1 декабря
— Плюс ещё одно дело в моём списке, — практически беззвучно процедил детектив. За окнами была непроглядная мгла, машина скакала по разбитой дороге. Сквозь ночную пелену проблескивали огни крохотного паба, где шумел народ, и разбивались бутылки. «Мгла и хаос. Мгла и Хаос». Отправив такси обратно, Бедфорд отыскал при свете одиночного фонаря вход в заброшенное метро. Обошёл обломки бетона, запрещающий знак и аккуратно стал спускаться по лестнице, прокладывая себе путь огнём зажигалки. Серые туннели были освещены лампочками на голых проводах. Откуда-то слышалось дребезжание, оно было настолько сильным, что Бедфорду не понадобилось даже прислушиваться, чтобы отыскать источник противного звука; им оказался старый холодильник. На нём с помощью магнитов держалось множество исписанных клочков бумаги, календарь и фотография, которую сразу заприметил детектив. Взяв её в руки, он мог с уверенностью сказать, что это недостающая часть той, что нашёл на полу в доме Томаса. На узком прямоугольнике фотобумаги была запечатлена молодая женщина, искренне улыбающаяся. Бедфорд положил фотографию во внутренний карман ко второй части и мельком оглядел бедную кухню. «Всё же он сюда жить переехал», — констатировал детектив. В поисках Томаса Уолтера он заходил в каждое помещение, вслушивался, но дребезжание холодильника перебивало все звуки. Заглянув в очередную комнату, Бедфорд заметил включенный компьютер; подошёл ближе и стал изучать. Он узнал достаточно много программ, которыми взламывают чужие компьютеры, прослушивают телефонные разговоры, имеют доступ к переписке и отслеживают местоположение человека. Детектив щёлкал компьютерной мышкой, но через секунду осекся. По спине пробежали холодные мурашки. Вышел в коридор и перед ним открылся спуск на перрон и тёмный туннель, что вёл на другую ветвь метрополитена. Бедфорд стоял, прикусив нижнюю губу и понимал, что его одолевает страх. Будто всё, что сейчас происходит, это эффект дежавю. Что было брошено больше пяти лет назад, что забыто, что, казалось бы, больше никогда не воскреснет, снова проникло в настоящее. Лицо обдало огнём, по вискам стекали капли пота, в горле пересохло, однако руки оледенели, сводило пальцы. Казалось, что должно было нахлынуть чувство ностальгии или чувство собственного величия, ведь ответ известен, и финал близок, но что-то не давало покоя. Бедфорд понимал, что сейчас лезет туда, куда давным-давно заложил себе путь. А сейчас пытается разрушить не только стену своих принципов, но и свое устойчивое настоящее. Что будет завтра? Он глянул на наручные часы. Что будет через час? Он обернулся. Прислушиваясь, бегая глазами по серым туннелям,пытался найти какое‐то подтверждение тому, что сейчас — это правда. Что не сон, не воспоминания, а явь. Мурашки, что бегали по позвоночнику, подсказывали это. Детектив выдохнул и свернул в туннель, который должен был привести его, как подсказывала интуиция, на другую станцию. Шагал по темноте, освещая себе путь зажигалкой. Дребезжание холодильника постепенно смолкало, но на смену ему, Бедфорд слышал, как разбегаются крысы у его ног и как катятся маленькие камешки, отскакивая от его ботинок. Детектив вышел на ещё одну станцию, которую в своё время не достроили из‐за некоей ненадобности. На неё не был проведён свет, всё также оставалось погруженным во тьму. Она приветствовала гостя слабым железным скрипом. Он доносился из-за стены, поэтому детектив, внимательно прислушиваясь, ощупывал холодный мрамор, пытаясь найти проход на ту сторону. Вскоре его рука провалилась. При свечении зажигалки перед мужчиной предстал лаз в