. — Духовный ренессанс, Джон. Шерлок откинулся в кресле, затягиваясь сигаретой, и прикрыл глаза.***
— Здравствуй, Майкрофт, — Шерлок зашёл в комнату, закрывая за собой дверь. Прошло полтора месяца с момента операции, и Майкрофта только недавно выписали из больницы. — Привет, Шерлок, — не вставая со стула, поприветствовал тот, по-прежнему удивляясь, что младший брат сам решился назначить ему встречу. Шерлок прошёлся по комнате, сложив руки за спиной, и затем остановился, наконец собравшись и разложив весь хаос в своей голове по полочкам. — Помнишь, как-то раз ты произнёс, что, знал бы как, искупил бы свою вину за то, что говорил и делал в мой адрес в детстве? — начал он, не глядя на брата. — Да, было такое… — смущённо опустил взгляд Майкрофт, ощущая стыд за излишнюю эмоциональность в тот день. — Если ты жалеешь о том, что было в детстве, то я — о том, что происходит сейчас. Повисла тишина. Майкрофт пришёл в изумление от услышанного, и на секунду мужчина незаметно посмотрел на свои ладони, чтобы убедиться, что он не во сне — его стандартный жест, когда он хотел убедиться в подлинности собственной же реальности, но сейчас он применял его в третий раз в жизни. — Я долго думал, Майкрофт… — неуверенно начал Шерлок. — Было время подумать. Брюнет взглядом сверлил пол и собирался с духом. Переступить через себя — всегда сложно. Но Шерлок знал, что стояло на кону, и за эту ценность он готов был побороться. — Я знал, что это был ты, Шерлок, — разбавил его неуверенность Майкрофт своим голосом, намекая на спонсора его операции. — Пока ещё не уверен, как ты сумел уговорить на это герцога, но, судя по всему, это было какое-то дело. — Да, дело… — произнёс брюнет, подтверждая его слова. — Это единственное, что оказалось моим спасительным шлюзом. Шерлок вновь остановился, поджимая губы. В душе он был очень рад, что поблизости здесь нет никого, кроме Майкрофта, иначе бы его репутация самоуверенной «Википедии», которая всегда знает как и что сказать, тут же бы разбилась, как волна об скалы. — Я не мог бы прийти к тебе и произнести вслух эти слова, если ты умрёшь. Майкрофт непонятливо сдвинул брови. — Какие слова, Шерлок? — спросил он. Брюнет замялся и, взвесив все «за» и «против» его решения, обнаружил стоящую в противовес одну лишь только его гордыню. Да когда её не было? Всегда. Но сейчас этот груз требовал своего обесценивания, потому что только он и тянул его камнем на дно. Через пару секунд мужчина выпрямил спину и, резко развернувшись, он уверенно посмотрел на Майкрофта и произнёс: — Прости меня. Я хочу, чтобы эта война закончилась. И вновь спустя мгновение от стен отразилось только неизвестное обоим молчание. Майкрофт не знал, как реагировать, а Шерлок — как говорить с братом. Шерлоку было много что сказать, и искреннее «прости меня» лишь небольшая того часть. Это то, что стоило бы в первый раз произнести ещё в детстве, когда он обозвал Майкрофта толстым кретином. Но сейчас, в привычном ледяном взгляде голубых глаз, Шерлок не сумел разглядеть изумление брата, который открывал в голове запылённую книгу, инструкцию, что обычно говорят люди в таких ситуациях. Тишина не прекращалась. Детектив надеялся, точнее, хотел поверить, что выстрел наудачу в темноте попадёт прямо в цель, разрушив вековую стену холода. Может, именно его последующих действий Майкрофт сейчас и ждал?.. — Прости меня, — повторил брюнет. С этими словами он медленно опустился на колени. В его взгляде будто бы растворялись изжившие себя демоны. — Шерлок! — резко произнёс Майкрофт и, вскочив, тут же подошёл к нему, шокированно присаживаясь напротив брата и заставляя того встать. Он не знал, что чувствовать сейчас: своё превосходство над униженным и признающим свою вину… или боль. Первое было бы эгоистично-неуместно, а второе — излишне-чувственно. Это та самая боль, которую испытывал Майкрофт каждый раз, как их отношения (не ухудшались) демонстрировали себя во