виде огромной дыры в стене, и оттуда доносился разборчивый лязг металла. Бедфорд шагнул вовнутрь. Невозможно было сказать точно из‐за бесконечной темноты, насколько огромно помещение, но эхо рикошетило и зависало под потолком. Оранжевым светом был освещен мизерный клочок пространства пыльного пола, но его хватало, чтобы у Бедфорда перехватило дыхание. Лампочка в двадцать вольт освещала ужасающую железную конструкцию, напоминающую масштабное орудие пыток. Массивные железные столбы, балки, весь ассортимент металлолома были спаяны воедино, в пятнадцатифутовый эшафот. Однако вместо люка на полу валялись огромные куски бетона, камни, железные прутья, а вместо тугого каната — цепи. Эти оковы намертво врезались в хрупкие запястья девушки, тело которой было подвешено и с каждым металлическим скрипом поднималось выше. Обнаженное тело не подавало признаков жизни. Ноги были неестественного бордового цвета, вся кожа в синяках, ранах, на которых запеклась кровь; грудь и живот были иссечены, в огромных гематомах; кожа рук покрыта вся синяками и кровоподтеками. Грязные волосы частично скрывали лицо, но даже сквозь изувечения можно было узнать Кейт Мортон. Её тело, отбрасывая страшную тень распятого человека, поднималось выше под аккомпанемент лязга металла. Дальше, за пределами освященного пространства, виднелось очертание ещё одного человека, его тело лежало и бессильно прерывисто стонало. Пережив минутное остолбенение, как только кровь снова прилила к голове, Бедфорд сдвинулся с места, случайно пнув камень, что вылетел вперед и с грохотом прокатился почти до центра оранжевого круга. Лязг прекратился. — Томас Уолтер! — громко крикнул Бедфорд, с уверенностью шагнув ближе к освещённому участку пола. — А‐а, — задумчиво протянул хриплый голос из темноты, — детектив. Не думал, что мы с вами встретимся. Видать, я недооценивал ваш талант. Как и моя подруга, — раздался низкий смех, который напомнил лай сторожевой собаки. — Томас Уолтер, выходите. — Ха, неужели вы, детектив, решили меня арестовать? Ну что ж, давайте посмотрим, — голос замолчал, послышались размеренные шаги по периметру окружности, это был сильный, уверенный и тяжёлый шаг, — что у вас получится. — На свет, около скулящего на полу тела, вышел Томас Уолтер. Эхо захватило его смех и вознесло к потолку. Его грубые черты надменно заострились, на лице проявился звериный оскал. — Чего же вы ждёте, детектив? Лежащий за ним силуэт начал шевелиться и почти бесшумным голосом проскулил: — Мистер Бедфорд… Пинком Томас заставил замолчать. — Джейн, — беззвучно произнес детектив и подался вперед. Томас юркнул в темноту и через мгновение появился на свету, держа несчастную девушку за волосы. — Тихо, детектив, остудите свой пыл. Не стоит сгоряча нападать на невинных людей. Заметив недоумение на лице Бедфорда, он ехидно продолжил: — Может, вы меня и арестуете, но я всё равно рад, что смог что-то реализовать. Ведь верно, детектив, этот старик себе места не находит, мучаясь вопросами «что с моими девочками», — противным голосом пищал Томас. Он небрежно взял своими пальцами личико Джейн, сдавил его и откинул на землю. — Ты ему мстишь. — А? — удивленно переспросил Томас. — Нет, я восстанавливаю справедливость. — А не много ли, две жизни за одну? — Бедфорд вытащил из своего кармана фотографию, на которой была изображена женщина. — Набежали проценты, —глаза Томаса загорелись, скрипнули зубы, как только его взгляд упал на клочок фотографии. — Он был твои отцом, — и с этими словами Бедфорд вынул второй кусочек фотобумаги, где был запечатлён молодой Клиффорд Мортон. Из Томаса вырвалось рычание, нос дергался, как у льва, перед которым размахивают палкой, руки сжались в кулаки. — Он тебя предал, и ты решил ему отомстить. Томас гоготнул. — Нет, он предал твою мать. Лицо Уолтера исказила гримаса злобы: — Вы ничего не знаете! — Отчего? Пока был у тебя в гостях на 31-ой Западной улице, заметил эту фотографию, на ней я сразу узнал мистера Мортона. До этого я наткнулся на интересную информацию: Клиффорд Мортон был женат дважды, и первый его брак был с Одри Рассел, стриптизёршей, именно она и родила ему первенца — тебя. Её портрет я запомнил сразу, ещё тогда, до безумия милая женщина. Но когда я лично спросил мистера Мортона о возможных его браках, то он соврал. Сказал, что никогда прежде не был женат. Мне стало дико интересно, зачем он мне солгал и что этот человек может скрывать. Бедфорд медленно расхаживал взад‐вперед в центре освященного круга, боковым зрением не теряя из виду Томаса. — Когда пришел сюда и зашёл на твою кухню, то всё встало на свои места. — Он бросил на пол фотографии. — Мортон расстался с твоей матерью и, судя по тому, что твоё состояние оставляет желать лучшего, оставил вас без гроша. Ты любил свою мать и ненавидел отца. И всё потому, что он выбросил вас на улицу. — Глаза Томаса с каждой секундой наливались кровью и гневом, а Бедфорд продолжал: — Она умирала на твоих руках, вы не могли позволить себе лечение, и ты думал, что если бы не Мортон, то она бы осталась жива. Ты ненавидишь его, и винишь в смерти матери, ты думаешь, что это по его вине страдал ты. — Бедфорд остановился. — Ты решил, что месть должна свершиться, что и Мортон должен страдать, как и ты… Но зверское рычание перебило слова детектива: — Эти девки должны были почувствовать всю боль, что доставил мне и матери Мортон, как оставил нищими и выгнал за дверь. Они испытывают всё то, что чувствовала моя мать, умирая от номы. А я… Мортон обязан побывать в моей шкуре. Он не знает, что сейчас с Кейт, кого винить во всем, жива ли она вообще. А когда этим девкам останется всего несколько часов, то он найдет их на пороге дома и будет лицезреть, как его дочери дохнут у него на глазах, — Томас смачно сглотнул. — Он бы рыдал, понимая, что конец нельзя изменить, что ещё полчаса и два трупа придут в негодность, отправятся гнить в землю, кормить собою червей. И тогда Мортон поймет, что это бумеранг, вернувшийся из прошлого. — Бумерангом повелевает судьба, — слабо парировал детектив, смотря как изможденное тело Кейт болтается на тяжелых цепях. — Здесь я бог судеб! — загремел Томас. — Я повелеваю всем, в моих руках жизни людей! И только я распоряжаюсь ими. Никто. Только я! Я! — И Томас громко засмеялся, истерически запрокинув голову. У Бедфорда сжалось все внутри. Он переводил взгляд с Кейт на Джейн, что практически бездыханно лежала на грязном полу. Её тело было прикрыто лишь пыльной блузой, местами изодранной и окровавленной. А голые ноги уродовали ссадины и порезы. Детектив пытался взглянуть в её глаза, но они были закрыты из-за недостатка сил; девушка лишь глухо стонала. Бедфорд выхватил револьвер и направил его на Томаса. — Томас Уолтер, вы арестованы по подозрению в убийствах, похищениях девушек и применению по отношению к ним насильственных действий. — Тихо, детектив! — Томас резким движением подхватил с пола Джейн. — Неужели вы хотите ещё грех на себя взять?! — На моей душе столько грехов, что тебе и не снилось. — Уверен, что убить меня вам, детектив, не составит труда, что не скажешь о красотке Джейн, — и он упёр в её тонкую шею лезвие ножа, который только что вынул из кармана. — Её душа не успокоится, пока вы себя не