всей их поглощающей мраком красе, в которой пропадёт даже луч света. И это происходило каждый раз, когда они по-крупному ссорились, каждый раз, когда Майкрофт забирал Шерлока из очередной заброшенной свалки с исколотыми венами, а тот лишь говорил, как сильно он ненавидит его… Потому что только в эти минуты Майкрофт понимал, в какой непроглядной тьме находятся их отношения, вроде бы братские, на деле вражеские. Эта боль заставляла раскрыть в нём вал чувств, создающих искусную «pressure point», но он считал, что эта ноющая боль и есть та самая пресловутая слабость, зовущаяся любовью. Хоть её наличие Майкрофт не мог позволить себе по статусу, она была как раковая опухоль, от которой не избавишься просто так. Это была его персональная онкология души. Шерлок не сдвинулся с места, несмотря на тянущие его вверх руки, и тихим голосом продолжил: — Я не знаю, почему раньше ничего не замечал и все твои поступки расценивал как должное. Ничего ты мне не должен, брат. Твои действия — показатель, прежде всего, твоего отношения… которое я стремился ухудшить с каждым разом, как открывал рот. Я не сержусь на тебя за события юности. Ты такой же, как я. Ты наполовину — я сам, я понял это только сейчас. И я жалею обо всём, Майкрофт. Причиняя боль тебе, я наношу раны себе, — Шерлок сжал в пальцах рукав его пиджака и осел на пол, склонив голову вперёд. — Никому никогда я не позволю увидеть себя в таком состоянии… но только тебе. Потому что только перед тобой я ощущаю этот неподъемный груз вины, — произнёс он, закрывая глаза. Он — раскаявшийся Иуда. Он — своей волей изгнанный из Рая. Он — скрывавшийся разбойник, но пришедший на суд. — Давай закончим это, брат. Будем ездить к родителям в Оклахому, отмечать с друзьями ненавистное Рождество, да хоть устраивать воскресные ужины, но быть вместе, нормальными людьми. Я хочу перестать быть для тебя обузой, тем «несносным братишкой», который заставляет тебя не спать ночами. Я постараюсь исправить это. Это новый этап на нашем пути, если хочешь… Шагнём в него вместе? — с этими словами Шерлок вопросительно поднял голову на брата. По щекам Майкрофта сквозь искреннюю улыбку на его лице на пол капали слёзы. Операция вылечила его тело, но это — исцелило его душу. [— Насколько будет сложная операция? — обратился к доктору Майкрофт. — Какой шанс у меня перенести её и очнуться от анестезии? — без всяких церемоний прямиком задал он вопрос. — Достаточно высокий. Мы приложим все усилия, — твёрдо ответил доктор. И Майкрофт знал, что, когда так говорят в подобных ситуациях, значит, что вероятность оставляет желать лучшего… Но, впрочем, 50/50 это тоже цифра. — Вы готовы? — Да, — прозвучал уверенный ответ неуверенного мужчины. — Готовьте операционную, — кинул в сторону доктор и подошёл к кардиомонитору, выставляя требуемые значения. — Всё будет в порядке, мистер Холмс, не беспокойтесь, — произнёс он некую аффирмацию, которая, по идее, должна была успокоить пациента. Спустя время Майкрофта уже везли на каталке прямиком по дороге в неизвестность. Или же в сомнительную известность. — Девушка, — обратился он к медсестре, идущей рядом и контролирующей его состояние. — Можно я вас кое о чём попрошу? — Да, конечно, — повернула голову она. — Знаете моего брата? Помните, приходил такой высокий, в пальто? — Да, помню, — ответила медсестра. — Если вдруг встретите его… В том случае, если что-то пойдёт не так, как хотелось бы, вы понимаете, о чём я. Передайте ему… — Майкрофт нервно сглотнул, наблюдая, как над ним одна коридорная лампа сменяет другую. — Передайте «спасибо». И что я люблю его. Это всё. Я буду вам очень благодарен, — едва слышимым голосом проговорил он, сжимая в руке белую простыню.]***
Мои мотивы строят грёзы, Я освящён под словом «слабость». Мои ошибки — твои слёзы, И я гублю от жизни радость. Не поверну я время вспять, Свои грехи не раз я вспомню… И я иду себя распять, Ведь твоя боль — мой путь к Голгофе.