уничтожите, детектив. Пришёл спасать, а в итоге убил. Как это драматично. Опустите оружие. Не нервируйте меня. Бедфорд не сводил с Томаса прицела. — Я сказал, опустите оружие, детектив. Неужели это сложно сделать?! Ваше упрямство может дорого стоить. — Наверху полиция, Томас. Тебе всё равно не сбежать. — Я не собираюсь бежать. Я хочу, чтобы вы опустили револьвер, детектив. Опустите. На пол. — Его нос снова начал презрительно дрожать, казалось еще чуть-чуть и из него вылетит звериный рык. Бедфорд упрямо держал револьвер, пытаясь найти уязвимое место, чтобы обезоружить преступника, но тот умело прикрывался девушкой. Снова к голове прилил жар, когда заметил, как из‐под лезвия по шее стекает кровь. Томас вонзил в кожу Джейн нож и провел по ней, требуя от детектива опустить оружие. Струйка крови стекла с ключицы и впиталась в грязный ворот блузы, когда Бедфорд, повиновавшись, опустил дуло револьвера. С колючей ненавистью к сложившейся ситуации, он исполнил еще одну волю Томаса ‐ положил револьвер и пнул ближе к центру освещённого круга. Томас злорадно гоготнул, схватил за волосы Джейн и потащил за собой. Девушка осела вниз, у неё не было сил даже для того, чтобы кричать от боли, она тащилась за ним, как тряпичная кукла, в кровь сбивая колени. Томас бросил девушку на пол, схватил револьвер и, осматривая его, с надменным восторгом процедил: — Как я рад, что из‐за вас, детектив, мне не пришлось ещё кого‐то убивать. Настроение сегодня не подходящее. — Из-за меня? — А вы как думали, детектив? Если бы не вы, то Линда могла бы жить… Бедфорд бросился к Джейн, приложил свой носовой платок к свежей ране. Её руки были крепко связаны за спиной, их сразу начал развязывать детектив, смотря наи без того бледное лицо, что было изуродовано бордовым синяком на подбородке, и разбита губа. Томас гоготнул, привлекая к себе всеобщее внимание: — А ведь это я пригласил Линду домой к Бруксу, попросил, чтобы она позвала его в парк. Красиво преподнёс ему сюрприз, вызвал копов, а тут вы, детектив, со своими «феноменальными способностями». Не думал я, что встречу Брукса на следующий день без наручников и конвоя. Поэтому и пришлось убить Линду, чтобы не пошли слухи. А ведь она так умоляла её не трогать, просила пощадить, обещала молчать. Представляете? Но я ней не поверил. Хотя если бы не вы, детектив, то Брукса бы не выпустили, и Линда была жива. Наверно. Хотя сложно забыть, как она захлёбывалась собственной кровью, пока могла дышать. Так что, скорее всего я бы не смог отказаться от этого. — А на Роуз Мёрфи ты просто тренировался? — спросил Бедфорд. — Роуз? Рыжая? Да, репетировал. Однако можно было обойтись и без неё. Кейт глупа, как пробка, она не стоила того, что я планировал. Томас, улыбаясь, потирал ствол револьвера. — Брукса ты зачем подставил? — А вы как думаете, детектив? — навёл на него мушку. — Отгадайте. Покажите мне свои способности, детектив. — Ты тоже его ненавидел… Томас гоготнул. — Нет, — исправился Бедфорд, — он был случайной твоей жертвой. Удачная кандидатура для убийцы девушек Колумбийского университета. Томас расплылся в улыбке. — Ты знал, что Брукс и Кейт когда‐то встречались, потом расстались. Поводом к этому могло быть всё, что угодно. Это и могло привести к похищению и убийству. О настоящем поводе их расставания она правду не рассказала бы, потому что была уже мертва, а ему бы не поверили. И предполагаемая ненависть к Кейт могла бы захлестнуть Брукса, и он бы стал убивать всех девушек университета. — Верно, детектив, верно. — Но ты не учел один факт. Они вели переписку. Писали лимонными чернилами и никому не говорили о своих тайных отношениях. И тебе друг Брукс не поведал об этом. Поэтому ты, не зная всех нюансов, создал свою легенду ‐ Брукс без ума до сих пор от мисс Мортон и пишет ей любовные письма, где просит прийти в парк. Так ты хотел указать на место преступления и на убийцу полиции. Жаль, что помимо твоих писем вскрылись и подлинные. Сверились почерки Брукса и твой, и всё встало на места. Томас заметно потускнел. — Да, здесь я ошибся. Бывает, детектив. Учту на будущее. — Но через мгновение он снова показал свой оскал. — Но, несмотря на все, он был смазливой, тупоголовой мишенью. В это свято верила и Джейн. Ох, кстати, мне стоило огромных усилий приручить Джейн, втереться в её чрезмерно узкий круг общения, чтобы наконец-то размозжить ей голову, она думала, что я в неё по уши влюблен, что готов пасть к её ногам, но все наоборот, детектив, она молит меня о пощадеи готова на всё, лишь я прекратил… ммм, свои забавы. Готов поклясться, что именно по вашей, детектив, наводке она пришла ко мне, чтобы достать доказательства для обвинения Брукса. Что? Прав? — Томас снова зверски засмеялся. — Как же вы это так, детектив, пытаясь спаси жизни, убиваете больше?! Даже я на такое не способен. Ха‐ха! — А что ты делал в тренерской Роберта Хадсона? — свозь зубы спросил Бедфорд. — А это имеет отношение? Ах да. Вы же в курсе, детектив, что этот тупоголовый фотограф думал, что тренер убивает девушек. Да этот бородатый увалень не способен и муху убить, так что Брукс ему явно льстил. — Ты удалял голосовые сообщения в доме мистера Хадсона. — Заметив удивленное лицо Томаса Бедфорд продолжил: — Я видел твои программы на компьютерах, с их помощью ты отслеживал местонахождение Брукса. И когда заметил, что он идет в дом тренера, то оставил голосовое сообщение, чтобы подозрения Брукса не были напрасны. Умело направил Брайана в парк, заранее вызвал полицию и следил, чтобы никто, видимо я, тебе ничего не испортил. После ареста Брайана, ты решил наведаться к тренеру, чтобы хоть под каким‐то предлогом прийти к нему домой и удалить сообщение. Я знаю, что Брайан взламывал дверь, и уверен, что он это делает хуже всего, поэтому Роберт Хадсон попросил тебя починить ему замок, который разворотил Брукс. Так как тренер был днём на работе, то ты попросил у него ключи, заменил замок, удалил все улики и вернулся к нему в тренерскую, чтобы отдать ключи. В этот момент я и встретил тебя в коридоре. — Детектив, вы удивляете меня. Всё в точку. Никогда не думали перемахнуть с так называемой стороны добра? Тогда бы смогли всем ответить, вернуть бумеранг тем, кто когда‐то вас предали, бросили, забыли. — Я решаю свои проблемы не такими варварскими методами. — Так, а что здесь такого? — Ты убиваешь людей. — Это не я, — снова расхохотался Томас, — это обстоятельства требуют их смерти. Смерть Роуз просил Брукс, чтобы попасть за решетку, без этого прелестного рыжего трупа ничего бы не получилось. Смерть Линды потребовали вы, детектив, когда решили освободить Брукса. А смерть этих красоток требует моя мать, чтобы расквитаться с Мортоном, — и он навел дуло револьвера на Кейт. — Уверен, твоя мать не хотела бы видеть сына убийцей! — напрягся Бедфорд, когда палец Томаса упал на курок. — Она родила меня! — взревел тот. Его дикий оскал, глаза, горящие злобой, вселяли безумный страх. Он испепелял взглядом Бедфорда, держа на прицеле Кейт. — Она умоляла меня это сделать, чтобы не мучиться, чтобы эта боль не была для неё вечностью. — Не может быть… — прошептал Бедфорд. — Вы так и не поняли ничего, детектив. Моя мать будет рада видеть возмездие. Мортон заставил нас страдать, он сполна получит. Благодаря вам он узнает меня, вспомнит, что когда‐то взашей выгнал Ролфа Мортона, а сегодня он прикончил своих, так называемых, сестер. Томас перевёл взгляд на револьвер и нажал на спусковой крючок. Бедфорд подскочил, оставив Джейн одну на холодном полу. Всё помещение оглушил раскатистый хохот Томаса. — Осечка, — закатываясь со смеху, он тряс револьвером перед детективом. — Осечка! Как же вы меня пришли арестовывать, детектив, с таким оружием. Ха‐ха! Но в секунду гримаса Томаса превратилась снова в морду разъяренного льва, он резко навел дуло револьвера на Джейн и прорычал: — А второй раз повезет? Бедфорд встал на пути пули, перегородив собою девушку. — Томас, не усугубляй ситуацию. — Детектив, не лезьте, вряд ли вы прожили достаточно, чтобы сдохнуть сегодня. Бедфорд стоял на месте, пристально следя за рукой с оружием. — Отойдите, детектив, не глупите. — Томас захрипел. — Если настолько все плохо, что вы готовы отдать свою жизнь за жизнь нелепой девки, то вперёд. Отговаривать — не моя прерогатива. Буквально не целясь, он вознёс ствол, отвел курок назад, покачал головой и положил палец на спусковой крючок. Бедфорд глубоко вдохнул. Выдох. «Финал». Шаг. Выстрел. На холодный пол со звоном упал револьвер, и брызнула багряная кровь. Джейн нашла в себе силы, чтобы подняться на колени, стиснув зубы от режущей боли во всём теле. Со слабой улыбкой она наблюдала, как хрипло смеётся Томас, подпирая щекой грязный пол, как над ним, оперившись коленом в спину, возвышается Бедфорд, крепко завязывая руки противнику верёвкой с запястья Джейн. Рукав древесно‐зелёного пиджака был разодран, из дыры сочилась кровь. Разобравшись с железным смертельным устройством Уолтера, Бедфорд снял с цепей Кейт, прикрыл её обнаженное тело пиджаком; с помощью Джейн он нашёл телефон и, глядя на рычащего у стены Томаса, вызвал полицию. — …да, Дейбор. И передайте мистеру Мортону, что все его дети здесь. Живы. Жду.***
«Кровь, пыль, грязь, эти куски металла, бетон, мерцающие лампочки на оголённых проводах… разве это не есть хаос? А та темнота, что царила в туннелях метро, не есть мгла? Если даже абстрактно в этой истории есть место Мгле и Хаосу, то где Любовь? Неужели только боги могли родить Ночь, Мрак и Любовь, но не этот момент? Чёртова история…» От холода Бедфорд попытался съежиться, от чего защипало правое плечо. «Сегодня я попал под пулю. Когда был последний раз? Я даже не помню, остался ли шрам. — Он снова пошевелился. — А эти ощущения я помню…» Ночь прерывали сирена скорой помощи, ослепляющие мигалки полицейских машин, фары автомобилей мистера Мортона, огромные фонари, с которыми поднимались и опускались в туннели метро полицейские, периодически раздавался шум рации, и гудела болтовня полисменов. Отрешённо на бетонной глыбе сидел Бедфорд и смотрел на мерцающее представление. Всё сглаживал свежий снег. Второе декабря. В воздухе пахло зимой, кружились мелкие снежинки, тая, не долетая и до асфальта. Бедфорд глянул на свои часы — половина пятого. К детективу в сопровождении двух санитаров подошла Джейн, они ей помогли присесть рядом с мужчиной и удалились, решив не мешать разговору. Девушка поправила на себе оранжевое одеяло. — Спасибо вам, мистер Бедфорд. Без вас я не знаю, чем бы всё закончилось… — Брось, Джейн, — перебил её собеседник, — Томас оказался прав: это я тебя заставил подумать, что Брукс виновен, а значит, я причастен к тому, что ты добровольно отправилась в лапы к этому садисту, — он взглянул на синяк на её лице. — Как Кейт? — В себя ещё не пришла, но врачи говорят, что поправится. Долго придётся восстанавливаться… но главное, что она жива. — Главное, что вы живы. — Ей хорошо досталось от Тома, перед тем как я попала к нему, — девушка облизала свои разбитые губы. — Том оставил меня одну, и пошёл проведать сестру. Он думал, что она спит, не ожидал получить от неё удар. Она пыталась сопротивляться, но он ударил её по голове железной трубой и пошёл за мной. Я даже не сразу поняла, что это он. Только потом, когда очнулась. Он ужасный человек. Ему… Он получал дикое удовольствие, когда на моих глазах добивал сестру, которая лежала без сознания. Я… Я верила, что если найду преступника, то сама смогу с ним справиться. А на деле... вышло, что я просто слабая... — Джейн, — перебил мужчина, — ты сильная девушка. Они встретились взглядом, но вскоре Бедфорд его отвел, решив, что ослепительные мигалки и падающий снег — безопасное зрелище. Мисс Мортон, замёрзнув и ощутив неприлично долгую паузу, поднялась и направилась в сторону машины скорой помощи, где девушку встретили санитары. Голос её отца разносился по всему заброшенному району, он долго ругался с офицером полиции, обильно жестикулируя, и временами поглядывал на Бедфорда, будто следил, чтобы тот никуда не убежал. Когда перепалка между Мортоном и полицейским завершилась, первый, оставив свою свиту из трёх телохранителей, бросился к детективу. — Мистер Бедфорд! — крикнул он ещё издалека. — Мистер Бедфорд, приношу вам свою благодарность за спасение дочерей. Огромное спасибо. — Клиффорд Мортон рассыпался в комплиментах, пытаясь пожать руку, но Бедфорд сослался на дикую боль в плече. — Ещё раз спасибо. Выздоравливайте скорее. Могу посоветовать своего лечащего врача, золотые руки. Доктор Майерз — потрясающий специалист. Он может сегодня к вам заехать и… — Бедфорд на всё смиренно качал головой, пытаясь деликатно от всего отказаться. — Ну хорошо. Мы с вами сегодня днем встретимся, заеду к вам. Я помню условия нашего уговора. Ещё раз сердечно благодарю. До встречи. И Мортон так же быстро удалился. Скрывшись за крупными телохранителями, он крикнул что-то одному из полицейских, сел в автомобиль и поехал следом за машиной скорой помощи. Заброшенная улочка постепенно опустошалась. В скором времени на ней остались лишь две машины полицейских. Дейбор, озираясь, прошёл по периметру ограждающей жёлтой ленты, дождался последнего эксперта из катакомб, несколько раз поправил свою форму и всё же решился подойти к сидячему в стороне детективу. — Спасибо, мистер Бедфорд, что… позвонили… — следователь стал судорожно кашлять, заминая в кулак край своей формы. Бедфорд усмехнулся: — Всегда пожалуйста. Что теперь будет с Брайаном Бруксом? — Его освободят. Теперь у нас есть настоящий преступник. Невинных мы не судим. Детектив на этот раз попытался сдержать улыбку. — Да, между нами было много разногласий, но мы работали над одним делом. Скоро все формальности будут улажены, и под суд пойдет Томас Уолтер. Или как его там? Ролф Мортон? Ужас… — В чём-то его мотивы были обоснованы, — тихо сказал детектив, словно бросив слова в пустоту. — Что? — В адрес Мортона, а не девочек. — Хм… Немного потоптавшись на месте, Дейбор протянул руку Бедфорду, тот ответно пожал ладонь, желая скорейшего завершения дела. Следователь кивнул и вернулся к машинам. Через полчаса никого не осталось на холодной, забытой всеми улочке. Бедфорд встал, отряхнул снег со штанов, прижал к себе руку, которую разрывало от недавнего ранения, и побрёл пешком обратно в город, где вовсю люди с сегодняшнего дня начнут готовиться к Рождеству. На горизонте тихо вставало солнце, отблёскивая в мелких летящих снежинках, давая Нью‐Йорку новую жизнь.